| Тем не менее, страдальческая кончина Макария окончательно уже отняла у его преемников охоту путешествовать в свой кафедральный город. Только в конце XVI в., именно в январе 1591 г., посетил Киев последний митрополит обозреваемого нами периода – Михаил Рагоза. М. Михаил Рагоза был в Киеве только в течении нескольких дней. Из обстоятельств его пребывания здесь известна жалоба к нему львовских братчиков на Гедеона Балабана. Явившись в Киев, братчики обвиняли Балабана в том, что он «воздвиг гонение везде на христианы церковнаго братства и на вся честныя их священники и запретил всем священником, дабы детей братских не крестити, ниже тела и кровы Христовы людей не причащати, и всякаго обряду по закону не чинити, ни мертвых погребати». Тогда Михаил Рагоза отправил в Львов своего Киевского наместника Афанасия Одонея, вручивши ему послание, в котором увещал львовского епископа, – «да престанет таковаго обычая». Но послание это не имело последствий, и к 18 янв. 1591 г. митрополит самолично прибыл из Киева в Львов для суда над Гедеоном Балабаном 96 . Делами Киевской кафедры в период ее отдельного существования от Московской митрополии, также как и прежде, управляли наместники, назначавшиеся митрополитами. О деятельности этих наместников сохранилось очень мало известий. В актах упоминается только несколько наместников, деятельность которых относится к XVI в.; но и эти наместники известны большею частью только по именам, – о деятельности же их не сообщается почти никаких сведений. Первым известным нам из XVI в. митрополичьим наместником в Киеве был Панько, принадлежавший к Киевским земянам и бывший родоначальником рода Паньековичей, очень известного в Киеве в XVI в. Занявши должность наместника около 1496 г., Панеко заведывал делами кафедры при м. Иосифе I и Ионе II, – вероятно, до 1507 г. Но из его довольно продолжительной наместнической деятельности в актах отмечается только его участие вместе с известным Киевским воеводой Дмитрием Путятичем в отмежевании границ пожертвованной Сигизмундом Пустынно-Никольскому монастырю земли при р. Борщовке, около которой были и владения митрополичьей кафедры 97 . |
| Однако не сохранились ни текст представленной епископами грамоты 673 , ни имена тех, кто явился к Замойскому. Почти очевидно, что одним из прибывших епископов был К. Терлецкий. О. Халецкий предполагает, что в июле-сентябре он собрал подписи других иерархов и что среди собранных подписей отсутствовало имя Рагозы или Потея 674 . Но мы знаем, что сокальский документ был подписан лишь четырьмя епископами, и знаем, что другие подписи летом и в начале осени не собирались, иначе об этом непременно было бы сказано в позднейших протестациях и в «Антиризисе». Имелась ли в представленном документе подпись Рагозы? Скорее всего нет, потому что тогда бы и канцлер, и нунций непременно бы об этом упомянули. Кроме того, Замойский сообщал, что привезенная декларация подписана только «всеми епископами». Была ли подпись Потея? Из «Антиризиса», писем и сочинений Потея видно, что его подписи стали появляться лишь под более поздними документами 675 . Таким образом, в документе отсутствовали наверняка не одна, а как минимум две подписи. К донесению Маласпины вообще нужно отнестись с максимальной осторожностью, поскольку он впервые обратил внимание на подготовлявшуюся унию и плохо ориентировался в делах и состоянии православной церкви, как показывают многие из его позднейших рапортов. Настораживает и то, что он пренебрег именами не только подписавшихся, но и тех, кто прибыл с их декларацией к Замойскому. Поэтому очень маловероятно, что на документе стояли подписи Леонтия Пелчицкого, епископа Турово-Пинского, и Нафанаила Селицкого, архиепископа Полоцкого, об участии которых в подготовке унии в это время ничего не известно. Под «всеми» епископами скорее всего нужно понимать только участников Сокальской встречи. Главным «двигателем» унионных переговоров после июньского собора 1594 г. оставался, судя по всему, К. Терлецкий. Скорее всего, именно он явился к Замойскому. Кто был его спутником, сказать трудно; был ли этот визит продолжением поручения, данного Рагозой 2 июля 1594 г., мы тоже не знаем. Наконец, когда состоялся визит двух епископов к Замойскому? Вскоре ли после получения Терлецким верительного письма Рагозы (если принять, что Рагоза велел вести с Замойским речь именно об унии)? Или позднее – например, тогда, когда 28 сентября 1594 г. 676 митрополит Рагоза просил подтвердить отлучение Балабана, а Замойский эту просьбу отверг? 677 |
| Рагоза писал Замойскому: «...B пилных потребах уживши прозбами моими брата своего его милость отца Кирила Терлецкого епископа луцкого и острозского ку в[ашей] м[илости] своему милостивому пану з Берестя выправилом, которому злецилом устное мовене ку в[ашей] м[илости]. Прошу иж бы в[аша] м[илость] мой милостивый пан его милость выслухавши веру зуполную дать рачил во всем так якобы уста мои з усты в[ашей] м[илости] мовили и мене з ласки своее панское писанем ведомым уделять рачил... 3 Берестя июля 2 дня року 1594» 650 . Письмо Рагозы имеет принципиальное значение для осмысления происходившего в Бресте на рубеже июня и июля 1594 г. Терлецкий уехал из Бреста, видимо, прежде подписания соборной грамоты, чем и объясняется отсутствие его подписи в грамоте. Но о чем именно Рагоза поручил втайне сообщить Замойскому? Несомненно, обращение Рагозы к Замойскому было реакцией на конфликт, столь ясно выразившийся на соборе. Зная Терлецкого как последовательного сторонника унии, легко предположить, что тайное поручение Рагозы касалось именно унии. К этому же склоняет и факт присутствия Каспера Нагая в Бресте. Но, с другой стороны, все-таки вовсе не исключено, что главным предметом забот Рагозы был конфликт с Гедеоном Балабаном. Чтобы выбрать наиболее достоверную интерпретацию письма Рагозы, нужно обратиться к анализу действий Терлецкого и других сторонников унии в эти июньские и июльские дни 1594 г., т.е. тогда, когда проходил собор духовенства и мирян, о котором речь шла выше, и состоялась тайная встреча группы православных епископов в Сокале. Встреча епископов в Сокале Встреча епископов в Сокале, местечке Холмской диоцезии, недалеко от Белза, в первой половине 1594 г. – еще одна темная страница в истории подготовки Брестской унии, имевшая тем не менее ключевое значение для развертывания событий. Что о ней известно? Источники приносят весьма противоречивые данные об этом совещании духовенства. Согласно протестации Гедеона Балабана от 1 июля 1595 г. 651 съезд в Сокале состоялся 27 июня 1594 г. |
| Для планов иезуитов не могло быть лучшего человека. Он быстро сошелся с Кириллом Терлецким и Гедеоном Балабаном и сделался главным деятелем унии. Терлецкий стал убеждать Поцея, что нельзя дольше оставаться под управлением Патриарха, который по простым доносам низлагает епископов, поставил над епископами братства, предоставив им право наблюдения за их деятельностью, и что подобное положение изменится, если они отдадутся под власть папы. Подобный акт принесет им еще и ту пользу, что будет выполнено королевское обещание о возврате отобранных у них церковных имуществ. Но Поцея не надо было убеждать, так как в душе он был униатом. Узнав о замыслах Поцея, князь К.К. Острожский написал ему письмо, в котором высказал мнение, что о таком деле, как соединение Церквей, должны произнести суд прежде всего отцы Восточных Церквей и Московский Патриарх. Он советовал Поцею, переговорив с митрополитом и епископами, поехать в Москву и попросить великого князя Московского и тамошних духовных, чтобы те вместе с иерархами литовскими позаботились о прекращении разделения Церквей, из-за которого в Литве так страдает русский народ. На письмо Острожского Поцей ответил, что от поездки в Москву он отказывается, так как там его могут подвергнуть истязаниям и казни, и что если сам князь не решился войти в сношения по данному вопросу с митрополитом, «то и он не смеет и слова молвить о таких вещах, ибо митрополит не расположен к римлянам». Поцей, конечно, обманывал князя, ибо митрополит Рагоза был склонен к унии, хотя этого и не обнаруживал явно. Между тем Патриарх Константинопольский узнал из письма к нему Львовского братства о готовящейся измене западно-русских епископов и написал на имя митрополита Рагозы две грамоты: одну с приказом низложить Львовского епископа Гедеона Балабана, а другую с выговором самому митрополиту и с временным запрещением за то, что тот не радеет о своей пастве, если в продолжение пяти лет ничего не предпринял для умиротворения ее. Получив эти грамоты, митрополит Рагоза созвал 24 июня 1594 г. |
| Сам Халецкий признает, что мы не знаем ни участников совещания в Белзе, ни того, что обсуждалось, но тем не менее делает предположение, что в Белзе встретились те же, кто подписали декларацию от 24 июня. Основание к этому он находит, однако, в том, что еще только требуется доказать, а именно, в допущении, что в Белзе речь шла об условиях унии. Отталкиваясь от этого допущения, О. Халецкий предполагает, что и митрополит Рагоза, и Мелетий Хребтович, не подписавшие декларацию от 24 июня, одобряли идею унии, поскольку в решении от 20 июня подтвердили постановления Белза; фактом же отсутствия их подписей под декларацией от 24 июня Халецкий пренебрегает. В качестве косвенного свидетельства историк привлекает сообщение меморандума об истории Брестской унии, представленного в 1741 г. в Конгрегацию пропаганды веры. В нем говорилось, что митрополит Рагоза на синоде в 1590 г., раздраженный просьбами патриархата о финансовой помощи, поднял вопрос: кому следует подчиняться – патриарху Иеремии, который путешествует по России, или его противникам в Константинополе? И сделал якобы вывод: рутены, утомленные постоянным вмешательством московитов, должны перейти под власть Рима 598 . Невозможность доверять столь поздним и тенденциозным «свидетельствам» очевидна. Что касается Б. Мацеевского, то известно, однако, что его не было в Польше с апреля 1590 по май или июнь 1591 г. 599 В итоге Халецкий принимает версию, что решение об унии поддержано всем собором, но сохранялось в тайне, поэтому соборные решения как таковые посвящены только внутренним «нестроениям» в украинско-белорусской православной церкви. Еще одно указание на обсуждение вопроса об унии на соборе 1590 г. Халецкий видит в том, что было решено представить через год, на очередном соборе, все привилеи православной церкви, среди которых главным был привилей 1443 г., обусловленный признанием Флорентийской унии 600 . Натянутость этого довода не менее очевидна, чем слабость предыдущего. А с другой стороны, противоречий, которые ставят под сомнение существование «Белзского договора», немало 601 . |
| Утром простился с 1-й батареей 8-й артил. бригады, кот. на днях возвращается в свою дивизию. После доклада погулял. Днем писал, еще гулял и читал. Погода была посуше. До обеда принял Кауфмана-Турк[естанского]. После обеда простился с иностранцами и принял сенатора Кривцова. В 9 1/2 переехал в поезд. Лег пораньше. 15-го января. Пятница. Около 5 ч. утра поезд тронулся на Жлобин и в 10 час. подошел к Бобруйску. На платформе меня встретили: ген.-ад. Эверт и ген. Рагоза. Поч. кар. от 1-го Верхнеудинского каз. полка. Поехал с гр. Фредерик-с[ом] к месту смотра 1-й Забайкальской казачьей дивизии с Кубанским каз. дивизионом и 1-м Забайк. каз. арт. дивизион[ом]. Погода была солнечная с холодным ветром. Поле было скверное с замерзшими лужами, на кот. бедные лошадки валились кучами. Тем не менее прохождение было отличное и забайкальцы представились в большом порядке. Завтракал в 12 1/2 с начальством и снимался группой на станции. В 3 часа поехал обратно в Могилев, куда прибыл в 8.40. Поговорил с Алексеевым и затем читал бумаги. 16-го января. Суббота. Утро было солнечное и морозное. Погулял после чая между поездами, где грело солнце. В 10 час. начался доклад Алексеева до 11.30. Простился с ним и ген. Пустовойтенко и в полдень поехал в Оршу. Завтракал в пути. Прибыл туда в 1.45. Встретили: Эверт, Радкевич и Смирнов. Поч. кар. от 2-го Уманского полка Кубан. каз. войска. Отправился в моторе на место смотра в полутора верстах. Поле было обширное с небольшою возвышенностью в середине. Участвовали: 1-я и 2-я Кубанские и Уральская казачья дивизии с тремя Донскими арт. дивизионами. Приятно было видеть такую казачью силу на небольшом пространстве! И казаки и лошади представились в прекрасном виде — после двухмесячного отдыха! Вернулся в поезд в 4 1/4 ч. Позвал всех начальствующих на чашку чаю и холодную закуску. В 6 час. поехал на север. Читал и посидел у Федорова и Воейкова. После обеда поиграл в домино. 17-го января. Воскресенье. Встал рано, после чая погулял на ст. Семрино и затем кончил присланные утренние бумаги. В 12 часов приехал в Царское Село. Все дети встретили. Радость большая [быть] снова дома. Позавтракали сейчас же. Привел вещи в порядок и пошел в парк с Ольгой и Марией. Погода была мягкая — на ноле. После чая занимался и окончил все к обеду. Вечером начал вслух ту же книгу “A millionaire qirl” . 18-го января. Понедельник. |
| С Запада надвигался на католичество Западной Руси враг в лице реформации и католическая иерархия начинает устраивать для отражения этого врага школы. Вызваны были, так сказать, янычары католичества - отцы иезуиты. Папский нунций убеждал польского короля устроить в своем государстве иезуитские коллегии, quasi praesidia religionis, как крепости веры. И вот в течение 16-го века Западная Русь покрывается целой сетью иезуитских коллегий во главе с Виленской академией. Во всех этих школах обучались и православные, иезуитская педагогика была поставлена так, что большинство воспитанников совращались в католичество. На их глазах католичество торжествовало победу повсюду: и в богослужении, и в догматике, и в полемике, и на примерных диспутах, где вооруженные блестящей диалектикой иезуиты победоносно опровергали все некатолическое Но даже и тогда, когда воспитанник иезуитской школы оставался верен православию, он выходил из школы пропитанный католическим духом, особенно в области богословия. И как могло быть иное, если при изучении богословия его руководил doctor angelicus Фома Аквинский со своей Summa totius theologiae! В 1592 году киевский митрополит Михаил Рагоза писал в своем окружном послании: " учение святых писаний зело оскуде, паче же Словенскаго Российскаго языка, и все человецы приложишася простому несовершенному Лядскому писанию, и сего ради в различные ереси впадоша, не ведуще в Богословии силы совершеннаго грамматическаго Словенскаго языка " Митрополит указывает на недостаток национального православного образования и на вред для православия от обучения " Лядскому писанию " . Недостаток православного образования пытались возместить устройством православных школ западно-русского братства. В противовес латинскому католичеству братские школы на первом плане поставляли изучение греческого православия, но без латинского языка и без латинской науки не могли обойтись и православные школы, потому что они были в католическом государстве и готовили граждан католического государства. |
| 4, стр.267–8). А если Лазарь в 1668 году надеялся, при содействии царя и патриарха, на восстановление в России “древняго благочестия”, нарушенного будто бы Никоном, то очевидно, что он был совершенно далек от мысли о наступлении в 1666 году царства антихриста в лице патр. Никона; антихриста, по слову Божию, один только Господь Иисус убьет дух уст своих и истребит явлением пришествия своего ( 2Сол 2:8 ). Впрочем, в челобитной Лазаря к патр. Иоасафу есть прямое свидетельство о том, что расколоучитель чужд был мысли о наступлении с 1666 года царства антихристова. Толкуя 18 стих 13-й главы апокалипсиса, Лазарь писал: “ о именех же его (антихриста) святый Мефодий глаголет: имена собственная его сии суть: освяченный, солнце, паляцаю, еже есть уготовляет путь пред хотящим быти зверем, еже есть антихрист. И того ради подобает, нам о сих оберегатися, да не таковыя же бы и нам пострадати, якоже и белорусския власти, митрополит Михайло Рагоза с товарищи” (т. 4, стр.275). У протоп. аввакума и диакона Феодора учение об антихристе изложено яснее и полнее; но и эти расколоучители не разделяли мнения Ефрема Потемкина о том, будто бы антихрист уже явился и именно в лице патр. Никона. По Аввакуму, Никон не антихрист, а только его предтеча (т. 5, стр.262), правда – “ближний” (т. 8, стр.31), “любимый” (т. 8, стр.75), но не больше, как предтеча. Никона нельзя считать антихристом – потому, что антихрист “зачнется от блуда, от жены жидовки, от колена Данова” (т. 8, стр.31), а Никон, хотя, быть может, и родился от татарки, как старались утверждать о нем некоторые из ревнителей древнего благочестия (т. 6, стр.267), но в нижегородских пределах – в пятнадцати верстах от родины Аввакума (т. 8, стр.34). Что же касается последнего антихриста, то, по выражению Аввакума, он еще “не бывал” (т. 5, стр.250; т. 8, стр.33), “не пришел”, хотя и “скоро будет” (т. 5, стр.361), или, как выражается Аввакум в другом месте, “прииде ко вратом двора” (т. 5, стр.261). “Никониане”, по словам расколоучителя, только еще “ждут антихриста, своего друга” (т. |
| Патриарх же помочь не в состоянии, наоборот, сеет своими распоряжениями новые раздоры. И поскольку «головой стену не пробить», нужно искать какие-то другие решения. Таковым, как мы видели, должна была быть уния, принятая на православно-католическом соборе, без покушения на целостность православных традиций и с тем, что именно католики выступят в роли инициаторов, прислав своих послов к православным, а не наоборот 910 . О том, что разногласия православных иерархов запутывали дело и ослабляли их позиции в переговорах с католиками, свидетельствует и письмо Потея к Рагозе от 11 февраля 1595 г. 911 Из него следует, что Потею не только не удалось встретиться с Рагозой, но и то, что Рагоза в своих письмах ничего не написал Потею об унии. Это повергло Потея в полную растерянность («а теперь и самъ не вемъ, что далей будетъ»), Тем более что ему должно было быть известно об обращении Рагозы к королю в декабре 1594 г. 912 В письме опять ясно сказано об опасениях, которые будят в Потее католики («ачъ тамъ вашей милости латвей межи своими, але мы тутъ у зубахъ: коли всхотятъ, нас скуклати могут»); из чего еще раз следует, что уния мыслилась и как средство защиты от польской иерархии. Терлецкий же, по словам Потея, вел свою собственную интригу: у него есть письмо от Я. Замойского с приглашением Рагозы к королю, но Терлецкий его скрывает, а сам собирается ко двору, клянясь, что не знает, по какому именно поводу его туда зовут. На самом деле Терлецкий отправился к Замойскому за новым письмом, а оттуда едет в Краков к королю. Потей видел в этом (и в том, что Терлецкий располагает всеми польскими документами, в то время как Потею их не посылают) явный знак нерасположения двора к нему, Потею, и фавора к Терлецкому, хотя раньше двор ориентировался на Потея. По его мнению, Рагозе необходимо срочно что-то предпринять, чтобы они вдвоем не остались в стороне от переговоров. На патриархов по-прежнему нет никакой надежды, ибо известно, что в Греции «между нашими» происходит. Но что именно предлагает Потей? Не контринтригу, а обсуждение сложившегося положения на июньском соборе духовенства! 913 |
| До обеда принял Кауфмана-Турк[естанского]. После обеда простился с иностранцами и принял сенатора Кривцова. В 9 1/2 переехал в поезд. Лег пораньше. 15-го января. Пятница. Около 5 ч. утра поезд тронулся на Жлобин и в 10 час. подошел к Бобруйску. На платформе меня встретили: ген.-ад. Эверт и ген. Рагоза. Поч. кар. от 1-го Верхнеудинского каз. полка. Поехал с гр. Фредерик-с[ом] к месту смотра 1-й Забайкальской казачьей дивизии с Кубанским каз. дивизионом и 1-м Забайк. каз. арт. дивизион[ом]. Погода была солнечная с холодным ветром. Поле было скверное с замерзшими лужами, на кот. бедные лошадки валились кучами. Тем не менее прохождение было отличное и забайкальцы представились в большом порядке. Завтракал в 12 1/2 с начальством и снимался группой на станции. В 3 часа поехал обратно в Могилев, куда прибыл в 8.40. Поговорил с Алексеевым и затем читал бумаги. 16-го января. Суббота. Утро было солнечное и морозное. Погулял после чая между поездами, где грело солнце. В 10 час. начался доклад Алексеева до 11.30. Простился с ним и ген. Пустовойтенко и в полдень поехал в Оршу. Завтракал в пути. Прибыл туда в 1.45. Встретили: Эверт, Радкевич и Смирнов. Поч. кар. от 2-го Уманского полка Кубан. каз. войска. Отправился в моторе на место смотра в полутора верстах. Поле было обширное с небольшою возвышенностью в середине. Участвовали: 1-я и 2-я Кубанские и Уральская казачья дивизии с тремя Донскими арт. дивизионами. Приятно было видеть такую казачью силу на небольшом пространстве! И казаки и лошади представились в прекрасном виде — после двухмесячного отдыха! Вернулся в поезд в 4 1/4 ч. Позвал всех начальствующих на чашку чаю и холодную закуску. В 6 час. поехал на север. Читал и посидел у Федорова и Воейкова. После обеда поиграл в домино. 17-го января. Воскресенье. Встал рано, после чая погулял на ст. Семрино и затем кончил присланные утренние бумаги. В 12 часов приехал в Царское Село. Все дети встретили. Радость большая [быть] снова дома. Позавтракали сейчас же. Привел вещи в порядок и пошел в парк с Ольгой и Марией. Погода была мягкая — на ноле. После чая занимался и окончил все к обеду. Вечером начал вслух ту же книгу “A millionaire qirl” . 18-го января. Понедельник. |
|
|
