| — Гляди, матушка-Москва-то наша!.. — толкает меня Горкин и крестится. Дорога выбралась на бугорок, деревья провалились, — я вижу небо, будто оно внизу. Да где ж земля-то? И где — Москва?.. — Вниз-то, в провал гляди… эн она где, Москва-то!.. Я вижу… Небо внизу кончается, и там, глубоко под ним, под самым его краем, рассыпано пестро, смутно. Москва… Какая же она большая!.. Смутная вдалеке, в туманце. Но вот, яснее-.. — я вижу колоколенки, золотой куполок Храма Христа Спасителя, игрушечного совсем, белые ящички-домики, бурые и зеленые дощечки-крыши, зеленые пятнышки-сады, темные трубы-палочки, пылающие искры-стекла, зеленые огороды-коврики, белую церковку под ними… Я вижу всю игрушечную Москву, а над ней золотые крестики. — Вон Казанская наша, башенка-то зеленая! — указывает Горкин. — А вон, возля-то ее, белая-то… Спас-Наливки. Розовенькая, Успенья Казачья… Григорий Кесарейский, Троица-Шабловка… Риз Положение… а за ней, в пять кумполочков, розовый-то… Донской монастырь наш, а то — Данилов, в роще-то. А позадь-то, колокольня-то высоченная, как свеча… то Симонов монастырь, старинный!.. А Иван-то Великой, а Кремь-то наш, а? А вон те Сухарева Башня… А орлы те, орлы на башенках… А Москва-река-то наша, а?.. А под нами-то, за лужком… белый-красный… кака колокольня-то с узорами, с кудерьками, а?! Девичий монастырь это. Кака Москва-то наша..! В глазах у меня туманится. Стелется подо мной, в небо восходит далью. Едем березовою рощей, старой. Кирпичные заводы, серые низкие навесы, ямы. Дальше — березовая поросль, чаща. С глинистого бугра мне видно: все заросло березкой, ходит по ветерку волною, блестит и маслится. — Дух-то, дух-то леккой какой… березовый, а? — вздыхает Горкин. — Приехали. Ондрейка-озорннк, дай-ко молодчику топорик, его почин. Перва его березка. Мне боязно. Горкин поталкивает — берись. Выбирает мне деревцо. Беленькая красавица-березка. Она стояла на бугорке, одна. Шептались ее листочки. Мне стало жалко. — Крепше держи топорик. В церкву пойдет, молиться, у Троицы поставлю, помечу твою березку… — и он завязывает на ней свой поясок с молитвой. — Да ну, осмелей… ну?.. |
| С возрождением монашеской жизни в верхнем, четвертом, ярусе башни оборудовали звонницу, которая и служит сейчас монастырской колокольней. Во втором ярусе устроена церковь во имя преподобного Максима Грека: на этом месте находилась башня, где святой томился в заточении и где на стенах углем, по преданию, написал составленный им канон Святому Духу (автограф текста полностью утрачен во время польско-литовского нашествия). В помещении третьего яруса располагается действующее при монастыре братство православных следопытов. «Реставрацией Германовой башни мы недовольны, — отмечает инокиня Евфросиния (Трушина). — За 10 лет ее эксплуатации проявились огромные проблемы. Прежде всего они связаны с некачественной гидроизоляцией третьего яруса. Из-за этого по кирпичной кладке стал намокать храм Максима Грека. Как паллиативный выход мы устроили дополнительные навесы, но полностью от потоков воды они не защищают. Кроме того, мы заинтересованы в том, чтобы Германову башню сделать вновь проездной». Проект приспособления по юго-западной Старицкой башне (1681) в настоящее время уже реализован. Башня отапливается, к ней подведены все коммуникации, и ее помещения используются для проживания монастырских трудников. Проектные документы в разной степени готовности выпущены на три башни: Никольскую, Воскресенскую и Кузнечную. Увы, ни по одной из них не готовы проекты приспособления к современному использованию — а значит, нельзя объявить конкурс среди подрядчиков, чтобы запустить в производство. Угловая юго-восточная Воскресенская (1678) занята монастырской пекарней, ее третий ярус в настоящее время не эксплуатируется. На самой высокой северной Кузнечной (1688) оборудована смотровая площадка. Но она холодная: оконные проемы не закрыты, отопление не подведено, монастырь же планирует оборудовать здесь библиотеку. Восточная Никольская башня (1677) среди братии слывет садоводческой (рядом монастырские пасека и огород) и находится в аварийном состоянии из-за проблем с крышей. В расположенной посреди восточной стены Часовой (Осьмероугольной, 1676 год) монастырь разместил небольшое свечное производство, обеспечивающее нужды обители. |
| – Ну, нет, никак нельзя, – волновался мой спутник. – Эстолько места прошел, неужто теперича и Владычицу не встретить?.. Не трог, я его подыму! И он непременно поднял бы меня каким-нибудь более или менее жестоким способом, если бы в это время трезвон, клирное пение, гул и топот толпы не показали ему, что со мной он рискует не встретить икону и сам. Он бросил мою руку и ринулся из избы. В моих ушах еще некоторое время укоризненно звенели монастырские колокола, потом звон стал тише, и я услышал только ровный шум славного летнего дождя, ударявшего в легкую деревенскую постройку. Наконец несколько капель, упавших мне прямо в лицо с протекавшего потолка, разогнали мою тяжелую дремоту… Дождь прошел. Солнце густыми золотыми лучами заглядывало в мои окна. Кругом было тихо, и мне казалось, что между трудным путем, дракой Андрея Ивановича на дороге, между всеми происшествиями этого дня и теперешнею минутой легли целые сутки. Не без усилия натянувши сапоги на натруженные ноги, я вышел. На нашем «порядке» было тихо и спокойно. Кое-где устало слонялись богомольцы, бабы сидели на завалинках, в открытые окна виднелись компании за самоварами. Большинство отдыхали или были в церкви, так как всенощная еще не отошла. За оврагом, на другом «порядке», движения было больше. Здесь раскинулись палатки и навесы деревенской ярмарки. Напуганные дождем, торговцы и торговки теперь раскрывали опять свои несколько промокшие товары. Тут были калачницы с белым хлебом, квасницы с грушевым квасом, по копейке кружка, бакалейщики с пряниками. Нищие старушки проходили по рядам, подставляя кружки Христа ради. В кабаке было шумно; на площади кучи народа встречались, беседовали, сходились и расходились. Белые рубахи-шушпаны мордовок то и дело мелькали среди русских ситцев и кумачей . Сквозь открытые монастырские ворота мне была видна паперть церкви с густою толпой народа. Вечерние тени сгущались вокруг монастыря на лесной полянке, очертания предметов в сыром воздухе смягчались, огни предыконных свечей мелькали в глубине храма, и пение долетало по временам мягкими волнами звуков, примешиваясь к шуму деревенского торга. |
| Каменная ограда, опоясывающая весь монастырь кругом на протяжении 235 пог. сажень, по первоначальному построению относится к 1684 г. и сначала была деревянная. Рисунок ее прост и очень хорош; вышина до 2 с двумя третями саженей, крыта вся железом; в несовершенно правильном четвероуголънике ее пробиты трое ворот: с южной - въездные; с западной - под нынешними настоятельскими кельями и с северной. Углы каменной ограды украшены четырьмя восьмигранными, довольно красивыми башнями со шпицами. Св. врата, устроены архимандритом Кириллом около 1831 г. из малых простых ворот, которые вели к хозяйственным строениям вне стен; по сторонам их украсили четырьмя Ионическими колоннами, над аттиком возвышается восьмигранная главка со шпицем. Ворота эти бедны украшениями, они вводят в монастырский двор. Над прежними вратами, над широкими арками их возвышался под куполом еще ярус, заключавший в себе малую церковь во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, уничтоженную в последней четверти истекшего века и место которой заняли нынешние настоятельские кельи, довольно тесные и неудобные. Широкий тротуар, по обеим сторонам которого раскинуты небольшие сады, ведет к середине двора, занятого собором Живоначальной Троицы. Вправо от собора представляется отдельно стоящий, массивный, граненый столб колокольни; влево, в уровень с каменною колокольнею, теплая церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Далее, близ ограды, у фасов южной, северной и восточной сторон поставлены три обширных корпуса келий и хозяйственных помещений. На правой стороне дороги, против св. ворот, каменная, двухэтажная, крытая железом гостиница для богомольцев, с теплым коридором. В ней четыре комнаты наверху и столько же внизу. Средние ворота ведут во двор, где находятся деревянные амбар, каретные сараи, конюшни на 19 саженях, с навесом в 14 сажень. Служительских домов четыре, для проезжих - постоялый двор с одноэтажною харчевнею, при ней амбары, навесы с хлевами, конюшнями, сенниками. Далее пекарня, кузница и при ней изба; мельница водяная, ветряная на срубе; сенной сарай, баня братская, служительская и овин. Монастырь содержит до 14 лошадей и около 40 коров. Зеленецкий монастырь оставлен в 1762 г. на своем пропитании; в настоящее время некоторые из его владений удержались за монастырем и служат средствами материального обеспечения его безбедного существования. |
| Декоративное оформление наличников окон сохранилось удовлетворительно, имеются утраты отдельных элементов. Исторические оконные заполнения и деревянные дощатые ставни, утрачены полностью, имеются лишь металлические навесы. В окнах имеются форточки. Металлические решетки кубоватого рисунка сохранились подлинные. Полы трапезной и Троицкого придела покрыты керамической плиткой. В алтарной части и Благовещенском приделе полы дощатые деревянные. Деревянная лестница на колокольню не сохранилась. Первоначально сообщение между первым и вторым ярусами колокольни осуществлялось по лестнице внутри стены. Она располагалась в толще северной стены притвора «холодного» храма и имела крутой подъем. Лестница освещалась через ныне заложенное квадратное отверстие в массиве стенной лопатки западного фасада (отверстие видно на старинных фотоснимках). Входная зона расположена с западного фасада через притвор в колокольне. В этом притворе находится вход в храм и церковный киоск. Благовещенский (теплый) и Троицкий (холодный) придел соединены между собой дверным проемом. Объем Троицкого придела объединен с алтарной частью через большой арочный проём. Алтарные объемы соединены между собой дверным проемом. В каждом приделе имеются деревянные иконостасы. Территория церкви огорожена деревянным забором. Состояние удовлетворительное. Хозяйственные деревянные постройки и туалет отсутствуют. Здание церкви не имеет сетей канализации и центрального отопления. Водопровод отсутствует. Освещение электрическое. Утрачены свод церковной ризницы, уничтожена колокольня со шпилем и крестом, полностью утрачена центральная глава с крестом, утрачен трехсветный четверик холодного храма. В 2008 году проектным бюро Разваляева Е.О. был разработан проект Реставрации и воссоздания памятника культурного наследия «Соборная церковь Троицкого монастыря» XVIII века. В 2009 году на выставке Строительство и архитектура проект получил 1 место в конкурсе проектов " Ордер воплощения " Источник: статья Шумова Константина Юрьевича " Храмы Новой Мангазеи - Туруханска " Основан в 1657 монахами Тихоном и Дионисием в устье р.Нижней Тунгуски (с.Монастырское). Утвержден царем Алексеем Михайловичем в 1664г. В монастыре находились знаменитые Пелымские колокола из Мангазеи. Название Мангазея принадлежит городу, постр. в Зап.Сибири на берегу р.Таз в 1601-72.После пожаров был перенесен на место г.Туруханска (до 1780 назывался Новая Мангазея). Монастыри, энциклопедический справочник, Мск., 2000г. |
| Северные люди чутки ко всякой красоте, к художеству, к искусству. Ценитель, любитель и знаток «всякой красоты и преизящности», Афанасий в своём строительстве необычайно широко применял народное искусство. Построенный Афанасием каменный собор в Колмогорах поражает строгим изяществом архитектурных пропорций. Даже дверные навесы, пробои, затворы «кованы с вымыслом». Замки, кованные по рисункам самого Афанасия то в виде коней, то в виде птиц, до сих пор, двести лет спустя, служат своему назначению. Настолько добротна была эта техника. Афанасию, воспитавшему свой художественный вкус в Москве, странной казалась архитектура северных шатровых церквей. Приехав на освящение церкви Козьеруцкой пустыни, владыка зело кручинился: «Откудова вы взяли такое поведение, чтобы городить фряжский турм?» . Афанасий сам стал делать рисунки и чертежи для новостроящихся на Севере храмов, предписывая «освящённое пятиглавие». Надобно сказать, что северные зодчие и плотники зачастую «учинялись архиерейскому указу ослушны и противны». (Во всяком случае, мысль Афанасия о происхождении северной шатровой архитектуры от готики любопытна.) Но любовь Афанасия к бытовой «приукрашенности» нашла сочувствие. Из Колмогорской и Сийской мастерских распространялись рисунки-образцы всякого «узорбчья». Кроме старорусских, здесь видим и мотивы североевропейского барокко и рокайль. В горниле северного народного творчества европейский барокко XVII века и французский рокайль переплавились, стали одним из видов вполне «русского» стиля. В XVIII веке мода на художественные вещи, сделанные «по маниру огородов Версальских», распространилась всюду. И холмогорские, например, резчики-костяники, к чести их, могли предложить обществу этот «барбк» и этот «рокайль» уже в чисто русской переработке. 14 марта. Воскресенье Всю неделю таяло. По дворам, по проулкам вода. У нас и не пробредёшь, калошишка заливает. Против окон лужа. В неё глядится небо, чуть пооблачённое. В Хотькове уже грачи прилетели. Братец не приметил, которого числа. Шоссе, слышь-ка, повытаяло. У дороги вода-снежница. А снегу, слышь-ка, ещё много. Пажа, небось, поплывёт. |
| О ракии, впрочем, на таком солнцепеке думать не хотелось до отвращения. А вот о дожде... Я представила, как вдруг разойдутся хляби небесные, жаркие, и как хлынет ливень, и кинутся под навесы зазывалы, бросятся врассыпную продавцы, роняя по дороге серебряные блюда, расшитые бисером платья, кожаные сандалии, которые зовут здесь апостольскими, побегут, разгоняемые нежданным потоком воды, как бежали торговцы из Храма... — Я думаю, — задумчиво протянул Сергей, — у нас этого уже больше никогда не будет. — Чего не будет? — встрепенулась я. — Дождей? — Нет, я имел в виду, — он покачал подбородком в сторону россыпи сувениров, — лавок, например, которыми по триста лет владеет одна и та же фамилия. — Тут не только лавки, ключи от самого Храма Гроба Господня с двенадцатого века принадлежат одной семье. Это право им подарил Сулейман Великолепный, когда покорил Иерусалим. Причем правом открывать этими ключами двери владеет другая семья, — профессионально включился Павел. — Как странно жить обыденной жизнью внутри чуда, быть в каком-то смысле его частью, — думала я. Мы знаем, что брошенный предмет всегда упадет вниз, а не полетит, расправив крылышки, в облака. Точно так же они знают, что прадедушка отмыкал замок в дверях Храма, что правнук будет хранить ключи в заветной шкатулке сандалового дерева, и что когда наступит урочный день и час, то он вернет доверенное — тому, кого пошлет за ним Творец всего сущего. По Крестному пути они каждый день идут на работу, а библейские стены укрывают их от непогоды. Мы же как дети, перед которыми внезапно распахнули двери, и они топчутся на пороге, пораженные дивной красотой рождественской елки. — А ведь у нас больше свободного времени не будет, — вмешалась Наташа. — Вечером Крестный ход, ночью — литургия. Когда же мы с вами к самому Гробу Господню попадем? — Имейте в виду, — заметил Павел, — там очередь часа на два, не меньше. — А как-то обойти это дело нельзя? — честно, по-нашему спросил один из нижегородцев. — Ну, договориться с кем-то, пусть проведут. |
| Ничего не известно о детстве Николая Александровича. Скорее всего возрастал он в своей вотчине, в Симбирской губернии. Здесь Николаю Александровичу достались в наследство несколько сёл и деревень, в которых обреталось около трёхсот душ крестьян. Главное имение находилось в селе Рождественском, Русская Цыльна тож. Нельзя точно сказать, что представляло собою имение при отце Мотовилова – Александре Ивановиче. Но в архивах сохранилось описание имения в том виде, как оно выглядело после смерти сына Мотовилова – лейтенанта флота в отставке Ивана Николаевича Мотовилова. Из этого описания следует, что в селе у Мотовиловых было значительное количество земли, дом Мотовиловых был деревянный, причем одна половина была двухэтажная, крытая железом. Опись отмечает, что «при доме имеются два крыльца и балкон, выходящий в сад». При доме были кухня, кладовая, два амбара, погреба, баня, избы для садовника и других служилых людей, да флигель для управляющего. Был еще скотный двор, довольно большой, со множеством навесов, с избами для скотников, с семью хлевами, амбаром, коровником, каретником, с погребами. Помимо скотного двора, был ещё конный двор, а здесь опять – навесы, амбары, сараи, три конюшни с каретником и пр., и пр. Была ещё деревянная четырёхкрылая мельница 21 . Типичная для тех мест усадьба помещиков средней руки. И жизнь в такой усадьбе шла соответствующая: без роскоши, но и без бедности. Природа в Симбирской губернии была великолепная. Вся её роскошь проглядывает в описаниях великого современника Мотовилова, его ровесника, писателя И.А. Гончарова: «С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черёмухи и кустов сирени. Между деревьями пестрели цветы, бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой – тёмно-синее, как небо, которое отражалось в нём, и едва подёрнутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к тёмному лесу». В такой благотворной обстановке и возрастал будущий «Серафимов служка». |
| Второй этап строительных работ начался в 1823 году. Сначала о. Филарет построил три корпуса: для настоятеля и письмоводителя с канцелярией; для ризничего, портного, пономарей и звонарей; большой корпус для священнослужителей; затем – братскую больницу и каменную столярную мастерскую с келлиями. Но все возраставшее братство пустыни и сложное монастырское хозяйство требовали сооружения новых зданий. За годы настоятельства о. Филарета, кроме упомянутых, им было построено также 19 деревянных жилых домов, экономия, конюшня, скотный двор 599 , квасоварня, две крупорушки, сукновальня, ледники, навесы и амбары 600 . Отец настоятель насадил при обители два обширных фруктовых сада 601 , построил гостиный двор – с двумя домами, кухней, двумя избами, летними номерами для приезжающих, амбарами и сараями 602 . В 1823–1829 годах заново была построена каменная ограда монастыря. По указанию о. Филарета иноки проводили осушение прилегающих болот, вырыли пруд с проточной водой 603 . Во время настоятельства о. Филарета строительство велось и за пределами обители. Так, в 1821 году помещик майор Дмитрий Севастианович Бровцын пожертвовал Глинской пустыни в вечное владение в пяти верстах от обители 10 десятин 190 сажен земли с постоялым двором и часовней (каплицей) при деревне Заруцкой (на большой дороге из г. Рыльска в г. Глухов) 604 . Земля эта была болотистой, но о. Филарет осушил ее и сделал плодородной. Здесь он устроил большой монастырский огород, фруктовый сад со школой фруктовых деревьев, пасеку и хороший сенокос. Спустя несколько лет это подворье приносило доход до 800 руб. в год 605 . На средства, пожертвованные в 1825 году императрицей Елизаветой Алексеевной, на Заруцком подворье о. Филаретом была возобновлена и украшена живописными иконами стоящая при дороге часовня 606 ; рядом с часовней была устроена удобная гостиница (странноприимница) для богомольцев. В 1835 году помещик Д. С. Бровцын подписал также акт «о бесспорном владении пустынью соседственным с ним лесом и землею» 607 . |
| Караван в течение трех дней оставался на месте и пережидал перемены погоды, пользуясь гостеприимством греческого игумена Артемия, который давал паломникам ежедневно борщ, хлеб и вино без всякой за то платы. Не обошелся вполне благополучно для каравана и этот каприз палестинской природы, но, по крайней мере, смертных случаев в караване на сей раз не было. От продолжительных проливных дождей кровля наскоро сколоченного барака дала в конце концов течь. По рассказам очевидцев, кроме того, в одном месте вода пробила себе путь в нутрь барака вследствие того, что уровень поверхности почвы снаружи стен был выше уровня пола. Хлынувшая потоком вода принудила всех паломников, поместившихся здесь, сбиться в одну сторону, не подмоченную водою, и всю последнюю ночь пребывания в Наблусе простоять поэтому на ногах без сна. По причине этих дождей от Наблуса до Назарета караван вынужден был идти по липкой грязи, а посему в нем оказались отсталые и больные, которые, по приходе каравана в Назарет, слегли тотчас же в приемный покой местной амбулатории Императорского Православного Палестинского Общества и потребовали медицинской помощи. Дурная погода преследовала потом благовещенский караван этого года и во время дальнейшего его путешествия по Галилее. Сильный дождь настиг караван на пути из Тивериады на Фавор, и проводнику каравана с болшим трудом удалось убедить паломников возвратиться в Тивериаду». Однако и теперь «часть паломников упорно настаивала на продолжении пути, не смотря на дождь». Тивериадский игумен о. Авраамий, чтобы приютить возвратившийся большой караван русских паломников, отдал в их распоряжение не только все жилые помещения, но даже и все конюшни с земляным полом. И несмотря на это широкое гостеприимство о. Авраамия, в конце-концов все же 50 паломникам пришлось ночь провести под открытым небом, за неимением места под кровлей Фаворский игумен о. Пахомий, когда у него появился многочисленный караван паломников, чтобы защитить его от дождя, отдал ему все жилые помещения, церковь и навесы, и когда все же часть оставалась без крова, то просил для них приюта у соседнего католического монастыря 32 ... |
|
|
