| будто бы я отвергаю существование церковных законов и церковного законодательства, тогда как я желаю лишь сказать, что говорить о русских церковных законах и о русском церковном законодательстве, как о чем- то постороннем для русского императора и независимом от него, означало бы или безвредное пустословие, или вредную путаницу понятий), смешивая и подтасовывая термины (напр., «закон» и «норма», «государственный закон» и «императорский закон», вследствие чего выходит, что я будто бы считаю государство источником всякого права, и что я будто бы отвергаю, что церковь есть особенная жизненная сфера, имеющая свою задачу), по поводу же сделанного ему замечания относительно беспорядочности изложения в его курсе отговариваясь тем, что и в западных де учебниках и руководствах нет установившейся однообразной системы, и при этом, делая длиннейшие выписки из учебников, умалчивая однако об одном немаловажном обстоятельстве, что, как бы ни были разнообразны приемы систематизирования в деталях, ни одному западному ученому не приходило в голову отнести напр. учение о церковном имуществе к отделу отношений между государством и церковью, как это сделано г. Бердниковым, и т. п. Если исключить из его статей эти аксессуары и иметь в виду существенное, именно выдержки из западных учебников о «церковном законодательстве», то нельзя не видеть, что автор блистательно доказал, что, по западно-католическому церковному праву и по воззрениям научных его представителей, «церковное законодательство» принадлежит исключительно «церковной власти», т. е. папе, и что «светская власть», монарх, не имеет права законодательствовать по делам церковным. Но г. Бердников забыл, что ему не это нужно было доказывать, а то, насколько римско-католическая доктрина приложима к русскому церковному праву. Эту часть работы он, вероятно, отложил до будущего времени... 1033 Ст. 43: «в управлении церковном верховная самодержавная власть действует посредством св. прав. синода, ею учрежденного». Ст. 49: «первообразное предначертание законов составляется или по особенному высочайшему утверждению и непосредственному повелению, или же приемлет начало свое от общего течения дел, когда, при рассмотрении оных в правит. сенате, св. синоде и в министерствах, признано будет необходимым или пояснить и дополнить действующий закон, или составить новое постановление. В сем случае места сии подносят предподожения их установленным порядком на высочайшее благоусмотрение». Ст. 51: «никакое место или правительство в государстве не может само собой установить нового закона, и никакой закон не может иметь своего совершения без утверждения верховной власти». 1036 См. 2 П. С. 3. 32253, 42347, 42348, 42505: указ 19 янв. 1810 года; прим. к 3 ст. 1 ч. X т. св. зак. по продолж. 1863 г. Читать далее Источник: Курс церковного права/Н.С. Суворов – в 2-х томах. – Ярославль: Типо-литография Г. Фальк. 1889-1890./Т. 1 . 1889. – 369 с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| 704 По словам Евсевия, император Константин через Никейский Вселенский Собор первый «воспроизвел образ лика апостольского» (Euseb. vit. Const. III, 7). 706 См. напр. собор. на Ник. Соб. излож. веры; 2 Всел. Соб. пр. 1, 3; Всел. Соб. пр. 1и 2, 4 – 6. 708 Так, например, Отцы 1-го Вселенского Собора вот что пишут в своем соборном, ко всем Церквам, послании: «После того, как благодатью Христовою и ревностью Боголюбивейшего императора Константина... составлен был в Никее Великий и Святой Собор, мы необходимым признали отправить к вам от лица всего Священного Собора послание, из которого бы вы могли узнать, как о том, что было на нем предложено и наследовано, так и о том, что определено и утверждено... Молитесь о всех нас, да пребудет твердо все, что признано за лучшее» (Соборное послание к Церквам Божиим, наход. в Александрии, Египте, Пентополе, Ливии и во всей поднебесной). Или Отцы Второго Вселенского Собора писали к Римской Церкви о своих определениях, относительно веры и управления церковного, следующее: «Эта вера должна быть принимаема и нами, и вами, и всеми, которые не извращают слово истинной веры... Постановив все это законно и по правилам, мы призываем и вас к участию в радости» (Посл. к Римск. Церкви от епископов, собравшихся в Константинополе). Или же, Отцы Ефесского Собора в своем послании к клиру и народу вот что, между прочим, писали: «Виновник нечестивой ереси Несторий..., Богодухновенным, Отцов и епископов, приговором осужден и лишен всякой священной степени... Итак, соблазн уст ранен, плевелы на поле духовного делания исторгнуты». 713 См., напр., Euseb. vit. Const. III, 8 et 23; Theodoret. eccles. hist. 1,13; Евагр. ист. II. 4; 2 посл. Юстин. 5 Собору; Шест. Всел. Соб. деян. 1; Седм. Всел. Соб. деян. 1; посл. Феодосию Велик. 2-го Всел. Собора; донесен. Ефес. Собора о восточных. Деян. 5 ; посл. импер. соб. Трул. 715 См., например, Соб. Трул. пр. 1. Ввиду вышесказанного, понятно, как неуместны и странны попытки папистов даже доказать то, будто бы, определения Вселенских Соборов сами по себе не имели окончательно решающего значения и, что, будто бы, поэтому, они, для получения такого значения должны были непременно представляться, и на самом деле представлялись на утверждение римскому епископу. Они, например, не задумываются, если не прямо утверждать, то с вероятностью предполагать даже относительно определений Никейского Собора, будто бы, они получили свое утверждение только после представления их для такового папе Сильвестру (Perron. Praelect. 11, р. 995). Но здесь достаточно указать на то одно, что импер. Константин еще во время заседаний Собора, когда все Отцы пришли к одному мнению, выразился так: «Это согласие всего Собора благоугодно Самому Богу», и объявил, что «всякий, противящийся догматам веры (утвержденным на Соборе), как нарушитель Божественных определений, будет наказан ссылкой» (Sozom. eccles. hist. I, 20). |
| «Когда некоторые из пап, во время ост-готского владычества над Италиею, являлись в Константинополь послами от королей ост-готскмх, и потом, со временем Юстиниана, когда Италиею управляли императорские наместники, и папы опять иногда должны были являться в Константинополь с какими-либо ходатайствами за Италию, – в Константинополе от самых императоров византийских папам был оказываем особенный почет, – такой почет, какого императоры не оказывали никому из восточных патриархов, ни даже ближайшему ко двору константинопольском у патриарху». Это также справедливо; но это не имеет ниакого отношения к церковному главенству пап. Императоры византийские, не всегда с должным уважением относившиеся к зависевшим от них (в гражданском отношении) и мало имевшим политического влияния восточным патриархам, имели особенные основания быть более почтительными, иногда даже льстивыми по отношению к папе. Папа более всех восточных патриархов был независим по отношению к византийским императорам, не только во время самостоятельного существования западной римской империи или ост-готского владычества в Италии (в V и первой половине VU века), но и во время византийского управления в Италии (со второй половины VI до VIII века). Папы имели большое политическое влияние в Италии, а потом и вообще на западе Европы. Через них могли поддерживать там свое влияние и византийские императоры. Поэтому они имели особенные побуждения ласкать пап, даже льстить им. Папам делаемы были в Константинополе торжественные встречи и приемы, но не как верховным правителям церкви, а как представителям политического влияния в Италии. И все посольства и путешествия пап в Константинополе были предпринимаемы по гражданским делам, и к церковным делам не имели отношения. Иногда эти посольства даже совершенно не соответствовали церковным обязанностям пап, как напр. ост-готский царь Феодорик посылал в Константинополь папу Иоанна ходатайствовать за права ариан. На Церковь восточную, во время пребывания в Константинополе, папы не имели никакого влияния. Наконец бывали и такие случаи во время вязантийского управления в Италии в VII веке, когда иные императоры (напр. Констанс 2-й и Юстиниан 2-й) и их наместники расправлялись с папами не менее грубо и деспотично, как и с другими епископами, подпадавшими опале византийского двора. Это, конечно, не служит к нравственному унижению папской власти, но показывает только, что придворные отношения императоров к папам никак не могут служить мерою или показателем церковного значения пап в рассматриваемое время. |
| Когда мы говорим, чтобы епископы собирались не ради каких либо видов, а во имя Христово, мы этим самым отрицаем всякие политические побуждения и расчеты на какие-нибудь земные выгоды, и напротив утверждаем чисто благодатные отношения пастырей к своему Главе Христу, при которых только и возможно содействие Духа Божия и непогрешительное определение Собора. Когда говорим, чтобы на Соборе хранились – свобода совещаний, единомыслие и братская любовь, мы осуждаем все те насильственные преступные действия, какие напр. позволял себе Диоскор, епископ Александрийский, на Ефеском Соборе, и осуждаем всякого рода принуждения, подпольные интриги, тайные или коварные подговоры, разные посулы и тому подобные действия, ни в каком случае не свойственные и неприличные собраниям христианских пастырей. Когда говорим, чтобы Собор был принят всею Церковью, то этим утверждаем только вселенское единомыслие церквей. Так VII вселенский Собор мы при знаем вселенским потому, что он принят всею Церковью, единогласно, хотя патриархатства: александрийское, антиохийское и иерусалимское были представляемы двумя только патриаршими синкеллами (пресвитерами Иоанном и Фомо 47 ). По всем этим признакам, как сами пастыри, так и пасомые совершенно здраво могут судить, какие Соборы нужно признавать вселенскими, и какие нет, какие православными, и какие неправославными. Так по нашему православному разумению, под эти признаки никак не подходит напр. Собор Флорентийский, признаваемый латинскою церковью вселенским, а нами совершенно отвергаемый. Основания на это мы имеем следующие: 1) этот Собор созван был не во имя Христово, а по земным расчетам: император Византийский унией с Римом хотел себе купить помощь запад против турок, которые уже начинали грозить самому Константинополю; а папа с своей стороны имел виды Собором в Италии лишить силы Базельский Собор, который грозил папе отлучением и которого права, как высшей инстанции, признавал сам папа; кроме того, папа льстил себя надеждою осуществить всегдашние мечты римского престола подчинить себе непокорный Восток. |
| Когда настала перемена догматического ветра, Юстиниан, изменивший уже свое отношение к мнению скифских монахов, потребовал от папы ответа, можно ли сказать, что «един Святыя Троицы распят». Именно за эту формулу стояли прибывшие в Рим монахи. Они не давали покоя папе, называли Диоскора еретиком и несторианином; между тем, и легаты с востока не возвращались. Для папы настало такое положение, из которого разве только Лев мог выйти с честию, Гормисда же вынужден был затягивать это дело. и вместо того, чтобы дать категорический ответ на предложенный вопрос, вдавался в решение вопросов таких, в которых никто не сомневался. В письме к находившемуся в Константинополе африканскому епископу Поссессору папа выразил скорбь и негодование на монахов, недовольных тем, что написано в слове Божием, и возбуждающих новые вопросы. Но это послание не осталось неизвестным монахам, и глава их, Иоанн Максентий, написал ответ на него, где высказывался, что сомневается в авторстве папы, потому что послание пропитано еретическим духом. Гормисда должен быть учителем, разрешать богословские вопросы, а автор послания поносит монахов, которые интересуются этими вопросами. Папа только порицатель, а не водворитель мира. Папа не отвечал на эти возражения. Спорного вопроса он касался затем в письме к императору Юстину, но и здесь вполне определенно не высказался. Что касается внутренней стороны спора о словах скифских монахов: «един Святыя Троицы распят», то этот спор имел неудобную сторону спора между образованными и необразованными людьми. Вероятно, всякому знаком тип русского начетчика. Обыкновенный грамотный человек, прочитавши одну только книгу, напр., апокриф об Адаме, или, может быть, научившись разгадывать загадки, напр.: «кто родивыйся не умре и кто не родивыйся умре», уже думает, что он постиг всю богословскую премудрость, и держит себя нетерпимо и заносчиво, вследствие ограниченности своего горизонта, пред тем, кто думает не так, как он, хотя различия принципиального в мнениях нет. Скифские монахи представляли из себя таких же начетчиков. Зная нечто, они все прочее клеймили еретичеством, а за свое «нечто» стояли горой. |
| креста, возвращенного императором Ираклием (610 – 641) из Персии в Иерусалим, а в Риме чтится живоносное древо Креста, обретенное папою Сергием (687–701); под 1 ноября сказано: праздник всех святых, который соборно и торжественно совершается в Риме, а сей праздник установлен при папе Григорие III (731–741). Солье полагает составление сего календаря около 740 года, потому что из самого означения праздника всех святых видится, что празднование его еще не распространилось по другим землям, а совершается внове в Риме; в других местах он же предполагает, что сей мартиролог служил между прочим даже основанием бедова мартиролога, а Беда умер в 735 году, следовательно начало римского малого ранее сего года. Древность малого римского мартиролога видна из того, 1) что к именам, в нем содержащимся, редко прибавляются святого, блаженного; напр. в феврале из 45 памятей 27 не имеют сих прибавлений, в марте из 44 памятей только 16 имеют означенные прибавления; 2) вигилий (т. е. всенощных или препразднств) во всем мартирологе показаны только две: на Рождество Христово и на день св. мученика Лаврентия. Солье находит четыре особенности, отличающие сей мартиролог от древнего римского: 1) в нем находится довольно таких святых, которые взяты составителем из истории Евсевия; 2) в первый раз внесены ученики Спасителя из 72 и современники апостолов, напр. Пармен, Агав, Анания, Онисим, Корнилий и другие; 3) внесены многие из ветхозаветных пророков, например: Аввакум, Михей, Иеремия, Елисей и другие; 4) внесены мученики, пострадавшие в Африке во время гонения вандальского. Вообще же он содержит гораздо менее имен, нежели римский иеронимов. Сравним оба мартиролога. Первоначально возьмем из малого римского: Января 1. Обрезание Господне. В Риме св. Алмахия, обезглавленного при Алипии, префекте города. Св. Мартины девицы. В Сполете св. Конкордия мученика. В руспийской церкви св. Фульгенция епископа. 2. Блаженного Макария (т.-е. ученика Антония великого ). И в Томах мученика Аргея, Нарцисса и Маркеллина. |
| Что сказано относительно раскола, то имеет свое полное значение и по отношению к сектантству. За религиозные верования правительство наше никогда не преследовало никаких сектантов. Некоторым даже оно по временам покровительствовало – в особенности баптистам, молоканам и духоборам. Относительно, напр., хлыстов следственная комиссия, назначенная императором Александром I в 1818 году, утверждала, что «православная церковь должна признать хлыстов своими вернейшими и благочестивейшими овцами, в веровании которых нет ничего, заслуживающего порицания». Целых 88 лет эта секта распространялась по России совершенно беспрепятственно и без всякого стеснения. Император Александр I-ый явно покровительствовал. Хлыстовские раденья происходили даже в зимнем дворце; членами этой секты были (с 1803 г.) обер-прокурор Св. Синода князь Алексей Голицын и министр внутренних дел граф Кочубей!.. Скопцы почти боготворят императора Петра Федоровича за его особенное благорасположение к ним; а время Александра I-ro, приказавшего министру внутренних дел «оставить скопцов в покое», они и ныне считают «счастливым временем», «золотым веком» в своей истории. Даже при Петре I все сектанты, без различия, пользовались неограниченною религиозною свободою. «Ныне у нас, – говорил, напр., известный еретик Дмитрий Тверитинов, – слава Богу, – вольно всякому: кто какую веру изберет, такую и верует». И как духовенство, так и правительство всегда относились в России снисходительно и к иноверцам, и к сектантам. Еще митрополит Иоанн в 1167 году писал папе Александру IIÏ: «Не понимаю, как могут римляне именовать нас лже-христианами: мы не следуем такому примеру и считаем их своими братьями, хотя и видим, что они во многом заблуждаются». Полоцкий князь Владимир просил епископа ливонского Альберта – не терзать язычников (ливонцев) и не принуждать их креститься, советуя ему следовать в этом случае примеру русских, предоставляющих их воле – верить Спасителю или не верить (у Карамзина). «В 1227 году Ярослав Всеволодович отправил своих священников в Карельскую землю и, не употребив никаких мер насильственных, крестил большую часть жителей» (Карамзин... |
| апостол Климент управлял Римской церковью с 91 по 100 г. римский император, царствовавший с 96 по 98 г. по Р. Х. (лат. слово) назывались у римлян сотрудники и свита правителей провинции. римский император с 98 по 117 г. город в Тавриде, полуострове Черного моря (ныне Крым); находился близ теперешнего Севастополя. В нем принял христианскую веру русский князь, равноапостольный Владимир. первоначально — ристалище, место для состязаний; затем это слово стало означать то же, что стадий, т. е. мера длины в 125 шагов. император Никифор царствовал с 802 по 811 г. Мефодий и Кирилл — известные просветители славян. народ туркменского происхождении, обитавший около Каспийского моря в низовьях Волги и в Предкавказьи. Они были частью язычниками, частью магометанами, частью же исповедывали еврейскую веру. император Muxauл III царствовал с 855 по 867 г. Игнатий управлял Константинопольской церковью с 847 по 857 г. потом после Фотия с 867 по 877 г. София — соборный храм Константинополя. что святые Кирилл и Мефодий часть мощей святого Климента взяли с собой и отправили в Рим при папе Aдpuahe II (867 г.); все же тело святого вместе с честной главой оставалось в Херсонесе до того времени, когда этот город был взят русским великим князем, святым Владимиром. Последний, приняв в Херсонесе святое крещение, взял с собой и мощи святого Климента «на благословении себе и на освящение всем людям» и положил их в Киевской Десятинной Церкви Пресвятой Богородицы. Здесь мощи священномученика находились до нашествия татар. Куда девались эти мощи во время татарского нашествия, сокрыты ли верующими или перенесены в другое место, — не известно. Сейчас можно встретить только частицы этих мощей, напр. в одном напрестольном кресте Александро-Невской Лавры, в Петербурге. Житие и страдание святого священномученика Петра, архиепископа Александрийского Рима с древнейших времен делилось на несколько частей, которые назывались трибами. Начальникам или старейшинами триб и усвоено было название трибунов. Со временем это название стало прилагаться ко многим государственным должностным лицам, преимущественно же — к воинским начальникам, вроде наших полковников. В настоящем месте разумеется один из таких начальников. |
| В этом же смысле викариат был установлен и для епископа арелатского. Позднее архиепископ Первой Юстинианы (родины императора Юстиниана) пользовался некоторое время высшей церковной властью в некоторых провинциях того же Иллирика в качестве местоблюстителя или представителя того же римского епископа, а еще позднее таковым же викарием был св. Бонифаций, апостол германцев, в созданной его трудами германской церкви. В самой Италии папе приходилось не раз бороться с стремлением некоторых епископов к самостоятельности, напр. миланского и равеннского. Последний даже получил от императора Константина II-ro титул автокефального; автокефальность эта, однако, существовала весьма недолго, Британская церковь , долго находившаяся вне определенных отношений к Риму, со времени Григория Великого , и особенно со времени Феодора, архиепископа кентербюрийского († 690), родом грека, также была поставлена в зависимость от Рима. Когда франки основали первое католическое германское государство(ранее основывавшиеся германцами государства были арианские), высшая церковная власть папы признана была и франками, хотя короли – меровинги, как национальная католическая власть, считали себя вправе принимать широкое участие в правительстве церковном. Римский епископ тем более должен был выступить как центральная церковная власть для христианского запада, что, с разрушением западной римской империи, не стало на западе императорской власти, как центра церковного единства: попечение о церкви и высшая руководящая власть перешли к римскому епископу, и этот последний стал на место императора. По воззрениям древности, попечение (sollicitudo,) и власть (potestas,) тесно связывались между собой: кто имеет попечение, тот принимает и меры против обнаружившихся нестроений (ср. 6 пр. I всел., 9 пр. антиох. и 66 карфаг.). Но, подчиняя себе запад, римский епископ считал себя призванным к осуществлению высшей церковной власти и на востоке, так как создавшийся на почве римского церковного предания и со всей ясностью формулированный уже Львом Великим (в V в.) двойной догмат о первенстве апостола Петра над другими апостолами и о преемстве римского епископа в правах апостола Петра не допускал географического ограничения римской церковной власти одним западом. |
| —357— пример, папы Льва I-ro, который после того как Сардикийские правила стали известными, в совершенно аналогичном деле Флавиана Константинопольского не забыл сослаться на них в письме к восточному императору Феодосию II и даже присоединил их к своему письму; тоже находим и в письмах его к императору Валентиниану III и жене его Плакидии. Иннокентий этого не делает, – доказательство, что он еще не знал Сардикийских канонов 1144 . Такой же вывод получается и из рассмотрения переписки Антиохийского архиепископа Александра с тем же папой Иннокентием I. Александр обратился к папе с письменной просьбой наставить его относительно объема его архиепископских прав в своем округе и решить некоторые трудные вопросы, встретившиеся ему в своей административной практике. Подобного рода запросы не были новостью для Рима, но до сих пор они исходили из западных церквей, подчиненных высшей его юрисдикции, теперь же за разрешением правовых недоумений обратился восточный епископ, и притом предстоятель важнейшей церкви, которая, по тогдашнему римскому воззрению, занимала третье место во всем хр-ом мире. Папа и не мог ожидать лучшего повода для того, чтобы и Востоку напомнить о высших преимуществах кафедры Петра, о чем он не уставал распространяться в посланиях к западным церквам. Однако, в применении к Антиохии, обосновать эти преимущества было гораздо труднее; здесь уже не приложима была та аргументация, какую напр. разводил тот же Иннокентий в послании к Децентию, епископу Евгубиума, требуя от него точного соблюдения всех римских порядков: «Кто же не знает или не внимает тому, что то, что изначала передано ап. Петром римской церкви и доныне в ней охраняется, должно быть соблюдаемо всеми, и что не следует ни прибавлять, ни вводить ничего, не имеющего такого авторитета, – особенно, когда известно, что во всей Италии, Галлии, Испании, Африке и Сицилии и ниже лежащих островах нет ни одной церкви, которую бы не устроил или апостол Петр или его —358— преемники? Иначе пусть скажут, был ли в этих провинциях кто другой из апостолов или говорится ли где, что он здесь жил?» Церковь Антиохийская была церковью апостольской и в ее насаждении участвовал тот же ап. Петр, на котором основывались и привилегии Рима. Любопытно видеть, как папа выпутывается из этих затруднений. Он признает преимущества Антиохийской кафедры, но замечает, что этими преимуществами она обязана не богатству своего города и не политическому его значению, но тому, что она была первым седалищем первого Апостола, однако и в этом отношении она должна уступить Риму, потому что первый Апостол действовал в ней лишь мимоходом, в Риме же он оставался долго и здесь же мученически скончался. Никакого другого основания для большего превосходства римской кафедры папа указать не мог. Точно также, разъясняя Александру его архиепископские права, он везде опирается на 6 – правило Никейского собора в том расширенном понимании, в каком применяли его тогда в Риме. О Сардикийских канонах папа и здесь ничего не знает 1145 . |
|
|
