| В Европе только два государства в Конституции определяют себя как светские: Франция и Турция Хотелось бы несколько слов сказать по поводу термина «светское государство», используемого в статье 14 Конституции РФ. Этим термином любят манипулировать те, кто недружественно относится к соработничеству Церкви и государства, упирая на то, что вышеупомянутая статья гласит: «Российская Федерация – светское государство». Термин этот, кстати, в нашей Конституции 1993 года появился впервые в истории России. Никогда раньше, даже при советской власти, не декларировалось, что у нас светское государство. Более того, в Европе еще только два государства в Конституции определяют себя как светские: Турция и Франция. Размытость понятия “светское государство” приводит к манипулированию им Проблема в том, что светский характер государства конституционно закреплен, но не разъяснен. Что и позволяет представителям антиклерикальных кругов тут и там усматривать нарушения принципа светскости государства, потому что очень легко обвинять в нарушении того, что не имеет конкретных границ. Я вообще сомневаюсь в абсолютной необходимости декларировать конституционно принцип светскости. Мною была опубликована статья , где я предлагал поразмыслить об этом. Напротив, принцип отделения Церкви от государства, по моему мнению, должен быть сохранен в российской Конституции. Государство не должно вмешиваться в жизнь Церкви, Церковь должна оставаться внутренне свободной. И в этом смысле принцип отделения – это скорее благо, чем зло для Церкви. Хотя в России принцип отделения неизбежно вызывает ассоциации с Лениным, с его декретом об отделении Церкви от государства и с последующим антирелигиозным погромом. Но в современных условиях этот принцип имеет совершенно иное содержание, он соблюдается, и нет оснований говорить о его нарушении, о каком-то антиконституционном сращивании Церкви и государства. А как в других странах? Сравнение – лучший способ понимания каких-либо дефиниций. И потому, чтобы разобраться, что же такое государственная Церковь и что такое светское государство, обратимся к примеру других стран. |
| Митрополит Евгений: " Церковь – главный хранитель традиционных ценностей " Как известно, у нас в России Церковь отделена от государства, а школа от Церкви. Это произошло ещё в феврале 1918 года как один из закономерных итогов революционной смуты, начавшейся годом ранее. Несмотря на то, что политика государственного атеизма давно позади, этот принцип разделения до сих пор действует. И некоторыми чиновниками, в том числе от образования, воспринимается вполне по-большевистски: мол, если школа отделена от Церкви, то людям в рясах нечего делать в учебных заведениях. Благо, в последние годы ситуация начала меняться. Вплоть до того, что ровно год назад начал работу Совет по взаимодействию Русской Православной Церкви с организациями высшего и среднего профессионального образования в сфере духовно-нравственного воспитания. Возглавивший эту структуру митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений пояснил причину её создания, напомнив о президентском Указе от 9 ноября 2022 года об Основах государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей: Без Церкви, главного хранителя и носителя этих ценностей, невозможно достичь целей, поставленных Главой Государства... При этом до сих пор священники могут преподавать в школах, в том числе " Основы православной культуры " , только в том случае, если имеют педагогическое образование. Поэтому основным направлением нашей деятельности является работа с педагогами. На сегодняшний день это уже около 300 тысяч школьных учителей, надеюсь, этот опыт распространится и на высшую школу. Митрополит Евгений подчеркнул, что воспитательные задачи важны не только для средних школ, но и для вузов. Отметив важность создания при РГГУ Высшей политической школы имени Ивана Ильина под руководством Александра Дугина, поскольку одной из ключевых задач ВПШ станет подготовка проректоров высших школ по воспитательной работе. В первую очередь, для правильного понимания задач по сохранению и укреплению традиционных духовно-нравственных ценностей среди студентов. А также для корректировки преподавания в вузах нового курса " Основы российской государственности " , в которой также очень важно взаимодействие Церкви и высшей школы. |
| 1918 г., к-рый лишил религ. орг-ции всех юридических и имущественных прав. 8 мая 1918 г. назначен заведующим 8-м (с 1922 - 5-м) отделом по проведению в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства» НКЮ (неофициально также назывался Ликвидационный отдел или Отдел до делам культов) - гос. органа, ответственного за религиозную политику в стране. Задачами 8-го отдела были заявлены: «...ликвидировать административно-управленческие иерархические церковные структуры, сросшиеся с государством... расчистить общество от феодально-буржуазных ограничений свободы совести... бороться с нарушениями законодательства о культах с обеих сторон, организуя и контролируя работу местных и других органов по осуществлению положений декрета о свободе совести и установлению государственно-церковных отношений на новой правовой базе... помогать другим органам власти в пресечении контрреволюционной деятельности религиозных объединений». Под рук. К. была разработана принятая постановлением НКЮ от 24 авг. 1918 г. инструкция «О порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»», еще более ужесточившая требования к религ. объединениям. Инструкция разъясняла порядок предоставления молитвенных зданий в пользование общинам верующих после заключения договора с местными органами власти. Всё небогослужебное церковное имущество подлежало изъятию. Закрывались все религ. благотворительные и просветительские об-ва. 3 янв. 1919 г. по инициативе К. был принят циркуляр НКЮ, допускавший закрытие храмов при необходимости использования их зданий для общественных нужд и «если это мероприятие отвечает запросу трудящихся масс в форме многочисленных коллективных заявлений, резолюций, постановлений съездов и т. д.». К. был ответственным редактором ж. «Революция и церковь» (1919-1924), где регулярно публиковались его работы; часто выступал с антирелигиозными статьями в «Правде», «Известиях» и «Рабочей газете», состоял агитатором при Московском комитете РКП(б). В 1922 г. стал инициатором создания научного об-ва «Атеист» и организации одноименного изд-ва и журнала. |
| Отдел о высшем церковном управлении представил доклады «Об основаниях, при соблюдении которых автономия Украинской церкви является канонически приемлемой» и «Основные положения о церковном имуществе и хозяйстве Русской православной церкви». Собор продолжил заниматься конструированием системы высшего церковного управления (правила избрания патриарха, статус патриаршего местоблюстителя, порядок работы высшего церковного суда, церковные округа). Восстановлено празднование памяти «всех святых новых чудотворцев российских», а для поддержания церковной казны Собор учредил особый осенний ежегодный сбор под названием «Церковная лепта». Как быть с угрозами церкви Выдержка из инструкции Наркомюста 4. Имущества, которые ко времени издания декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» находились в ведении ведомства православного исповедания и других вероисповедных учреждений и обществ, согласно декрету, переходят в непосредственное заведывание местных Советов рабочих и крестьянских депутатов на основаниях, изложенных в нижеследующих статьях. В конце третьей сессии члены Собора заседают почти ежедневно, стремясь успеть принять как можно больше документов. 153-е и 154-е заседания Собора в конце августа и начале сентября (старый стиль) проходят при закрытых дверях: делегаты обсуждают все новые и новые угрозы церкви, в частности инструкцию Наркомюста от 17 (30) августа к декрету 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства». На 155-м заседании 21 августа (3 сентября) Собор создает особую комиссию — «для выработки мероприятий ввиду текущих событий церковно-общественной жизни». Спустя два дня она должна внести Собору свои предложения; спустя несколько заседаний Собор обсуждает проект постановлений «для защиты церковных святынь». На 156-м заседании Собор обсуждает ложные сведения советских газет о причастности патриарха Тихона к «делу Локкарта» — инспирированной чекистами и якобы имевшей место попытке британского посланника Роберта Локкарта вместе с послами США и Франции свергнуть правительство большевиков. Решение Собора: существует реальная угроза жизни патриарха, его необходимо охранять. Желание состоять в патриаршей охране изъявили не только миряне из делегатов Собора — генерал Леонид Артамонов, крестьянин Александр Арапов и другие, но и два пастыря — знаменитый проповедник и общественный деятель протоиерей Петр Миртов и единоверец священник Сергий Верховский. |
| Говоря о позиции самой Церкви (и заранее вынеся за скобки, хотя и не забыв того, что из мечети такие панк-певицы не вышли бы живыми, а в синагогу и сами не сунулись бы), необходимо осознать простую вещь: РПЦ в данном случае – потерпевшая сторона. Или, в юридических терминах, просто потерпевшая. Церковь отделена от государства; наказание преступниц (если суд признает их таковыми) и определение меры этого наказания – дело государства. А что же потерпевшие? У них есть право настаивать на вынесении наказания своим обидчицам, настаивать на ужесточении или, наоборот, просить о смягчении этого наказания, но в любом случае – это только право, причем право только просить, а не возможность решать и уж тем более не обязанность что-то делать. Церковь может простить сквернавок, а может и не простить, и мы можем просить ее простить их, но никак не требовать от нее этого! Не говоря уж о том, что смягчение позиции РПЦ может быть учтено светским судом или проигнорировано им, ведь Церковь – повторим это еще раз – отделена от государства. Картина меж тем складывается чрезвычайно печальная. Сквернавки сидят в КПЗ и, видимо, хотя бы поэтому получат реальный срок. На РПЦ, то есть на потерпевшую сторону, обрушивается поток поношений, плохо согласующихся и с объективными обстоятельствами, и со здравым смыслом, и, главное, с самим фактом того, что она, Церковь , – именно потерпевшая сторона, и никак иначе. И, как всегда в кризисных ситуациях, громче и циничнее всего – с обеих сторон – кликушествуют откровенные экстремисты, которых в здоровом обществе вообще не должно быть слышно. Вот только кризис нынешний возник совершенно на ровном месте и, не исключено, создан и раздувается кем-то нарочно, чтобы отвлечь общество от действительно первоочередных проблем. Поделиться… СМ.ТАКЖЕ ЩИПКОВ ЛЕКТОРИЙ «КРАПИВЕНСКИЙ, 4» TELEGRAM 14.04.2024 11.04.2024 07.04.2024 31.03.2024 28.03.2024 24.03.2024 17.03.2024 14.03.2024 РУССКАЯ ЭКСПЕРТНАЯ ШКОЛА 30.04.2023 04.08.2022 25.12.2021 04.12.2021 24.11.2021 УНИВЕРСИТЕТ |
| Если попытаться раскрыть идейную составляющую современного государства, то на поверхности окажется технократия как идеологическое обоснование всей государственной деятельности. Речь не идёт, разумеется, о техническом обеспечении бытового комфорта, в которое выродился порыв НТР полувековой давности. Колебания между идеалистическим (германским) и материалистическим (англо-саксонским) освоением темы техники отмечены ещё Шпенглером в работе «Человек и техника», вышедшей в 1931 году. Не стоит обольщаться: разница между идеалистическим и материалистическим в данном случае не означает отказа от технократии как таковой. В первом случае (особенно в представлении братьев Юнгеров 30-х годов [iv] ) речь идёт лишь об усвоении тех аспектов техники, которые не только не приведут к отказу от консервативных ценностей, но и мобилизуют сторонников европейского прорыва мимо буржуазной цивилизации к чему-то высшему. Отсюда, в частности, интерес мыслителей этого круга к опыту советской индустриализации (что нашло отражение и в хайдеггеровских лекциях по философии досократиков этого периода). Да и отмеченный Шпенглером «материализм» технократов сводится в итоге к пресечению с их стороны любой конкурентоспособной идеологии – философской, политической или тем более религиозной. Эта тенденция прослеживается и в классических работах Веблена и Бернхейма, и в послевоенных концептах Белла, Ростоу и т. д. Однако справедливо отметить, что провозглашаемой ими «революции менеджеров (или клерков)» далеко до радикальных проектов деятелей русского космизма. Последовательная антицерковность последних служит иллюстрацией к известному поэтическому тезису Вяч. Иванова из стихотворения «Русский ум»: Он здраво мыслит о земле, в мистической купаясь мгле . Увы, здравость проектов социального устройства после подобного купания всё же весьма сомнительна – достаточно вспомнить Николая Фёдорова или рефлексию «по церковным вопросам» Циолковского… Конечно, можно вслед за Хайдеггером уповать на сокрытие спасительного в самих губительных тенденциях современной техники. Но это – проблема самой технократии. Принцип отделения Церкви от государства в этом аспекте должен звучать как принцип отделения технократической футурологии клерков-менеджеров от церковного взгляда на те же проблемы . |
| Акты насилия над священнослужителями и попытки захвата церковного имущества не могли не вызвать со стороны Собора ответной реакции. 19 января 1918 года патриарх Тихон подписал послание, в котором анафематствовал всех, кто проливает христианскую кровь: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню гиенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной» 27 . В этом послании апафематствуемые гонители Церкви не названы по имени и партийной принадлежности, однако все, включая власть предержащих, узнали в гонителях Церкви большевиков. В течение последующих десятилетий это послание называли не иначе как «анафематствование большевиков», хотя слово «большевики» в тексте отсутствует. 21 января/3 февраля 1918 года был опубликован «Декрет об отделении церкви от государства, школы от церкви». Строго говоря, этот декрет явился не столько законодательным актом, сколько манифестом новой религиозной политики. Его декларативные и расплывчатые формулировки могли толковаться как в пользу религиозных организаций, так и в пользу строителей атеистического общества. Ожидалось, что в ближайшее время будет подготовлена специальная инструкция, регламентирующая действие Декрета. Верующие различных конфессий надеялись, что этот новый документ будет учитывать их интересы. Официальные лица на запросы религиозных организаций отвечали, что при Наркомюсте создана особая комиссия, которая занимается пересмотром Декрета. Предполагалось, что в ее состав войдут не только комиссары, но и представители ряда конфессий, в том числе и представители Собора. Однако верующие напрасно ждали приглашения к совместной работе. 24 августа 1918 года большевистское правительство неожиданно для всех опубликовало «Инструкцию о проведении в жизнь Декрета об отделении церкви от государства». После этой публикации представители всех конфессий почувствовали себя обманутыми. Инструкция не смягчала, а ужесточала расплывчатые формулировки Декрета. Конфессиональные объединения лишались прав собственности и юридического лица. В качестве субъекта правоотношений признавалась не религиозная организация, а зарегистрированная властями группа верующих. Эта группа могла совершенно законно захватить храм и выгнать оттуда прежнюю общину и священника. Представители религиозных объединений пытались протестовать, однако эти протесты не были услышаны. |
| Ещё за неделю до вооруженного восстания в Петрограде, 19 октября (ст. ст.), на Поместном Соборе РПЦ он выступил с призывом к большевикам совершить «покаянную молитву». Когда стало известно о победе большевиков 25 октября, многие члены Собора заявили о своём неприятии незаконной власти. С подобными заявлениями выступили и некоторые священники Петрограда и Москвы, несмотря на запрещение подобных высказываний в церкви. В Царском Селе произошёл, пожалуй, первый после Октябрьского восстания вооруженный конфликт с трагическим исходом: не подчинившегося требованиям рабоче-солдатского патруля протоиерея Иоанна Кочурова застрелили в храме. Этот случай вызвал бурю недовольства среди духовенства. Собор выразил свой протест. Но это было только самое начало голгофы. Декрет об отделении Церкви от государства вначале был опубликован под названием «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (23 января 1918 года), но уже вскоре его напечатали под более конкретным названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Церковь лишилась значительной части своего имущества, лишилась прав юридического лица, а ее возможность влиять на умы людей резко сузилась. Было запрещено преподавание религии в школах и даже проведение традиционных пасхальных служб, крестных ходов. Появился также запрет на исполнение колокольного звона. Началось закрытие монастырей. А в 1918 году с событий в Александро-Свирском монастыре началась кампания по ликвидации святых мощей, хранимых и чтимых церковью. Осенью 1919 года было принято решение о вскрытии мощей Сергия Радонежского, была закрыта Троице-Сергиева Лавра. Патриарх Тихон, следуя воле вверенной ему паствы и своей совести, пытался изменить ситуацию, неоднократно обращался к Ленину с просьбой о сохранении в неприкосновенности православных святынь. Но 30 июля 1920 года Совнарком все же принял постановление «О ликвидации мощей во Всероссийском масштабе». Все чаще стали звучать разговоры о «подстрекательской деятельности патриарха». Уже начиная с 1918, когда карательные органы начали осуществлять аресты духовенства РПЦ, подвергается арестам и Патриарх Тихон. Шквал протестов верующих просто атакует правительство. Святейшего то освобождают, то вновь берут под арест, в связи с очередным делом, сфабрикованным против него. Газета «Известия» публикует материал о том, как «патриарх спекулирует свечами в Иверской часовне». В центральные руководящие органы идут письма с требованиями «пресечь преступную деятельность главного церковника — Тихона», единственной виной которого была верность Православию и своему архипастырскому долгу. |
| Может быть, поэтому в деле церковного управления он был объединителем и примирителем — до самой последней черты, когда многие вокруг него призывали уже не отмерять, а резать? Сохранение единства Церкви было для него высшим и главным приоритетом весь период его патриаршества — а ведь это было время, когда все вокруг делилось и кололось. Оглядываясь сегодня на 18 лет его патриаршества, какой трезвый наблюдатель скажет, что единство Московского Патриархата на постсоветском пространстве, сохранение Русской Церкви как мистической, конечно, но и земной связи разделенного границами и идеологиями народа было предопределено? Но именно под его руководством стало так — вопреки, казалось, всему! И во внутрицерковных делах, где напряжение между ультра-консерваторами и либералами достигало порой непереносимой температуры, он осторожно вел Церковь путем спокойной открытости миру, которая так перечила многим «ревнителям.» Может быть, потому, что в отличие от подавляющего большинства из нас, пришедших в Церковь в последние десятилетия и на ходу конструировавших свою потерянную традицию заново, он был человеком живой и естественной, неутерянной традиции? В условиях, когда церковно-государственные отношения строились с чистого листа и у государства отсутствовало какое бы то ни было четкое видение этой системы, когда вековая инерция постоянно подталкивала к огосударствлению церкви, он не уставал повторять свою формулу: отделенная от государства, но не отделенная от общества. В период, когда везде в окружающем нас мире тактика, казалось, совершенно победила стратегию и водопад событий заставлял нас лишь реагировать на них, он думал на десятилетия вперед. Несколько лет назад главный редактор «Православной энциклопедии» Сергей Кравец поведал мне в интервью, что все говорили патриарху: у нас нет интеллектуальных сил, чтобы издать многотомную энциклопедию, давайте сделаем 3-томный словарь — будет и реалистичнее, и полезнее. Но патриарх сказал: нет, надо делать энциклопедию, потому что тогда через 25 лет у нас возникнет вокруг нее настоящее интеллектуальное ядро Церкви. |
| – Сегодня Церковь пошла в геополитику: Гавана, Афон, Крит — в центре внимания. Чем это вызвано? – Церковь отделена от государства, но никогда не была отделена от народа. Ее авторитет во многом держится на том, что она не уклоняется от вызовов. Давала, дает и будет давать нравственную оценку тому, что происходит. Церковь не лезет в политику, не выдвигает депутатов. Однако формулирует ценности, при отсутствии которых общество станет не развиваться, а падать в пропасть. Мы слышим голос Церкви, когда она говорит о защите христиан в Сирии, выражает озабоченность ситуацией на Украине. – У вас целая программа есть — «Украинский вопрос»... – Выходит уже больше двух лет. Меня часто спрашивают: «Какое отношение это имеет к Церкви?» Мы подняли тему в начале последнего майдана, до переворота. Я прекрасно понимал, что там творится после распада Советского Союза. Еще в 1993-м правительство Украины объявило меня персоной нон-грата — за поддержку Севастополя, чем я горжусь. Когда на Украине забурлило, в России до конца не осознавали глубинных причин. Репортерское освещение событий на майдане Незалежности в Киеве — одно, а вскрывать механизмы — совсем другое. Огромный успех имели передачи, выложенные у нас на сайте, где препарированы истоки искусственно сконструированного украинского национализма. Его цель — духовная война против России, против православной цивилизации. Это не пустые слова. Я практически цитирую официальные документы СБУ и аналитических центров, где обозначены главные направления ударов: Русская Православная Церковь, русский мир и русский язык. – В 90-е и у нас в стране слово «русский» фактически было под запретом... – Наша с Алексеем Денисовым программа «Русский мир» выходила в 1993–1995 годах на Центральном телевидении. Сталкивались с большими проблемами. Тогда было опасно называться патриотом, национально мыслить, цитировать Ивана Ильина, рассказывать о роли императора, о катастрофе февраля 1917-го. Сегодня, напротив, соработничество государства и Церкви ведется на самом высоком уровне. Свидетельство тому — совместный визит Патриарха и президента на Афон. Это историческое событие, которое еще предстоит осмыслить. |
|
|
