| По-разному люди приходят в Церковь. Кто-то пришел по велению сердца. А кто-то пережив жизненную трагедию, потеряв близких. Если человек чувствует, что близкие нуждаются в его молитвах, а ему самому необходимо утешение, он идет в храм. Кто-то приходит по велению ума. Ум запросил возвышенных истин, и человек, разобравшись в себе, в своей жизни, приходит в церковь, чтобы найти доказательства своим мыслям. Беседовал протоиерей Сергий Николаев Интервью архимандрита Алексия (Поликарпова) журналу Славянка . Часть 1. Наша жизнь протекает в том времени, которое назначил ей Господь. Это время – Божия данность, и мы не властны сменить его на другое. В нем должны мы пройти свой путь спасения. Как, имея целью ЖИЗНЬ БУДУЩЕГО ВЕКА, можно и должно нам использовать время века нынешнего? Об этом мы сегодня беседуем с наместником Данилова Ставропигиального мужского монастыря города Москвы архимандритом Алексием (Поликарповым). Трудности или неудобства для спасения можно найти во всяком времени. И про наше время нельзя сказать, что оно особенно затруднительно. Когда преподобному Серафиму Саровскому, а жил он почти двести лет тому назад, задали вопрос: «Почему так мало людей сейчас спасается?», он ответил: «Христос один. Он всегда был, есть и будет». То есть спасение наше всегда совершается, когда спасаемся мы от греха, исполняем Евангельские заповеди, очищаем себя от беззакония, и так наследуем жизнь вечную. Христос один и Тот же, но, по словам преподобного Серафима, у нас часто не хватает мужества и сил, чтобы понуждать себя к спасению. Сказано в Евангелии: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12), то есть те, кто понуждает себя. Область же понуждения, говорят святые отцы, должна распространяться на все. На большое и на малое. Если при мысли о пути спасения, о христианской жизни, в нашем сознании сразу являются великие и страшные подвиги, которые совершали святые, нам, конечно, кажется, что нам это не под силу. Но у каждого из нас подвиг свой. И суть его в том, что мы, побуждаемые любовью ко Христу, побуждаемые страхом Божиим, побуждаем себя жить по-Божьи. Во всем: в большом и в малом. Апостол нам говорит: «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию» (1 Кор. 10, 31). И если человек, совершая всякое свое дело, будет совершать его во славу Божию, а начиная любое предприятие, станет осмысливать его: по – Божьи ли оно задумано или нет, то все дела будут христианскими. И он преуспеет в своем спасении. |
| Фото: Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва» Откуда берутся святые? Все люди вынуждены заниматься земными делами: заботиться о пропитании, обучении, зарабатывать хотя бы на самое необходимое — но в итоге одни спасаются, а другие нет (Мф. 24: 40–41). Чем святые люди отличаются от остальных? Самое время уделить внимание этим вопросам в благодатный период поста. В Православной церкви существует целый сонм угодников Божиих. Среди них есть апостолы — ближайшие ученики Христа и проповедники его учения, духоносные старцы, мученики за веру, пророки, открывавшие волю Божию. Подвиг таких людей нам понятен, потому что он виден явно. Но среди небесных заступников есть и такие, как преподобный Евфросин — простой монастырский повар. Чем он заслужил святость? Каждый второй человек трудится на кухне и неплохо справляется с этими обязанностями, но не все угодили Богу. Оказывается, вопрос не в роде занятия, а в том, ради чего или кого мы это делаем, с каким внутренним настроем мы все совершаем. Евфросин воспринимал свою работу как возможность послужить Христу и ближним. Инок так возлюбил Бога, что ради него старался выполнять даже это рядовое послушание, во всем ущемлять собственный эгоизм и терпеливо переносить выпадавшие на его долю неприятности. Он все делал ради любви к Создателю. Благие поступки не приближают к Богу, если совершаются по природной склонности, без особых усилий. Святость — это не награда за достаточное количество добрых дел или вычитанных молитв и сделанных поклонов, а это плод стремления человека жертвовать собой ради Господа. Она обретается исполнением его заповедей — даже когда тяжело, когда требуется переступать через себя. Отдавать себя ради других, искренне помогать людям — это и есть деятельное проявление христианской любви. С течением времени, заставляя себя трудиться, мы приучаемся к добру, и служение Богу становится для нас главным в жизни. Душа начинает преображаться, очищаться от страстей через постоянное понуждение себя поступать по Евангелию. Благодаря таким внутренним упражнениям и действию Божией благодати человек начинает приобретать добродетели, которые, кажется, не под силу достичь обычному человеку. Так простой инок Евфросин смог не только победить собственные страсти, но и удостоился еще при жизни стать свидетелем райского блаженства. |
| Весна души Сдаваться нельзя. Это точно. Не мириться со своей «отчужденностью» от поста, как с некоей нормой. 28 февраля, 2012 Сдаваться нельзя. Это точно. Не мириться со своей «отчужденностью» от поста, как с некоей нормой. Большинство людей, увы, о духовной жизни если и задумываются, то «мечтательно», полагая, что её можно выбирать себе «по душе» или даже по плоти. Но реальность такова, что действительно духовная жизнь начинается только тогда, когда человек отказывается от своего «мнения», прислушиваясь к голосу Божьему. Говорить «от себя» о посте можно разве что с воздыханием, потому что, если я и знаю что об этом «не книжного», то это больше от желания… от предчувствия… от того, до чего на цыпочках дотянулся и куда лишь краешком глаза заглянул, балансируя на колченогой табуретке своего разумения… Единственное, что я могу сказать «от себя» – это то, что сдаваться нельзя. Это точно. Не мириться со своей «отчужденностью» от поста, как с некоей нормой. Помнить, что пост действительно нужен, что он именно преображает жизнь и это преображение необходимо. Не воздержание только в пище, хоть и это хорошо, не диета, а именно воздержание ради Христа, ради того, чтобы стать действительным причастником и участником Его жизни. Это главное, как я понимаю. Желание быть со Христом. А без него даже при наличии всех «соблюдений» — поста нет. Святые отцы не случайно называют Великий пост «Весной души». Как всё живое пробуждается весной от спячки, расправляется, растёт, радуется теплу и свету, так и душа, когда мы хоть чуть-чуть освобождаем её от груза житейских забот… перестаём её остужать холодом своего маловерия и прагматической «трезвости»… когда доставляем ей свободу от уз плотских привычек, требований и страстей… когда отогреваем её внимательной, чуткой молитвой, понуждением себя на добро, участием в Таинствах – вот тогда душа оживает, распускается, как цветок, и начинает жить своей особенной, благоуханной жизнью, той жизнью, к которой она призвана Творцом. photosight.ru. Фото: Lena Belokurova |
| Вырастут ли за пост крылья за спиной? Если бы нам удавалось жить с апостольским напряжением, наверное, длительные посты были бы не нужны. В те времена их и не было, но тогда вся жизнь была — единый духовный пост. Однако исчерпать Великий Пост только соображениями полезности было бы довольно эгоистично… 17 марта, 2011 Если бы нам удавалось жить с апостольским напряжением, наверное, длительные посты были бы не нужны. В те времена их и не было, но тогда вся жизнь была — единый духовный пост. Однако исчерпать Великий Пост только соображениями полезности было бы довольно эгоистично… Портал « Правмир » продолжает цикл бесед с профессором Давидом Гзгзяном, заведующим кафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского Института, членом Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви. — Будучи в Церкви более двух десятков лет, Вы наверняка давно сделали для себя вывод о том, зачем Вы поститесь, зачем вы подвергаете себя этим «мучениям», ведь именно так многие воспринимают православный пост…? Давид Гзгзян — Откровенно говоря, пост уже давно не является для меня поводом для мучений. Напротив, у меня появилось убеждение, что он крайне полезен. Вялость моего человеческого духа требует периодической мобилизации. В этом смысле воздержание от обильной и сытной пищи, и что еще более важно, понуждение себя к деятельности не только телесного характера – очень полезно. К сожалению, с завершением Великого Поста эта мобилизованность теряется. Не хотелось бы, чтобы человеческий дух привыкал к таким циклам: мобилизации и расслабления, но в жизни, к сожалению, получается именно так. Если бы нам удавалось жить с апостольским напряжением, наверное, длительные посты были бы не нужны. В те времена их и не было, но тогда вся жизнь была — единый духовный пост. Однако исчерпать Великий Пост только соображениями полезности было бы довольно эгоистично . Если обратиться к истории возникновения Великого Поста, мы увидим, что он связан в первую очередь с приемом в Церковь новых членов. Безусловно, в Церкви пост всегда был временем сугубых покаянных усилий , но не только в отношении выискивания своих личных несовершенств. Это было так же временем мобилизации своей жизни, которая должна была быть более убедительной для всех тех людей, которые также нуждаются во Христе, как и мы, кого Господь сподобил к Себе привлечь раньше. |
| VIII. Уроки и наставления старца Амвросия сестрам обители. – Влияние и прозорливость Старца Батюшка понимал служение человечеству не в отвлеченном смысле, но в деятельном участии к каждому человеку. Он воплотил в себе два великие идеала: отречение от мира и служение человечеству, доказав всему миру, что одно не исключает другого. Все внешние монашеские подвиги, молитву и очищение сердца Старец ставил высоко, но при этом он более требовал от своих духовных детей того, чтобы они прежде всего готовы были жертвовать собой, чтобы пользу ближнего ставили выше своей, чтобы о себе думали как можно скромнее, не увлекаясь своей мнимой праведностью. «Батюшка понимал служение человечеству не в отвлеченном смысле, но в деятельном участии к каждому человеку» Дом-келия, в котором жил и преставился старец Амвросий «Не было такой скорби, не было такого искушения, каких не снял бы благодатный Старец с души каждого» «Лучше не исполнить чего либо, и укорить себя в глубине души за неисправность, говаривал Старец, нежели все выполнить и подумать, что хорошо сделал». Бывало Батюшка, заметив в ком-либо склонность к формализму и буквальному исполнению своих правил и обязанностей, заставлял нарушить что-нибудь, говоря, что такому полезнее остаться неисправным. Точно также и слабых, и немощных он воодушевлял тем, что Бог не требует подвигов выше сил физических и Ему приятнее наше сокрушенное сердце, почему никогда не следует смущаться, что не пришлось наравне с другими попоститься, или не в силах выстаивать все долгие службы, или не можешь трудиться в обители. «Если не можешь, говаривал Батюшка, стоять всю службу, – сиди, но не уходи из церкви; не в силах держать поста, поешь и поневоле смиришься и не будешь осуждать других». Тех, которые по болезненному состоянию не могли нести послушания и скорбели об этом, Батюшка утешал, говоря: «Благодари Бога и за то, что живешь в обители, и это милость Божия; а я вот ничего не делаю, а все лежу», прибавит таким в ободрение любвеобильный отец. Так он был мудр и снисходителен к немощным, а с другой стороны от здоровых он требовал сильного понуждения. Он говорил, что лень и немощь так сильно сплетаются в человеке, что очень бывает трудно разобрать, где кончается лень и начинается немощь, и что очень легко принять первую за вторую. Он увещевал неопустительно ходить к службам церковным, говоря: «в писании сказано пою Богу моему дóндеже есмь и воздам Господеви молитвы моя пред всеми людьми Его. Кто понуждает себя ходить в храм Божий, того Господь сподобляет особенной милости Своей. Кто не справляет своих монашеских правил и пятисотницы по лени, то горько пожалеет об этом, когда будет умирать. За оставление нами правила, Господь оставляет нашу душу». |
| Всем известна история «железного» Исидора из «Лествицы»: был он человеком знатным и влиятельным, но отрекся от мира и пришел в монастырь. А настоятель монастыря, по словам преподобного Иоанна Лествичника, всепреподобный и премудрейший, сразу увидел, что Исидор «весьма коварен, суров, зол и горд». И для пользы души назначил ему довольно необычное послушание: стоять целыми днями у ворот монастыря и каждому входящему и исходящему кланяться, говоря: помолитесь обо мне, ибо я одержим злым духом. Он принял это послушание, и первый год ему было очень трудно. А второй – не очень. Через два года он пришел в такое состояние, что «уже в чувстве сердца стал считать себя недостойным и пребывания в обители, и видения отцов, и зрения на лица их, и причащения Святых Таин; и, поникши очами долу, а мыслию еще ниже, уже искренно просил входящих и исходящих помолиться (о нем)». А еще через пять лет получил богооткровенное знание о времени своей кончины и дерзновенние перед Богом. Что же произошло? Почему он так изменился? Ведь эту историю сейчас преподносят как образец унижения человеческого достоинства в христианстве и монашестве… Как же оговор себя мог так преобразить человека? А так, что не было никакого оговора. И Исидор, делая поначалу поклоны, по его выражению «со всякою горестию, самонасилием и кровавым понуждением», понял в какой-то момент, что никакого унижения не происходит, а он говорит правду: он действительно одержим злым духом, да, пожалуй, и не одним. А с чего бы еще ему было так трудно говорить и делать эти простые действия? Его ведь не у Троице-Сергиевой лавры поставили, где тысячи входящих и исходящих. Вся сложность послушания сводилась только к тому, что Исидор был горд. И когда он понял, насколько одержим страстями (вспомним, какую характеристику выдал ему опытный духовник), то начал уже с усердием кланяться и искренне умолять людей: помолитесь обо мне, ибо я одержим бесом. На этом пути он удивительно скоро стяжал святость и «со славою отошел ко Господу». Святые отцы всю жизнь повторяли Иисусову молитву, и она для них не только не «замыливалась», но разгоралась |
| Закон любви Странно это слышать, не правда ли? Как-то мы привыкли считать, что любовь и закон никоим образом не связаны. И даже что любовь в некоторой степени делает человека свободным от закона, и поступки, совершенные по любви, должны быть оцениваемы с какой-то иной, отличной от обычного права, точки зрения. 23 мая, 2013 Странно это слышать, не правда ли? Как-то мы привыкли считать, что любовь и закон никоим образом не связаны. И даже что любовь в некоторой степени делает человека свободным от закона, и поступки, совершенные по любви, должны быть оцениваемы с какой-то иной, отличной от обычного права, точки зрения. Легко сказать: надо любить. А как? Вот как это – взять и полюбить того, кого любить вроде бы и надо, но не хочется; и даже если захотеть по велению долга, скажем, или по внушению совести, то разве можно себя заставить любить? И из-за чего именно, каким образом умножается в человеке любовь? Мы говорим сейчас не о том чувстве симпатии или влюбленности, которое возникает как бы само собой и увлекает человека в «возвышенный», романтический мир помимо его усилий. Нет, о таких чувствах и умонастроениях – разговор отдельный. Мы говорим сейчас о той христианской любви – о чувстве, как правило, тесно связанном с преодолением трудностей, с понуждением себя, о котором повествует Евангелие, да и вся церковная литература, отражающая реальность иной – духовной – жизни. Как нам полюбить ближнего – неудобного, вредного, нудного и неприятного иногда просто до ступора? Ответить на этот вопрос нам поможет «метод от противного», а именно то указание Нового Завета, где говорится о причинах оскудения любви в людях вообще, да и в каждом человеке в частности. Так вот, как это ни покажется странным, любовь в человеческом обществе оскудевает от множества совершаемых в этом обществе беззаконий (см.: Мф. 24: 12). Странно это слышать, не правда ли? Как-то мы привыкли считать, что любовь и закон никоим образом не связаны. И даже что любовь в некоторой степени делает человека свободным от закона, и поступки, совершенные по любви, должны быть оцениваемы с какой-то иной, отличной от обычного права, точки зрения. |
| Календарь Материалы 31 декабря 2012 г. [Интернет-журнал/Общество] Никита Филатов В небольшой палате разместились три женщины: мужественные, красивые, и, не смотря на повышенное внимание прессы, добрые и собранные. Они до конца так и не поняли, за что единственный на несколько деревень роддом хотят ликвидировать. [Сретенский монастырь/Издательство Сретенского монастыря] 300 лет русской истории прошли под сенью династии Романовых — от избрания в 1613 году первого царя из рода Романовых, Михаила Федоровича, до отречения в 1917 году от власти императора Николая II. Почти сто лет прошло после гибели православной Российской империи. Ныне, в канун 400-летия Дома Романовых, мы с благодарностью вспоминаем труды русских самодержцев на благо России. [Интернет-журнал/Культура] Игумен Нектарий (Морозов) Этот праздник, безусловно, прочно занимает лидирующее положение в неписанных «рейтингах» народных симпатий и расположений. И нет в этом ничего плохого, кроме того, разве, что приходится он на пост и слишком часто даже для церковного человека служит источником искушений – самых разнообразных. [Интернет-журнал/Общество] Алексей Реутский Однажды в храм пришла девушка в спортивном костюме, встала на амвоне и сказала: «Дорогие друзья, а знаете ли вы, что ваши единоверцы умирают на улице, на Брайтон-бич?» С того дня и началось наше служение. [Встреча с Православием/Святоотеческое наследие] Ольга Рожнёва Оптинские старцы видели духовные причины чревоугодия, пьянства и курения и советовали искать исцеления частой исповедью, причастием, молитвой и чтением Евангелия, понуждением себя к смирению и неосуждению. [Встреча с Православием/Святые и святыни] Во время большевистских гонений владыка показал себя бескомпромиссным защитником православной веры. В 1926 году святитель Фаддей был одним из вероятных кандидатов на должность местоблюстителя патриаршего престола, однако сразу же по его прибытии в Москву он был вновь арестован и сослан в Саратовскую губернию. [Встреча с Православием/Православная библиотека] |
| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых Исаакий I Оптинский, прп. - житие Преподобный Исаакий (в миру Иван Иванович Антимонов) родился в Курске 31 мая 1810 года в патриархальной купеческой семье, пользовавшейся неизменным уважением горожан за безупречную честность и строгий христианский уклад жизни, милосердие к бедным и благоукрашение городского храма. Будущий великий Оптинский старец рос в обстановке любви, послушания родителям, в твердом соблюдении церковного устава и нравственной строгости. Мальчик был скромен и добр, молчалив и сдержан, но не угрюм, он не был чужд шутке, остроумен и прост в общении. Мысль об уходе в монастырь долгие годы вызревала в душе благочестивого юноши, вынужденного помогать отцу в торговых делах. К тридцати шести годам она окончательно окрепла. Этому способствовало также поступление в монашество его старшего брата Михаила. И вот в 1847 году, уже зрелым человеком, приняв твердое решение, он покидает отчий дом и поступает послушником в скит знаменитой уже тогда своими старцами Введенской Оптиной пустыни, в укладе которой было принято духовное окормление каждого брата у старца. И послушник Иоанн был вверен Оптинскому старцу преподобному Макарию, имя которого было известно далеко за пределами обители. Под его духовным руководством прошли годы послушания: сначала на пасеке, затем в хлебопекарне и поваром в монастырской трапезной, пел на клиросе, келейно — по благословению старца Макария; брат Иоанн был еще и переплетчиком книг. Неукоснительно выполнял он положенное всякому послушнику келейное правило, причем впоследствии, по принятии рясофора в 1851 году и пострижении в мантию в 1854 году, все более и более ревностно относился к совершенствованию своего внутреннего духовного мира, не давая себе поблажек ни в чем: был строг в понуждении себя к умному деланию, посещению монастырских богослужений и ограничивал себя в еде и отдыхе. Избегая честолюбивых мыслей и остерегаясь поэтому всякого возвышения, исключительно за послушание своему духовному отцу, старцу Макарию, он принял в 1855 году рукоположение в иеродиакона, а затем, в 1858 году, — в иеромонаха. И по принятии сана преподобный Исаакий остается таким же скромным, искренним и открытым в отношении с братиями, каким был прежде, но еще строже и требовательнее к себе, во всем полагаясь на духовные наставления старца. |
| Неделя свт. Григория Паламы: мы не обречены на монолог Игумен Силуан (Туманов) Председатель издательского совета Санкт-Петербургской митрополии. Настоятель храма Святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Парголово. Подпишитесь на наш Телеграм Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Второе воскресенье Великого поста долгое время не имело своего названия: собственно, все эти названия происходят из монашеской традиции и сейчас носят очень отвлеченный для нас характер. Монахам они напоминали о разных путях покаяния, о разных путях восхождения к Богу, и когда мы будем говорить о следующих воскресеньях, это будет особенно заметно. А сегодняшнее — оно и не о Евангельском чтении, и собственно не о монашеском подвиге. О чем же оно? Оно традиционно посвящено святителю Григорию Паламе . Это человек очень интересной жизни, проживший много насыщенных событиями лет. Он говорил о том, что каждый человек на Земле может быть причастником Нетварного Божественного Света. По большому счету, наверное, это необходимо не каждому, кто решается поститься Великим постом. Но одна мысль из того, что говорил святой Григорий, для нас очень важна: мы не одиноки. Мы не брошены на этой земле и не обречены на бесконечный монолог. На бесконечное воздевание рук к Небу и произнесение молитвенных фраз. Бог нас слышит, и Бог беседует с нами, и Бог отвечает нам, но не так, как мы с Ним говорим. Наша молитва никогда не остается неуслышанной. И примечательно, что на второй неделе Великого поста нам говорится об этом, потому что человек, который воздерживается от пищи и пития, так или иначе ослабевает. А значит, им начинают овладевать разные искушения, в том числе и мысли «а зачем я все это делаю». Это надо только для того, чтобы освободить своего внутреннего Адама. Для того, чтобы увидеть, куда идти дальше. Что делать, чтобы принести плод, достойный покаяния. В конце концов, пост — это не столько отказ от продуктов питания, сколько усиленное доброделание, понуждение себя идти к Богу. В какой-то момент, понуждая себя, мы можем надломиться. Здесь важно помнить: Господь всегда рядом. Какие бы ни были искушения и проблемы. И это, пожалуй, главная заслуга и наследие того, что нам говорил святой Григорий. |
|
|
