| Никифор Каллист передает также, что игумен Александр перенес свой монастырь от церкви св. Мины к самому устью Понта. Антоний, говоря о службах св. Софии, кратко замечает: «И есть в Цариграде Неусыпающий монастырь: по вся бо недели по церквам неизменно стоят чрез нощь до света, молящи Бога; и тако творят присно; покаянных отцев белцев не держат, но иноков старых и умеющих заучите закону Господню». Можно предполагать, что сам Антоний не был в главном монастыре, расположенном далеко от города и лишь видел службы монахов этой обители, живших в монастыре, находившемся на берегу, недалеко от Ипподрома 82 . Известно, что обители этого имени находились и в других частях византийской империи. Одним из монахов этой обители был Иоанн Калибит, более известный у нас под именем Иоанна Кущника, живший во второй половине V столетия (между 450 – 70 гг.). Вскоре по его смерти, по словам Кедрина, его знатные родители magister militum Евтропий и Феодора построили на месте кущи, им оставленной при своем доме, где он и прожил неузнанный, церковь в память ему или большой странноприимный дом. Часть мощей его была перенесена при папе Формозе в эпоху иконоборства в 706 г. в Рим, в Транстевере, но голова сохранялась в Константинополе, и Антоний 83 , описывая церкви по берегу Золотого Рога от св. Лаврентия, упоминает: «и святый Иоанн Кущник лежит у врат двора своего (небольшая часовня), и крест его на железне пососе». Из этих, хотя косвенных данных, мы можем извлечь себе, однако же, ясное представление о том, что во второй половине V стол. Константинополь уже приготовился к своему представительству для всего христианского Востока, и что народное религиозное движение было настолько уже сильно, что не только не стеснялось нерасположением иди даже еретичеством императоров, напр. Анастасия, но лишь усиливалось и развивалось от этих стеснений. Заслуга Юстиниана состояла именно в том, что он, поняв назначение и роль столицы в христианском мире, приложил всю свою прозорливую политику к достижению ясно усмотренной цели. |
| правосл. Церквей, утверждая необходимость закрепления этого Собора в числе Вселенских (см., напр.: Phot. Ep. P. 52). Ист.: Oratio historica in festum Restitutionis imaginum//Analecta byzantino-russica/Ed. W. Regel. Petropoli, 1891. P. 19-39. Лит.: Boor C., de. Der Angriff der Rhos auf Byzanz//BZ. 1895. Bd. 4. S. 445-466; Васильев А. А. Византия и арабы. СПб., 1900. [T. 1:] Полит. отношения Византии и арабов за время Аморийской династии. Прил. С. 142-146; Gouillard J. Le décret du synode de 843//CIEB, 12. 1964. T. 2. P. 439-449; Афиногенов Д. Е. Торжественная процессия в К-поле в день восстановления иконопочитания 11 марта 843 г.//Сакральная топография средневек. города/Ред.-сост.: А. Л. Баталов, Л. А. Беляев. М., 1998. С. 31-35; он же. «Повесть о прощении императора Феофила» и Торжество Православия. М., 2004. П. В. Кузенков Собор 858-859 гг. Осенью 858 г. Собор, состоявшийся в имп. дворце (очевидно, σνοδος νδημοσα), объявил о смещении патриарха Игнатия по обвинению в заговоре (по-видимому, без канонических прещений) и о поставлении свт. Фотия . По обоснованному мнению Ф. Дворника ( Dvornik F. The Photian Schism: History and Legend. Camb., 1948), Игнатий подал добровольное отречение. Однако противники свт. Фотия в февр. 859 г. на 40-дневном собрании в ц. Св. Ирины провозгласили его низложенным, а Игнатия - единственным законным патриархом. Ответом со стороны властей стал многолюдный Собор игнатианского клира, состоявшийся, вероятно, в марте в храме св. Апостолов, на к-ром участники собрания в ц. Св. Ирины были лишены сана и отлучены от Церкви, а поставление Игнатия в 847 г. объявлено незаконным на основании 30-го Апостольского правила, поскольку произошло без Собора, по единоличному повелению имп. Феодоры. В вину патриарху была также поставлена присяга на верность правительству, принесенная при вступлении на кафедру. На основании расходящихся показаний источников Дворник предполагает, что в 859 г. было 2 Собора: один, более официальный,- весной в храме св. Апостолов, другой - в авг. во Влахернах, на к-ром, в отличие от первого Игнатий присутствовал. Собор 861 г. (также Двукратный, или Перво-Второй, Πρωτοδευτρα). Весной 860 г. имп. Михаил III и свт. Фотий отправили послания папе Николаю I . Император в силу своих прерогатив предложил ему прислать легатов на Собор, к-рый должен был окончательно осудить иконоборчество. Папа направил известных знатоков канонического права епископов Родоальда и Захарию, которые прибыли в К-поль осенью и вступили в длительные переговоры с визант. светскими и церковными властями. Собор открылся на Пасху, 6 апр. 861 г., и, согласно Иоанну Зонаре (PG. 137. Col. 1004-1007), был представлен как продолжение К. С. 859 г. в храме св. Апостолов, отчего и получил свое название. |
| Разве имена свв. Афанасия и Кирилла александрийских , св. Григория Богослова , Иоанна Златоустаг о, или свв. Германа, Никифора, Тарасия константинопольских , св. Василия Великого кесарийского, св. Софрония, патриарха иерусалимского и многих других св. пастырей восточных можно в этом отношении поставить ниже имен напр. Юлия, Иннокентия, Целестина , и даже св. Льва Великого и Мартина? Все приведенные здесь факты из истории римской кафедры, взятые на расстоянии нескольких веков, показывают только, что и на римской кафедре, также, как и на других, являлись замечательная личности, имевшие в свое время большое влияние, заправлявшие важнейшими делами в Церкви, но не показывают, чтобы сама по себе римская кафедра, во все продолжение времени между IV и IX веками, имела какое-либо главенство во всей Церкви. Притом, чтобы каждый из этих фактов можно было понять и объяснить вполне безпристрастно и точно, нужно рассматривать их в связи с другими фактами, имеющими к ним ближайшее отношение, в связи с теми условиями и обстоятельствами времени среди которых эти факты совершались; тогда эти факты представятся не в том свете, в каком угодно выставлять их римско-католическим ученым. Папе Юлию, конечно, делает честь то, что он защищал св. Афанасия Великого в то время, как восточные епископы то смели возвысить свой голос за него; но, независимо от твердаго православного убеждения Юлия, нужно принять во внимание в то, что ему и вообще западным епископам в то время было гораздо удобнее, нежели восточным, стоять за православие и за Афанасия, потому что западные енископы находились под владычеством западного императора Констанса, приверженного к православию и лично расположенного к Афанасию, а восточные епископы, под деспотическою властью арианина Констанция, преследователя Афанасия я всех православных. Когда переменились обстоятельства, когда Констанций, по смерти брата, сделался единодержавным обладателем всей римской империи, – и яз западных епископов, по слабости человеческой, многие поколебались, и отступились от Афанасия даже такие пастыри, как преемник Юлия, Либерий, папа римский, и муж испытанной твердости убеждений и высокой нравственности, престарелый Осия кардотский. |
| Христово Евангелие требует от всех жизни нравственно совершенной; но вместе с тем некоторым, особенно ревнующим о благочестии, предлагает советы относительно жизни совершеннейшей. Таковы советы относительно девства, нестяжательности и послушания. Таковая жизнь называется жизнью иноческой, т. е. особенной, отличной от жизни обыкновенной, монашеской(одиночной). Уединенная, или монашеская, жизнь началась еще во времена апостолов. Во времена апостолов было много подвижников, которые назывались тогда аскетами (с греч. подвижниками). Аскеты по большей части не отделялись от мира, но отказывались от всех его наслаждений; отказывались от супружества, соблюдали частые и продолжительные посты, занимались непрестанными молитвами, носили власяницы и проч. Начало же пустынного жительства положил в 8 веке св. Павел Фивейский. На 16-ом году своей жизни по любви к уединению удалился он в каменную гору, где 60 лет провел в непрестанных молитвах, посте и благочестивых размышлениях. Бог сам питал его через ворона, который каждый день приносил ему понемногу хлеба. Подобно Павлу Фивейскому, Антоний, услышав слова Евангелия: ... аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди в след Мене ( Мф.19:21 ), в юношеских летах оставил богатое свое наследство в пользу бедных и удалился в одну из пустынь в Египте. Впоследствии по откровению Антоний нашел Павла Фив. Св. Павел умер, и св. Антоний видел душу его, в сонмах ангелов возносившуюся на небо. Два льва прибежали и когтями своими разрыли землю для могилы св. Павла. После смерти св. Павла многие из христиан стали приходить к Антонию, и некоторые просили его завести пустынническое общество. Св. Антоний устроил и написал правила для жизни сего общества. Память св. Павла 15-го, а Антония 17-го янв. Отделение Римско-Католической Церкви от Православной Права всех патриархов, которыми управляется Церковь , равны, и только по порядку счисления Римский Патриарх, называемый Папою 15 , именовался Первым. В 7-ом веке и последующих веках области Патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского много потерпели от магометан и уменьшились в своих пределах. Тогда как, напротив, область Римского Патриарха распространилась по западной Европе и, кроме того, власть его возвысилась. В IX веке, напр., Папа Лев III короновал Карла Великого, и с этого времени вошло в обычай, чтобы каждый западный император получал порфиру и венец в Риме из рук Папы. Таким образом Папы вместе с духовной властью приобрели даже и светскую, поэтому стали горделиво думать о себе и начали стремиться к тому, чтобы быть главой всей христианской Церкви и подчинить себе и Патриархов восточных. Появились в IX в. так называемые лже-Исидоровы декреталии (документы), в которых доказывалось, что высшая церковная власть во всем христианском мире, начиная с 1-го Римского епископа Климента, будто бы всегда принадлежала Папе. |
| Некоторые из венценосцев оказывали папам и иные услуги, тоже унизительного свойства. Например, при торжественной церемонии вступления Бонифация VIII в латеранский дворец, неаполитанский король вел его коня под уздцы и потом, с короной на голове, прислуживал ему за столом. Притом короля не следует винить за избыток угодливости. Он выполнил только принятые при римском дворе церемонии. Любопытные предписания для подобных случаев даются в Sacrarum caeremoniarum ecclesiae romanae libri III. Здесь сказано, что во время банкета, даваемого папами при восшествии на престол, новому первосвященнику отводится особый стол на возвышении. Если при этом торжестве присутствовал император, он получал место на том же возвышении по правую сторону папы, но для него накрывался другой стол. Пред началом банкета император помогал папе умыть руки. Первое блюдо подавалось папе также императором, который выходил за этим блюдом за двери празднственной залы. Короли садились вместе с кардиналами, но последние занимали высшие места. Затем светские князья должны были служить папе за столом, хотя бы то были братья или сыновья королей. Тщеславие пап могло придавать берейторским услугам императоров и королей особенную важность в том отношении, что они имели публичный характер; притом публичность здесь самая полная, уличная, так как епископы Рима пользовались ими при церемониальных процессиях. Но для папского тщеславия было неприятно то, что церемониальные процессии случаются сравнительно редко, а еще реже приходилось присутствовать при них коронованным особам. Папство же требовало, чтобы весь мир раболепствовал пред епископами Рима во всякое время и при всяком случае. Ни венценосцы, ни простые смертные не должны были забывать ни на минуту, что они рабы, а папа полновластный повелитель. Отсюда развился в средние века обычай, обязательный без изъятия для всех, представляющихся папе, целовать ему ногу. Желание же хотя сколько-нибудь замаскировать унизительность этого обычая привело к мысли украшать папские туфли изображением креста. Католические богословы хотят уверить, что обычай целования ног папы есть обычай весьма древний. Византийские императоры служили будто бы примером в исполнении его. Пред напою Иоанном I пал дескать на землю император Иустин; туже почесть воздал папе Агапиту Иустиниан; император Иустин II облобызал ноги папы Константина. Факты довольно сомнительные, потому что впервые сообщает об них Анастасий библиотекарь, свидетель, по своей тенденциозности, не внушающий особенного доверия. Предполагают, что привилегию на эту почесть папы наследовали от древнеримских императоров, так как многие из них, напр. Нерон, Траян, Диоклетиан и др., подражая восточным деспотам, признавали за собою неотъемлемое право пользоваться этою почестью. Против этой догадки спорить едва ли возможно; потому что папы, величая себя наместниками Христа, действительно предпочитают подражать римским императорам, чем следовать заповеди божественного учителя о смирении. |
| Обмануть его нет никакой возможности“! Таким и был он, когда застало его избрание конклава. Поднявшись теперь на высоту папского трона, он зорким, просвещённым взглядом окинул расстилавшийся у подножия католический мир и не мог, конечно, не заметить волновавших этот мир социальных движений. Он знал их, он задумывался над ними уже давно, когда был ещё епископом Перуджии и в своих пастырских посланиях уже останавливался на социальном вопросе, как на одном из таких, которые в современной жизни требуют к себе наибольшего внимания. Теперь, на папском престоле, он с сочувственным интересом стал следить за всем выдающимся, что предпринималось в области социального вопроса; а, с другой стороны, и в Европе люди трудившиеся над его разрешением скоро стали видеть в папе человека, более или менее им единомышленного. Когда напр. швейцарец Декюртэн выступил пред федеральным советом с своим проектом относительно международного законодательства о рабочих, кард. Якобини, по поручению Льва XIII, письменно выразил автору проекта полное сочувствие и благословение папы. А когда император Вильгельм созвал в Берлине международную конференцию по рабочему вопросу, он сам обратился с посланием к папе, выражая уверенность в нём, как в человеке, который, по его словам „всегда готов оказать своё влияние в пользу бедных и заброшенных человеческого общества“. В силу этой, распространившейся в Европе, уверенности Ватикан при Льве XIII стал свидетелем таких сцен, которые доселе были в нём невиданными. В октябре 1888 г. напр. до двух тысяч французских рабочих, под предводительством Армеля и Де-Мэна, прибыли в Рим, чтобы просить у папы благословения своих требований и своих надежд. В следующем году такая же толпа французских рабочих прибыла в Рим в количестве уже до 5,000 чел. И Лeb XIII в залах Ватикана устроял этим рабочим торжественные приёмы, благосклонно выслушивал их адресы и отвечал на них сочувственными речами. При том папском престоле, который доселе был так глух к народным желаниям, они встречают теперь самый радушный приём. |
| Константинопольские экзархи, напоминавшие папских легатов и творившие волю императора, все-таки назывались патриаршими экзархами. При патриархе развился сложный штат должностных лиц (, officia), всего до 45 должностей, классифицировавшихся по педантам, т. е. по пятерицам (всего, следовательно, выходило девять пятериц). Первая пятерица, обнимавшая хартофилакса (который в новелле Алексей Комнена называется устами, губами и рукой патриарха –,) великого эконома, великого сакеллария, великого скевофилакса и сакеллия (а вследствие домогательств и споров протекдика и этот последний, хотя и шестой по счету, был также отнесен к первой пятерице), составила под не совсем понятным названием экзокатакилов (), особое сословие церковных архонтов, наподобие римских кардиналов. Вальсамон из подложного дарственного акта Константина Великого Сильвестру римскому делал вывод, что дарованное папе должно быть относимо к патриарху, а установленные в этом акте параллелизм и равноправность между императорским синклитом и клиром римской церкви должны быть относимы к константинопольским архонтам, вследствие чего напр. хартофилакс имеет право торжественного выезда на коне, а все вообще архонты должны считаться свободными от родительской власти, подобно епископам. Установился даже такой порядок, что хартофилакс (по сану своему обыкновенно диакон) должен занимать место выше архиерея. Такую же привилегию получили т. н. патриаршие синкеллы, по первоначальному и буквальному смыслу этого слова сожители и наблюдатели за домашней жизнью патриарха, а в позднейшем значении самые влиятельные, вследствие их близости, помощники или даже заместители патриарха в делах управления. Это почетное звание стремились получить даже епископы и, получив такое, считали себя в праве садиться выше митрополитов. Так как для духовного первосвященства императора оказывался весьма слабый базис, как выше было разъяснено, то пример римского папы и дарственный акт Константина папе могли привести патриарха к мысли, что ему, как первосвященнику, принадлежит и духовная, и мирская власть в смысле папства (как это было при патриархе Михаиле Керуларие). |
| Особую категорию использования Л. всем святым составляют «Королевские хваления» (Laudes regiae), известные с сер. VIII в. Они представляют собой молитвы, в к-рых прославляется Христос как Царь и испрашивается помощь императору, папе, другим правителям и епископам. Такие Л. начинаются с 3-кратного восхваления ( аккламации ): «Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat», далее следует возглашение: «Exaudi Christe» - и прошения о папе, об императоре, о местном архиепископе или епископе, знатных мирянах. Обращения к отдельным святым идут после каждого поминаемого имени с рефреном «tu illum adiuva». «Laudes regiae» возглашались во время обряда коронации, а также присоединялись к «Kyrie» на торжественных мессах, в к-рых участвовали высокопоставленные лица (подробнее см.: Kantorowicz. 1946). Л. всем святым вошла в состав чинопоследования исповеди и чинов для больных и умирающих (для этих Л. характерен акцент на помощи святых конкретному человеку). В ранних молитвах на исход души (Commendatio animae), к-рые примыкают к жанру Л., перечисляются только лики святых (Liber Sacramentorum Gellonensis. 486. 2892-2893//CCSL. 159. P. 460-461; Sacramentarium Rhenaugiense/Hrsg. A. Hänggi, A. Schönherr. Freiburg, 1970. S. 272). Известны приватные Л. с молитвами о самом себе - «ora/intercedite pro me» (напр., в Л. из Мондзейской Псалтири отдельные прошения исправлены на личные и используются в ед. ч.: Unterkircher Fr. Die Glossen des Psalters von Mondsee. Freiburg, 1974. S. 508-512). Метрические Л. святым для приватного чтения были составлены Рабаном Мавром ( 856) на основе Л. галликанского типа (MGH. Poet. Bd. 2. S. 217-218). Продолжительная Л.-поэма сохранилась среди «Молитв» Ансельма Кентерберийского (Oratio XL: Rhythmus ad Deum et omnes sanctos//PL. 158. Col. 931-936). Метрические Л. для процессий, получившие впосл. широкое распространение, были составлены в аббатстве Санкт-Галлен в кон. IX - нач. X в. Ратпертом («Rex sanctorum angelorum», изд.: AHMA. 1907. Vol. 1. P. 242-243; «Ardua spes mundi», изд.: Ibid. P. 237-238), Гартманом («Humili prece», изд.: Ibid. P. 253-255) и Вальдрамом («Votis supplicibus», изд.: Ibid. P. 246-247) (см. также изд.: MGH. Poet. Bd. 4. S. 315-349; исследование: Stotz P. Ardua spes mundi: Studien zu lateinischen Gedichten aus Sankt Gallen. Berne, 1972). |
| епископам, в т. ч. о назначении Сансского архиеп. Ансегиза, недруга Гинкмара, представителем Папского престола и примасом королевства. Понтионские совещания продолжались почти месяц, но К. Л. удалось добиться от прелатов и знати признания его имп. титула (MGH. Capit. T. 2. P. 347-353; Annales Bertiniani. 1883. P. 128-131). Вскоре после Понтионского собрания было получено известие о смерти Людовика Немецкого (28 авг. 876). К. Л. попытался воспользоваться кончиной брата и присоединить к своим владениям Лотарингию, а также земли по течению р. Рейн. Однако знать Восточнофранкского королевства выступила против него. В битве при Андернахе (8 окт. 876) император потерпел поражение, лишившись войска и казны. Несмотря на военное поражение, К. Л. согласился помочь папе Иоанну VIII, к-рый неоднократно призывал императора отразить набеги сарацин, угрожавших Риму, и усмирить итал. знать. В июне 877 г. император созвал собрание в Кьерзи, где объявил, что отправляется в Италию, несмотря на сопротивление франк. аристократии. Во время отсутствия К. Л. королевством управлял Людовик Заика, но его полномочия были ограничены - ему следовало действовать в согласии с прелатами и знатью. После возвращения императора Людовик должен был отправиться в Италию. Вероятно, это означало, что К. Л. намеревался сделать своим наследником кого-то другого. Тогда же император распорядился о соблюдении прав Церкви и о порядке назначения на светские и церковные должности. Сыновья вассалов и должностных лиц, отправившиеся с императором в Италию, в случае смерти отца наследовали ему без к.-л. распоряжений со стороны К. Л. или Людовика Заики. Впосл. это распоряжение сыграло важную роль в усилении самостоятельности франк. магнатов (MGH. Capit. T. 2. P. 355-363). Встретившись с папой Иоанном VIII в Верчелли, К. Л. последовал в Павию, где узнал о прибытии в Италию Карломана, кор. Баварии. В Тортоне папа совершил имп. коронацию Рихильды, жены К. Л., после чего император отправил ее в Западнофранкское королевство. К тому времени франк. магнаты подняли мятеж. Приближение баварского войска заставило папу укрыться в Риме, тогда как К. Л. поспешно покинул Италию. Во время перехода через Альпы он тяжело заболел. По мнению Гинкмара Реймсского, врач императора иудей Седекия дал ему отравленный напиток, после чего К. Л. скончался. Предположение, что К. Л. был отравлен, получило развитие в более поздних источниках (напр., в «Хронике» Регинона Прюмского), но в восточнофранк. Фульдских анналах говорится о смерти императора от дизентерии (Annales Fuldenses sive Annales regni Francorum orientalis/Ed. F. Kurze. Hannover, 1891. P. 90. (MGH. Script. Rer. Germ.; см.: Nelson. 1996). К. Л. похоронен в аббатстве Нантюа (Annales Bertiniani. 1883. P. 136-137). Впоследствии останки императора в соответствии с его волей перенесли в аббатство св. Дионисия ( Reginonis abbatis Prumiensis Chronicon/Ed. F. Kurze. Hannover, 1890. P. 113. (MGH. Script. Rer. Germ.; |
| Мысль диалога нам уже известна. Она касается опасности, какой можно ожидать от прибытия Иезуитов на Восток, уже сделавших некоторые попытки отвлечь православных восточных христиан от греческой иерархии и привлечь их к подчинению папе римскому. В литературном отношении диалог построен очень искусно и, начинаясь вопросами Ревнителя, приводящими на первых порах в недоумение Любителя истины, но мало по малу сводится к признанию обоими ими той опасности, о которой сказано выше, и необходимости принятия мер к предотвращению этой опасности. В отношении к языку диалог изобилует простонародными новогреческими словами, грамматическими формами и проч. Так, напр. уже в самом начале диалога ревнитель говорит: Χαροις, Φιλληϑες! Απ πυλλο σ γρευα. 2031 ν σ ρωτσω ν ναι πρποι κα δκαιον ν μ συμβουλεσς, τινς ν ποϑν δι τ δγματ του τ ληϑ κα πο εχεν π τος πατρες του; и чем далее, тем более таких отличий от древнегреческого классического языка в языке диалога 2032 . Но и этого мало. В труде г. П.-Керамевса мы встречаем таких писателей, особенно средне-греческих (византийских), о которых мы доселе имели только смутное, или же одностороннее и недостаточное понятие, каковы, напр. Алексий Макремболит, Константин Акрополит и др. Так, об Алексии Макремболите мы доселе имели только понятие, какое было о нём И. А. Фабрицием в его Bibliotheca graeca 2033 как о плохом стихотворце; а из приведённого г. П.-Керамевсом отрывка мы видим, что это был далеко неплохой стихотворец, но, напротив, был и стихотворец хороший, и историк немало значащий. Подобное же должно ска- —125— зать и о Константине Акрополите, оказавшемся и хорошим ритором и далеко не маловажным историком. Мы не говорим уже о том, как много раскрывается пред нашим умственным взором в его слове о жизни св. Варвары, мужа доселе неизвестного в христианской агиологии. Вообще нельзя не отдать чести и не воздать благодарности как трудившемуся в приготовлении рассмотренных изданий к печати А. И. Пападопуло-Керамевсу , явившемуся хорошим знатоком, полным хозяином и искусным мастером своего дела, так и принявшему на себя издержки по напечатанию этих замечательных изданий Русскому Императорскому Православному Палестинскому Обществу, столь счастливо ознаменовавшему своё десятилетие в широкой области Палестиноведения и не остановившемуся пред значительными издержками на издание этих капитальных трудов, несмотря на то, что кроме учёной, и другие задачи его деятельности требуют больших денежных расходов с его стороны. |
|
|
