| Но история Никольского храма куда более древняя, так как ещё в начале XVII века на этом месте находилась деревянная церковь Святителя Николая Чудотворца. Также закладная доска в притворе сообщает, что каменный Никольский храм освящён в 1667 году по благословению Патриарха Московского и всея Руси Иоасафа архиепископом Смоленским и Дорогобужским преосвященным Филаретом. По утверждению епископа Православной Церкви в Америке, Сан-Францисского и Западно-Американского Василия Родзянко, прямого потомка последних владельцев усадьбы Никольское-Урюпино Голицыных, существуют свидетельства о том, что царь Алексей Михайлович Романов присутствовал на освящении Никольского храма. Он подарил церкви Смоленскую икону Божией Матери и икону Спаса Нерукотворного, а также сделал богатый вклад в виде богослужебной книги " Трефолой " (Праздничная Минея). Книга была в золотом окладе метровой высоты и хранилась у одной из прихожанок. Позже в результате пожара она сгорела. Царь неоднократно заезжал в Никольское, обязательно посещал службы в храме, и поэтому имение ещё с XVII века стали называть " Царским " . Краеведы условно делят историю Никольского храма на несколько периодов: эпоха Одоевских, эпоха Голицыных, эпоха закрытия храма и его возрождение. Эпоха Одоевских начинается, пожалуй, с самого известного представителя этой родовитой фамилии - Никиты (Ианикиты) Ивановича Одоевского. В конце 1640-х годов он был близок к царю Алексею Михайловичу Романову, состоял с ним в переписке, участвовал в Русско-польской войне и составлении Соборного уложения, внёс большой вклад в проведение внешней политики России. Согласно архивным источникам, Урюпино по речке Липишне до Одоевского было присёлком дворцового села Павшина Московского уезда Горетова стана. В 1635 году поместье было продано Поместным приказом князю Никите Ивановичу Одоевскому, построившему усадебный комплекс, состоявший из боярских палат со службами. В 1664 году Одоевский начинает строительство каменной пятиглавой церкви. Храм возводился в непростое для русского православия время - по согласованию с царём Патриарх Никон начал реформу церкви. |
| Однако главным доказательством местонахождения его дома на Волхонке стала археологическая находка – могильная каменная плита, обнаруженная при разборке церкви Похвалы Богородицы, стоявшей рядом с храмом Христа Спасителя, для строительства Дворца Советов. Надпись на ней гласила, что здесь похоронен убитый в Ливонской войне Малюта Скуратов. Кстати, сведения об этой находке почерпнуты отнюдь не в недрах Интернета, как недавно было написано в одной сетевой публикации, а в книге известного советского историка Москвы П. В. Сытина «Из истории московских улиц», современника того события. Прежде предполагали, что опричник, убитый в январе 1573 года при штурме ливонской крепости Пайде, был захоронен в Иосифо-Волоколамском монастыре, который особенно любил Иван Грозны. По преданию, истекающий кровью Малюта Скуратов, привезенный в обитель, каясь в своих злодеяниях, сам просил похоронить его у монастырских ворот, дабы каждый входящий попирал его прах ногами. Может быть, Малюту перезахоронили по желанию родственников. Они сохранили родовую усадьбу, имели прочие царские милости, а вдова Скуратова даже получала пожизненную пенсию. У самого Малюты не осталось прямых наследников по мужской линии. Его единственный сын Максим умер рано, а три дочери были удачно выданы замуж. Старшая стала женой Ивана Глинского, кузена великой княгини Елены Глинской, матери царя! Другая дочь, Мария Григорьевна, выданная за боярина Бориса Годунова, со временем сама оказалась царицей. Третья вышла за боярина Дмитрия Ивановича Шуйского, брата царя Василия Шуйского. Молва обвинила ее в отравлении на пиру народного героя, полководца Михаила Скопина-Шуйского, приходившегося им родственником. И до середины XVII века усадьба на Волхонке принадлежала потомкам брата Малюты, Ивана Скуратова, ставшего родоначальником этой ветви. Сам патриарх Филарет отпевал и погребал здесь в 1627 году его правнука, Дмитрия Федоровича Скуратова, служившего воеводой в Вязьме и Мценске. Его сын Петр, тоже воевода, оказался последним владельцем московской усадьбы, которая перешла от него во владение князя Михаила Михайловича Темкина-Ростовского, чье имя значилось в списках прихожан Антипьевского храма. Его род тоже оказался связанным с опричниной: один из его сородичей служил князю Владимиру Андревичу Старицкому, которого Грозный обвинил в посягательстве на престол, и приказал убить. Боярин перешел в опричнину, но в 1572 году был казнен вместе с сыном. А сам князь Михаил был в числе «руку приложивших», то есть подписавших знаменитое Соборное уложение 1649 года. |
| Особенно ярко понимание религиозного смысла произошедшего проявляется в заключительных словах соборной клятвы, данной народом на Совете всей земли. Преступление против Государства и государя признается в ней равно преступлением церковным, религиозным, направленным против промыслительного устроения Русской земли и достойным самых тяжких духовных кар. «Если же кто не похощет послушати сего соборного уложения, – свидетельствует специальная Учредительная грамота, – которое Бог благословил, и станет иное говорить, таковой, будь он священного чину, от бояр ли, воинов или простых людей – по священным правилам Святых Апостолов и Семи Вселенских Соборов… да будет извержен из чину своего, и от Церкви Божией отлучен, и лишен приобщения Святых Христовых Таин, как раскольник Церкви Божией и всего православного христианства мятежник… и да не будет на нем благословения отныне и до века, ибо, нарушив соборное уложение, сам попал под проклятие». Именно такой четкий и жесткий ответ дало русское общество начала XVII века на ключевой вопрос европейской социологии: «Как возможен порядок?» Если же рассмотреть реальную организацию власти после Смуты, выяснится, что Земский собор правил еще довольно долго и отходил от управления постепенно, по мере укрепления государственных структур. Авторитет его был очень высок, собор собирался всякий раз, когда требовалось решить что-то крупное, связанное с риском для страны, – изменить закон, объявить войну, заключить мир. Вот что вызывает удивление: за время Смуты народ научился самоуправлению, что блестяще доказал в первые, самые тяжелые годы после ее окончания. Европе тех лет было куда как далеко до такого уровня народной инициативы. Через Земские соборы власть слышала общество, образовывалась обратная связь, намечались контуры симфонии, основанной на взаимной любви православного монарха и православного народа. Где еще, в какой стране монарх мог безбоязненно выйти к взбунтовавшейся черни?! Не к рафинированным «представителям нации», как во Франции, а к не очень трезвому и не очень чистому мужичью? Сын Михаила Романова Государь Алексей Михайлович Тишайший делал это неоднократно в полной уверенности, что русскому царю среди русского народа (даже бунтующего против представителей местной власти!) ничто не грозит. Все его потомки вплоть до 1881 года свободно, часто без всякой охраны ходили по столице и ездили по стране. Опасность покушения подстерегала русских царей лишь среди придворных аристократов. |
| Патриарший дом получил в 1678 г. в вотчину Покровский монастырь в Переяславском уезде вместо Саввинского монастыря со слободкой «на Москве» . Компенсации в 1670–1680-х гг. получили и другие кафедры (Новгородская, Ростовская). Во-вторых, уже в самом тексте Уложения было введено исключение для части московских владений патриарха: «а у патриарха слободы взяти совсем, опричь тех дворовых людей, которые изстари за прежними патриархи живали в их патриарших чинех дети боярские, певчие, дьяки, подьячие, истопники, сторожи, повары и хлебники, конюхи и иных чинов дворовых его людей, которым дается годовое жалованье и хлеб» . С началом патриаршества Никона возобновились щедрые земельные пожалования Патриаршему дому. Никон основал несколько новых патриарших монастырей – Воскресенский (Новый Иерусалим), Крестный Онежский, Иверский Валдайский. Все они получили новые значительные вотчины, а также подворья и владения в городах . После осуждения Никона эти монастыри были выведены из состава Патриаршего дома, но не потеряли своих владений . Патриарх Никон продолжил покупать вотчины, что было запрещено Соборным уложением. По наблюдениям Т. Б. Соловьевой, с 1654 по 1658 г. он приобрел 39 вотчин (45 сел и деревень) . Царским указом от 16 декабря 1700 г. был закрыт Патриарший разряд. Его функции перешли сразу нескольким приказам – Патриаршему духовному приказу, Поместному приказу, Московскому судному приказу, и, с 1701 г., воссозданному Монастырскому приказу. В Поместный приказ надлежало отправить дела по церковным вотчинам. Главой Духовного приказа стал рязанский митрополит Стефан (Яворский). В его юрисдикции остались только дела, «которые… в патриаршем приказе были, и впредь будут в расколе и в каких противностях церкви Божией и в ересях» . Первоначальный указ впоследствии дополнялся. Указ 8 января 1701 г. закрепил за митрополитом Стефаном полномочия «всяких чинов людей духовныя… подписывать» после свидетельствования духовными отцами, душеприказчиками, сидельцами и писцом . Свидетельствование духовных завещаний являлось традиционной функцией епархиальных архиереев . |
| По этой грамоте права Введенского монастыря подтверждались и в последующие царствования русскими самодержцами. Так 7154 года (1646 г.) января в 20 день Царь и Великий князь Алексей Михайлович «Пожаловать велел се жалованную грамоту подписати на свое Государево Царево и Великого Князя Алексея Михайловича всея России имя и се жалованные грамоты рудити не велел никому ничем а велел ходить о всем потому как в сей жалованной грамоте писано». 7185 года (1677 г.) января в 12 день та грамота подписана на имя царя и Великого князя Феодора Алексеевича, Всей Великой и Малой и Белой России Самодержца, где предоставлено Введенскому монастырю «Монастырской вотчиной шестьми обжи и рыбными ловлями владеть по писцовым книгам по-прежнему. До наших великого Государя доходах и о всяких поборах и о городовых делах и о пошлинах и o судных старцах Богородицы как в указе отца нашего Государева блаженные памяти великого Государя Царя и великого князя Алексея Михайловича Всея Великие и Малые и Белые России Самодержца и в соборном уложении и после соборного уложения в уставных наших грамотах и в новых статьях написано». Кроме царских жалованных грамот Введенский монастырь имел не судные и беспошлинные грамоты местных архипастырей. Из уцелевших до нашего времени подлинных грамот имеется в монастыре грамота преосвященного митрополита Авфония данная 7143 года (1635 г.) июня в 16 день в следствие прошения Введенского монастыря игумена Ионы с братией. Вот главное содержание ее: «Божьей милостью мы Преосвященный Авфоний митрополит Великого Новгорода и Великих Лук Введения Пречистой Богородицы Островского монастыря игумена Иону с братией или хто по нему в том монастыре иный игумен и братия будут пожаловали в Софийскую казну церковные дани и подъезда с десятины и никаких пошлин им не платили и десятиникам своим к ним в монастырь въезжати и подвод и кормов у них имати не велели а коли дойдет до того игумена и до братии какое духовное или исковое дело и наши десятиники или неделщики дают их в тех делах на поруки а срок им чинят перед меня Авфония митрополита один в году по крещении Господни в тот же день а хто на них накинет срок или бессудную грамоту возьмет не потому их сроку как всей нашей жалованной грамоте и то им срок не в срок и бессудные не в бессудную а коли случится Софийского дому детям боярским в том монастыре проездом ночлег им давати корм людской и конской а с собою им корму не имати». |
| Повесть о соборнем деянии цесарского общебратства летописания и древльних вещей русьскыих. Присный друже, дружелюбием светящийся, приискренний приятелю Василие! На челобитьи твоем премного благодарствую и такожде челом ти бью. Бог тя соблюди и в здравии укрепи, аз же милостию Божиею здравствую. Изволися ми словесы кратными начертати и тобе известити, како соорудися коврижка во славу имени твоего и како счинися ти послание любьве преисполнено. Сущю ми в кельи казначеистей, внезапу вопроси мя казначей 1115 : чим имамы почтити и киими приветы венчати председящего общебратству нашему в день великого Василия? И найде на мя дух веков и яко молния осени ум мой и аз в мгновении ока отвещах совопроснику: лепо ны бяшет последовати свычаю и обычаю предков наших, соорудити коврижку велию и предати ю тиснению на дске, ветхой денми, орлом знаменаной, и словесы сердечными приукрашенной, юже аз издавна имам и стяжах ю ценою великою на тържище древних вещей. Усумнеся же казначей и бысть в недоумении. «Заутра, рече, совет сотворю с Онтоновичем 1116 и скоро поведаю думу его». Улыснуся же Онтонович на словеса казначейсти, и рече: аз мнех, яко волита проскумисание сотворити или нечто от таковых соделати, но добре умыслиста и аз с вама едино есм. Обаче подобает, рече, братии нашей вкупе собратися у думного дьяка 1117 нашего, совета ради и соборного уложения. И поведа ми о сем казначей и аз бых рад зело единомысленную братию у себе видети. Во едину от субот, гласу моему внемлюще, вси в лоне общебратства искренний и знаемии ти, яко елени на источницы водные радостно стекошяся в храмину мою, яже на прудах Патриарших 1118 , от всех предел и весей, первопрестольного града, и от Елохова 1119 , и от Якиманы 1120 и от Поляны 1121 , и от поля Девичья 1122 , и от богорадного дома Шереметя 1123 , и от Пушкарской слободы 1124 , и от Садовник в Яндовах 1125 и от иных дальных и ближних мест. И бысть собор мног, на нем же келейная мысль на общюю думу и совет предложена бе. И рекошя вси, аки душя едина: «благо же, благо же». И повелешя ми, яко дьяку сущю, грамотку велелепну сложити, казначею же урядишя вся потребная соорудити. И створишя праздник светел и благолепен, всем кандилом возженным и многым огнем блистающим, бысть шюм и радость велия, лику твоему предносящюся; и разноличная яствия ядяху и вино преизлиха пияху, даже до третьих кур веселящеся. |
| После отъезда Иоанна Грозного в кон. 1564 г. в Александрову слободу и провозглашения опричнины в Москве Н., бывший в то время в столице вместе с митр. Афанасием и Новгородским архиеп. Пименом, принял участие в поездке к царю с прошением простить подданных и вернуться в Москву (ПСРЛ. Т. 13. С. 392, 393). В 1566 г. Н. присутствовал на Земском соборе, на к-ром было принято решение о продолжении Ливонской войны. 9 июня 1566 г., в воскресенье, Н. сослужил двум другим архиепископам - Пимену Новгородскому и Герману Казанскому, а также епископам в московском Успенском соборе во время болезни митр. Афанасия (СбРИО. Т. 71. Т. 3. 16. С. 364). В июле того же года он участвовал в избрании и поставлении нового митрополита - сщмч. Филиппа II (Колычева) (1566-1568; † 1569). Пересмотр жалованных грамот, произведенный в Российском гос-ве в сер. XVI в., коснулся и Ростовской епархии. Согласно царской жалованной грамоте 1554/55 г., данной Н. на земли в Ростовском, Ярославском, Вологодском, Устюжском и Белозерском уездах и слободы в Ростове, признавались недействительными все жалованные грамоты, освобождавшие духовенство Ростовской епархии от уплаты налогов архиепископу. Эта грамота Иоанна Грозного не сохранилась, упоминается в пересказе в грамоте царя Михаила Феодоровича Ростовскому митр. Варлааму от 13 янв. 1622 г. (Сб. Археол. ин-та. СПб., 1880. Кн. 4. С. 99-112; см. также: Каштанов С. М., Назаров В. Д., Флоря Б. Н. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в.: Ч. 3.//АЕ за 1966 г. М., 1968. С. 231-232; Каштанов С. М. Иван Грозный и Ростов//ИКРЗ, 1993. Ростов, 1994. С. 67-79). 17 февр. 1560 г. Иоанн Грозный подтвердил грамоту своего отца Василия III Иоанновича , данную Кассиано-Учемскому мон-рю в Угличском у., оговорив, что монахов судит Н. «по церковным правилам и по соборному уложению» (ААЭ. Т. 1. 171. С. 141). В период архиерейства Н. в епархии велось активное храмостроительство. Зодчий Андрей Малой создал в 1566 г. в Ростове ц. Вознесения Христова с приделом блж. Исидора ( Титов. Ростов Великий. С. 48; Гиршберг В. Б. Мат-лы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV-XVII вв. Ч. 1: Надписи XIV-XVI вв.//НЭ. 1960. Вып. 1. С. 10). В Авраамиевом ростовском в честь Богоявления монастыре 2 окт. 1553 г., в 1-ю годовщину победы над Казанью, в присутствии царя был освящен Богоявленский собор, наиболее вероятно, его освящал Н. В апр. 1559 г. по благословению свт. Макария в Костроме заложен Богоявленский собор в Анастасиином мон-ре, Н. посетил обитель 8 июня того же года ( Баженов И. В. Костромской Анастасиин монастырь. Кострома, 1895. С. 11). В 1563-1564 гг. в Ярославле расписан Спасо-Преображенский собор ярославского в честь Преображения Господня мужского монастыря . |
| Прерывание богослужения Сейчас участились случаи, когда в православные храмы врываются хулиганы (атеисты, сатанисты, иноверцы, " артисты " и " артистки " ) и прерывают богослужение. Вероятно, были таковые и в старину. Поэтому в " Уставе " говорится, что о случаях, связанных с прерыванием богослужения или его прекращением из-за чьих-либо действий или слов, производящих соблазн, духовное начальство должно немедленно доносить Св. Синоду и делать представления светской власти, которая сурово наказывала виновных (ст. 13). О важных происшествиях в церквях доносили Государю Императору (ст. 14). По " Соборному уложению " (1649) царя Алексея Михайловича, за бесчинство во время литургии, прервавшее ее совершение, положена была смертная казнь.5 Очевидно, что суровость такой нормы определялась должным отношением наших предков к сакральному: в Православной Церкви нет ничего более священного, чем Литургия, за которой совершается таинство Евхаристии – преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. Защита храма и прилегающей территории По церковному и гражданскому законодательству защита сакрального распространялась на храм и прилегающую к нему территорию. Церковь требует от своих членов почтения к храму, как к дому Божию (Гангр. 21). Каноны строго осуждают тех, кто небрежно относится к священным местам (Трул. 97) и тем более тех, кто обращает их в обыкновенное жилище (VII Всел.собор, 13). Даже сам материал храмов считается священным; поэтому в случае упразднения какой-либо церкви материал церковного здания может быть использован только на приличное употребление (например, на постройку другого священного здания). Не принято также строить других зданий на том месте, где стояла церковь, но водружать крест на месте престола. Каноны (Трул. 76) требуют почтительного отношения и к местности, окружающей храм Божий (запрещается вести внутри церковной ограды торговлю или устраивать непристойные заведения типа корчмы). Гражданские законы запрещали соседство со священными местами не-благопристойных домов и заведений (питейных и игорных и т. п.), а также близкое соседство иноверных храмов и молелен. |
| Прочтоша сию Утвержденную Грамоту на Великом Всероссийском Соборе, и выслушав большее во веки укрепление быти так во всем потому, как в сей Утвержденной Грамоте писано. А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ино, и молву в людях чинити, то таковый, аще от священнаго чину, и от Бояр, Царских Синклит, и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину не буди, по священным правилам св. Апостол и Вселенских седми Соборов Святых Отец, и Поместных; и по Соборному Уложению всего извержен будет и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божией и всего православнаго христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, а по Царским Законам месть восприемлет; и нашего смирения и всего освященнаго Собора, не буди на нем благословения от ныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в предыдущия лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написаных в ней (в Утвержденной Грамоте)... Безусловно, российский народ, в лице своих представителей, тяжко согрешил пред Господом Богом и виновен пред Помазанником Его. Он нарушил и отверг клятву-присягу на верность своему Царю. Он преступно и безбожно изменил ему, оставил его одиноким в самую трудную минуту и допустил страшное злодеяние цареубийства. Неоднократно Владыка Феофан вспоминал, как он служил Божественную литургию во дворце. Как Государыня и ее Царственные Дочери пели на клиросе. Пение это – молитвенное, сосредоточенное, было выше всяких похвал. Так могли петь только глубоко верующие и бесконечно преданные Богу христиане. В этом чувствовался длительный опыт духовной жизни: с каким возвышенным, святым благоговением они пели и как читали во время этой службы. Во всем этом был подлинный, высокий, чисто монастырский дух. А с каким трепетом, с какими светлыми слезами приступали они ко Святой Чаше!.. Вспоминал Владыка благочестие и религиозность и самого Государя. Каждый будний день Государь всегда начинал с молитвы в храме. Точно в восемь часов утра он входил в дворцовый храм. К этому моменту уже были прочитаны часы и служащим священником совершена проскомидия. Со входом Царя, священник делал возглас: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне, и присно, и во веки веков!» А точно в девять часов Литургия кончалась, при этом надо заметить, что не было каких-либо пропусков, сокращений, и священник и хор совсем не торопились. Секрет заключался в том, что не было никаких пауз. Это и давало возможность за один час окончить обедню. Для священника это было непременным условием. В алтаре висели стенные часы, и служащий следил, чтобы уложиться во времени. Государь всегда молился очень усердно. Каждая молитва и каждое прошение ектинии находили живой отклик в его душе... Точно в девять часов – последний раз «аминь». Государь, приложившись ко Кресту, шел в свой кабинет, где и начинался его трудовой день. |
| Разумеем – кроме напечатанной в самом казанском издании «Стоглава» (стр. 258–260) грамоты м-та Макария в Симонов монастырь с заметкой о рассылке по монастырям выписки из «соборные книги» определенно указанных глав – найденные еще в 1849 г. и изданные Ил. В. Беляевым в 1868 г. два списка «наказа, или наказной грамоты того же м-та Макария к белому духовенству, составленной по «соборному уложению» 1551 г. и содержащей в себе то вполне, то в извлечении и сокращении, почти все определения «Стоглава» 9 . С открытием этих и некоторых других памятников, содержащих в себе ссылки на различные части того же «соборного уложения» и даже буквальные выписки из него, казалось, беспристрастным историкам оставалось только, вслед за преосв. Макарием, имевшим мужество открыто сознаться в ошибочности своего прежнего взгляда на «Стоглав», признать, что «сомневаться в подлинности этой книги было бы уже неразумно» 10 . Сомневающиеся продолжали, однако, являться и потом, делая попытки отстоять «неразумный», по выражению преосвященного историка церкви, взгляд, на основании новых данных. Главную опору для себя сторонники этого взгляда хотят найти в несходстве тех редакций, в каких дошла до нас книга «Стоглав», не сохранившаяся в первоначальной рукописи. До недавнего времени таких редакций насчитывалось три: 1) полная, имеющаяся в наиболее старых списках (XVI в.) и воспроизведенная в двух печатных изданиях (упомянутом казанском, и проф. Н. И. Субботина , М. 1890); 2) краткая, известная лишь по более поздним спискам (не ранее XVII в.) и также изданная печатно (Кожанчиковым, СПБ. 1863); 3) неполная, т. е., не обнимающая всего обычного содержания «Стоглава», редакция соборных постановлений 1551 г., известная по изданию Калачева 11 , которую можно назвать сокращенно-распространенною, так как текст ее (соответствующий приблизительно 40 первым главам обычного состава), по изложению, местами короче, а иногда – значительно пространнее, сравнительно даже с полной редакцией». В настоящее время к ним нужно присоединить еще четвертую, содержащуюся в рукописи XVI века (новгородской Софийской библиотеки 21), открытой и описанной г. |
|
|
