| Литургические проблемы поднимал также о. Иоанн Мейендорф , в частности в работе «Брак: православный взгляд» (1970; рус. вариант: Брак в Православии. M., 1995). По более специальным вопросам писали профессора парижского Св.-Сергиевского православного богословского института Владимир Николаевич Ильин (1891–1974) 1649 , Борис Иванович Совé (также Совэ; 1899–1962) 1650 и др. В области истории церковного пения следует отметить книги священника (позже – протоиерея), профессора Московской консерватории Дмитрия Васильевича Разумовского (1818–1889) «Церковное пение в России» (Вып. 1–3. M., 1867–1869), где собственно российской проблематике предпосылается изложение истории богослужебного пения христианской Церкви вплоть до разделения Церквей в 1054 г. (ввиду того, что данное издание представляет собой систематизированный конспект лекций автора в Московской консерватории, оно не содержит научного аппарата, что несколько снижает его ценность); священника (позже – протоиерея), магистра богословия 1651 , профессора Московской консерватории и Московского археологического института Василия Михайловича Металлова (1862–1926) «Очерк истории православного церковного пения в России» (M., 1893; ряд переизданий), где, помимо общего очерка истории христианского богослужебного пения, предпосылаемого изложению собственно российских проблем, дан богатый список источников и литературы по предмету исследования; священника (позже – протоиерея) Дмитрия Васильевича Аллемáнова (1867–1918) «Курс истории русского церковного пения» (M., 1912–1914), где дан очерк истории церковного пения христианской Церкви в целом (учебник этот, как диктует сам жанр подобного рода литературы, во многом компилятивный и в ряде случаев грешит некритическим отношением Епископ Филипп (Гарднер) к предшествующей литературе). В области истории церковной музыки проявили себя интересными работами упоминавшийся ранее крупный источниковед К. Пападопуло-Керамéвс 1652 и известный историк Церкви митрополит Евгений (Болховúтинов) 1653 , в статьях коего немало произвольных объяснений терминов знаменного и демественного пения, чего, конечно, трудно было избежать в первых опытах истории русского церковного пения. |
| Вследствие этого, служба объясняется не только общей словесной, но и общей музыкальной идеей. Первой такой работой является литургия Чайковского (1879 г.), последняя – принадлежит композитору С. В. Рахманинову, литургия которого была исполнена 25 марта 1911 г. Впрочем, относительно пения необходимо заметить, что в нем более, чем в другой отрасли церковного богослужения и искусства, заметно смешение стилей, потому что за каждой службой могут исполняться песнопения различных композиторов и различного периода – как старинных, так новых и новейших. Законная же мысль об исполнении за той или другой службой в храме полного произведения одного автора не нашла пока применения даже в исторических храмах. От духовных композиторов нужно отличать других необходимых деятелей на поприще развития православного церковного пения, это: ученые историки, которые исследуют древние нотные книги для определения старинных видов пения кондакарного, знаменного, хомового, трехголосного и т.д 71 .; музыкальные критики, которые дают отзывы и выясняют значение различных песнопений, характер их исполнения как в церкви, так и во внебогослужебное время 72 ; руководители и регенты наиболее известных хоров 73 , равно как и сами певцы, работающие на славу Божию; Регентские училища для образования опытных регентов (при Капелле, при Моск. Синод. Училище, в Консерваториях, в СПб. Регентском Училище, основ. Смоленским). Но как ни обширна, ни могущественна стихия Русского Церковного пения, как ни разнообразны существующие духовно-музыкальные сочинения, все-таки пока они представляют неразработанные сокровища, не проникшие в народные массы. И первый путь для более обширного ознакомления с красотами нашего пения – это развитие в народе практического навыка пения через изучение церковных напевов в школе и устройство общенародного, массового пения. О возможности массового, но стройного пения свидетельствует день 1 ноября 1909 г. В этот день – по случаю исполнившегося 27 октября 200-летия со дня смерти Св. Димитрия Ростовского в СПб. |
| Тем не менее для своего времени эти гармонизации сыграли свое положительное значение как противовес деятельности С-Петербургской капеллы культивирования западноевропейского стиля. Прот. Д. Разумовский пишет, что в течение января – марта 1864 г. переложение Н. Потулова Литургии св. Иоанна Златоуста киевского роспева исполнялось в храмах Москвы. «Оно (переложение Н. Потулова – A. К.) произвело самое сильное впечатление на всех слушателей к какому бы званию и состоянию они не принадлежали, были ли то православные иноверцы или даже простые чтители мнимо русской церковной древности. Все они осязательно чувствовали в гармонизаиии г. на Потулова глубокую христианскую древность, ту могучую силу пения, по которой оно освящено святыми отцами для богослужебного употребления» 129–130]. Проблема состояния церковного пения в России в целом и его гармонизации волновали и такого крупного музыкального критика как г. Ларош (1845–1904). Он признавал наличие в нашей церкви громадного богатства в виде древних роспевов (в последней своей статье на эту тему он называл себя «контрреволюционером») и ратовал за гармонизацию роспевов по типу богатой полифонической техники мастеров эпохи Возрождения «в стиле строгого контрапункта» 227]. Что же касается возрождения монодийного богослужебного пения как целостной канонической системы, то подобный вопрос в данную эпоху к сожалению не ставился в числе основополагающих. Хотя нельзя не отметить, что при непосредственном участии прот. Д. Разумовского впервые в России был издан «Круг церковного знаменного пения» в безлинейной крюковой нотации в шести частях: I – Октоих, II – Обиход Всенощного Бдения, Триоди Постной и Цветной, III – Обиход, Литургия Св. Иоанна Златоуста , Литургия Преждеосвященных Даров, IV – Праздники V – Трезвоны VI – Ирмологий (СПб 1884–1885 гг.) Но в целом, за исключением немногочисленных высказываний прот. Д Разумовского, П. Воротникова о предпочтительности унисонного пения перед пением гармоническим 123 138–139], традиционные роспевы более рассматривались как материал для создания авторского произведения в противовес «итальянскому» стилю композиторов эпохи «русского классицизма». Характерно, что г. Ларош с одной стороны справедливо указывал на наличие огромного богатства древних роспевов, но с другой стороны – сетовал что наша церковная музыка в течение веков «не возвышалась над уровнем одноголосного пения» 150]. Позднее уже в начале следующего – XX века, А. Преображенский заметил, что само понятие «древнего» пения в данный период было «каким то таинственным сим волом чего то лучшего и чистого, но как всякий символ – он недостаточно ясно рисовался уму людей увлекавшихся им» 140]. |
| Виды псалмопения Что касается способа пения псалмов, то все более и более, по-видимому, распространяется респонсорный и антифонный способ пения псалмов взамен общего. Общее пение Вышеприведенное место из письма Василия Великого к неокесарийским клирикам [ 102 ] как будто дает понять, что неокесарийцы считали нововведением первые два рода пения. Из слов св. Златоуста: «некогда пело все собрание в один голос, что и мы ныне делаем» [ 103 ], — можно тоже заключить, что это был первобытный способ пения, и что он теперь стал уступать место другим. Блж. Августин тоже упоминает о таком способе пения псалмов: «Мы пропели псалом в один голос (una vice), поощряя друг друга, говоря единодушно: «приидите возрадуемся»«[ 104 ]. Одиночное пение Противоположный этому роду пения составлял такой, когда псалом (или песнь, гимн) пелся только хором певцов или одним певцом без участия молящихся. Замечено, что св. Кирилл Иерусалимский, ссылаясь на пропетые псалмы в своих катехизических поучениях, никогда не выражается: «как мы или вы пели», а всегда: «как вы слышали» [ 105 ]. Собор же Лаодикийский даже запрещает петь в церкви кому-либо, кроме «канонических певцов» [ 106 ]. По Иоанну Кассиану у Египетских монахов псалом всегда пелся одним из братии, а прочие сидя слушали [ 107 ]. Подробнее характеризуя этот род исполнения псалмов, Иоанн Кассиан дает понять, что оно совершалось ровным распевом (parili pronynciatione), в одних монастырях без перерыва стих за стихом (contiguis versibus) [ 108 ], в других с разделением из на две или на три статьи (intercisiones) с промежуточными молитвами про себя [ 109 ]. Из обычая непрерывного пения псалма одним певцом возник на Западе способ исполнения псалмов, которому усвоено несколько позднее название psalmus tractus (tractim dicere — говорить без перерыва), и которое состояло в том, что псалом или стих его пелся одним певцом, без ответа ему со стороны хора (по определению Амалария, писателя IX b.) [ 110 ]. Из такого пения псалмов возникло нынешнее наше чтение из, которое является собственно речитативным пением. |
| Иван Алексеевич Гарднер Предисловие ко второму тому Предлагаемый здесь второй том «Богослужебного пения Русской Православной Церкви» непосредственно примыкает к первому тому и является его продолжением. Поэтому все замечания, сделанные автором и издательством к первому тому, относятся в полной мере и ко второму. Первоначально все три части «Богослужебного пения» предполагалось автором выпустить одной книгой. Но, ввиду объема всего труда, по техническим соображениям решено было все три части выпустить в свет двумя томами. Первый том состоит из I и II части труда, а второй том является III-й частью всего труда. Нумерация глав во втором томе начинается с 1; в каждой главе своя нумерация подстрочных примечаний 1 . О сокращении названий некоторых периодических изданий, цитируемых во втором томе – см. в первом томе, с. 30–31. Считаю своим долгом выразить мою искреннюю благодарность как всем содействовавшим осуществлению этого издания, так и издательству Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, во главе с преосвященнейшим епископом Лавром, заботами и трудами которого это издание осуществилось. В заключение, прошу читателей простить мне недочеты, могущие встретиться, допущенные и проскользнувшие по человеческому несовершенству. И. Гарднер Мюнхен, 1980 г. Часть III. История. Вторая эпоха (1652–1918 гг.) Глава 1. Вторая эпоха Общая характеристика второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви; разделение ее на периоды. – Характеристика первого ее периода. – Значение развития богослужебного пения в юго-западной (польско-литовской) Руси для истории богослужебного пения Русской Церкви вообще. – Уния в православных церквах Польши, православные братства, распространение там нотации и многоголосного хорового пения на западный образец. – Впечатления диакона Павла Алеппского. – В Московской Руси: Патриарх Никон и его реформы. – Уничтожение хомонии. Новые переводы богослужебных текстов. Раскол. Комиссия по форме столповой нотациии. – Прибытие киевских певцов. Введение партеса. – Грамота восточных патриархов относительно богослужебного пения. – Партес и канты. – Борьба между старыми и новыми порядками в богослужебном пении. Обучение. – Царь Федор Алексеевич. Государевы певчие дьяки. Дилецкий, композиторы партесного века. – Сдвиги в понимании богослужебного значения церковного пения. |
| Происхождение этого письма относят к Ефрему Сирину . Устроители церковного пения в VIII–X веках весьма содействовали распространению крюков, применяя их в своих работах по пению. В числе песнотворцев этого периода историей отмечены: Греческое (византийское) пение в новокрещеной Руси В 988 году, при святом князе Владимире, состоялось Крещение Киевской Руси, и Русь из языческой обратилась в христианскую. Восприемницей ее при Крещении в веру Христову явилась Византия. Таким образом. Русская Церковь приняла не только вероучение, но и весь церковный ритуал, и, в частности, богослужебное пение, от византийских греков в том виде, в каком их содержали сами греки. Что же именно получила новокрещеная Русь касательно церковного пения и в каком виде? Во-первых, готовый, совершенно установившийся текстовой материал на все службы годового круга в переводе на славянский язык, каковую работу к этому времени (конец Х века) успели совершить балканские славяне. Во-вторых, готовые же осмогласные напевы православного Востока в крюковом изложении их, имевшемся в богослужебных нотных книгах. Втретьих, установившиеся на Востоке способы и виды церковного пения, одиночного и хорового. Вчетвертых, строго вокальный характер пения и его чисто мелодическую природу, чуждую стремления к гармонии в смысле одновременных аккордовых созвучий. Впятых, святоотеческие взгляды на задачи церковного пения. Вшестых, полное незнакомство с музыкально-певческими течениями Запада, соединенное к тому же с византийской нетерпимостью ко всему, что идет от западных схизматиков. Все это, вместе взятое, в значительной степени предрешило дальнейшие судьбы русского церковного пения, с самого начала направленного в то русло, по которому пение шло и развивалось на христианском Востоке. Это же обстоятельство послужило к тому, что Русская Церковь в деле пения богослужебного унаследовала те традиции этого искусства, какие были созданы предшествующим тысячелетием общецерковной жизни и истории. журнал «Хоровое и регентское дело» (1916. 5 ⁄ 6 . С. 123–140; 7 ⁄ 8 . С. 155–156). Рекомендуемые статьи |
| На синагогальные истоки христианской церковной музыки в последнее время было особенно обращено внимание историков. Но, несмотря на это доказанное преемство основных форм и традиций христианского церковного пения от еврейского, не подлежит сомнению, что и здесь, после четвертого века, произошла постепенно глубокая перемена. Дело тут не в изменении или развитии музыкальной теории или техники исполнения. Изменилась, главным образом, функция церковного пения, то есть место его в общей структуре богослужения и восприятие его литургического смысла. Эту перемену поясняет лучше всего своеобразная двойственность в месте и функции пения в нашем теперешнем богослужении. С одной стороны, «напевность» присуща почти всему произносящемуся в Церкви; западные рубрики до сих пор говорят о пении диаконам Евангелия, и способ чтения псалмов или паримий приближается к своего рода пению. Древние уставы под «пением» разумеют всю службу, которая мыслится во всех своих элементах как воспевание Бога. И то же определение богослужения как пения, мы находим и в Новом Завете. В Откровении старцы поют новую песнь перед Агнцем, и ап. Павел призывает верных: «научайте и вразумляйте друг друга… в благодати воспевая в сердцах ваших Господу» (Апк. 4, 9; срв. 14, 3 и 15, 3 и (Кол. 3, 16). Не касаясь здесь вопроса об этом «семитическом» восприятии литургического пения по существу , заметим только, что указанный выше первый смысл понятия пения в нашем уставе и богослужении соответствует именно этому его восприятию. Это не значит, что ранне–христианское богослужение не знает разницы между разными типами пения и не выделяет особо «гимнов» — то есть нарочито песненного материала (срв., например, библейские песни). Но функция их та же, что и молитв и псалмов, и прошений — все это в равной мере молитва Церкви, и одинаково подчинено общему замыслу богослужения. Но с другой стороны, в нашем богослужении имеется второе, более узкое и специальное понимание пения. Это пение, противопоставляемое чтению, и это песнопения, отличные от материала, предназначенного к чтению. |
| Того же мнения был и Иероним 501 и другие писатели. Но для нас важны слова Филона в том отношении, что антифонная форма пения, как видим, была известна в Ветхозаветной церкви и существовала ранее самого Христианского Богослужения. Тертуллиан говорит о той же форме пения так: «ревностные христиане присовокупляют к молитве гимны или псалмы, стихи которых поют попеременно, когда несколько соберутся их вместе». Что касается до разногласий историков Сократа и Феодорита относительно антифонного пения, введенного в начале 2-го столетия в Антиохийской церкви св. Игнатием Богоносце м, († 107 г.) по научению свыше, и которое, по замечанию Златоуста, 502 было весьма употребительно на Востоке, мы, на основании исторических данных, приходим к тому заключению, что св. Игнатий Богоносец только составлял для этого пения антифоники, то есть, противогласники во славу святой Троицы, которые, вероятно, и были в употреблении при Христианском Богослужении до тех пор, пока Павел Самосатский не отменил их, введши в свою церковь новые песни. 503 А Флавиан и Диодор, монахи антиохийские, жившие при Императоре Констанции, только способствовали быстрому распространению этого пения во всех, по возможности, церквах Востока. В Кесарийской церкви при святом Василии Великом мы встречаем такой же образ пения. Он сам говорит: 504 «иногда, разделившись на две части, поют псалмы одни за другими, упрочивая поучение в словах и вместе возбуждая в сердцах своих сокрушение». В другом месте он выражается так: «у нас, по прекращении молитв, попеременно переходят к псалмопению и тут, разделившись на две стороны, одна другой отвечают в пении, укрепляя тем размышление о словах писания и вместе возбуждая постоянное внимание в сердцах своих». Из этих слов Василия Великого можно видеть, что Кесарийская церковь знала антифонное пение. Василий Великий свидетельствует в своих творениях, что антифонная форма пения не вдруг распространялась повсюду в церквах, но постепенно. Известно, что святой Григорий Неокесарийский постановил петь псалмы и гимны не попеременно, но дал право петь всему народу в один голос. |
| Теперь нам остается решить: что такое было «трисоставное сладкогласие», о котором упоминается в той же самой Степенной книге? Думают, что это трехголосное гармоническое пение отличалось большей мелодичностью, чем осмогласное и даже демественное. Это мнение имеет для себя основание в том, что грекам известны были правила гармонии и, след[овательно], они могли употреблять не одно только унисонное пение. Именно им известна была симфония, как сочетание нескольких тонов. Так, Аристотель говорит, что симфония состоит из 6 частей или смешанных звуков, высоких и низких, долгих и коротких. Так[им] обр[азом], если у греков существовало симфоническое или гармоническое пение, то оно, без сомнения, перешло и в христианскую Церковь . Поэтому под именем «трисоставного сладкогласия» мы можем смело разуметь именно такого рода пение. Против этого может говорить только то, что ноты этого трисоставного пения писались не в три, а в одну строку, но это в действительности ничего не доказывает, так как для трехголосного пения не требуется непременно три строки нот. Впрочем, Разумовский несколько иначе объясняет это трехсоставное пение. Он говорит, что трисоставное пение по форме находится в тесной связи с осмогласным. Своим названием оно указывает лишь на качество пения, которое было более мелодично, чем простое осмогласие, и основывалось на трех употреблявшихся системах пения. У греков было три системы пения: octachord, pentachord и tetrachord. Всякий глас приноравливался к этим диатоническим лестницам. В русском церковном пении мы постоянно встречаемся с теми же лестницами пения. Трисоставное пение может назваться таковым и по исполнению голосом, так как голос при пении вращается в пределах трех октав, на которых основывается как греческое, так и русское пение. Это объяснение специальное, но оно не исключает первого мнения. Следов[ательно], с самого начала у нас известно было пение двух родов по своей форме: осмогласное и демественное. На два же рода различалось оно и по своему происхождению: от греков заимствовано демественное пение, не подчиненное законам осмогласия, и от славян осмогласное, дамаскинское. Первое мало и туго распространялось между нашими предками. История пения греческого |
| В исторической действительности эта смена парадигм выразилась в превращении Православного царства в секулярную империю и в наступлении нового имперского периода в истории России. Реформы Петра Великого носили демонстративно агрессивный характер по отношению к древнерусской традиции и были направлены прежде всего против наиболее жизненно важных и фундаментальных моментов этой традиции. Упразднение патриаршества, упразднение Москвы как столицы государства, дискредитация монашества, переливка колоколов в пушки, не говоря уже о насильственном стрижении бород и введении обязательного ношения костюмов западного покроя и курения табака, — все это было направлено не только на создание новой модели государства, но и на создание новой модели сознания. В результате петровских реформ возникли такие формы государственной, политической и общественной жизни, в условиях которых существование богослужебного пения как иконы небесного ангельского пения стало просто невозможным. Если считать верным утверждение о том, что богослужебное пение есть единство форм пения, жизни и молитвы, то следует признать и то, что выпадение одного из уровней этих форм означает прекращение существования богослужебного пения как явления. Петровские реформы были направлены против определенных форм жизни и оставались как бы нейтральными по отношению к формам молитвы и к мелодическим формам богослужебного пения. Однако целенаправленное разрушение этих форм жизни повлекло за собою разрушение как форм молитвы, так и мелодических форм, составляющих единое «тело» певческой системы. Сказанное нельзя понимать в том смысле, что реформы Петра Великого явились единственной причиной, сделавшей невозможным существование богослужебного пения. Сами петровские реформы являются лишь звеном в целой цепи определенно направленных исторических событий, и если эти реформы нанесли решительный удар по традиционным формам жизни, то формы молитвы начали расстраиваться значительно раньше. К причинам, вызвавшим к жизни петровские реформы, можно отнести и политику царя Алексея Михайловича, и реформы патриарха Никона, послужившие началом раскола, и события Смутного времени, и происходящее во время царствования Ивана Грозного, и многое, многое другое. Историография может дать полную и исчерпывающую картину того процесса, который превратил Православное царство в империю и в результате которого богослужебное пение перестало существовать как икона ангельского пения, как ангельское пение. Однако нас сейчас будет интересовать не та картина, которую нам может предоставить современная историография, но то толкование, которое тем же самым событиям дает древнерусская традиция. С точки зрения древнерусской традиции роковые события, происходившие в России на протяжении XVI-XVII веков, есть видимая часть того невидимого мистического процесса, который в своем потоке охватил весь мир и фрагментом которого является переход от Средневековья к Новому времени. |
|
|
