| Федор уверен: в 1666 г. «Богу попустившу, сатане свое дело совершити. И великое российское наше царство – увы! – отторже сатана хоботом своим Никоном» [xx] . Собор 1666–1667 гг. только довершил предательство: «Нынешнии лжеучителие, гречестии и рустии, не со Христом собирают прежних святых отец Христову веру, и со своими растленными догматы антихристу путь уготовляют, ему же сести в Церкви, яко Богу, и показати себя, аки Бога, по апостолу» [xxi] . Именно Федор развил учение Спиридона о «последнем времени», составив окончательный вариант теории своего учителя о четырех отпадениях от веры Христовой: 1000 г. – разделение церквей; 1600 г. – Брестская уния; 1660 г. – реформа Никона и собор на него; 1666 г. – собор против старообрядцев. Этой теории будут придерживаться и все последующие поколения старообрядцев. Следует заметить, что Федор не только обличал «никониан», наставлял в правой вере и предсказывал конец православного русского царства. В «Послании ко всем православным об антихристе» Федор, толкуя послание апостола Павла к солунянам (фессалоникийцам), по мнению авторитетного исследователя русских мистических сект А.А. Панченко, упоминает о возникновении на Руси сект вероятнее всего христовского (хлыстовского) направления: «Тогда, при Апостоле, процвете Христова вера в Селуне от сих проповедников истинных Христовых, и диавол воздвиг своих некиих безчинников и льстецов развратных, якоже и зде окрест Костромы и Павлова Перевоза, о нихже глаголете многая, блядуще, лживая и нечестивая учения диаволя, – гатко и слышати нам. И тако они селуняне обхождаху братию и прельщаху, глаголюще, яко уже пришествию Христову второму наставшу, и слышащих ужасаху и смущаху, и Павла Апостола облыгающе тем, сказующе, яко от него слышаще, еще же и от Духа глаголюще сицевая слышати, яко Христос грядет уже на суд» [xxii] . Не следует думать, что Федор был единственным в своем роде. Многочисленные расколоучители как этого времени, так и позднейшего также славились знанием святоотеческой и богослужебной дониконовой литературы. |
| — На твою тему, на твою тему! — радостно хихикал он, усаживая Алешу слушать. — Насчет баранины это не так-с, да и ничего там за это не будет-с, да и не должно быть такого, если по всей справедливости, — солидно заметил Смердяков. — Как так по всей справедливости, — крикнул еще веселей Федор Павлович, подталкивая коленом Алешу. — Подлец он, вот он кто! — вырвалось вдруг у Григория. Гневно посмотрел он Смердякову прямо в глаза. — Насчет подлеца повремените-с, Григорий Васильевич, — спокойно и сдержанно отразил Смердяков, — а лучше рассудите сами, что раз я попал к мучителям рода христианского в плен и требуют они от меня имя божие проклясть и от святого крещения своего отказаться, то я вполне уполномочен в том собственным рассудком, ибо никакого тут и греха не будет. — Да ты уж это говорил, ты не расписывай, а докажи! — кричал Федор Павлович. — Бульонщик! — прошептал Григорий презрительно. — Насчет бульонщика тоже повремените-с, а не ругаясь рассудите сами, Григорий Васильевич. Ибо едва только я скажу мучителям: «Нет, я не христианин и истинного бога моего проклинаю», как тотчас же я самым высшим божьим судом немедленно и специально становлюсь анафема проклят и от церкви святой отлучен совершенно как бы иноязычником, так даже, что в тот же миг-с — не то что как только произнесу, а только что помыслю произнести, так что даже самой четверти секунды тут не пройдет-с, как я отлучен, — так или не так, Григорий Васильевич? Он с видимым удовольствием обращался к Григорию, отвечая, в сущности, на одни лишь вопросы Федора Павловича и очень хорошо понимая это, но нарочно делая вид, что вопросы эти как будто задает ему Григорий. — Иван! — крикнул вдруг Федор Павлович, — нагнись ко мне к самому уху. Это он для тебя всё это устроил, хочет, чтобы ты его похвалил. Ты похвали. Иван Федорович выслушал совершенно серьезно восторженное сообщение папаши. — Стой, Смердяков, помолчи на время, — крикнул опять Федор Павлович. — Иван, опять ко мне к самому уху нагнись. Иван Федорович вновь с самым серьезнейшим видом нагнулся. |
| — Черт, у кого здесь, однако, спросить, в этой бестолковщине… Это нужно бы решить, потому что время уходит, — промолвил он вдруг, как бы говоря про себя. Вдруг подошел к ним один пожилой лысоватый господин в широком летнем пальто и с сладкими глазками. Приподняв шляпу, медово присюсюкивая, отрекомендовался он всем вообще тульским помещиком Максимовым. Он мигом вошел в заботу наших путников. — Старец Зосима живет в скиту, в скиту наглухо, шагов четыреста от монастыря, через лесок, через лесок… — Это и я знаю-с, что через лесок, — ответил ему Федор Павлович, — да дорогу-то мы не совсем помним, давно не бывали. — А вот в эти врата, и прямо леском… леском Пойдемте. Не угодно ли… мне самому… я сам… Вот сюда, сюда… Они вышли из врат и направились лесом. Помещик Максимов, человек лет шестидесяти, не то что шел, а, лучше сказать, почти бежал сбоку, рассматривая их всех с судорожным, невозможным почти любопытством. В глазах его было что-то лупоглазое. — Видите ли, мы к этому старцу по своему делу, — заметил строго Миусов, — мы, так сказать, получили аудиенцию «у сего лица», а потому хоть и благодарны вам за дорогу, но вас уж не попросим входить вместе. — Я был, был, я уже был… Un chevalier parfait! — и помещик пустил на воздух щелчок пальцем. — Кто это chevalier? — спросил Миусов. — Старец, великолепный старец, старец… Честь и слава монастырю. Зосима. Это такой старец… Но беспорядочную речь его перебил догнавший путников монашек, в клобуке, невысокого росту, очень бледный и испитой. Федор Павлович и Миусов остановились. Монах с чрезвычайно вежливым, почти поясным поклоном произнес: — Отец игумен, после посещения вашего в ските, покорнейше просит вас всех, господа, у него откушать. У него в час, не позже. И вас также, — обратился он к Максимову. — Это я непременно исполню! — вскричал Федор Павлович, ужасно обрадовавшись приглашению, — непременно. И знаете, мы все дали слово вести себя здесь порядочно… А вы, Петр Александрович, пожалуете? — Да еще же бы нет? Да я зачем же сюда и приехал, как не видеть все их здешние обычаи. Я одним только затрудняюсь, именно тем, что я теперь с вами, Федор Павлович… |
| В этот раз Федор Никитич победил: царь велел примерно наказать Шереметева позором. Князя заковали в кандалы и на телеге вывезли из Москвы, отправив в таком виде на службу. Но предупреждение было ясным. В том году еще трое князей били челом «в отечестве о счете» на Федора Никитича. Один из челобитчиков сидел в тюрьме, чем кончилась затея для двух других — неизвестно. Главное, что сомнение в превосходстве Романовых среди знатных родов было заявлено громко и отчетливо. Неудивительно, что тут явились у трона близкие сердцу Годунова монголоидные «царевичи», оттеснившие слишком высоко поднявшегося Романова (вместе со Мстиславским и Шуйскими) от возвышавшегося по правую руку царя с державой в руках Бориса Годунова. Своевременность подобных шагов подтверждается тем, что ко дню смерти Федора Ивановича 7 января 1598 г. общественное мнение было резко не в пользу Годунова. Убийство им царевича Димитрия, несмотря на результаты официального расследования и заявление патриарха Иова с освященным собором, воспринималось как очевидность. Подозревали Годунова также в смерти царевны Феодосии, ослеплении служилого «царя» Симеона Бекбулатовича и даже в причастности к смерти самого Федора! Более того, ходили слухи, что Федор Иванович, помирая, хотел оставить престол своему «братаничу» Романову. Федор Никитич якобы не взял скипетр из рук умирающего — и его ухватил хищный Годунов. Сами Романовы много позже, при воцарении Михаила Федоровича признавали, что Федор Иванович «на всех своих великих государствах... оставил свою царицу Ирину Федоровну... а душу свою приказал святейшему Иову патриарху... да брату своему Федору Никитичу Романову-Юрьеву, да шурину своему... Борису Федоровичу Годунову». Это явствовало из духовного завещания Федора Ивановича. Как видим, высшими лицами в государстве остались только двое — Романов и Годунов, но третейским судьей был патриарх Иов, верный слуга Бориса. Да и Ирина Федоровна, хотя и приняла вскоре постриг, крепко стояла на стороне брата. Чаша весов колебалась, Иову пришлось затратить огромные усилия, чтобы склонить ее в пользу Годунова . |
| Святой же Мартиниан удалился на необитаемый каменистый остров и прожил на нем несколько лет под открытым небом, получая пищу от одного корабельщика, для которого преподобный плел корзины. На месте подвигов святого Мартиниана, подражая его богоугодной жизни, спасалась девица Светлана (Фотиния), после кораблекрушения выброшенная волнами на этот остров. Приняв девицу на остров, святой подвижник, в предупреждение искушения, бросился в море и, с помощью Божией, достиг суши на юге Греции. После этого Мартиниан странствовал в течение двух лет и мирно скончался в Афинах около 422-го года. Святая же Светлана осталась на острове. Проведя в уединении и подвигах лет шесть, она тоже мирно скончалась. Тропарь: Мартиниану: Пламень искушений слез теченьми погасил еси блаженне, и морская волнения, и зверей стремления обуздавый, взывал еси: Препрославлен еси Всесильне, от огня и бури спасый мя. Великомученик Федор Тирон 2-е марта (17 февр. церк.кал.) В городе Амасии, в Понтийской области, во время гонения императора Максимиана (286–305 г.) воин Федор вместе с другими христианами был принуждаем отречься от Христа и принести жертву идолам. (Его прозвище “тирон” по-латыни значит “новобранец”). Отказавшись исполнить это, Федор был подвергнут жестоким мучениям и заключен в темницу. Здесь во время молитвы он был утешен чудесным явлением Господа Иисуса Христа. Через несколько времени мученика вывели из темницы и разными пытками снова принуждали отречься от Христа. Наконец, видя непреклонность мученика, правитель приговорил его к сожжению. Святой Федор сам бестрепетно взошел на костер, и здесь с молитвой и славословием предал свою душу Богу около 305-го года. Его тело погребли в городе Евхаитах (ныне Марсиван, в Малой Азии). Позже его мощи перенесли в Царьград, в храм его имени; глава его находится в Гаэте, в Италии. Лет 50 после кончины святого Федора император Юлиан Отступник (361–363 г.), желая осквернить христианский Великий пост , приказал Константинопольскому епарху (градоначальнику) каждый день в течение первой недели поста тайно кропить кровью идольских жертв съестные припасы, продаваемые на рынках. Святой Федор в ночном видении явился Константинопольскому архиепископу Евдоксию и велел ему объявить христианам, чтобы они не покупали на рынках оскверненные припасы, но употребляли в пищу коливо (кутью), т.е. вареную пшеницу с медом. В память этого события Православная церковь до сих пор ежегодно отмечает память великомученика Федора Тирона в первую субботу Великого поста. Накануне в пятницу после заамвонной молитвы служится молебен святому Федору Тирону и благословляется кутья. |
| Вернулся Федор домой и вспомнил о своем обете – отвести дочь к святому на исцеление. Услышала об этом супруга и поведала ему, что в тот же час и день и ей пришла мысль отвести отроковицу для излечения к преподобному, чтобы он помолился за нее. Понял тогда Федор, что это Божий замысел, желает Господь прославить своего угодника. Приказал он супруге собрать дары преподобному; взял он эти дары, посадил на повозку отроковицу и ее мать и поехал ко блаженному в пустыню. Достигнув пустыни и удостоившись благословения святого, начал просить его, чтобы помолился он Богу об отроковице. Преподобный же со смирением сказал им: «Я грешный раб». Тогда стали просить его еще более настойчиво. Поведали все, что было с отроковицей: как бесновалась она и как ослепил ее дьявол . Святой пожалел девицу. Взял он крест, перекрестил ее и сказал: «Верой вашей спасется, дети мои». И тотчас же от глаз отроковицы отпала как бы чешуя, и вернулось к ней зрение. Помогли отроковице молитвы преподобного. И с того часа выздоровела она от своего недуга. Федор с супругой и дочерью отправились домой с радостью, благодаря Бога и угодника его преподобного Макария. 5 июля 1522 года в день памяти преподобного Афанасия Афонского В этот день, в наказание за множество наших грехов, городу Унже случилась великая напасть от язычников. Подошла к городу большая рать поганых, и хвалились враги Христовы взять его. Окружили они Унжу, а числом их было 20 тысяч. Невелик город Унжа, но имеет великого и крепкого помощника – блаженного отца Макария Желтоводского, который возлюбил этот город, пришел сюда, здесь же и передал душу свою в руки Господа. Эти дерзкие варвары стремительно подступали к городу; некоторые из них стреляли, некоторые поджигали дома. Три дня и три ночи неослабно сражались с ними защитники Унжи. Наступил в городе великий страх и ужас. Воевода города Федор Супонев созвал тогда горожан на совет, спрашивая, как избыть им беду варварского нашествия. Тогда горожане поведали ему о чудесах преподобного Макария и о том, что ранее уже избавлял он город от варваров: «Достойны, господин Федор, чудеса святого того, чтобы их записать, ибо уже и прежде нападали на нас варвары, хотели сотворить много зла, но не могли: святой Макарий молился за город. Иногда враги проходили мимо Унжи, иногда осаждали, но все равно бежали; мы же от них не бежали никогда. Однажды взяли в плен мы их воинов и спросили, почему их войско ходит вдали, почему не подходит? Варвары отвечали, что видят они, как святой либо держит город в руках, либо на облаке видят его, а иной раз преподобный ездит на коне и так отгоняет варваров от города». |
| Слышал царь Федор от тетки и от многих о чудном строении монастыря Воскресенского и великой церкви, которую я основал по образу святой Иерусалимской церкви, где гроб Спасителя и Голгофа святая с иными страстями Христовыми. И что та чудная церковь ныне стоит много лет недостроена, в великом презрении, и что хорошо бы ту святую церковь завершить, а для того дать свободу из заточения строителю ее Никону. Хотя и многими отговариваем был, но отверз царь очи ума своего и поехал взглянуть на Новый Иерусалим, удивился заброшенности столь огромного и совершенного храма, стал жаловать братию милостыней и о строении церкви попечение иметь. Возлюбил царь Федор место то, стал там почасту бывать и доброжелателей моих слушать — а бояре и Иоаким патриарх все считали его неразумным юношей. Как-то говорил Федор об избрании нового архимандрита и добавил: «Если хотите, чтобы взят был сюда Никон патриарх, основавший обитель и великую эту церковь — подайте мне прошение за вашими руками — если Бог помощи подаст, это дело исправится». Возрадовалась воскресенская братия и немедля подала челобитную государю: «Помилуй нас, нищих своих богомольцев: подай церкви исполнение, приведи кораблю кормчего, пошли пастыря стаду, приставь голову к телу — христоподражательного нашего наставника святейшего Никона, что, как Моисей, провел нас через море мира... повели освободить из Кириллова монастыря в монастырь живоносного Христова Воскресения, растущий в высоту повсеместного прославления, как дерево плодовитое...» С сей челобитной возвратился царь Федор в Москву и начал мысль свою об освобождении Никона, чтобы тот мог завершить основанный им Новоиерусалимский храм, изъявлять святейшему Иоакиму, патриарху Московскому. Никон знал, что Иоаким будет против его освобождения, и действительно, доброжелатели сообщали опальному, что Московский патриарх много раз запрещал царю помиловать узника, осужденного собором вселенских патриархов. Царь Федор Алексеевич обратился тогда к собору российских архиереев «с прошением и молением, да будет освобожден из заточения Никон патриарх». |
| Устинья Тимофеева, старица – 385, 388–390, 402 Участкина Л.В., палеограф – 490, 498, 500, 514, 627 Ф алмай, гессурский царь, библ. – 611 Фамарь, сестра Авессалома, библ. – 611 Фамендин (Фамелдин, фон Менгден) Ю.А., киевский губернатор – 17, 138, 255, 536, 568 Федор, дьякон, писатель-старообрядец 386, 414, 496 Федор Алексеевич, русский царь – 424, 586 Федор Иоаннович, русский царь – 563 Федор Матвеев, московский священник 397 Федор Олегович, рязанский князь – 566 Федоров Иван, русский первопечатник 567 Федосья, старица – 387–390 Фекла, ученица апостола Павла, св. мученица – 606 Фемистокл, афинский полководец – 581 Феодорит Блаженный, епископ Кирский, богослов и писатель – 19, 140, 257, 468, 506, 516, 571 Феодосий, калужский поп – 385, 405 Феодосий Великий, византийский император – 475, 581 Феодосий Великий, глава монашеского общежития в Палестине, св. – 600 Феодосий Печерский , игумен Киево-Печерского монастыря, св. – 21, 122, 123, 141, 241, 257, 258, 371, 401, 467, 492, 570, 572 Феодосия, старица – 392 Феодулия, старица – 390, 391, 402 Феофан, палеопатрасский митрополит 588 Феофан, патриарх – 602 Феофан Прокопович , церковный деятель и писатель – 585 Филарет, старец – 386, 388, 389 Филарет Гумилевский , историк церкви 624 Филатов Дмитрий, владелец рукописи 491 Филиппова Аксинья, волоколамская старообрядка – 385 Филофей, сын попа – 594 Флавии, династия римских императоров 607 Фома, апостол – 106, 223, 348, 613 Фуфаев М.А., читатель рукописи – 488 Фьораванти Аристотель, итальянский архитектор – 601 Х алава (Холов, Холова) Иван, грек – 111, 229, 230, 358, 553 Халанский М.Г., историк языка – 625 Халецкий, польский магнат – 387, 405 Хомяков A.C., писатель и философ – 483 Храмцевский Матвей, писец рукописи 495 Христофор, старообрядец – 391 Христофоров Дмитрий, зять А. Шкарлата – 384 Ч емоданов Иван, русский посол в Константинополе – 411 Чередеев И.П., дьяк – 574 Черников A.C., приказчик – 380–382 Черчилль (см. Churchill W.A.) Чикин Иван, упоминается в рукописи – 496 Чупятов И.В. (Меньшой), ржевский купец, владелец рукописи – 491, 531 |
| Действовал батюшка также решительно и быстро. Помню, как скоро решился важнейший для нас вопрос о храме Дальней авиации. Во время одной из встреч с духовенством храма зашел разговор о полковых и воинских церквах. Отец Федор живо откликнулся на вопрос, так как хорошо им владел. Мы с интересом слушали рассказ отца Федора об извечном совместном служении государству российскому двух его могучих столпов — Армии и Церкви. Тут явилась мысль, которую мы в коллективе уже довольно давно обсуждали, но к единому мнению придти не могли. Речь шла о храме Дальней авиации. Стремление иметь свой храм у воинов-авиаторов было столь велико, что многие готовы были строить его собственными руками. Учитывая, что штаб стоит в центре Москвы, можно себе представить, с какими трудностями пришлось бы столкнуться. В настоящее время по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II мы действительно с трудностями завершаем строительство домовой часовни-памятника во имя святого пророка Илии. А тогда все решилось несколько иначе. Отец Федор нас сразу предостерег от проектов, не имеющих под собой реальной основы. Он рассказал, что всегда существовала практика закреплять храмы за теми или иными учреждениями, в том числе воинскими частями, а точнее, наоборот, воинские части за храмами. Тогда мы, посовещавшись, обратились к отцу Федору с просьбой ходатайствовать перед священноначалием о придании Спасо-Преображенскому храму в Тушино статуса воинского храма Дальней авиации. Буквально через неделю после этого разговора мы с огромной радостью и благодарностью восприняли весть о благословении Святейшего Патриарха храма Преображения Господня на окормление воинов Дальней авиации. Это был наш общий праздник. Конечно, жизнь состоит не из одних праздников. Но отец Федор, благодаря своей натуре, самые обычные будни мог расцветить огнями ярких, необычных дел и событий, Навсегда в моей памяти останется один из таких дней. Как-то с офицерами нашего управления были мы в храме. Отец Федор рассказывал и показывал ход строительства и восстановления храмовых построек. Перед самым нашим отъездом он вдруг предложил подняться на недавно выстроенную колокольню. Винтовая лестница была еще без перил, и подниматься было непросто. Кто-то предложил остановиться на первой площадке, но отец Федор настойчиво увлекал нас все выше и выше, приговаривая: «Посмотрим, боятся ли летчики высоты». |
| Как известно, в 2010 году знаменитый путешественник был рукоположен в сан священника и стал отцом Федором. И нас, как информационную службу Челябинской епархии, интересовали в первую очередь вопросы духовного характера. Федор Филлипович рассказал, что весь долгий путь по водам Тихого океана сопровождался молитвой: – На утреннее правило у меня уходило 35 минут, столько же на вечернее правило. Это была основная моя молитва, когда я не греб. Я останавливался, весла бросал и молился. А в другое время, когда был за веслами, в такт гребкам повторял Иисусову молитву. Дважды за путешествие отец Федор совершил чин освящения воды в Тихом океане. Первый в двунадесятый праздник Крещения Господня. А второй, когда почувствовал, что море «шалит»: – Подошёл к Полинезии, там тысячи островов. Я почувствовал, что океан немного шалит и меня может выкинуть на рифы, поэтому решил ещё раз провести чин освящения. Я же не на свои силы рассчитываю, – улыбается Федор Филиппович. – Ведь моя лодка не попала ни в один ураган, они шли впереди меня, по корме, сбоку. Если бы я шел быстрее или, наоборот, опаздывал на три дня, то попал бы в сильный шторм. Представьте, молнии так стреляют, что даже вода шипит от напряжения. Если бы они прошли через лодку, она бы на щепки разлетелась, или меня бы контузило, в лучшем случае. Но всё обошлось. А ещё там смерчи большие крутят, воду сосут из океана. Я их называю «шланги» или «хоботы». Но за это путешествие ни разу ко мне не подходили. Федор Филиппович с профессиональным спокойствием рассказывает обо всех испытаниях. Не раз походили к лодке киты, которые при желании могли и перевернуть лодку, но они её не трогали: – Один кит меня долго сопровождал. Видно, что старенький. И вот мы с ним два старичка в море плывем, он пыхтит рядом, но под лодку никогда не подныривал. Ночью бывало непросто. Приходилось даже фонарик выключать, потому что из глубин на свет поднимались гигантские кальмары и спруты по девять метров. Выручала путешественника опять же молитва, в которой он чаще всего обращался к Господу, Богородице, святителю Николаю Мирликийскому и святому Феодору Ушакову: |
|
|
