| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 В Крыму в память жертв «красного террора» возвели православную часовню 06.11.2006 В Крыму завершилось строительство православной часовни в память о жертвах кровавого революционного террора начала XX столетия. 11 ноября состоится церемония освящения культового сооружения. Часовня возведена в честь чудотворной Курской-Коренной иконы Божией Матери «Знамение», найденной в XIII веке в окрестностях Курска. Икону вывез за границу во время революции епископ Феодосий Курский. Назад в Россию ее привезли по просьбе генерала Врангеля, главнокомандующего южным фронтом Русской Добровольческой Армии. Позже икону вывезли вместе с войсками, покинувшими территорию Крыма. Отметим, что часовня во имя иконы Знамения Пресвятой Богородицы Курской Коренной стала первым памятником жертвам красного террора на территории бывшего СССР. Она была заложена на месте массовых расстрелов жителей Ялты в 1920-21 годах. Трагедия произошла после взятия территории Крыма войсками Красной армии. Средства на возведение часовни были собраны на Западе потомками расстрелянных – семьями Апраксиных, Витук, Всеволожских, Мальцовых, Стенбок-Фермор, Щербатовых. Представители этих семей приедут в Крым на освящение. Православная часовня-памятник построена в традициях крымской церковной архитектуры из бутового камня усилиями отца Владислава Шмидта, настоятеля церкви им. Святого Иоанна Златоустого в Ялте и Анны Галиченко по проекту архитектора-крымчанки Александры Петровой. Закладка часовни состоялась 10 декабря прошлого года на 7-м километре Бахчисарайского шоссе, которое ведет из Ялты на плато Ай-Петри, в деревне Багреевка . ИА «Новый Регион» – Крым/Седмица.Ru Редакция текста от: 06.11.2006 00:00:00 |
| Чеченские террористы осваивают Украину Симферополь, 4 июня 2004 г. Террористы из Чечни намереваются пересечь границу и «расположиться в Украине». Об этом, ссылаясь на оперативные данные, сообщил начальник транспортной милиции Донецка Леонид Кириченко. По его словам, украинские правоохранители уже имеют приметы, фотографии и даже фамилии боевиков. Заявление донецкого милиционера мгновенно облетело Украину. Однако еще в прошлом году украинские коммунисты заявляли о наличии баз чеченских боевиков в горах Крыма, сообщает наш корреспондент Сергей Степанов. Напомним, что тогда спецслужбы провели проверку, однако лагерей террористов обнаружено не было. Между тем, базы сепаратистов до сих пор находятся на плато Ай-Петри, утверждает лидер крымских коммунистов Леонид Грач. По мнению наблюдателей, сегодня чеченцы в Крыму формируют, по сути, новые вооруженные силы, вовлекая в них радикально настроенную часть татарского населения. Согласно данным Службы Безопасности Украины, сейчас на полуострове проживает 117 человек чеченской национальности. Еще около десяти выходцев из мятежной республики было задержано СБУ при попытке незаконного проникновения в Крым. Кстати, еще во время первой Чеченской войны на стороне сепаратистов воевали украинские боевики из радикальных националистических организаций УНА-УНСО. В то же время, участникам бандформирований предоставляли места в пансионатах, где они могли зализать раны. Не исключено, что и сегодня на Западной Украине сохранились центры, где до сих пор ведется подготовка террористов. Во всяком случае, чеченских боевиков здесь по-прежнему воспринимают как борцов с " клятыми москалями " . 4 июня 2004 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Немалая дискуссия велась по поводу общего числа тех, кто был засчитан в переписи – 603 550. В это число не включены левиты, все женщины и все дети младше двадцати лет. Общее число народа должно было приблизительно достигать двух миллионов. Исследователи Библии предлагали различные объяснения. Согласно одному предположению, эти цифры довольно неправдоподобны и не представляют никакой исторической ценности. То есть это – плод необузданного воображения последующего автора, склонного к гиперболе. И, согласно второму предположению, эти числа представляют историческую ценность, но отражают последующую перепись, проведенную во время царствования Давида. Третье предположение основано на переводе слова елеп, которое обычно звучит как «тысяча». Уже в 1905 году выдающийся археолог Флиндерс Петри предложил переводить это слово не как «тысяча», а как «семья» 76 . Гораздо позже его поддержал Иаков Милгром 77 . Чтобы подтвердить этот тезис, цитировались Книги: Судей (6:15): «Вот, и племя мое (елеп) в колене Манассиином самое бедное», Чисел (1:16): «Избранные мужи ... начальники ... главы тысяч (елеп) Израилевых»); Первая Книга Царств (10:19): «...Итак, предстаньте теперь пред Господом по коленам (себет) вашим и по племенам (елеп) вашим» (Иерусалимская Библия; Новая интернациональная версия; «тысячам», Американское исправленное издание Библии), Первая Книга Царств (10:21): «И велел подходить колену (себет) Вениаминову по племенам (мишпахах) его...». Эти последние два стиха, на первый взгляд, указывают на то, что слова «племя» и «семья» являются синонимами. Таким образом, согласно этой системе население Иуды не составляло 74 600 человек. Скорее, оно насчитывает 74 семьи и 600 человек. Третье предположение очень похоже на предположение Петри. Джордж Менденхолл считает, что слово елеп означает не «семью», «племя» или «шатер», а военную единицу (см. Чис.1:3 ) 78 . Следуя этому истолкованию, мы должны перефразировать Книгу Чисел (1:26:27) так: «Сынов Иуды по родам их, по племенам их, по семействам их: всех мужчин от двадцати лет и выше, всех годных для войны, исчислено в колене Иудином семьдесят четыре единицы, и из них 600 мужчин было зачислено на военную службу». |
| Глава VIII посвящена оригинальному и интересному аспекту деятельности лидера реформаторов Олауса Петри. Речь идет о его труде как историка. Уже в первых сочинениях Петри (около середины 1520-х гг.) проявились исторические интересы. Историческая тематика затронута в разных работах Олауса – богословско-полемических трактатах, правовых комментариях, проповедях. Рассмотренный в монографии материал имеет важное значение для дискуссии о личности Петри. Ученые определяли Олауса, прежде всего, как богослова, и уже в этой связи, во вторую очередь – историка. Однако, как я показал, интерес к историческим штудиям сопутствовал мыслителю всю жизнь. Олаус Петри был и историком, и реформатором. Оба аспекта личности «местера Улофа» – равноправны и взаимно дополняли друг друга. В книге далее освещены исторические исследования Нового времени, посвященные «Шведской хронике». Уже в первых трудах (XVIIIXIX в.) оценено стремление Олауса Петри к объективности, отказ от официального ура-патриотизма. Вместе с тем ученые отмечали ошибки и другие недочеты. Кроме того, все специалисты, писавшие о «Шведской хронике», отмечали как новаторство Олауса Петри, так и его преемственность по отношению к предшественникам – особенно к хронисту XV в. Эрикусу Олаи. В монографии рассмотрена история публикаций «Шведской хроники», освещены дискуссии, касающиеся рукописей произведения. Прослежено формирование и аргументация гипотезы о двух редакциях хроники (Г.Э. Клемминг, Л. Ставенов, Л. Шёдин), приведены результаты анализа списков, проделанного филологом Э. Лундмарком. Благодаря работе в шведских рукописных собраниях, а также в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (РНБ, СанктПетербург) я получил возможность сопоставить результаты предшественников с итогами собственных исследований, сделал уточнения и дополнения. Так, при изучении важнейшего списка – кодекса D407 Королевской библиотеки, автор этих строк сопоставил тексты т.н. «руки А» и «руки В». Анализ показал: правка, внесенная «рукой В», принципиальна. Вероятно, хроника дорабатывалась в последние годы жизни «местера Улофа», а может быть, и после его смерти. Отчасти правка основана на материалах и идеях автора, и все-таки не полностью согласована с ним. Дополнения, внесенные в список D407 «рукой В», интегрированы в текст частично. Во многих случаях они носят характер уточнений, примечаний. В монографии аргументирована гипотеза, что правка внесена при участии Лаврентиуса Петри – брата и единомышленника Олауса Петри. |
| Рассуждения реформатора о готах носят полемический характер. Олаус критикует т.н. гетицистскую теорию, и в противовес ей аргументирует версию о происхождении скандинавов от общегерманского народа. В разработке Петри «готского» сюжета было уже много от историографии Нового времени. Это и ученый скепсис, и критика источников, и опора на историков-гуманистов, и интерес к античным авторам. Олаус не отвергал начисто традиционные представления о готах, не являлся, как уже неоднократно отмечалось, абсолютно последовательным «антигетицистом». Следующая крупная тема, которую затрагивает Петри, – это языческие верования жителей Швеции. Олаус усовершенствовал традиционный для шведских хронистов рассказ об Уппсальском святилище и о языческих верованиях. Он сделал повествование более информативным, ученым, дискуссионным. Вместе с тем описание языческих верований, в ряде черт, осталось традиционным, а кроме того – неполным. В части о введении христианства в Швеции Петри также опирался на традицию, в основе которой – древние памятники: «Житие Ансгария», «Хроника» Адама Бременского. Олаус разобрался в противоречивых источниках, добился убедительности и последовательности, уточнил хронологию. При этом он сделал логичный вывод: христианизация являлась длительным процессом. В целом хроника Олауса Петри содержит как новый для своего времени корпус наблюдений, так и традиционные суждения и построения. Таким образом, уже на данном материале можно сделать два взаимосвязанных полемических вывода: 1) В современной историографии предпринята попытка (У Ферм) представить Олауса Петри принципиальным новатором, преодолевшим традиции средневековой хронистики. Проанализированный мною материал показывает, что Олаус Петри в некоторых случаях действительно выступил новатором, отмежевался от общепринятых воззрений, ввел новые источники и темы. Из анализа следует, что Олаус Петри опирался на средневековую традицию, продолжал и развивал ее. В этом отношении вывод Ферма нуждается в корректировке. 2) В научной литературе (Г. Вестин, У Ферм) делались попытки изобразить Олауса Петри как протестантского историка: особенности хроники объяснялись убеждениями мыслителя-реформатора. Однако приведенный материал показывает, что Олаус предстает не столько как реформатор, сколько как историк, для которого главная цель – правдивый и полезный рассказ о прошлом. |
| Итак, в первых полемических трудах Олауса Петри значительную роль играла апелляция к тексту Священного Писания , и это закономерно: принцип соответствия Слову являлся ключевым аргументом в дискуссии. Шведские реформаторы действовали применительно к потребностям конкретной страны и ситуации, не столько углубляясь в богословские тонкости, сколько показывая несоответствие «злоупотреблений» католической церкви тексту Библии. Однако уже на материале «Ответов на 12 вопросов» очевидна приверженность Олауса Петри учению Лютера. § 2. Олаус Петри и «Проповедь Слова Божьего» После Вестеросского риксдага король щедро отблагодарил Олауса Петри за «усердную службу на общую пользу». Реформатору пожаловали пребенду, сад (ранее принадлежавший гильдии «Святой Плоти Гос подней»), разрешили обменять дом на более дорогой без доплаты 572 . Брат Олауса – Лаврентиус Петри – получил от государя стипендию для учебы в Виттенбергском университете и рекомендательное письмо к Лютеру 573 . Так была оценена богословская поддержка и, вероятно, практические советы «Местера Улофа». Спустя небольшое время Густав Васа короновался. Теперь уже монарха не понадобилось торопить: он сам настоял на скорейшем совершении обряда, который состоялся 12 января 1528 г. Как следует из хроники Сварта, многое в этом обряде оставалось традиционным. Присутствовали делегаты от всех сословных групп Швеции. Ведущие магнаты Туре Йенссон, Ларе Сиггесон, Хольгер Карлссон несли знаки королевской власти – державу, меч и скипетр. Скарский епископ Магнус отслужил мессу 574 . Затем состоялось посвящение в рыцари и, наконец, званый пир, сопровождаемый турнирными поединками 575 . Однако имелись и важные новшества. Из коронационной присяги на сей раз было удалено традиционное для европейских и, в частности, скандинавских монархов обязательство блюсти привилегии церкви. Король лишь обещал народу и церкви хранить мир и правосудие. Автором новшества явился Лаврентиус Андреэ. Олаус Петри произнес коронационную проповедь 576 , где изложил свои социально-этические взгляды, напомнив королю и народу о взаимных обязанностях. Монарх, по словам Олауса, исполняет свои обязанности для блага подданных, но не народ – для блага короля. Ибо государь – слуга Бога; весь почет и преклонение, которые предназначаются ему, следует отнести к Господу. Только благодаря мудрости и любви Бога осуществляется миссия короля; материальные богатства должны находится в его ведении и подней»), разрешили обменять дом на более дорогой без доплаты 577 . Брат Олауса – Лаврентиус Петри – получил от государя стипендию для учебы в Виттенбергском университете и рекомендательное письмо к Лютеру 578 . Так была оценена богословская поддержка и, вероятно, практические советы «Местера Улофа». |
| Далее в работе рассмотрено повествование Петри о зрелом и позднем Средневековье. Отмечено, что многие сведения и оценки совпадают у Олауса и его предшественников. Дополнения и изменения, внесенные «местером Улофом», весьма интересны. Благодаря экскурсам видно, как менялось общество, обычаи, право, города. В ретроспективных обзорах присутствуют элементы историографии уже в современном смысле слова. Один из самых насыщенных фрагментов «Шведской хроники» – рассказ о короле Магнусе Эрикссоне. В средневековых памятниках образ этого государя часто был противоречивым или негативным. Олаус Петри, повествуя о Магнусе Эрикссоне, использовал широкий круг источников. Опираясь на них, он частично пересмотрел образ короля, подверг сомнению справедливость критических выпадов в его адрес. Современным шведским специалистам это дало повод увидеть в «Шведской хронике» произведение, каких раньше в Швеции не было. Новаторство Олауса Петри объясняется как результат его убеждений, связанных с Реформацией. В книге показано, что данное заключение (применительно к отрывку и к хронике вообще) можно принять лишь с оговорками. Петри находился на полпути от средневековой хронистики к научной историографии. Некоторые утверждения предшественников Олаус воспроизвел, следуя укоренившимся представлениям. Даже выступив с критикой традиции, Олаус отдал ей дань, допустив, что негативное восприятие Магнуса Эрикссона отчасти справедливо. Далее отмечено, что в ранних редакциях «Шведской хроники» описание Магнуса Эрикссона дано в традиционной форме, без оговорок и критических суждений, известных из поздней версии. Итак, Олаус Петри, при всем его новаторстве, был не чужд старых представлений об истории. К новым выводам он пришел во многом благодаря работе над текстом, накоплению опыта. Совершенствуя произведение, он изучил источники и внес коррективы в устоявшееся восприятие событий. Далее показано, что Петри стал первым историком, подробно рассказавшим о документально оформленной унии трех скандинавских государств. В отношении же фактического союза Олаус взял лучшее, что было у предшественников, но изменил представления об унии, отказался от стереотипов, идеологических штампов, предвосхитил достижения последующей историографии. Хотя Олаус многое усвоил от предшественников, он отредактировал, уточнил и обогатил заимствованные сведения. В его историческом творчестве вновь сочетались традиции и новации. Что касается убеждений Олауса Петри как реформатора, то они и в данном случае не играют принципиальной роли. Перед нами не столько реформатор, сколько историк. |
| Весь упомянутый экскурс очень ценен. Он свидетельствует о компетентности и мастерстве Олауса Петри как историка, о новаторстве и серьезности его исторических изысканий. Олаус был первым шведским историком, который поведал о древних торговых местечках – чёпингах, обратил внимание на натуральный характер хозяйства, осветил натуральный обмен, что совершался в старину. Правильным является его представление о древних торгово-ремесленных поселениях. Современные историки подчас называют такие центры «протогородами», отличая их от городов в полном смысле слова. Предшественники Олауса именовали их городами (лат. «civitates»; швед, «städer»). Олаус же делает различие между этими поселениями и торговыми городами. Близки к мнениям современных историков и рассуждения Олауса о том, что древнейшее городское право Швеции – Бьёркёарэттен – произошло из Бирки. Сообщения Олауса Петри об истории шведской монетной чеканки ценны и хорошо обоснованы. В основном они подтверждаются выводами современных специалистов. Из приведенного материала следуют два взаимосвязанных полемических вывода: 1) Как говорилось выше, в современной историографии была предпринята попытка (У. Ферм) представить хрониста Олауса Петри принципиальным новатором, историком нового типа, преодолевшим традиции средневековой хронистики. Действительно, проанализированный нами материал показывает, что Олаус Петри в некоторых случаях выступил новатором, отмежевался от общепринятых воззрений (как в случае с гетицизмом), ввел новые материал и темы – такие, как древнейшая история шведских городов. В то же время, из нашего анализа следует, что Олаус Петри во многом опирался на средневековую традицию, продолжал и развивал ее. В этом отношении вывод Ферма нуждается в корректировке. 2) В научной литературе (Г. фон дер Ропп, Г. Вестин, У. Ферм) неоднократно делались попытки представить Олауса именно как протестантского историка: особенности хроники объяснялись убеждениями автора-реформатора. Однако приведенный материал показывает, что на самом деле Олаус практически не использовал сведения о средневековой церкви или какой-либо иной материал для проповеди идей Реформации (и это – несмотря на актуальность темы для полемики относительно реформационных идей). Петри в данном случае проявил толерантность по отношению к средневековой церкви, не критиковал ее заблуждения, использовал нейтральные формулировки. Итак, в своей «Шведской хронике» Олаус предстает не столько как реформатор, сколько как историк, для которого главная цель – правдивый и полезный рассказ о прошлом. § 6. Олаус Петри о Швеции зрелого и позднего Средневековья |
| По Лёву, то новое, что отличало хронику Олауса Петри от более ранних шведских аналогов, заключалось в отношении к истории как к учительнице человечества, в идеале прагматизма, в убеждении: историк должен стремиться к беспристрастности и истине. Вместе с тем ученый подчеркнул, что для Олауса Петри объективность историка – второстепенная задача, а не основная цель. В этом отношении, по мнению исследователя, Олаус отличается от историков позднего Нового времени 647 . Относительно исторического содержания хроники Лёв был убежден: прорыв в шведской историографии являлся не столько заслугой Олауса Петри, сколько достижением его предшественника – Эрикуса Олаи. Хроника «местера Улофа», по мнению ученого, почти ничего не добавляла к хронике «доктора Эрика» в том, что касается конкретного материала; исключение составили сведения о викингах, о городах и, особенно, о древних законах. Хроника Олауса Петри, по Лёву, явилась шедевром в другом отношении – стилистическом. По части стиля, считал исследователь, она не имела себе равных ни в Скандинавских странах, ни в Германии, и входила в число лучших европейских исторических сочинений XVIXVII вв. 648 Вехой в исследовании «Шведской хроники» стала монография историка Г. Вестина, посвященная источникам Олауса и методам, которые он применял как историк 649 . Вестин показал, что в отношении методов, использованных Петри, хронику можно разделить на две части. Первая – рассказ о событиях с древнейших времен до середины XV в. Эта часть хроники в значительной степени основана на труде Эрикуса Олаи. Но и в ней Олаус пользовался другими материалами. Так, в повествовании о языческих временах Петри обращался к дополнительным нарративным памятникам – «Прозаической хронике», «Малой рифмованной хронике», «Датской хронике» – труду Саксона Грамматика. Порой Олаус Петри констатировал совпадение сведений, порой выявлял противоречия и пытался восстановить вероятную картину событий 650 . Вестин доказал, что «местер Улоф» во многих случаях внес изменения. Так, он подверг переработке рассказ Эрикуса Олаи о введении христианства. Далее, повествуя о событиях XIIhaчaлa XIV в., Олаус параллельно с хроникой Эрикуса Олаи использовал другие источники – в том числе документальные. Это позволило скорректировать повествование, подвергнуть его переработке, сделать более цельным и последовательным 651 . Широкий круг источников – анналов, хроник, документов – использован в разделе хроники, где говорится о королях XIV в. Магнусе Эрикссоне и Альбрехте Мекленбургском. Все это помогло переосмыслить образ короля Магнуса, который ранее являлся стереотипно негативным 652 . |
| В-восьмых, «местер Улоф» бесчестит христианских государей: говорит, будто они не «Амбарные замки», а «Амбарные воры»; да еще и уверяет, что король Магнус «Амбарный замок» достоин называться римским цесарем. Очевидно, он насмехается над христианскими государями, порочит их доброе имя. В-девятых, «местер Улоф» приводит множество лживых измышлений относительно шведских государей, верно служивших отечеству. Обвиняет Стена Стуре Старшего в самоуправстве: он, мол, не считался с мнением Государственного совета. А ведь епископы и прелаты, что входили в этот совет, были предателями, старались возвести на трон иноземцев. Итак, «местер Улоф» и его помощники, – заключил монарх, – поступили как изменники, клеветники 637 . По-видимому, в связи с такой критикой, Лаврентиус Петри пошел на уступки: создал свою версию «Шведской хроники». Там присутствовали официально-патриотические мотивы. Прославлялись деяния древних готов. Воздавалась хвала Энгельбректу Энгельбректссону и другим героям борьбы против датских королей. Усилились негативные характеристики государей-иноземцев. Были удалены нежелательные подробности, касающиеся шведских правителей. В итоге Лаврентиус Петри сохранил позитивные отношения с королем, остался на должности архиепископа. В 1557 г. он выполнил важное поручение Густава Васы: возглавил шведское посольство в Московию. Потом в Швеции ходила легенда, будто бы шведский архиепископ вел в Московии диспут с русским патриархом по поводу почитания икон. На самом деле, патриархов в России в то время еще не было; а впрочем, не исключено, что Лаврентиус Петри действительно вел богословские споры с кем-то из русских духовных лиц. Что касается «Шведской хроники», то часть списков, по-видимому, была конфискована и уничтожена. Но делались все новые и новые списки; остановить распространение хроники оказалось невозможно. После смерти Густава Васы (1560) у произведения уже не осталось яростных противников. Олаус Петри, конечно, не был изменником или злоумышленником. Обвинения Густава Васы на этот счет чрезмерно суровы, а подчас несправедливы и даже комичны. По всей видимости, «местер Улоф» просто стремился соблюсти важнейший принцип хрониста – беспристрастность. Вместе с тем «местер Улоф» кое-что написал в укор государю, который на поверку оказался так далек от идеала. Приведенный нами материал имеет немаловажное значение для дискуссии о личности Олауса Петри. Ученые не раз определяли Олауса, прежде всего, как богослова, и уже в этой связи, и во вторую очередь – историка. Однако мы убедились, что интерес к историческим штудиям сопутствовал Петри всю жизнь. Если и справедливо будет сказать, что Олаус – реформатор, которому довелось выступить в роли историка, то не менее верно и другое: он был историком по призванию, и в то же время ему довелось принять активное участие в Реформации. Оба аспекта личности «местера Улофа» взаимно дополняли друг друга. § 2. Исследования хроники. Научная оценка «Шведской хроники» как исторического произведения |
|
|
