| Скачать epub pdf С самого начала своего бытия Русская Православная Церковь поддерживала тесные отношения с Православными Церквами Востока, прежде всего с Константинопольской и Иерусалимской. Через Царьград лежал путь русских паломников в Палестину – колыбель христианства. Паломники из славянских стран стали появляться в Палестине начиная с VI–VII вв. Самое раннее письменное свидетельство о таком паломничестве в Иерусалим, совершенном монахом Варлаамом, относится к 1062 году. Все они стремились в Иерусалим, к тому месту, которое является святыней для каждого христианина – храму Воскресения Христова и находящимся ныне в его стенах Голгофе и Гробу Господню. История создания этого храма уходит в глубокую древность. Члены первой христианской общины с благоговением чтили Голгофу и Гроб Господень – места, связанные с крестными страданиями и Воскресением Спасителя. В 70 г. по Р. Х. Иерусалим был разрушен римскими войсками и снова стал восстанавливаться в 136 г. при императоре Адриане (117–138), который приказал построить на Голгофе храм Венеры, а на месте Воскресения Христова – храм Юпитера. Но усилия императора-богоборца предать забвению христианские святыни были тщетны, и в течение многих десятилетий христиане приходили сюда, чтобы тайно поклониться святым местам. И когда в 326 г. в Иерусалим прибыла царица Елена, мать принявшего христианство императора Константина, то она легко отыскала место распятия и погребения Спасителя по тем статуям Юпитера и Венеры, которые поставил над Голгофой и пещерой Гроба Господня император Адриан. Именно тогда, после упразднения языческих капищ, началось здесь возведение храма над Гробом Господним по приказанию святого императора Константина и его святой равноапостольной матери Елены. «Святая Иерусалимская Воскресения и Гроба Христова церковь по построении своем освящена была по Рождестве Иисусе Христове в 335 г., царствования же Великого Константина 30 года» 1 , – писал один из русских паломников в конце XVIII века. Этот храм был подробно описан современником Константина, историком Евсевием Памфилом . Из его описания видно, что император желал воздвигнуть над Гробом Господним такой храм, который «был бы великолепнее всех храмов, где-либо существующих и чтобы другие здания при храме были гораздо превосходнее самых прекрасных по городам строений» 2 . Быть может, по образцу первого храма над Гробом Господним был сооружен и величественный храм в Херсонесе, близ Севастополя, над тем местом, где по преданию в X веке принял крещение святой равноапостольный князь Владимир 3 . |
| Слово в день тезоименитства Благочеотивейшаго Государя Императора АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА, 1888 года. Об опасностях для современных христиан со стороны философии. Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прелщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиам мира, а не по Христе: яко в том живет всяко исполнение Божества телесне. ( Кол. 2, 8 ). Недавно вся Россия торжественно праздновала девятисотлетий юбилей крещения русского народа святым равноапостольным князем Владимиром. Нельзя было русскому сердцу не чувствовать высокой духовной радости и умиления при виде этого религиозного одушевления, которое так торжественно выразилось на всем необъятном пространстве нашего отечества. Ясно было, что в сердцах нашего народа живет святая вера, что в течение девяти веков она пустила в них глубокие корни. Тогда как простые верующие души изливали свою радость и благодарность Господу Богу в молитвах, песнопениях, в крестных ходах и разных богоугодных и благотворительных делах, – наши истинно русские люди и здравые мыслители с великою силою убеждения разъясняли постепенное в течение веков нравственное развитие нашего народа под благодатным влиянием православной веры, и возрастание нашего великого государства под руководством святой Православной Церкви. Все благонамеренные органы нашей печати радостно приветствовали этот светлый наш праздник и живыми красками изображали совершенные повсюду торжественные богослужения и все назидательные подробности торжества. На этом событии и теперь не поздно остановиться и поразмыслить. Ни один из множества совершенных нами в последнее время юбилеев не имеет для нас такого важного значения, как этот юбилей православия. Во всем народе как бы мгновенно пробудилось и озарилось ясным светом сознание нашей личности, нашего бытия и нашего призвания. Все не только поняли, но сердцем почувствовали, что мы великая отрасль великого славянского племени, что мы, как народ православный, отличены самыми ясными чертами от всех других христианских народов, что в этой обособленности наша самобытность и самостоятельность, что в нашем чистом вероисповедании источник нашего здравомыслия, что Православная Церковь наша воспитательница и руководительница, что ее духом мы крепки, в ее указаниях и наставлениях имеем светлый, чистый, истинный идеал могущественного и благоустроенного народа. И не достаточно ли девятисотлетняя история нашего православия воплотила в нас этот идеал по крайней мере для того, чтобы понять, что для нас нет другого пути к дальнейшему преуспеянию, как тот, на который мы Божиим призванием поставлены? |
| В очередном выпуске авторской программы «Слово пастыря», вышедшем в эфир 11 июля 2015 года, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл размышляет о духовном и цивилизационном аспектах выбора веры, сделанного на заре истории Руси святым равноапостольным великим князем Владимиром. Доброе утро, дорогие телезрители! В адрес нашей передачи поступило несколько вопросов, на которые уместно ответить в преддверии празднования тысячелетия со дня кончины святого равноапостольного великого князя Владимира. Первый вопрос звучит так: «Ваше Святейшество, в этом году мы будем отмечать тысячелетие преставления святого князя Владимира. В связи с этим хочется подумать о судьбоносном выборе, который он совершил. Правильно ли он поступил, избрав Православие? Не был ли роковым этот выбор, связавший нас не с Западом, а с Византией? По-моему, Чаадаев об этом же думает». Из письма Игоря Витальевича Стукалина, Санкт-Петербург. Из самого вопроса, Игорь Витальевич, следует, что как главная Вами рассматривается не религиозная, а цивилизационная составляющая выбора князя Владимира. Наверное, потому Вы и Чаадаева вспомнили — меньше всего он думал о религиозной составляющей выбора святого равноапостольного князя. Однако главным был именно религиозный аспект, хотя Вы правы: цивилизационная, культурная составляющая также имела и имеет огромное, судьбоносное значение. По всей вероятности, князь Владимир и не мог сделать иной выбор. Постараюсь доказать, почему этот выбор был неизбежен. Князь Владимир, конечно, хорошо осознавал духовную пустоту языческих культов. Кроме того, как политик он прекрасно понимал, что реализовать главную идею его жизни — объединить славянские племена на территориях, которые стали ему подконтрольны, — невозможно без общей мировоззренческой основы. Но языческий культ не мог служить такой основой, как было прекрасно известно князю Владимиру. А в то время, да и гораздо позже, именно религия была мировоззренческой основой жизни людей. Вспомните «Тараса Бульбу» Гоголя: «А ну-ка перекрестись!» То, как человек накладывал на себя крестное знамение, было, если хотите, паролем «свой-чужой», неким кодом или знаком, который определял принадлежность к той или иной группе. Избирая религиозный фактор в качестве основополагающего для объединения славянских племен, князь Владимир делал то, что должен был сделать, потому что в этом смысле иного выбора у него и не было. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Славяне мы! Святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий молятся и дышат рядом с нами 25.05.2023 480 Время на чтение 4 минуты Фото: Из личного архива автора Привет вам задушевный, братья, Со всех Славянщины концов, Привет наш всем вам, без изъятья! Для всех семейный пир готов! Недаром вас звала Россия На праздник мира и любви; Но знайте, гости дорогие, Вы здесь не гости, вы – свои! Вы дома здесь, и больше дома, Чем там, на родине своей, – Здесь, где господство незнакомо Иноязыческих властей, Здесь, где у власти и подданства Один язык, один для всех, И не считается Славянство За тяжкий первородный грех! Как точны и созвучны нашему времени слова Федора Ивановича Тютчева в его обращении к «Славянам», подумалось мне, когда возлагал цветы к памятнику просветителей словенских равноапостольных Кирилла и Мефодия, где уже стояли корзины с цветами и венки от болгар и сербов, белорусов и словенцев, чехов и даже поляков… Лица у всех собравших сияли пасхальной радостью. На Славянской площади перед памятником святым равноапостольным Кириллу и Мефодию епископ Серпуховский, викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Роман вместе сонмом священнослужителей столицы отслужил благодарственный молебен создателям славянской азбуки и письменности. По завершению молебна всем миром пропели «Вечную память» тем, кто стоял у истоков возвращения праздника в ХХ веке, приснопоминаемым Патриархам Московским и всея Руси Пимену и Алексию II, митрополитам Питириму (Нечаеву), Владимиру (Сабодану) и Филарету (Вахромееву), архимандритам Иннокентию (Просвирнину и Кириллу (Павлову), писателям Виталию Маслову и Семёну Шуртакову, Дмитрию Балашову и Валерию Ганичеву, Юрию Бондареву и Леониду Леонову, Петру Проскурину и Сергею Семанову, Анатолию Софронову и Владимиру Фирсову, Василию Белову и Валентину Распутину, Эдуарду (в крещении Иадору) Володину и Сергею Лыкошину, Юрию Юшкину и Борису Олейнику, Дмитрию Жукову и Анатолию Никонову, скульптору Вячеславу Клыкову, художникам Сергею Харламову, Юрию Селивёрстову, Илье Глазунову, Валентину Сидорову, академикам Никите Толстому и Борису Рыбакову, Олегу Трубачеву и Борису Раушенбаху, Игорю Шафаревичу и Федоту Филину, Николаю Скатову и Владимиру Волкову, композиторам Вячеславу Овчинникову, Георгию Свиридову и Валерию Гаврилину, архитекторам Петру Барановскому, Михаилу Кудрявцеву и Геннадию Мокееву, ученым Лидии Жуковской, Марине Громыко, Ксении Мяло, Петру Палиевскому, Вадиму Кожинову и всем, кто положил свою жизнь служению славянского братства… |
| Литургический язык В некоторых Поместных Православных Церквах за богослужением употребляется особый, устаревший язык, тогда как в других Церквах богослужение совершается на современном языке. В частности, в Греческой Церкви употребляется так называемый «византийский греческий», близкий к языку Нового Завета и существенно отличающийся от разговорного новогреческого. В Грузинской Церкви употребляется старогрузинский, записывавшийся особым шрифтом «хуцури». В Русской Православной Церкви богослужение совершается на церковнославянском языке. Ранее на славянском служили также в Сербской и Болгарской Церквах, однако в течение последних десятилетий XX века эти Церкви перешли на современные языки – сербский и болгарский соответственно. Употребление церковнославянского языка в богослужении Русской Церкви восходит к святым братьям-просветителям Кириллу и Мефодию, с которых началось переводческое дело в славянских странах в IX веке. После крещения Руси святым равноапостольным князем Владимиром в конце X века начался систематический перевод византийских богослужебных текстов на славянский язык; перевод и редактирование продолжались вплоть до XVII века. В течение веков корпус греческих литургических текстов был полностью переведен на славянский язык. При переводе был использован буквальный метод, при котором сохранялись не только слова, но и их порядок в предложении. В византийских поэтических текстах порядок слов был обусловлен необходимостью следовать определенному размеру, из-за чего слова нередко переставлялись местами. Более того, слова иной раз подбирались одно к другому не только исходя из смысла, но и исходя из их взаимного ритмического соответствия, из-за чего в некоторых случаях могло создаваться впечатление случайного подбора слов. В поэтической речи ясность смысла и правильность построения фразы иной раз приносилась в жертву ради фонетического благозвучия и ритмической стройности стиха. Однако при переводе на иной язык поэзия превращалась в прозу, благозвучие исчезало и ритм нарушался, тогда как отсутствие логики в построении фразы и неестественный порядок слов сохранялись. Все это создает впечатление, с одной стороны, малопонятности славянских текстов, с другой – чрезмерной напыщенности и сложности. |
| VII. Крещатик В знойный полдень сидел я под навесом любимой моей беседки в очаровательном саду минеральных вод; я наслаждался зрением холодного, волнующегося Днепра и дольнего города на берегу, осененного, как горним шитом, святынею старого Киева. Мимо меня почти непрерывно тянулась вереница людей, не праздно гулявших в прохладе сада, но озабоченных заботою дня. Одни, появлявшиеся со стороны дворца, проходили бодро еще со свежими силами; но шедшие к ним на встречу казались истомленными трудным восходом, и отирали с лица своего обильный пот. «Откуда?» спросил я одного из них, присевшего отдохнуть подле меня: «с Крещатика», отвечал он; «но разве здесь дорога?» – «На самом конце сада, возразил мой собеседник, есть малая тропинка по обрыву горы, которая прямо сводит к Крещатику, а оттоле на Подол.» – Близость Крещатика к тому отрадному приюту, где ежедневно проводил я многие часы, возбудила во мне тайный укор, что доселе еще не посетил я места, столь священного для каждого сына Церкви и, не смотря на томительный зной, решился я немедленно спуститься указанною мне стезею до самого Крещатика. На краю сада начинается узкая тропинка, сперва довольно отлогая, а потом до такой степени обрывистая, что иногда надобно искать места, где бы удобнее поставить ногу, дабы перешагнуть чрез глубокие рытвины, промываемые дождями и весенним стоком вод. Но с каждой ступени сей исполинской лестницы, иссеченной стопами стольких тысяч, в вековых горах Киева, какая очаровательная картина города, реки и нависших гор, и привольной долины, от них бегущей до самого Вышгорода! По мере схождения стесняется ее живописная рама, доколе наконец две противолежащие горы и синяя пучина Днепра не обрежут кругом горизонта. – И вот устремляющему взор свой к низу внезапно мелькнет из-под утеса, на который ступила йога его, позлащенный крест: еще шаг, и встала целая колонна, а там открылось и широкое ее основание, четыре арки, ограждающие водоем: это Крещатик. это Почайна! здесь совершилось крещение Руси! – Я устремился к священному кладезю, я утолил его прохладною струей и жажду благочестия, и естественную жажду, возбужденную палящим солнцем. Около водоема висели по стенам иконы Пречистой Девы, живопосного источника нашего спасения, и равноапостольных Владимира и Ольги, бывших виновниками оного для нашей отчизны, и первых ее страстотерпцев Бориса и Глеба. С умилением поклонился я ликам сих избранников земли Русской, двигнувших ее на путь жизни, и молитвенно воспоминал великое дело, ими совершенное. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Евангелие лучше всего проповедуется кающимися грешниками 28.07.2021 909 Время на чтение 16 минут Источник: Православие.Ru Об уроках равноапостольного князя Владимира, доступных к исполнению всем нам Ныне в попускаемых нам всем обстоятельствах – время покаяния. Причем для всех, – болезнь не щадит никого. Как никого нет и неспособного покаяться. Из людей. Тому подтверждение – отпразднованная нами память святого князя Владимира, Крестителя Руси. Рассуждает духовник Донской обители Москвы иеросхимонах Валентин (Гуревич). Иеросхимонах Валентин (Гуревич) Фото: pravoslavie.ru Как грешники равноапостольными становятся Наше время принято именовать Вторым Крещением, а то и Третьим. Почему? Обычно при Крещении новорожденным от купели народам попускался период гонений, мученического исповедания. Русь крестилась бескровно. Еще раз поставим вопрос: почему? Князь Владимир до обращения был такой беспросветный, казалось бы, грешник, что если уж такой покаялся, то за ним уже весь народ этой стезей покаяния имел и имеет возможность пойти. Причину бескровного Крещения Руси усматривают, в частности, в том, что апостольская проповедь, осуществленная в русской земле святым Андреем Первозванным, не могла пройти безрезультатно. Эта апостольская закваска в лице непременно возникших небольших групп тайных учеников и их последователей постепенно, из века в век, «всквашивала» всё общество. Может быть, поэтому и та же равноапостольная княгиня Ольга, так зверски изощренно отомстив за своего убиенного мужа Игоря, все-таки мучилась угрызениями свести, и это в итоге привело ее, первую из русских князей-правителей, ко Крещению. Реки крови в нашей стране разливались в XX веке. И в этом смысле начало прошлого столетия приравнивают иногда ко Второму Крещению Руси. При Божьем содействии некоторые из тех, кто лил эти реки крови, а также из их потомков, обратились и обращаются. Такие случаи все же есть, как и всегда были на протяжении всей истории христианства. Как бы сатана ни изощрялся, результат всегда будет прямо противоположный его ожиданиям |
| Крещатик В знойный полдень сидел я под навесом любимой моей беседки в очаровательном саду минеральных вод. Я наслаждался зрением холодного волнующегося Днепра и дольнего города на берегу, осененного, как горним щитом, святынею Старого Киева. Мимо меня почти непрерывно тянулась вереница людей, не праздно гулявших в прохладе сада, но озабоченных заботою дня. Одни, появлявшиеся со стороны дворца, проходили бодро, еще со свежими силами; шедшие им навстречу казались истомленными трудным восходом и отирали с лица своего обильный пот. «Откуда?» – спросил я одного из них, присевшего отдохнуть подле меня. «С Крещатика», – отвечал он. «Но разве здесь дорога?» «В самом конце сада, – возразил мой собеседник, – есть малая тропинка по обрыву горы, которая прямо сводит к Крещатику, а оттоле на Подол». Близость Крещатика к тому отрадному приюту, где ежедневно проводил я многие часы, возбудила во мне тайный укор, что доселе еще не посетил я места, столь священного для каждого сына Церкви, и, несмотря на томительный зной, решился я немедленно спуститься указанною мне стезею до самого Крещатика. На краю сада начинается узкая тропинка, сперва довольно отлагая, а потом до такой степепи обрывистая, что иногда надобно искать места, где бы удобнее поставить ногу, дабы перешагнуть чрез глубокие рытвины, промываемые дождями и весенним стоком вод. Но с каждой ступени сей исполинской лестницы, иссеченной стопами стольких тысяч в вековых горах Киева, какая очаровательная открывается картина города, реки и нависших гор и привольной долины, от них бегущей до самого Вышгорода! По мере схождения стесняется ее живописная рама, доколе наконец две противолежащие горы и синяя пучина Днепра не обрежут кругом горизонта. И вот, устремляющему взор свой книзу, внезапно мелькнет из-под утеса, на который ступила нога его, позлащенный крест; еще шаг – и встала целая колонна, а там открылось и широкое ее основание, четыре арки, ограждающие водоем – это Крещатик, это Почайна, здесь совершалось крещение Руси! Я устремился к священному кладезю, утолил его прохладною струею и жажду бдагочестия, и естественную жажду, возбужденную палящим солнцем. Около водоема висели по стенам иконы Пречистой Девы, Живоносного Источника нашего спасения, и Равноапостольных Владимира и Ольги, бывших виновниками оного для нашей отчизны, и первых ее страстотерпцев Бориса и Глеба. С умилением поклонился я ликам сих избранников земли Русской, двинувших ее на путь жизни, и молитвенно воспоминал великое дело, ими совершенное. |
| Не по князю шапка? Что венчает голову установленной в Москве статуи князя Владимира? 8 ноября, 2016 Что венчает голову установленной в Москве статуи князя Владимира? Открытие памятника святому равноапостольному князю Владимиру около Кремля традиционно запустило в интернете, мягко скажем, дискуссии. Потому что назвать это прямым термином не позволяет статус приличного издания. Все дискуссии можно поделить на три категории. Первая – эстетическая: уместен ли такой памятник в центре Москвы, насколько справился скульптор и так далее. Здесь вмешиваться не буду совсем, о вкусах не спорят. Вторая – это дискуссия о личности самого князя. Дескать, убийца, насильник, блудник — и признан святым, ай-ай-ай. При этом в спорах часто намешивают события без учета их последовательности, часто с ошибками. Здесь я тоже спорить не буду, отошлю тех, кто действительно заинтересовался личностью Крестителя Руси и, безусловно, выдающегося государственного деятеля, к прекрасной монографии Алексея Карпова «Владимир святой», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» еще в 1990-е. Удивительный случай: автору удалось совместить популярное изложение и научную монографию так, что читать книгу интересно и профессионалу и просто интересующемуся человеку. Третий же спор – спор о княжей шапке, венчающей голову Владимира. Что же не нравится? Позволю себе процитировать один из постов: «Однако, если мы взглянем на монументы царского периода — памятники князю Владимиру в Киеве (1853) и «Тысячелетие России» в Новгороде (1862), то увидим ту же шапку Мономаха. При этом, например, в росписи Владимирского собора в Киеве (возведенного «в связке» с памятником) на фресках Васнецова изображен аутентичный княжеский венец. Примечательно, что Клодт, вылепивший киевскую скульптуру, участвовал и в создании постамента новгородского монумента. Похоже это ошибка именно этого мастера. Возможно, скульптор спутал Владимира Великого и Владимира Мономаха, который жил чуть позже и тоже шапки не носил, но позднее часто в ней изображался. Такой образ был целенаправленным политическим обманом 16 века — попыткой подчеркнуть преемственность Москвы от Констатинополя и Рима, а не от Орды, откуда шапка происходит на самом деле, не имея отношения к византийскому императору Константину Мономаху. |
| Скачать epub pdf Взирая на пройденный Россией исторический путь, размышляя о будущих судьбах России, мы, как проницательно заметил И.А. Ильин , «мысленно обращаемся к Божьему замыслу, положенному в основание русской истории, русского национального бытия» 1 . История народа сокрыта в его метафизической судьбе. Наш взгляд на современную Россию есть в своей сокровенной сущности взгляд «на всю нашу тысячелетнюю жизнь как на продолжение испытания вер, начатого ещё до Владимира и до сих пор неоконченного» 2 . Судьба России была и остаётся соотносительной её религиозному и культурному предназначению. В своих первоначальных истоках она была освящена мировоззренческой новизной христианства, которое вошло в мир как сила, способная формировать историю. Под знаком новой исторической парадигмы Древняя Русь вступила на порог своего цивилизационного совершеннолетия. История христианства в России открывается событием крещения всего русского народа святым равноапостольным великим киевским князем Владимиром Святославичем. Введение христианства в России означало утверждение в миросозерцании и жизни русских людей вечных и универсальных начал, придающих высокий духовный смысл человеческому существованию и гарантирующих достижение идеальной полноты бытия каждой отдельной человеческой личностью. С эпохи князя Владимира в России, «была принята система ценностей – евангельских ценностей, которых не существовало в языческом обществе» 3 . Эта система ценностей утверждала достоинство бытия в его глубинном постижении и интегральном охвате, достоинство каждой человеческой личности в её индивидуальной уникальности и исключительной значимости. Эта система призывала человека к ответственному отношению к жизни и выводила людей на битву со всеми нестроениями и бедами, наполнявшими их бытие. Она давала нравственные силы противостоять разрушительным и стихийным тенденциям во всех сферах личной и общественной жизни. Она вела человека к спасению от зла, и обеспечивала нравственное обновление и преображение прежнего языческого уклада русской жизни. Она имела своим основанием идеал евангельского совершенства, богоподобия и святости и открывала путь к актуальному воплощению в личной и социальной жизни норм справедливости, солидарности и любви. |
|
|
