| 17. Подвизающийся видит их (грехи) и горечь их, а небрегущий (о спасении) готовит себе ад. Боящийся изнеможения тела (от подвига) не достигнет состояния, которое есть по естеству, но если он припадает к Богу во всяком труде своем, то Бог силен успокоить его. Если бы Гедеон не сокрушил водоносов ( Суд. 7, 19 ), то не увидел бы света лампад: так, если человек не презрит тела своего, то не увидит света Божества. Так и Иаиль, жена Хавера Кинеева, если бы не выдернула кола кущного, то не сокрушила бы гордыни Сисара ( Суд. 4, 21 ). 18. Когда ум возьмет силу и уготовит себя следовать любви, погашающей все страсти плоти и тела (так как она долготерпит, милосердствует, ненавидит завидование и гордость, не мыслит в сердце своем ничего, что ниже естества, не допускает завладеть умом ничему противоестественному), тогда он такою силою ее противоборствует неестественности, пока совсем не отторгнет ее от того, что по естеству. Когда же таким образом ум восприимет господство, тогда бывает он главою души, (и научает ее) не принимать ничего, что не по естеству, поведая ей все несправедливости, какие наделало ей то, что не по естеству во все время, как оно было смешано с естественным. 19. Владыка наш Иисус, когда сотворил милость Святым Своим (совершил домостроительство спасения), разделил на кресте разбойников. Их было распято два, и Он посреди их. Тот, что был по левую сторону, возмущался, видя, что разорвется нечистая дружба его с тем, что был по правую сторону. Бывший же по правую сторону обратился к Иисусу и, со смирением и страхом, сказал: «помяни мя, егда приидеши во царствии си» ( Лук. 23, 42 ). 20. Из сего явно, что они уже не суть други, и сущий ошуюю не может склонить на свою сторону сущего одесную лукавыми своими внушениями. Не достигшие же еще сего термина пути падают и восстают, пока придет на них милость Божия, и не могут они спастись, если не придет на них милость сия. Итак, позаботиться надобно со страхом и смирением придти в сознание, подобно тому, который одесную. Смиренномудрие даст силу переносить уничижение. |
| 6. Если признак чистоты – не испытывать похотного движения и в сонных мечтаниях, то конечно крайняя степень похотливости будет – терпеть истечения и на яву от одних помыслов и воспоминаний. 7. Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего веревкой; кто воюет против врага своего воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается против него смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке. 8. Ин есть, кто подвигами, ин, – кто смирением, и ин, кто Божиим внутрь присещением имеет связанным сего мучителя. Первый подобен деннице, второй – полной луне, а третий светлосияющему солнцу; но все они имеют жительство на небесах. 9. Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та, чтоб обмануть птицу, а этот, чтобы погубить душу. Не верь во всю жизнь свою бренному телу сему; и не полагайся на него, пока не предстанем Христу. 10. С новоначальными падения в плотские грехи случаются обыкновенно от обилия яств; с средними они бывают от высокоумия, и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству – они случаются только от осуждения ближних. 11. Некоторые ублажают скопцов по естеству (от рождения), как избавленных от мучительства плоти: а я ублажаю людей, которые повседневно делаются скопцами, и помыслом, как ножом, привыкли себя обрезывать. 12. Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; на его стороне благословные поводы, так как он воюет с нами с помощью нашего естества. 13. Кто надеется бороться с плотью своею, или победить ее своими силами, тот тщетно подвизается. Ибо, если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома души, то вотще бдит и постится покушающийся успеть в сем сам собою. 14. Повергни пред Господом немощь своего естества, сознав свое во всем бессилие, и не ощутительно получишь дарование целомудрия. 15. Поскользнувшиеся и падшие в ров похоти, далеко отпадают от восходящих и нисходящих по оной (Иаковом виденной) лествице, и чтоб опять приступить им к такому восхождению, потребны для них многие поты и крайнее пощение. 16. Есть блуд и без познания жены, – который, как противоестественный, большей подвергает муке. Это некая смерть и погибель, которую мы всегда носим в себе, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзаю объявить писанием, потому что руку мою удерживает сказавший: «бываемая отай от них срамно есть и глаголати» и писати ( Еф. 5, 12 ). 17. Человеколюбивым представляет Бога бесчеловечный враг, наущатель на блуд, внушая, что Он великое оказывает снисхождение к сей страсти, как естественной. Но понаблюдай за этим злокозненником, и найдешь, что, по совершении сего греха он уже иным представляет Бога, – только правосудным и не прощательным. Первое внушение делает он для того, чтобы вовлечь нас в грех, а второе – с тем, чтоб ввергнуть нас в отчаяние. |
| 70 Данный текст под именем преп. Нила Синайского содержится во фрагменте из Парижского кодекса 1188 † 1066. 71 Здесь — прибылью. 72 В синодальном тексте: Ахан . 73 В синодальном тексте: прекрасную одежду . 74 В церковнославянском тексте: сосуд злат . 75 Об этом ср.: «Ко всем же сим добродетелям прилипает тщеславие, как некий общий коллурий или, вернее сказать, отрава» ( Преп. Иоанн Лествичник . Райская лествица. 26, 58). 76 Молчание уст не есть еще безмолвие души и ума, как особое духовное состояние, к которому стремятся подвижникиисихасты. 77 Ср.: «…тщеславлюсь, когда пощусь; но, когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды, но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием; замолчу, и опять им же победился. Как ни брось сей троерожник, все один рог станет вверх» ( Преп. Иоанн Лествичник . Райская лествица. 22, 5). 78 Ср.: Преп. Иоанн Лествичник . Райская лествица. 22, 8. 79 Преп. Нил Анкирский. О восьми лукавых духах. 15—16//PG. T. 79. Col. 1160—1161. 80 Древняя римская традиция триумфального шествия предполагала ведение пленников вслед за победителями для лицезрения граждан. 81 Преп. Нил Анкирский. О восьми лукавых духах. 18//PG. T. 79. Col. 1164. 82 Страсть гордости (как, впрочем, и всякая другая порочная страсть) не прирождена человеческому естеству, но является противоестественной. 83 В синодальном переводе и в тексте 70-ти: смирю. 84 Ср.: «Послушайте меня, послушайте, злые судии чужих деяний: если истинно то, как в самом деле истинно, что каким судом судите, таким будете судимы (Мф. 7:2), то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами, и иначе не бывает» ( Преп. Иоанн Лествичник. Райская лествица. 10, 9). 85 Дословно: «воззрят на Бога». 86 Ср.: Преп. Иоанн Лествичник. Райская лествица. 10, 9. 87 То есть имеется в виду, что в ответ на порицание он не будет роптать на порицающего и на Самого Бога, допустившего такое порицание. |
| Архимандрит Амвросий (Юрасов): – Надо взять «Мытарства блаженной Феодоры», там все описано. Когда наша душа из тела выйдет, то демоны покажут все наши злые дела. Первое мытарство – празднословие. В него входят шутки, смех, анекдоты, ненужные слова, пустые слова. Так хорошо пройтись по мытарствам! Одно из самых страшных – мытарство блуда. 16-ая ступень. Это относится к тем, кто живет вне брака, изменяет супругам. Надо обо всем этом покаяться на исповеди. Даже сказать, сколько было партнеров. В Требнике есть такой вопрос про количество блудных связей. 17-е мытарство – это прелюбодеяние, измена. Любил, а потом перелюбил, это и есть прелюбодейство. Все нужно рассказать. Подробностей не надо. Нужно назвать только суть. Страшное и 18-е мытарство. К нему относятся все содомские грехи, которые являются противоестественными. И никто на исповеди не говорит о них, а бесы на этих мытарствах похваляются, потому что народ сластолюбив и редко кто кается в этих грехах, и поэтому не проходят эти мытарства. Такие люди до Царства Божьего не доходят. В этом надо покаяться. Не просто покаялся и пошел, нужно принять решение: «Обещаю, Господи, исправиться!» Тогда этот грех простится. Необходимо иметь твердое намерение исправиться. Иеродиакон Елеазар (Титов): – Батюшка, у нашей радиослушательницы Анны сложная ситуация и таких случаев по стране множество: «Я замужем и очень люблю мужа. Муж меня тоже любил. Но потом с ним что-то случилось. И он бросил меня, беременную. Сейчас я одна с ребенком. Мы венчаны. Потом я узнала, что его мама и сестра обращались к колдунам, чтобы разлучить нас, разрушить наш брак. Как жить, что делать? Он теперь с другой». Архимандрит Амвросий (Юрасов): – То, что вы любили друг друга – это хорошо. А то, что он отпал от жены – это грех. Ему надо покаяться. Видимо, он уже раньше изменил, просто она не знала. Как только изменил, благодать Божия ушла, и он отпал от Христа, от Церкви и от жены. Чтобы возвратиться к жене, надо покаяться, пойти в храм. Дать обещание исправиться. И тогда Господь присоединит его к Церкви и вернется благодать, которая дает душе мир, радость, покой и любовь. |
| Если на практике императорская власть обнаруживала большую мягкость сравнительно со своими юридическими возможностями, то это потому, что, по своему воспитанию и культуре,государь был первым дворянином Империи и должен был разделять европейские понятия о приличиях и благовоспитанности, свойственные своему классу. Однако значение народной почвы самодержавия сказывалось всякий раз, когда дворянство пыталось, или только мечтало, перевести свои бытовые и гражданские привилегии на язык политический. Против дворянского конституционализма царь всегда мог апеллировать к народу. Народ, по первому слову, готов был растерзать царских недругов, в которых видел и своих вековых насильников. В этой обстановке, при двойственности самой природы императорской власти, становится понятной ее органическая неспособность к самоограничению. Конституция в России была величайшей утопией. В оболочке петербургской Империи Московское царство было, выражаясь термином Шпенглера, «псевдоморфозной». Раскрытие ее приводило само по себе к крушению построенного на ней здания государственности. Другими словами, русская государственность могла – следовательно, должна была – погибнуть от просвещения. В просвещении был весь смысл Империи как новой формы власти. Рождение Империи в муках петровской революции предопределило ее идею властного и насильственного насаждения западной культуры на Руси. Без опаснойпрививки чужой культуры, и при этом в героических дозах, старая московская государственность стояла перед неизбежной гибелью. Речь шла прежде всего о технике и формах народного хозяйства. Но разве мыслима техника без науки,а новые формы хозяйства без новых хозяйствующих классов? Восемнадцатый век шел без раздумья и колебаний по европейской дорожке. (Только с новыми хозяйствующими классами дело обстояло слабо.) Социальная пугачевщина, с одной стороны, и политический либерализм Новикова и Радищева, с другой, отмечают конец просвещенного абсолютизма в России. Отныне и до конца Империя, за исключением немногих лет, стоит на противоестественной для нее – но не удивительной для последних поколений – позиции охранения. То, что охраняется,– не вековые основы народной жизни, а известный этап их разрушения. В консервативный догмат возводится выдохшийся, мумифицированный остов петровской революции. В этом вечная слабость русского консерватизма – его подлинная беспочвенность. Консерватизм прекрасно понимал лишь одно: опасность просвещения для крепости Империи. Трудно даже сказать, какое просвещение было опаснее: православно-национальное славянофилов или космополитическое и безбожное западников. И то и другое разоблачало основную ложь, поддерживающую всю систему, – ложь, которую можно было бы наглядно выразить так: московский православный царь в мундире гвардейского офицера или петербургский гвардейский офицер, мечтающий быть московским царем. |
| Конечно, были и такие, которые пошли за большевиками, потому что они пообещали им землю и сладкую жизнь. Но считать, что все «красные» были шкурниками и лодырями, так же нелепо, как полагать, что все «белые» воевали за дворянские привилегии. Да, «красные» были обмануты, да большевистские главари использовали их иллюзии в своих нечестивых целях. Но не будем забывать, что и те, кто воевал за «белых», тоже были обмануты. Девятнадцатилетний подпоручик-доброволец, истекающий кровью под Новочеркасском или под Ростовом, конечно, ничего не знал ни об участии генерала Алексеева в антицарском заговоре в феврале 1917 года, ни о сговоре Колчака с английской разведкой и американскими олигархами. Доброволец этого ничего не знал, он умирал за Россию. Гражданская война слишком противоестественная и сложная вещь, чтобы простому человеку было сразу понятно, на чью сторону идти. Это ведь только нынешним борцам с коммунизмом всегда ясно, что надо всегда быть неважно с кем, но против «коммуняк». А 92 года тому назад разразилась великая народная трагедия: Братоубийственная война. И подходить к явлению Гражданской войны надо именно как к трагедии, а не как к очередному поводу свести счёты со своими политическими противниками. Между тем, русский народ, и «белые», и «красные», никогда не принял коммунизма, идеи «мирового пожара» и «всемирной революции». К концу 20-х годов всем стало понятно, что явил собой большевизм. Но если большая часть проигравших «белых» все свои надежды связывала с новой иностранной интервенцией против Советской России, то православные люди, оставшиеся в ее пределах, понимали, что большевизм попущен народу России за грехи, что нужно переболеть большевизмом, выстрадать прощение Божие. Примечательно, что все Святейшие Патриархи Московские постреволюционного периода, начиная от Патриарха Тихона и заканчивая Патриархом Кириллом, либо сами, либо их семьи, пострадали от большевизма. Патриарх Тихон (Белавин) был фактически убит большевиками, Патриарх Сергий (Страгородский) неоднократно арестовывался, Патриарх Алексий I (Симанский) был арестован и сослан, Патриарх Пимен (Извеков) был арестован и сослан, дед Патриарха Алексия II (Ридигера) был расстрелян большевиками, родители были вынуждены бежать заграницу от гонений большевизма, дед и отец Патриарха Кирилла (Гундяеева) были узниками советских концлагерей. |
| Мир России не замкнут наглухо от Запада. Россия не Опоньское царство. Завтра не сегодня – коммунизм может стать реальной опасностью для Европы, в случае войны или срыва социальной работы, и тогда коммунистические иллюзии европейских идеалистов могут ускорить всеобщее разрушение. Вот во имя этого будущего Европы, как и во имя настоящего России, мы обязаны кричать об истине, которой сейчас не хотят слушать. Нужно понять только, что для того, чтобы быть услышанным Европой, эмиграция должна стоять на одной с ней почве: то есть глядеть в европейское будущее, а не в русское прошлое. Minimum, которого Европа вправе требовать от нас – точная и добросовестная информация. И здесь наш грех велик – перед Россией. Годами русская эмиграция наводняла Европу фантастической информацией о большевистской России. Всего каких-нибудь пять лет, как мы сами стали понимать – и далеко не всё, и далеко не все, – что происходит в России. Удивляться ли, что Европа, которую столько раз пугали «волком», уже не верит Павлушке, когда он говорит правду? Но правды фактов теперь уже недостаточно. Необходим верный моральный тон, чтобы победить недоверие к уже скомпрометированному источнику. Правду о коммунизме не станут слушать от защитников капитализма. Но оставим Европу. Как ни существенна наша обязанность здесь быть свидетелями о России – еще важнее другая: слушать Россию и быть готовыми к нашему историческому часу. Худо мерить Европу на русский аршин, еще хуже мерить Россию на аршин Европы. Думается, что из смешения этих мерок оценки возникают все наши внутренние недоразумения. Отсюда противоестественное, на первый взгляд, единение под одним знаменем людей совершенно различной этической и даже политической на- Россия, Европа и мы правленности. Отсюда непонятный для эмигранта восторг перед коммунистическими достижениями – в людях вполне приличных и иногда даже способных к здравому рассуждению. За всеми различиями наших политических убеждений стоит основное различие – русских и европейцев. Подходя к каждому эмигранту, важнее всего знать, в какой среде он живет, на какие впечатления реагирует. |
| Не уповайте на друга и ни надейтесь старейшинах: враги бо мужу домашние его». И Езекииль рече: «обратитесь ко мне, и обращусь к вам». И паки: «не грехи ли ваши разлучающи между мной и вами?». Обращение Божье и приближение к нему – отступить от всего зла и обожить 3162 себя благими делами. Аще бо мнится кто Бога любя, а заповеди его преступая, ложь есть: заповеди соблюдением боголюбец есть. Оставим убо в нас путь злобный и егоже конец пагуба, и познаем Божий путь, иже на небо возводит. 3118 В упомянутой (см. легенду) новелле Юстиниана читается то же самое наставление: «Понеже Божье человеколюбие не погибели, нъ обращения и спасения (хочет), и согрешившая и оправившаяся приемлет Бог: тем всем повелеваем Божий страх в ум приимать и милости его призывать» и пр. (Кормчая Троицко-Лаврской библиотеки 207. л. 275). 3123 Тоже и в новелле: «Понеже некии, дьяволим поспешением одержимы, в тяжкие нечистоты себе ввергоша, и самому естеству против творят: и сим запрещаем приять в ум Божий страх и будущий суд, и удаляться таковых дьявольских злых нечистот, да не таковых ряди нечистых деяний от Божьего праведного гнева обрящутся и грады с живущими в них погублены». 3131 В новелле: «бывающа бо на человека хуления неказанна оставить не возможна: боле паче на божественное похуливый достоин есть муку подъять». 3141 В новелле: «Тех бо ради прегрешений, и глади, и труси, и пагубы бывают… Аще бо и по таковым нашем законоположении обрящутся некие в тех же прегрешениях, недостойны себя сотворят Божьего человеколюбия, по сем же от закона подъмут мучение». 3144 В новелле: «Повелеваем преславному епарху царского града, пребывающая в реченных злдобах и нечистых деяниях, и по семь нашем законоположении, обдержать и в последнее влагать муки». 3147 В новелле: «И тъй бо сам преславный епарх, аще обрящет некоих, сицевое согрешающих, и отмщения на ня не наведет, по нашему закону, первые убо повинен будет суду Божьему, по сем наше негодование подъимет». Читать далее Источник: Памятники древнерусского канонического права/[Ред. А.С. Павлов]. - 2-е изд. - Санкт-Петербург : Тип. М.А. Александрова, 1908./Ч. 1. (Памятники XI-XV в.). - 1908. - 1466 с. и стб. разд. паг. (Русская историческая библиотека, изданная Императорской Археографической комиссией Т. 6). Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| «Совершенство, – говорит св. Антоний Великий , – рождается из чистоты сердца, ибо сердцам присущи два направления, а именно, добро естественное и зло, противное природе, рождающее страсти души, каковы – ропот, зависть, издевательство и прочие грехи. Добро же служит источником познания Бога и освобождает душу от всех страстей» 9 . Ту же мысль ясно выражает авва Исаия в следующих словах. «Не хочу оставить вас в неведении, братие, о том, что Бог , создавши в начале человека, поместил его в раю с чувствами здравыми и соответствующими природе. Но после того как он послушал обольстившеаго его, все его чувства получили противоестественное направление, и сам он был лишен своей славы… Поэтому, кто хочет достигнуть утраченного совершенства, тот пусть отсечет все похоти своей плоти, чтобы возвратить свой ум в прежнее состояние» 10 . «Душа наша по природе добра, – говорит св. Ефрем Сирин , – но превращается в злую по своему свободному произволению... Страсти неестественны; оне прививаются и развиваются злым произволением, – и привычка делает их сильными, как сильна природа» 11 . «Человеку, говорит св. Исаак Сирин , всегда должно отвращать мысль свою от страстей к естественному добру, вложенному Создателем в природу, хотя диавол превратно употребил самую истину в лукавое искушение» 12 . «Порока или страсти естественным образом нет в природе, потому что Бог – не Творец страстей. Добродетели же многие даны нам Богом по самой природе; из числа таковых, очевидно, суть следующие: милосердие, потому что и язычники сострадательны; любовь потому что и бессловесные животные часто плачут, лишаясь друг друга... Итак, если по доказанному, любовь в нас от природы, и она есть добродетель, союз и исполнение закона ( Рим.13:10 ), то следует, что добродетели не далеки от природы» 13 . «Мы естественно имеем добродетели, данные нам от Бога, Ибо когда Бог сотворил человека, Он всеял в нем добродетели, как и сказал: “сотворим человека по образу нашему и по подобию...” ( Быт.1:26 ). Следовательно, по естеству Бог дал нам добродетели. |
| Сразу отметим, что среди многочисленных свойств или атрибутов Бога в Библии святость занимает совершенно особое место (см., напр.: Исх 15. 11; Лев 11. 44–45; 19. 2; 20. 26; 21. 8; Нав 24. 19; 1 Цар 6. 20; Иов 6. 10; Пс 21. 3; 98. 9; 144. 13; Ис 5. 16; 6. 3; 40. 25; 43. 5; 57. 15; 65. 5; Иер 50. 9; Иез 39. 7; Ос 11. 9; Авв 1. 12; Лк 1. 49; Ин 7. 11; 1 Пет 1. 16; Евр 7. 26; Откр 4. 8, 6. 10; 15. 4). Именуя Бога Святым, Писание провозглашает, с одной стороны, абсолютное превосходство Всевышнего, обособленность и отделенность Его естества от всего тварного, с другой, совершенную благость, непорочность и нравственную чистоту Творца, Его полную непричастность к каким-либо формам скверны, греха и зла . Таким образом, участник Завета, ищущий освящения и желающий принадлежать реальности (Царству) Бога (Исх 19. 6), должен проявить в себе две основные черты. Во-первых, некую обособленность и отделенность от реальности профанной, обыденной, а также от всего нечистого, противоестественного, мерзкого и скверного . Во-вторых, благость, доброту и высоту собственного нравственного облика по примеру своего Создателя. Средства стяжания такого Богоуподобления имеют разную природу: культовую и этическую. Первые из них весьма многочисленны и направлены на достижение следующих целей: 1) сакрализация пространства (постройка и освящение главных культовых сооружений Древнего Израиля и их принадлежностей — скиния, храм и их утварь (Исх 25–27; 30–31; 35–40; 3 Цар 5–8; 2 Пар 2–7)); 2) сакрализации времени (выделение особых дней или периодов, посвященных на сугубое служение Богу — праздники (Исх 20. 8–11; 23. 14–17; Лев 23; Лев 25. 11–13); 3) сакрализации определенных социальных институтов (выделение жреческой корпорации, обладающей исключительными правами на отправление культа — левиты, священники, первосвященники: (Исх 28–29); 4) сакрализация ритуала (разнообразные жертвоприношения): (Лев 1–7). Все это в целом способствовало систематизации и структуризации религиозной жизни Израиля и его самоидентификации как отдельной самобытной нации — народа Божия. Установления культа имели и важнейшее прообразовательное значение, научая еврейский народ основополагающим принципам домостроительства спасения. Главная из них, очевидно, — идея прощения грехов через пролитие крови невиновного животного (грядущий Мессия как непорочный Агнец, закланный в умилостивительную Жертву за грехи людей). Пользуясь сокровенным языком теней и образов, символизм культа давал возможность будущим поколениям чад Завета узнать пришедшего к ним обетованного Мессию, о Котором говорили Закон и пророки . |
|
|
