— Да, страдалец был, — прибавила сестра. — Дай Бог ему Царство Небесное, — перекрестилась матушка, — уж натерпелся он на этом свете, помучился за грехи свои. Мне стало еще любопытнее. — Да расскажите мне, ради Бога, поподробнее: кто он такой? Как он жил и умер? — Это долго. — Ничего. — Их было два брата, — начал рассказывать мой зять, — Федор и Иван. Жили они в нашем приходе, недалеко, в деревне Бахромеево. Звали их богомолами. Сначала с родной матерью, женщина она была богобоязненная, и они были мальчики славные — все в нее. Мать умерла, а отец женился на другой. Мачеха была злая, как видимо и положено мачехе. Наш край был барщинский. Крестьяне все помещичьи, казенных не было. А в таком краю, сам знаешь, женщины и девушки, волею и неволею, скоро как-то портятся. Мачеха Федора тоже, говорят, была порочна. А Федор терпеть не мог женщин такого поведения. Для него это было хуже тупого ножа. Однажды Федор видит, что мачеха тащит что-то со двора. Он сгоряча отругал ее такими непристойными словами, что даже она ужаснулась. Федор тотчас спохватился, все же она, хоть и неродная, но ведь мать. Но слова назад не воротишь. Мачеха ушла, а грех Федоров лег камнем на его душу. Вскоре и мачеха, и отец умерли. Федор с Иваном остались хозяевами в доме. Оба были хорошими крестьянами: работали усердно, оброк платили исправно, вина много не пили. Оба были женаты: жены у них были добрые. Только Федор недолго пожил с первой женой. После родов она заболела и умерла. Федор женился на другой, на Авдотье. Это была добрая женщина, но легкомысленная и забывчивая. Ничего дурного в жизни она не делала, но на словах была неосторожна, что особенно оскорбляло и огорчало ее мужа. И Федор решил уйти работать в другую деревню или город. При расставании Федор наказал ей вести себя осторожнее и скромнее. Он нанялся в работники к нашему церковному старосте, а Авдотья пошла к нам в работницы. Года четыре Федор жил у старосты. Тот платил исправно, кормил хорошо. Не было причин уходить. Однажды староста велел Федору набить погреб снегом: работа не тяжелая, но муторная. Четыре дня он занимался этим и все время стоял ногами в снегу, а снег весенний, мокрый. Федор простудился.

http://azbyka.ru/fiction/pravednye-i-gre...

Прага 8/21. III.1924 9/22.III.1924 10/23.III.1924 12/25.III.1924 14/27.III.1924 15/28. III.1924 19.III/1.IV.1924 21.III/3.IV. 1924 23.III/5.IV.1924 26. III/8.IV.1924 28. III/10.IV. 1924 5/18.IV.1924 18.IV/1.V.1924 6/18.V.1924 19.V/1.VI.1924 26.V/8.VI.1924 28.V/10.VI.1924 30.V/12.VI.1924 6/19. V I.1924 10/23.VI.1924 11/24.VI.1924 23.VI/6.VII.1924 3/16. VII.1924 1/14. VIII. 1924 3/16.VIII.1924 5/18. VIII.1924 7/20.VIII.1924 8/21.VIII.1924 10/23.VIII.1924 12/25.VIII.1924 16/29.VIII.1924 17/30.VIII.1924 20.VIII/2.IX.1924 23.VIII/5.IX.1924 24.VIII/6.IX.1924 6/19.IX.1924 7/20.IX.1924 10/23.IX.1924 13/26. IX.1924 16/29.IX.1924 20.IX/3.X.1924 23.IX/6.X.1924 24.IX/7.X.1924 26.IX/9.X.1924 27.IX/10.X.1924 28.IX/11.X.1924 30.IX/13.X.1924 3/16.Х.1924 4/17.Х.1924 7/20.Х.1924 8/21.Х.1924 11/24.Х.1924 12/25.Х.1924 14/27.Х.1924 15/28.Х.1924 17/30.Х.1924 18/31.Х.1924 21.X/3.XI.1924 24.X/6.XI.1924 25.X/7.XI.1924 26.X/8.XI.1924 28.X/10.XI.1924 29.X/11.XI.1924 31.X/13.XI.1924 1/14.XI.1924 2/15.XI.1924 4/17.XI.1924 7/20.XI.1924 8/21.XI.1924 11/24.XI.1924 12/25.XI.1924 16/29.XI.1924 16/29.XI.1924 18.XI/1.XII.1924 19.XI/2.XII.1924 22.XI/5.XII.1924 23.XI/6.XII.1924 25.XI/8.XII.1924 26.XI/9.XII.1924 10/23.I.1925 14/27. V I.1925 16/29.VI.1925 17/30.VI.1925 Париж. 16/29. V II.1925 (в день исполнившегося 54-летия) Париж 18.IX/1.X.1925 23.IX/6.X.1925 27.IX/10.X.1925 20.XII/2.I.1924-1925 21.XII.1924/3.I.1925 22.XII.1 924/5.I.1925 28.XII.1924/10.I.1925 30.XII.1924/12.I.1925 31.XII.1924/13.I.1925 2/15.I.1925 День преп. Серафима 4/17.I.1925 7/20.I.1925 10/23.I.1925 11/24.I.1925 13/26.I.1925 16/29.I.1925 17/30.I.1925 18/31.I.1925 20.I/2.II.1925 23.I/5. II.1925 24.I/6.II.1925 25.I/7. II.1925 27.I/9. II.1925 28.I/10.II.1925 30.I/12.II.1925 31.I/13.II.1925 1/14.II.1925 3/16.II.1925 4/17.II.1925 7/20.II.1925 10/23.II.1925 12/25.II.1925 13/26.II.1925 14/27.II.1925 24.II/9.III.1925 25.II/10.III.1925 27.II/12.III.1925 28.II/13.III.1925 1/14.III.1925 3/16.III.1925 4/17.III.1925 6/19.III.1925 7/20.III.1925 8/21.III.1925 10/23.III.1925 11/24.III.1925 13/26.III.1925 14/27.III.1925 17/30.III.1925 24.III/6.IV.1925 29.III/11.IV.1925 17/30.IV.1925 18.IV/1.V.1925 21.IV/4.V.1925 22.IV/5.V.1925 23.IV/6.V.1925 24.IV/7.V.1925 25.IV/8.V.1925 26.IV/9.V.1925 28.IV/11.V.1925 29.IV/12.V.1925 3/16.V.1925 5/18.V.1925 6/19.V.1925 8/21.V.1925 10/23.V.1925 13/26.V.1925 17/30.V.1925 19.V/1.VI.1925 22.V/4.VI.1925 23.V/5.VI.1925 29.V/11.VI.1925 30.V/12.VI.1925 31.V/13.VI.1925 2/15. VI. 1925 3/16.VI.1925 4/17. V I.1925 6/19. V I.1925 7/20.VI.1925 9/22.VI.1925

http://azbyka.ru/fiction/dnevnik-duhovny...

        Письма 357, до ноября 1. К Евстафию Философу 357 (или 358) 14. К Григорию, другу 4. К Олимпию 360–362 9. К Максиму Философу 362 или 363 3. К Кандидиану 18. К Макарию и Иоанну 19. К Григорию, другу 363–370 22. О совершенстве в монашеской жизни 363–378 43(46). К падшей деве 20. К Леонтию, софисту 21. К Леонтию, софисту 365–378 15. К Аркадию, комиту 368, после 10 октября 369, осень 31. К Евсевию, епископу Самосатскому 370, весна 27. К Евсевию, епископу Самосатскому 370–371, зима 25. К Афанасию, епископу Анкирскому 370–373 57(61). К Афанасию, архиепископу Александрийскому 370–378 24. К Афанасию, отцу Афанасия, епископа Анкирского 45(49). К Аркадию, епископу 49(53). К хорепископам 50(54). К хорепископам 51(55). К Паригорию, пресвитеру 52(56). К Пергамию 58(62). К Церкви Парнасской 59(63). К неокесарийскому градоначальнику 60(64). К Исихию 370–378 68 (72). К Исихию 69(73). К Каллисфену 73(77). Без надписи 74(78). Без надписи 79(83). К чиновнику, облагающему податями 81(85). О том, что не должно клясться 82(86). К правителю области 83(87). Без надписи 103(107). К вдове Иулитте 104(108). К попечителю наследников Иулитты 105(109). К Елладию, сотоварищу ипарха 111(115). К Симпликии, еретичке 147(152). К Виктору, военачальнику 148(153). К Виктору, бывшему консулу 165(172). К Софронию, епископу 170(177). К Софронию, магистру 171(178). К Авургию 172(179). К Аринфею 173(180). К Софронию, магистру, за Евмафия 178(185). К Феодоту, епископу Верийскому 184(192). К Софронию, магистру 186(194). К Зоилу 262(270). Без надписи, о похищении девицы 264(272). К Софронию, магистру 266(274). К Имерию, магистру 269(277). К Максиму Схоластику 274(282). К епископу 275(283). К одной вдове 276(284). К сборщику податей 277(285). Без надписи 279(287). Без надписи 280(288). Без надписи 281(289). Без надписи, об одной притесненной женщине 282(290). К Нектарию 283(291). К Тимофею, хорепископу 298(306). К севастийскому градоначальнику 371, не позднее марта 44 (48). К Евсевию, епископу Самосатскому

http://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Veliki...

О.В.Пржигодзкая Скачать epub pdf Синезий, будущий епископ Птолемаидский, родился между 370 и 375 гг. в городе Кирене (Syn. Ep.4; 50; 94; 101; 103). В литературе, посвященной исследованию жизни и творчества Синезия, нет единой точки зрения о дате его рождения. Исследователи XIX в. по-разному определяют эту дату. Так, Ф. Краус полагал, что Синезий родился в период между 370 и 370 гг. 1 ; Р. Фолькман придерживался промежутка 365–370 гг. 2 ; Х. Дрюон останавливался на 370 г. 3 Историки двадцатого столетия А.Х.М. Джонс и Р. Мартиндейл придерживаются промежуточной датировки 365–375 гг. 4 В отечественной историографии установилась дата, принятая К. Лакомбрадом – 370–375 гг. 5 Город, в котором появился на свет Синезий, к моменту его рождения имел уже тысячелетнюю историю: в IV в. Кирена являлась главным городом области Киренаики на северном побережье Африки, в которую, помимо Кирены, входили еще четыре города. 6 По своему географическому положению Киренаика располагала жителей к выращиванию олив, ведению торговли и мореплаванию. Город Кирена по преданию, изложенному Геродотом в IV книге его «Истории» (Herod. IV, 145–162), был основан переселенцами-дорийцами с острова Феры приблизительно в VII в. до н. э. 7 История Кирены насчитывает череду войн с Египтом и Карфагеном, а около 540 г. до н.э. на ее территории образовалось независимое государство, которое около 460 г. получило демократическое устройство. К середине V в. до н. э. относится расцвет философской школы киренаиков, основателем которой стал философ Аристипп. Кирена была родиной философа Карнеада, поэта Каллимаха, географа Эратосфена. 8 Семья, к которой принадлежал Синезий, вела свою родословную от Гераклидов через спартанского царя Еврисфена (Epp. 57, 113; Humn.V, 343). Впоследствии Синезий очень гордился своим происхождением, восходящим к глубокой древности, и, видимо, именно с этим обстоятельством связаны его взгляды на ситуацию в Римской империи в конце IV – начале V вв., когда стали видны признаки наступления новой эпохи. Безусловно, и происхождение, и дальнейшее воспитание в традициях язычества, которое еще сохраняло некоторые позиции в позднеримском обществе в качестве религии домашнего очага, определило во многом отношение Синезия к окружающему его миру. Как справедливо отмечает А. Остроумов, «Синезий был воспитан в фамильном аристократическом язычестве». 9

http://azbyka.ru/otechnik/Sinezij_Kirens...

— Хорошо, поедем, поедем, — захлопотал отец Федор. — Только ладан да кадило возьму. — Возьми, батюшка, возьми, родненький, все, что тебе надо,   а я пожду здесь, за калиткой. Отец Федор быстро собрался и через десять минут вышел. У калитки его ждал внук Марии на мотоцикле «Урал». Позади его примостилась Мария, оставив место в коляске для отца Фе­дора. Отец Федор подобрал повыше рясу, плюхнулся в коляску: — Ну, с Богом, поехали. Взревел мотор и понес отца Федора навстречу его роковому часу. Около дома Евдокии Кривошеиной толпился народ. Дом маленький, низенький, отец Федор, проходя в дверь, не нагнулся вовремя и сильно ударился о верхний дверной косяк; поморщившись от боли, пробормотал: — Ну что за люди, такие низкие двери делают, никак не могу привыкнуть. В глубине сеней толпились мужики. — Отец Федор, подойди к нам, — позвали они. Подойдя, отец Федор увидел небольшой столик, в беспорядке уставленный стаканами и нехитрой закуской. — Батюшка, давай помянем Пашкину душу, чтоб земля была ему пухом. Отец Федор отдал Марии кадило с углем и наказал идти разжигать. Взял левой рукой стакан с мутной жидкостью, правой широко перекрестился: — Царство Небесное рабу Божию Павлу, — и одним духом осушил содержимое стакана. «Уже не та, что была у парторга», — подумал он. От второй стопки, тут же ему предложенной, отец Федор отказался и пошел в дом. В горнице было тесно от народа. Посреди комнаты стоял гроб. Лицо покойника, еще молодого парня, почему-то стало черным, почти как у негра. Но вид был значительный: темный костюм, белая рубаха, черный галстук, словно и не тракторист лежал, а какой-нибудь директор совхоза. Правда, руки, сложен­ные на груди, были руками труженика, мазут в них до того въелся, что уже не было никакой возможности отмыть. Прямо у гроба на табуретке сидела мать Павла. Она ласково и скорбно смотрела на сына и что-то шептала про себя. В душной горнице отец Федор почувствовал, как хмель все больше разбирает его. В углу, около двери и в переднем углу, за гробом, стояли бумажные венки. Отец Федор начал панихиду, бабки тонкими голосами подпевали ему. Как-то неловко махнув кадилом, он задел им край гроба. Вылетевший из кадила уголек подкатился под груду венков, но никто этого не заметил.

http://pravmir.ru/pogib-pri-ispolnenii/

— Ну что же, благое дело, раз надо — будем крестить тайнообразующе. Когда наметили крестины? — Пойдем, батюшка, сейчас к нам, все готово. Зять на работу ушел, а евоный брат, из города приехавший, будет крестным. А то уедет — без крестного как же? — Да-а, — многозначительно протянул отец Федор, — без кумовьев крестин не бывает. — И кума есть, племянница моя, Фроськина дочка. Ну, я пойду, батюшка, все подготовлю, а ты приходи следом задними дворами, через огороды. — Да уж не учи, знаю… Семеновна вышла, а отец Федор стал неторопливо собираться. Перво-наперво проверил принадлежности для крещения, посмотрел на свет пузырек со Святым Мирром, уже было почти на дне. «Хватит на сейчас, а завтра долью». Уложил все это в небольшой чемоданчик, положил Евангелие, а поверх всего облачение. Надел свою старую ряску и, выйдя, направился че­рез огороды с картошкой по тропинке к дому парторга. В просторной, светлой горнице уже стоял тазик с водой, а к нему три прикрепленные свечи. Зашел брат парторга. — Василий, — представился он, протягивая отцу Федору руку. Отец Федор, пожав руку, отрекомендовался: — Протоиерей Федор Миролюбов, настоятель Никольской церкви села Бузихино. От такого длинного титула Василий смутился и, растерянно заморгав, спросил: — А как же по отчеству величать? — А не надо по отчеству, зовите проще: отец Федор или батюшка, — довольный произведенным эффектом, ответил отец Федор. — Отец Федор-батюшка, Вы уж мне подскажите, что делать. Я ни разу не участвовал в этом обряде. — Не обряд, а таинство, — внушительно поправил отец Федор совсем растерявшегося Василия. — А Вам ничего и не надо делать, стойте здесь и держите крестника. Зашла в горницу и кума, четырнадцатилетняя Анютка, с младенцем на руках. В комнату с беспокойным любопытством заглянула жена парторга. — А маме не положено здесь на крестинах быть, — строго сказал отец Федор. — Иди, иди, дочка, — замахала на нее руками Семеновна. — Потом позовем. Отец Федор не спеша совершил крещение, затем позвал мать мальчика и после краткой проповеди о пользе воспитания детей в христианской вере, благословил мать, прочитав над ней молитву.

http://pravmir.ru/pogib-pri-ispolnenii/

И тетку Дуню вспоминал. А когда вспоминал покойную соседку, то щемило в душе и что-то к глазам подступало. Болезнь Целый вечер Федор в огороде поливкой занимался. Как пришел с работы, включил мотор, так и пошло: сначала тепленькой огурцы да помидоры, потом лук, болгарку и всю прочую хурду-мурду. Дни стояли жаркие. На картошке ботва привяла. Федор “Каму” принес, подключил ее, и тугая струя воды ударила из шланга. В подсученных штанах, без рубахи, он шлепал босыми ногами по мокрой земле, с соседями переговаривался, а потом вдруг замолк. Жена его, Шура, здесь же, на огороде, возилась, но не враз поняла. Когда опомнилась, поискала глазами мужа. Он стоял подле яблони и глядел на дерево. Шланг возле ног лежал, вода журчала, а Федор стоял и глядел, Минуту, другую… И Шура поняла: началось. Поняла, но, боясь потревожить мужа, молчала, лишь поднялась от гряды. Потом все же осторожно сказала: — Кончай поливать, отец, хватит… Федор на голос ее неторопливо повернулся, поглядел отуманенным, не от мира сего взглядом, кивнул головой, соглашаясь. И вправду, пора было кончать поливку. Он начал собирать шланги, мотор закрывал да убирал помпу, но был по-прежнему тих и молчалив. И временами взор его возвращался к большой яблоне — “яндыковке” с алыми, ясно глядящими из листвы плодами, останавливался на ней, нехотя уходя прочь. Шура горестно глядела на мужа. Она видела: подступила болезнь. И не ошиблась. За ужином Федор сидел тихо, но вдруг поднял от еды глаза и сказал: — Вот ведь какая зараза… во, малюсенькая, нет ничего, а что получается… — Что получается? — спросила жена. — Дерево,— ответил Федор. — Семечко, вот семечко от яблони, от груши, положим, ну, любое,— объяснил он. — Я вон в лесхозе видел, сосны сажают, семена. Веришь, прям блошиное зерно. А что получается? — Что получается? — упавшим голосом повторила жена. — Дерево,— окончательно отставил еду Федор.— И ты погляди, из этой блохи какое огромное дерево вырастает. Прямо немыслимое. И они ведь не перепутаются,— удивленно говорил Федор. — Из груши — груша, из яблочного семечка — яблоня, карагач там, положим, или верба — только свое. А почему? Оно же вот… Не видать,— отмерил самую чуточку на ногте Федор и жене показал. Кто же там сидит и командывает? А? Вот они взяли бы и перепутались. Хотя бы промеж себя, в яблонях. Они же семечки одинаковые, “яндыковка” там или “симиренко”… Но семечки одинаковые. .. — не на шутку заволновался Федор. Они б взяли да перепутались. Ведь они откуда знают, какими расти… Яблоня да яблоня. А вот тебе и яблоня…— развел он руками. — Они, выходит… Каждому свое,— уважительно проговорил он. — Все по закону.

http://azbyka.ru/fiction/rasskazy-ekimov...

Но, несмотря на предпринимаемые меры предосторожности, опасность быть застигнутым во время богослужения все время висела над отцом Федором. Приходилось прислушиваться к малейшему шуму или шороху. Часто Шура принуждена была в самый торжественный момент выходить на кухню или во двор только для того, чтобы с любезным видом дать одной из соседок какой-нибудь просимый ею хозяйственный предмет или просто ответить на какой-нибудь совсем пустой вопрос. Как-то в воскресенье, чувствуя себя не совсем здоровым, отец Федор спал дольше обычного и начал литургию довольно поздно. Вдруг послышался стук в дверь. Это была одна знакомая с детьми. Шура ввела гостей в большую комнату и сказала, что Федор Никанорович почувствовал себя накануне вечером плохо, а потому еще не вставал, и принялась готовить угощение для гостей. Между тем отец Федор окончил литургию. Я, которая на ней присутствовала до конца, накинув на кухне пальто, вышла во двор и постучалась, как будто только пришла с улицы. Приведя все в своей комнате в обычный порядок, отец Федор вышел к гостям и поздоровался с ними, затем подошел ко мне, и я протянула ему руку, словно видела его в это утро впервые. В другой раз дело могло кончиться хуже. В один из будничных дней после Пасхи отец Федор служил вечерню. Я была с ним, а Шура что-то спешно стирала на кухне у самой двери в комнату отца Федора, причем дверь не была изнутри заперта на ключ. Неожиданно во время стихир на «Господи, воззвах» в сенях постучалась соседка Агриппина Васильевна. Когда Шура впустила ее на кухню, она сказала, что пришла пригласить Шуру и Федора Никаноровича прийти к ней вечером в гости. Шура ответила, что Федор Никанорович плохо себя чувствует, но Агриппина этим не удовлетворилась. «Федор Никанорович, можно к вам?» – раздалось за дверью. Я, схватив богослужебные книги, лежавшие на кровати, так и присела с ними на пол в ногах кровати у тумбочки. Отец Федор, сняв епитрахиль, стоял ближе к окну. «Нет, простите, Агриппина Васильевна, я в постели». – «Ну, так что ж из этого? Ведь вы, небось, под одеялом?» «Вот сейчас войдет, –думалось мне, – Господи, сохрани и помилуй». «Нет, Агриппина Васильевна, я только под простыней», – невозмутимо отвечал отец Федор. «А ну вас, лежите на здоровье, но как только отлежитесь, вечером обязательно к нам». И Агриппина Васильевна, поговорив еще несколько минут с Шурой о вечернем угощении, вышла из кухни, а отец Федор спокойно докончил вечерню. Впрочем, вечером попозже он с Шурой счел все же нужным побывать у Агриппины.

http://azbyka.ru/otechnik/Sergij_Mechev/...

– Ну, что же, благое дело, раз надо – будем крестить тайнообразующе. Когда наметили крестины? – Пойдем, батюшка, сейчас к нам, все готово. Зять на работу ушел, а евоный брат, из города приехавший, будет крестным. А то уедет – без крестного как же? – Да-а, – многозначительно протянул отец Федор, – без кумовьев крестин не бывает. – И кума есть, племянница моя, Фроськина дочка. Ну, я пойду, батюшка, все подготовлю, а ты приходи следом задними дворами, через огороды. – Да уж не учи, знаю… Семеновна вышла, а отец Федор стал неторопливо собираться. Перво-наперво проверил принадлежности для крещения, посмотрел на свет пузырек со святым миром, уже было почти на дне. «Хватит на сейчас, а завтра долью». Уложил все это в небольшой чемоданчик, положил Евангелие, а поверх всего облачение. Надел свою старую ряску и, выйдя, направился через огороды с картошкой по тропинке к дому парторга. В просторной светлой горнице уже стоял тазик с водой, а к нему были прикреплены три свечи. Зашел брат парторга. – Василий, – представился он, протягивая отцу Федору руку. Отец Федор, пожав руку, отрекомендовался: – Протоиерей Федор Миролюбов, настоятель Никольской церкви села Бузихино. От такого длинного титула Василий смутился и, растерянно заморгав, спросил: – А как же по отчеству величать? – А не надо по отчеству, зовите проще: отец Федор или батюшка, – довольный произведенным эффектом, ответил отец Федор. – Отец Федор, батюшка, вы уж мне подскажите, что делать. Я ни разу не участвовал в этом обряде. – Не обряд, а таинство, – внушительно поправил отец Федор совсем растерявшегося Василия. – А вам ничего и не надо делать, стойте здесь и держите крестника. Зашла в горницу и кума, четырнадцатилетняя Анютка, с младенцем на руках. В комнату с беспокойным любопытством заглянула жена парторга. – А маме не положено на крестинах быть, – строго сказал отец Федор. – Иди, иди, дочка, – замахала на нее руками Семеновна. – Потом позовем. Отец Федор не спеша совершил крещение, затем позвал мать мальчика и после краткой проповеди о пользе воспитания детей в христианской вере благословил мать, прочитав над ней молитву.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=525...

– Хорошо, поедем, поедем, – захлопотал отец Федор. – Только ладан да кадило возьму. – Возьми, батюшка, возьми, родненький, все, что тебе надо, а я пожду здесь, за калиткой. Отец Федор быстро собрался и через десять минут вышел. У калитки его ждал внук Марии на мотоцикле «Урал». Позади его примостилась Мария, оставив место в коляске для отца Федора. Отец Федор подобрал повыше рясу, плюхнулся в коляску: – Ну, с Богом, поехали. Взревел мотор и понес отца Федора навстречу его роковому часу. Около дома Евдокии Кривошеиной толпился народ. Дом маленький, низенький, отец Федор, проходя в дверь, не нагнулся вовремя и сильно ударился о верхний дверной косяк; поморщившись от боли, пробормотал: – Ну что за люди, такие низкие двери делают, никак не могу привыкнуть. В глубине сеней толпились мужики. – Отец Федор, подойди к нам, – позвали они. Подойдя, отец Федор увидел небольшой столик, в беспорядке уставленный стаканами и нехитрой закуской. – Батюшка, давай помянем Пашкину душу, чтоб земля была ему пухом. Отец Федор отдал Марии кадило с углем и наказал идти разжигать. Взял левой рукой стакан с мутной жидкостью, правой широко перекрестился: – Царство Небесное рабу Божию Павлу, – и одним духом осушил стакан. «Уже не та, что была у парторга», – подумал он. От второй стопки, тут же ему предложенной, отец Федор отказался и пошел в дом. В горнице было тесно от народа. Посреди комнаты стоял гроб. Лицо покойника, еще молодого парня, почему-то стало черным, почти как у негра. Но вид был значительный: темный костюм, белая рубаха, черный галстук, словно и не тракторист лежал, а какой-нибудь директор совхоза. Правда, руки, сложенные на груди, были руками труженика, мазут в них до того въелся, что уже не было никакой возможности отмыть. Прямо у гроба на табуретке сидела мать Павла. Она ласково и скорбно смотрела на сына и что-то шептала про себя. В душной горнице отец Федор почувствовал, как хмель все больше разбирает его. В углу, около двери и в переднем углу, за гробом, стояли бумажные венки. Отец Федор начал панихиду, бабки тонкими голосами подпевали ему. Как-то неловко махнув кадилом, он задел им край гроба. Вылетев – ший из кадила уголек подкатился под груду венков, но никто этого не заметил.

http://pravbiblioteka.ru/reader/?bid=525...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010