| Вот 600 лет назад, в 1423 году был и явлен на русской земле, в пустынном месте, на болотах близ села Годыново, необыкновенный крест с образом распятия Господа нашего Иисуса Христа. Причем он был чудесно перенесен на это место. Мы рассказывали не раз в наших передачах. Для тех, кто не слышал, повторю. Крест обрели, увидев сияние неизреченное от неба до земли. И это было ровно за 30 лет до падения Константинополя. Животворящий крест Господень явился от греческой стороны, как сказано, день в день, ровно за 30 лет до падения Царьграда, Константинополя. Тем самым чудесное перенесение из греческих пределов на Русь – это стало свидетельством передачи от Византии, Второго Рима – Константинополя, креста служения Церкви Православной от Второго Рима – Третьему Риму – будущему Русскому царству. Но о Годыновском кресте можно долго рассказывать, но что произошло после. Как пал Константинополь мы все хорошо знаем – нарушили чистоту веры. Ради помощи Запада, понадеявшись на латинский Рим, на европейских государей, на Ферраро-Флорентийском соборе нарушили чистоту Православия, и в этот момент унию заключили с Римом. Хранение, миссия, крест этот, служение Православной Церкви переходит к молодой Московской державе. А ведь надо сказать, что Великое княжество Московское тогда было очень слабым, в общем-то. Но когда один из тех, кто заключал Флорентийскую унию, глава Русской Церкви, тогда греки назначали нам из Царьграда, митрополит Исидор, он же был и кардинал, кстати, уже тогда, прибыл в Москву, на первом же богослужении помянул папу, Евгения, то Великий князь, Василий Темный объявил его еретиком. Вот представим себе: сам великий Царьград, от которого мы приняли веру, унию принимает с католиками, надеясь на помощь латинского Запада в борьбе с турками, османами. А Москва в это время делает свой выбор и отвергает унию. Москва еще слабая. Великое княжество Московское окружено сильнейшими врагами с запада и с востока. Но Русь выбирает свой путь, свой крест – хранить чистоту веры. И тогда, при Василии III уже, через какое-то время пророчество звучит игумена Филофея Псковского: «Теперь во всей поднебесной один православный христианский царь государь русский и Святая Вселенская Церковь вместо Рима и Константинополя сияет светлее солнца в Москве. |
| Известно, что еще в 1567 году польский король Стефан Баторий жаловал грамоту «Маркову протопопу» Феофану. Тогда же, вероятно, монастырь был упразднен, а его церковь стала приходской. В 1569 году была заключена Люблинская уния между Польшей и Великим княжеством Литовским – образовалась Речь Посполитая. Это во многом дало толчок католической экспансии в эти земли. Апеллируя к решениям Ферраро-Флорентийского собора 1439 года, на котором было объявлено об унии Восточной и Западной Церквей, папа Римский и польское католическое духовенство стали насаждать ее в Речи Посполитой. А в 1587 году на трон взошел Сигизмунд III (он правил 45 лет – до 1632 года); воспитанный иезуитами, он отличался большой религиозностью и вел очень активную политику пропаганды и укрепления католицизма. А в 1596 году на Брестском соборе, несмотря на активное противодействие при его подготовке лидера белорусских православных гетмана К. Острожского и православной шляхты, была объявлена церковная уния, и большинство православных иерархов (за исключением двух владык) во главе с Киевским митрополитом Михаилом подчинились папе. 6 октября 1596 года открыли собор и православные архиереи – под председательством экзарха Константинопольского патриарха Никифора и при деятельном участии К. Острожского. Большинство низшего духовенства и верующих остались верными Православию, но Сигизмунд III, опираясь на решение Брестского собора, объявил православною церковью только тех, кто принял унию, а отвергших унию просто игнорировал. Сохранившие верность Православию подвергались гонениям. В Витебске, как и во многих других белорусских городах, были закрыты или переданы униатам все православные храмы, школы и братства. Православных священников нередко избивали. Горожане вынуждены были проводить православные богослужения во временных шалашах за городом. Запретили служение и на территории бывшего Маркова монастыря. Особенно «отличился» униатский Полоцкий епископ Иосафат Кунцевич. Вот что о нем писали в жалобе от имени православной шляхты Белой Руси и Украины Варшавскому сейму: «…епископ Полоцкий пять лет держит церкви опечатанными. В Полоцке и Витебске вследствие этого запрещения нет ни церкви, ни дома, в котором было бы разрешено в городе богослужение. Поэтому мещане города вынуждены по воскресеньям и в другие торжественные праздники слушать богослужения в поле за городом, и то без священника, так как ему запрещено пребывать в городе и поблизости…» . Дальше в этой же жалобе говорилось о том, что в Полоцке Кунцевич, узнав, что, несмотря на его запрет, на кладбище похоронили людей по православному обычаю, в гневе велел выкопать трупы, которые затем рвали на части собаки. |
| В средневизант. период Л. являлся частью фемы Эгейского м. Здесь род. визант. поэт XI в. Христофор Митилинский (ок. 1000 - после 1054). Ок. 1088-1091 гг. эмир Чаха захватил Митилину, но не смог взять Мифимну (Моливос). В 1092 г. Иоанн Дука освободил Л. В XII в. остров неск. раз был разграблен венецианцами. Свт. Григорий , еп. Асса Эфесского (XI или XII в.), основал мон-рь Пресв. Богородицы на горе Приант близ залива Ера и провел в нем последние годы жизни. После захвата К-поля крестоносцами (1204) Л. перешел во владение имп. Балдуина I Фландрского. В 1224 г. остров был отвоеван никейским имп. Иоанном III Дукой Ватацем. В 1235 г., во время пиратского набега на мон-рь Рождества Пресв. Богородицы на Карийском холме, приняли мученическую смерть преподобномученицы Олимпия и Евфросиния (пам. греч. 11 мая). В 1355-1462 гг. на Л. правил генуэзский род Гаттилузи, т. к. визант. имп. Иоанн V Палеолог отдал этот остров Франческо Гаттилузио в качестве приданого своей сестры Марии. В тот период были основаны 2 латинские епископские кафедры - в Митилине и в Мифимне, монахи-доминиканцы вели прозелитическую деятельность. В 1438-1439 гг. Митилинский митр. Дорофей принимал участие в Ферраро-Флорентийском Соборе. В 1462 г. Л. захватили турки. Местные жители оказывали сопротивление, что вызвало репрессии со стороны завоевателей. В 1463 г., во время карательной операции, были убиты Рафаил, Николай , преподобномученики, и Ирина , мц. Первое время после османского завоевания остров пришел в запустение, в т. ч. мон-ри, на нем расположенные. Когда в 20-х гг. XVI в. прп. Игнатий Агаллиан , митр. Мифимнский, начал восстановление Лимоноса и Мирсиниотиссы Пресв. Богородицы монастыря , по свидетельству его сына игум. Мефодия (Завещание, 1576), на Л. не было ни одной обители и ни одного монаха. После 1462 и до 1526 г. кафедра Мифимнской митрополии была перенесена в Калони. После поражения тур. флота в битве при Лепанто (1571) на ряде островов Эгейского м. прошли антитур. выступления, в наказание за это на Л. турками были убиты неизвестный по имени Митилинский митрополит и 4 священника. |
| Изучение событий, связанных с церковным кризисом правления Василия II, видится весьма важным и требующим нового подробного изучения. Влияние, оказанное столь масштабными изменениями, произошедшими в церковной жизни и во взаимоотношениях Церкви и государства в Московской Руси, нельзя недооценивать. В историографии отмечалось существенное влияние, оказанное как Ферраро-Флорентийской унией, так и распадом Киевской митрополии в 1458 г., на формирование концепции «Москва – Третий Рим» , а так же на церковный Раскол XVII в. Помимо этого, можно отметить важную роль провозглашения автокефалии Русской Церкви и распада Киевской митрополии, повлиявших на окончательное формирование Московского централизованного государства: Церковь, в лице митрополита Ионы, всецело сосредотачивается на оказании помощи великому московскому князю, устанавливается органическое единство целей Церкви и государства. Об этом, в частности, свидетельствует целый цикл посланий митрополита Ионы к своей пастве, где святитель призывает к повиновению и оказанию различного рода помощи Василию II, что положительно сказывается на укреплении позиций Москвы в русских землях. Одной из важнейших составных частей церковного кризиса правления Василия II – последним годам существования единой Киевской митрополии и ее распаду – посвящена наша статья. В 1448 г. произошло знаменательное событие – Московский собор, на котором был избран первый автокефальный русский митрополит. Такое беспрецедентное событие стало возможно благодаря неудачной авантюре митрополита Исидора по утверждению в Москве новой униатской церкви, подчиненной римскому папе. Однако в Москве унии не приняли – произошел разрыв с византийской церковью, по инициативе которой и была заключена уния, а Исидор, посаженный «у Чюда за сторожи» (Чудовский монастырь), вскоре бежал. Для возведения в сан нового православного митрополита и был созван Собор 1448 г. На Соборе присутствовали следующие православные русские епископы: Ефрем Ростовский, Варлаам Коломенский, Питирим Пермский, по всей видимости, Авраамий Суздальский и, конечно, Иона Рязанский, а новгородский и тверской епископы прислали свои грамоты с согласием на возведение в сан нового общерусского митрополита [iv] . Им и стал епископ Иона. |
| Святитель Алексий вступил на московский престол уже в то время, когда силы, пытавшиеся разделить Русь, начали действовать, и юго-западная Русь стала подвергаться искушениям и давлениям извне, нацеленным на разрыв единства Русской Православной Церкви. Святитель Алексий все силы свои полагал на то, чтобы это единство сохранить, но политические силы уже в то время боролись с Предстоятелем Русской Церкви и не желали, чтобы он, посещая западные и юго-западные епархии, укреплял единство Церкви нашей. В то время существовала еще и напасть с Востока – татаро-монгольское иго, и нужно было думать о том, чтобы и эти иноплеменники не разрушили земли Русской. Потому на плечи святителя Алексия пала великая миссия духовного и политического служения народу нашему. Святитель Иона после долгих лет пребывания Церкви нашей в Константинопольском Патриархате был первым, кто был избран на кафедру первосвятителей Московских и со служения которого начала отсчитывать наша Церковь свое автокефальное бытие. Он тоже взошел на Московскую кафедру в тяжелейшее время, когда Константинополь соблазнился Ферраро-Флорентийской унией и подписал унию с Римом вопреки воле православного народа. И в это время Русская Церковь осознала необходимость быть автокефальной, полностью независимой от какой-либо иной Церкви, чтобы хранить в первую очередь неповрежденной веру православную. Святитель Макарий, выдающийся иерарх Церкви нашей, взошел на престол и совершал свое служение во времена расцвета средневекового Русского государства. При царе Иоанне Васильевиче соединилась и достигла своего могущества Русь. Положение Церкви было прочным, благоприятные внешние исторические условия содействовали укреплению церковной жизни. Но уже вскоре святитель Филипп не мог в полной мере наслаждаться политической стабильностью и поддержкой со стороны государя, и когда тот же Иоанн Васильевич начал совершать дела, недостойные русского царя, кровью, мечом пресекая разделения, то святитель Филипп обличил царя – не грозными словами, а с того места, на котором я стою, он не преподал Иоанну Васильевичу Грозному свое благословение. Это был акт пророческого служения Церкви, провозглашения Божией правды, за что святитель поплатился жизнью. |
| В «Диатаксисе Божественной литургии» свт. Филофея Коккина (XIV в.), получившем повсеместное распространение в правосл. мире, слова на поставление З. были отредактированы и приняли следующий вид: Κα λθν στρ στη πνω ο ν τ παιδον ( ) (Там же. С. 46-48; Τρεμπλας. Α τρες λειτουρϒαι. Σ. 4). Вслед за литургической практикой З. рассматривалась как образ Вифлеемской звезды в толкованиях св. Николая Кавасилы (сер. XIV в.; Nicol. Cabas. Expl. Div. liturg. 11//SC. 4 bis. P. 100) и свт. Симеона Фессалоникийского (нач. XV в.; Sym. Thessal. De sacra liturgia//PG. 155. Col. 264C, 285D). В XV в. на Ферраро-Флорентийском Соборе после прочтения и подписания документа об унии латиняне задали грекам ряд дополнительных вопросов, среди которых был следующий: «...почему (мы, православные.- Авт.) говорим: ?» Акты Собора не содержат ответов на вопросы, в документах лишь упоминается, что вопросы были разрешены митр. Митиленским Дорофеем «канонично и по закону» (κανονικς κα νομικς) ( Mansi. T. 31. Col. 1040-1041). В совр. правосл. богослужении З. поставляется на дискос в конце проскомидии, снимается с него во время анафоры перед словами и возлагается на дискос в сложенном виде вместе с копием, со лжицей и с покровцом после причащения. Различие между рус. и греч. практикой состоит в выборе стиха на поставление З. Рус. Служебник сохраняет те же слова, что и «Диатаксис...» Филофея ( ), в то время как последние издания «Иератикона» греч. Церкви (см., напр.: Μικρν Ιερατικν. Αθνα, 2005. Τ. 1. Σ. 78) возвращаются к дофилофеевскому стиху 32-го псалма (Τ λϒ το Κυρου). При этом в греч. практике архиерейской литургии используется тот же стих, что и в «Диатаксисе...» Филофея, но в неск. иной редакции: Ελθν στρ στη πνω ο ν τ παιδον κεμενον μετ Μαρας τς μητρς ατο (Αρχιερατικν. Σ. 30). Совр. рус. Требник содержит молитву вошедшую в практику Русской Церкви после включения в киевский Дополнительный Требник 1863 г. ряда чинов, составленных свт. Петром (Могилой) (Требник Петра (Могилы). Т. 1. С. 82-86) на освящение сосудов. |
| В 1433 г. Парентучелли был отправлен на Базельский Собор (1431-1449), антипапский характер которого он критиковал (называл Базельский Собор «синагогой сатаны»; как и его наставник, кард. Н. Альбергати, он был противником концилиаризма (см. Соборное движение )). В 1434-1435 гг. сопровождал кардинала в дипломатических поездках во Францию и в Англию. В 1438 г. на Ферраро-Флорентийском Соборе (1438-1445) Парентучелли участвовал в переговорах о заключении унии с представителями Армянской, Эфиопской и Сирийской яковитской Церквей. Вероятно, по протекции кард. Н. Альбергати папа Евгений IV назначил Парентучелли на должность вице-камерленго (12 марта 1443). В сент. 1443 г., когда папский двор вернулся в Рим, он был направлен с дипломатической миссией во Флоренцию, а затем к королю Неаполя Альфонсо I. 27 нояб. 1444 г. папа Евгений IV назначил Парентучелли на Болонскую кафедру, вакантную после кончины Альбергати (9 мая 1443). Из-за городских беспорядков новому епископу не сразу удалось вступить на свою кафедру, епископское рукоположение было отложено. В 1446 г. папа направил Т. Парентучелли, еп. Болоньи, и Хуана Карвахаля, еп. Кории (1443-1446), а затем Пласенсии (1446-1469), легатами в Свящ. Римскую империю для переговоров с герм. кор. Фридрихом IV Габсбургом (1440-1493, с 1452 имп. Фридрих III ), чтобы он отказался от нейтралитета по отношению к Базельскому Собору. За успешные действия в ходе переговоров с герм. королем 16 дек. 1446 г. папа возвел Парентучелли в достоинство кардинала-пресвитера рим. ц. Санта-Сусанна, а Карвахаля - кардинала-диакона рим. диаконии Сант-Анджело. Папская коронация Николая V. Роспись обложки расходной книги сиенского казначейства. 1449 г. (Гос. архив г. Сиены) Папская коронация Николая V. Роспись обложки расходной книги сиенского казначейства. 1449 г. (Гос. архив г. Сиены) 23 февр. 1447 г. умер папа Евгений IV. Через 9 дней на похоронах папы надгробную речь вопреки традиции произнес кард. Т. Парентучелли (обычно с такой речью выступал декан коллегии кардиналов, тогда как Парентучелли был лишь недавно возведен в кардинальское достоинство). |
| В соборных документах понятие «ересь» отсутствует — по той причине, что оно отсутствует и в истлевшей вере тех, кто на протяжении целого столетия пытается воссоединить разделенные христианские сообщества, которые, по их мнению, составляют Церковь. Согласно многовековой вере нашей Церкви, еретические и раскольнические сообщества не являются частью Церкви. Еретики и раскольники отсекаются от Церковного тела, как больные, прогнившие члены; при этом целостность Церкви не нарушается, подобно тому как остается живым, зеленеющим и продолжает плодоносить дерево, с которого обрезают сухие ветви. Согласно многовековой вере нашей Церкви, еретические и раскольнические сообщества не являются частью Церкви Согласно новоявленной концепции экуменизма, представляющего собой экклезиологическую ересь, ни одно отдельно взятое христианское сообщество не является Церковью (включая и православных). Для экуменистов Церковью является лишь совокупность всех таких сообществ. Именно по этой причине на Критском соборе не поднимался вопрос о ересях: наоборот, его участники согласились с тем, что еретические сообщества также являются «Церквями», и произошло то, о чем говорил святой Марк Ефесский, а именно «смешение несмешиваемого» — совмещение того, что является несовместимым: истины с ложью, Православия — с заблуждением и ересью. Св. Марк говорил эти слова о злосчастной «Унии» между папизмом и Православной Церковью, которая была заключена на Ферраро-Флорентийском лжесоборе (1438–1439). 2. Никакого общения с еретиками и раскольниками. Вред и погибель для души Давайте рассмотрим, как святой Афанасий Великий, который был учеником преподобного Антония, излагает его взгляды и отношение к величайшей ереси — арианству, терзавшему Церковь на протяжении десятилетий, а также к мелитианскому расколу, из-за которого Александрийскую Церковь лихорадило на протяжении долгих лет. Мелитианские раскольники получили свое название по имени епископа Мелития Ликопольского, который воспользовался отсутствием Патриарха Александрийского и других епископов из-за гонений и тюремных заключений в период правления Диоклетиана и совершил вторжение в их епархии, находившиеся за пределами его юрисдикции, где незаконно рукоположил епископов. Помимо таких раскольнических действий, Мелитий проявлял непомерную строгость к отпавшим от Церкви и налагал на них жесточайшие епитимьи (как это происходило и у донатистов), в то время как Православная Церковь была к ним более снисходительной. |
| Корпус южнослав. рукописей, в той или иной степени отражающих различные аспекты 1-го восточнослав. влияния (репертуар, памяти святых, лексика, орфография, графические особенности, орнаментика и др.), состоит не менее чем из 140 кодексов и их отрывков XIII-XVI вв. (преимущественно XIV в.), притом что наиболее полная опубликованная сводка ( Miklas. 1988. S. 456-461) учитывает 55 рукописных книг до кон. XIV в., не все из к-рых имеют отношение к проблеме. Источниковая база для изучения Д. в. существенно увеличилась за последние 3 десятилетия, с одной стороны, вслед. активной каталогизации слав. рукописей в СССР (позднее - на постсоветском пространстве) и за рубежом, с другой - в результате выработки критериев, позволяющих разграничить обстоятельства формирования лит. корпуса обоих Д. в., что дало возможность с уверенностью отнести к 1-му периоду практически все древнерус. тексты, известные в южнослав. списках XV в. ( Турилов. 2005; ср.: он же. 1993. С. 28-29). Среди списков преобладают сербские, что объясняется, с одной стороны, тесными русско-серб. контактами на Афоне во времена св. Саввы, с другой - значительно лучшей сохранностью памятников серб. письменности XIV-XV вв. по сравнению с болгарской. В книжно-лит. корпус 1-го восточнослав. влияния, известный в наст. время, входят следующие группы памятников. 1. Сочинения древнерус. авторов (и авторов, работавших на Руси) XI-XII вв. Авторские сочинения: служба св. князьям Борису и Глебу Киевского митр. Иоанна ( Сперанский. К истории взаимоотношений. 1960. С. 15-16; 1992; СКСРК, XIV. Вып. 1. Прил. 2. С. 632), «Слово о законе и благодати» и «Послание к брату столпнику» митр. Илариона ( Сперанский. К истории взаимоотношений. 1960. С. 16-19; Турилов. 1993. С. 32-33), ответы Киевского митр. Георгия на канонические и обрядовые вопросы прп. Феодосия Печерского и спасо-берестовского игум. Германа ( Турилов. 2004. С. 225, 233-254), канонические ответы митр. Иоанна II ( Сперанский. К истории взаимоотношений. 1960. С. 21-22), «Притча о белоризце», «Притча о слепце и хромце» (проложная редакция) и молитва свт. Кирилла, еп. Туровского (Там же. С. 25-28; Турилов. 1993. С. 33). Открытым остается вопрос о времени перехода на слав. юг (XII-XIII вв. или 2-я четв. XV в. в связи с заключением унии на Ферраро-Флорентийском Соборе ) «Слова о вере варяжской» прп. Феодосия Печерского, сохранившегося в 2 славяно-молдав. списках XV и XVI вв. ( Сперанский. К истории взаимоотношений. 1960. С. 19-20; ср.: Турилов. 1991. С. 94-95). |
| Однако на эту апологетическую стратегию ответ был дан тогда же, на Ферраро-Флорентийском соборе, свт. Марком Эфесским : « Утверждение, что запрет говорит только о “содержательно иной” вере, не имеет смысла, поскольку такие добавление запрещены по самой природе вещей » 6 . Действительно, ереси осуждались Соборами и предавались анафеме сами по себе, безотносительно их внесения в Символ; какой смысл создавать отдельное правило — и притом многократно повторять его на различных Соборах! — относительно внесения тех ересей, за допущение которых всякий человек предавался анафеме ipso facto, в Символ веры? Такое определение было бы излишним и совершенно бессмысленным. Да и можно ли за проповедь открытой ереси («иной по содержанию веры») подвергать священника и епископа всего лишь извержению из сана (« если будут епископы или клирики, епископам быть чуждыми епископства, а клирикам — клира », как сказано в определении Халкидонского Собора)? Поэтому очевидно, что запрет должен относиться не к смыслу Символа веры (ибо смысл Символа огражден догматическими анафемами), а к самому Символу как общему вероисповедному тексту Вселенской Церкви и одному из элементов, лежащих в основе ее единства. Это прекрасно сознавала и дораскольная Римская Церковь . Папа Римский Лев III был убежденным сторонником Filioque (как это учение понималось тогда в Римской церкви); однако несмотря на все просьбы и требования имп. Карла Великого, который желал получить от него одобрение на пение Символа веры с Filioque на территории империи франков, папа считал недопустимым преступать запрет Халкидонского Собора. По мнению папы Льва III (который, таким образом, оказывается совершенно единодушным со свт. Марком Эфесским ), в Символ веры недопустимо включать даже истинное учение, поскольку это запрещено Отцами древних Соборов, с которыми никто, даже епископ Рима, не может стоять наравне: « Посланцы Карла Великого : Неужели не было бы добрым делом со стороны составителей [Символа], если бы с добавлением всего четырех слогов (т.е. Filioque) столь необходимое Таинство веры было бы предано последующим векам в ясной и очевидной форме? |
|
|
