| Навеки, моя дорогая, твой Ники. Ц.С. 6 апреля 1916 г. Мой родной, любимый! Отвечаю на твое милое письмо сегодня же вечером, перечитав его еще раз. Я провела весь день в комнате Бэби, раскрашивала яйца, в то время, как mr Г. читал ему или держал Foen. Он страдал почти все время, задремал на несколько минут, а потом опять начались сильные боли. Почти ничего не ел. Самое лучшее чтение, оно отвлекает на время мысли, когда страдания не так велики. Надеюсь, ночь будет более или менее спокойной. Он исповедовался вместе с двумя младшими детьми, и батюшка принес ему св. причастие наверх, как в прошлом году. А. обедала у нас и оставалась до 10-ти часов – она все утро пробыла в городе и вернулась на автомобиле. После обеда сидела с Крошкой, бедный малютка. Опухоль невелика, меньше, чем ночью, так что я надеюсь, что это скоро пройдет. Вид его страданий делает меня глубоко несчастной. Mr Г. так добр и ласков с ним и прекрасно умеет с ним обходиться. Мы исповедовались в 10 часов – грустно без моего ангела, – хотела бы, чтоб ты причастился, и батюшка думает то же самое. Потом я прочла доклады и приготовила несколько пасхальных подарков. Сегодня вечером был страшно густой туман. Сейчас уже очень поздно, так что я лучше пожелаю тебе спокойной ночи. Знаю, что твои молитвы будут с нами, и я ношу тебя в своем сердце. Бог да благословит и сохранит тебя! Покрываю тебя нежными, страстными поцелуями и мысленно прижимаю тебя к своему любящему старому сердцу, глажу и ласкаю тебя и шепчу слова глубокой любви. 7 апреля. Нежно, нежно благодарю тебя, мой дорогой, за твое прелестное письмо и телеграмму. Мне страшно недоставало тебя сегодня утром в церкви. Служба была прекрасна, и это такая отрада, я молилась и тосковала по тебе несказанно. Солнце чудно светило и разогнало туман. Затем батюшка принес Бэби св. причастие. Слава Богу, он спал гораздо лучше, просыпался ненадолго только один или два раза. Он не хотел ничего есть, даже не пил воды до причастия, которое принял только около 11 часов. Сегодня он гораздо веселее. Мы пили чай у него и там же будем завтракать. Я лежала наверху, раскрашивая яйца, в то время, как mr Гиббс читал ему вслух, и затем сошла вниз докончить письмо и переодеться. После завтрака поеду ненадолго покататься, так как воздух божественный, и заеду к Знамению поставить свечи за тебя, мое сокровище, и за наш Солнечный Луч. |
| А ведь такое доброе расположение к нам со стороны сотрудников ГАИ было далеко не всегда. Батюшка знакомый рассказывал. Мы с ним одних лет, но служить он начинал ещё при советской власти. Его храм находился в далёкой глухой деревеньке. От большака в их сторону по абсолютному бездорожью нужно было добираться ещё целых пять километров. На «жигулях» туда не проехать, а о внедорожниках тогда и не мечтали. Если к ним и ездили, так только на грузовиках. ЗИЛ 157 – Наступило перестроечное время, и воинское начальство получило разрешение реализовать часть устаревшей колёсной техники. Друзья подсказали, к кому обратиться, и вскоре у меня появился замечательный по проходимости ЗИЛ 157, известный в народе ещё и как «Колун». Вот это, я тебе скажу, машина. Им даже управлять не нужно, въехал в колею и бросай руль, тем более, что по пальцам он бил беспощадно. Правда, покупать мне его пришлось на свой страх и риск, граждане тогда не имели право владеть грузовиками, только юридические организации, а церковные приходы таковыми не являлись. Поэтому и продолжал мой «Колун» ездить с военными номерами. Гаишники прознали, что местный поп приобрёл у вояк могучий грузовик и теперь нахально разъезжает на нём по району. Пытались они меня ловить, но всякий раз мне удавалось уходить от погони. Хуже всего было то, что отношения с милицией у меня к тому времени сложились, мягко говоря, напряжённые. А началось всё с рынды. Да – да, с той самой рынды, что висела у нас на речной пристани. Специально я к ней никогда не приглядывался, а тут договорились с человеком встретиться, и пока его ждал, от нечего делать рассмотрел. И обомлел. Оказалось, что рында вовсе и не рында, а колокол с церковной звонницы, и мало того, с нашей звонницы. Мой родной колокол, экспроприированный у нас советской властью ещё в далёкие тридцатые годы. Прижался я к нему щекой, глажу и шепчу, точно ребёнку: — Родненький, я тебя в храм заберу, ты только немного потерпи. Дождался темноты, надел кепку, перчатки и, подняв воротник, двинулся на пристань. Прихожу, вокруг никого. Быстро откручиваю гайки крепления, и мой колокол падает на деревянные подмостки. Тяжёлый оказался, не смог я его удержать. На шум выходит заспанный сторож и кричит: |
| Младенец Совместный сон с ребенком: опыт многодетных Стоит или нет брать младенца в родительскую кровать? Своим мнением делятся психолог и многодетные мамы. Пасха — о любви и жизни Ободряющего было мало. Например, детка не открывал глаза. Глаза моего старшего были моим первым впечатлением материнства. Мне поднесли детку, я взглянула в эти глаза и влюбилась сразу же. А тут я приходила в реанимацию, смотрела в кювез на сына в проводах и глаз не видела. Уход за ребенком: нужна ли инструкция? Малыш девять месяцев был тесно связан с мамой, непрерывно слышал и ощущал ее сердцебиение и дыхание, голос и любое ее движение. И вдруг — 15 минут кормления, а дальше непонятная пустота без привычных ощущений и звуков до следующих минут счастья. Записки неонатолога: Мария Я поворачиваю девочку к Марии, пусть они посмотрят друг на друга. Мария говорит с новорожденной, и я глажу ее по голове. Наверняка она будет часто так делать. Знай маленькая девочка, что это – твоя мама. Смотри на нее хорошенько и запоминай. Записки неонатолога: Обход Я пришла затем, чтобы ответить на вопросы, рассказать, показать и научить вас, новорожденных мам, нехитрым премудростям вечно женской заботы о младенцах. Да и вопросы обычно одни и те же. Вешать инструкцию на стенку — занятие бессмысленное. Уж лучше каждый раз рассказывать. Жизнь: до и после Самым неожиданным и ошарашивающим оказалось даже не бессонное терзание. Не то, что я не успевала есть. Самое неприятное оказалось то, что я была не готова стать мамой. И я поняла это, когда мой ребенок мне впервые улыбнулся. Святые младенцы - Батюшка, вот он, наш Артёмка! Спасибо вам, теперь мы пришли крестить нашего малыша. Начинаю соображать: - Так, если я ещё не крестил этого мальчика, значит каким-то образом причастен к его появлению на свет. Каким? Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи . Републикация материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения редакции. Мнение авторов статей портала может не совпадать с позицией редакции. |
| Как дивно пахнет младенец ! Запах из глубин материнского тела, где он жил долгие месяцы, рос и изменялся. Это неподвластно уму, и это чудо! Густые черные волосики. Следы смазки и запекшейся крови – это отмоется потом. Брови, наверное, будут темными. На носике мелкие беленькие точечки – это смазка попала в поры. Тельце такое теплое и розовое, а кожа самая настоящая, как и у больших людей. А ладошки какие! Их назвали “банными”, и это потому, что малышка просидела внутри почти 41 неделю. Как же это удивительно! Какие красивые и длинные ноготочки! В складках есть немного белой смазки, когда-то она была покрыта ею веся, а потом смазки осталось совсем немножко. Клемма на остатке пуповины — на белесом канатике из неведанной ткани. Скоро и она отпадет, и о том, что человек когда-то был внутри матери, будет напоминать лишь пупок. Интересно, был ли пупок у Адама и Евы? Вот новорожденная приоткрыла глазки, давай, посмотри на свою маму! Я поворачиваю девочку к Марии, пусть они посмотрят друг на друга. Мария говорит с новорожденной, и я глажу ее по голове. Наверняка она будет часто так делать. Знай маленькая девочка, что это – твоя мама. Смотри на нее хорошенько и запоминай. Прочти в ее глазах все те чувства, что и не передать словами. Женщина не помнит скорби от радости, потому что ты родилась в мир. Маленький новый человек. Новая жизнь и новая вселенная. Маленький ротик широко открывается. Поиск груди. Ты трогаешь язычком сосок. Прозрачные, тяжелые и густые капли молозива. Пробуй, дорогая. Какая ты сильная! Как хорошо ты умеешь сосать! Мама обнимает тебя двумя руками осторожно, чтобы не отвлечь, и прижимает твое теплое тельце к себе. Ее сердце бьется, и ты ощущаешь его, как и прежде, когда росла и ожидала рождения в темноте в водах, омывавших тебя внутри материнского тела. Запомни эти минуты навсегда. Сейчас это назвали словом импринтинг. Но мать и дитя точно знают, что это такое. Это переполнение чувств и умиротворение. Это – безусловная любовь. А на другой день добрые люди из роддома принесли для нее пеленки, вещи для младенца и памперсы. Соседки по этажу, кто успел ее разглядеть и познакомится, дали детский крем, салфетки. Очень полезными оказались подарки, которые раздавали всем женщинам – плед и средства для ухода за малышами. Все это Мария сложила аккуратно и использовала очень экономно. Ела всю ту простую еду, которую давали трижды в день на кухне, и изо всех сил старалась кормить свою малютку. |
| «Если вытащить все трубки – обычный ребенок». Соня проводит 20 часов в день под капельницей Чтобы отпустили домой, нужен аппарат для специального питания 8 февраля, 2019 Чтобы отпустили домой, нужен аппарат для специального питания У трехмесячной Сони очень редкое заболевание – мегацистис-микроколон-интестинальный гипоперистальтический синдром (ММИГС). У нее не работают кишечник, желудок и мочевой пузырь. Вскоре после рождения она попала в Филатовскую больницу и находится там до сих пор. Питание ей вводят внутривенно, минуя желудочно-кишечный тракт. Под капельницей Соня проводит 20 часов в день. Но врачи не могут выписать ее домой, пока там не будет необходимого аппарата для парентерального (внутривенного) питания. Взвесили, измерили и тут же увезли в Москву – в реанимацию – Сегодня Сонечка попыталась головку держать, лежа на животе. Кряхтела-кряхтела и уснула, – рассказывает Людмила. Соня в больнице с самого рождения. Она ни разу не была дома, не видела свою комнату и кроватку. И, конечно, не понимает, с каким серьезным заболеванием родилась и почему вокруг нее какие-то провода. – О проблемах с кишечником у ребенка я узнала на 34-й неделе беременности – за месяц до родов. Врачи успокоили: вы родите, мы сделаем операцию, и все будет хорошо. О том, что будет такой кошмар, я и подумать не могла, – со слезами говорит Людмила. Она замужем уже 10 лет. Муж – инженер на молочном заводе, она – медсестра в лор-отделении. Работают в Москве. Живут в Дмитрове. Первой мечтой у молодоженов после свадьбы была своя квартира, а когда она осуществилась, появилась другая – дети. И Людмила, и ее муж очень хотели дочку. Узнав, что наконец забеременела, Люда была невероятно счастлива: первый ребенок и такой долгожданный – в 37 лет. – Имя мы с мужем придумали еще до рождения дочки. Весь интернет перерыли. Сошлись на имени София. Что этот ребенок творил в животе, вы не представляете! Какую она там позу принимала, не знаю, но живот то и дело косо вставал. Мне раньше говорили, что дети все слышат в животе, все чувствуют. Я не верила. Ерунда какая-то. А потом поняла – правда. Дети чувствуют все. Помню, собираюсь на дачу, глажу живот и говорю: «Соня, едем на дачу! Сейчас дедушку с бабушкой порадуем. Затихла – слушает», – рассказывает Людмила. |
| С этой мыслью я вхожу в дом моего друга, жму ему руку и улыбаюсь. С этой мыслью я глажу по головке его детишек. Мы прогуливаемся. Я иду рядом и обдумываю статейку в газету (конечно, анонимную), в которой мне хотелось бы показать всем, что у моего друга ограниченный ум, коварный характер, что своё положение он не заслужил, а получил благодаря злоупотреблениям. В другой раз мы стоим в вечерних сумерках на берегу бурной реки. «Столкну-ка я его в реку и не дам подплыть к берегу, пока не захлебнётся. Тогда я больше не буду жить в его тени. Тогда я возвышусь над ним». С такой мыслью протягиваю руку другу и как ни в чём не бывало улыбаюсь ему всякий раз, когда мы встречаемся взглядами. Страшная мысль. Если бы я вдруг оказался с этой мыслью перед волшебным зеркалом, в котором отражаются мысли, я стал бы гнушаться себя как убийцы. А если бы перед тем зеркалом я оказался вместе со своим другом и его детьми?! Друг побледнел бы, а дети с криками попытались бы защитить отца. А я? Я бы почувствовал, что недостоин не только своего друга, но недостоин права жить. Зеркало меня заставило бы либо уничтожить себя, либо исправить. Я бы не стал убивать себя, я, разумеется, принялся бы исправлять себя. Может, есть среди вас, братья мои, такие, кто разговаривает и смеётся со своим другом и в то же время прячет за словами и смехом подлость, сплетню или интригу? Пусть такой человек примет мою исповедь, как свою, и примет на себя часть моего стыда за подобные грязные и варварские мысли. Чей-то сад может быть ограждён многоцветной живой изгородью из привлекательных роз. Однако за такой красивой оградой в самом саду вместо цветов могут оказаться кусты чертополоха и ядовитые растения. Такова и некая женщина-кокетка, которую можно встретить на улице. По несколько часов каждый день проводит она перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя, но ни одной минуты не уделяет своим мыслям. Она кладёт краски на лицо, как ей нравится, и наслаждается их игрой, желая и на природу надеть маску, и людей обмануть, а мысли её остаются безобразными и беспорядочными, ядовитыми и грязными. |
| Когда же после своих путешествий, шатаний, блужданий и гуляний по космосу Бакштир набрел на эту планету и полюбил ее, как родной дом, жители планеты, не имевшие облика, очень обрадовались. Им теперь было кому подражать. Наконец-то они увидели первого человека, а потом еще и гостей Бакштира. Вы же знаете, что у Бакштира во дворце постоянно кто-то гостит. Да и строители дворца, которых Бакштир пригласил с разных планет, провели у него несколько месяцев. Они были такими разными и умными, что лесные, водяные и воздушные жители смогли выбрать себе образцы для подражания. Правда, они не всегда понимали, что к чему. Поэтому не пугайтесь, если на планете Бакштира вам встретится в лесу страшилище с носом на пузе или красавица с пятью руками. И помните: к людям тамошние существа не пристают и живут сами по себе. Но Алиса об этом не знала, и поэтому когда она сошла с корабля и увидела столько уродцев, которые вылезли из леса, то кинулась обратно. Но тут ей помог звездный пес. Он громко залаял и помчался к лесным обитателям. Те прыснули во все стороны и через минуту пропали в кустах. Так Алиса впервые услышала, как лает звездный пес. Оказывается, он умел лаять заливисто и весело, но делал это, только когда был дома и не стеснялся других людей или собак. Пес сам повел гостей к замку, чьи высокие зубчатые стены, сложенные из окаменевшего пластилина, поднимались к самым облакам. Навстречу гостям опустился подъемный мост, перекинутый через глубокий ров, наполненный водой. При виде гостей из воды поднялись круглые усатые морды хранителей рва — старых сомов размером больше Громозеки. Затем растворились окованные железными полосами ворота из черного дерева. Заиграли трубы, только трубачей не было видно, потому что Бакштир всех их отправил на пенсию и теперь они работали у него официантами, садовниками и лесниками. — Заходите, — раздался густой бас Бакштира. — Я не встречаю вас, друзья, потому что именно сейчас я глажу кошку и не могу оторваться, иначе кошка на меня обидится. Вы меня понимаете? |
| - Ратушинская, пойдемте со мной. Я вас обыскать должна перед свиданием. Ну, теперь-то я слышу! Дико радоваться обыску, не правда ли, читатель? Но в такой ситуации мы все ликуем: у Подуст — свои обязанности, а у Маши свои. Дежурнячки наши Подуст сами терпеть не могут, а тут Маша может ей подставить ножку с полным правом. Наши кидаются срезать цветы, Маша быстренько выворачивает наизнанку мои одежки в медчасти — и вот я уже в маленькой комнатке на вахте и слышу голос Игоря: - Где она? Вот он входит. Похудел, щеки ввалились… Нелегко ему “на свободе” переживать за меня день и ночь. С ним Алька, моя младшая сестра. Ей недавно исполнилось семнадцать. Целоваться-обниматься нам нельзя — свидание через стол. Два часа. Маша сидит между нами и бдит, не скажем ли чего лишнего. Она нам вполне сочувствует, но обязанности есть обязанности. Разговор отрывистый, сразу обо всем. Алька молчит, смотрит круглыми глазами. Ее так потрясла сама дорога (ведь вся Мордовия — в лагерях, с поезда видно!), что у нее отнялся дар речи. А тут еще и мой здорово изменившийся вид! Игорь пытается сказать о ПЕН-клубе, о моих литературных успехах. Маша обрывает: - Не положено! Еще одно слово об этом — прерву свидание! Мы не спорим. О другом — так о другом. Я: — Как там наш Лешек? Игорь: — Да вроде на премию потянул, трудяга. Это значит, лидера польской “Солидарности” Леха Валенсу выдвинули на Нобелевскую премию. Таким примерно языком мы наскоро информируем друг друга о событиях. Игорь — о том, что на свободе и что с нашими друзьями в других лагерях. Я — о том, что в зоне — с большими предосторожностями. Только о Владимировой рассказываю открытым текстом. Маша не возражает — Владимирова ей самой в печенки въелась. Обо всех других событиях — заранее продуманными обиняками. Понимает? По глазам вижу — все понимает, умница моя! - Родной мой! Любимый! Нет, так нельзя, а то я сейчас разревусь. Молчим. Сцепляем на столе руки, хоть касаться друг друга не положено. Но Маша вроде как и не видит у нее самой слезы в глазах. Глажу такие знакомые до последней прожилочки руки. В заусенцах, в царапинах — работает теперь слесарем. |
| Наконец мы выдохлись. Прочихались. Ветерок унес пыльное облако. И тогда мы разглядели узор на ковре. Ну, узор как узор. Ничего особенного. Какие-то зубчатые треугольники по краям и угловатые загогулины, а в середине — два больших квадрата, положенных друг на друга так, что получилась восьмиугольная звезда. А в этой звезде была другая, похожая на шестерню. Ковер после чистки остался серым, а рисунок был красновато-коричневый, выцветший и расплывчатый. Чуланный запах мы выбили из ковра не до конца. А ворс, там, где он не вытерся от старости, стал после наших ударов ершистым и колючим на вид. Не все ли равно! Мы так устали! Мы посмотрели друг на друга и разом бухнулись на ковер. Я падал, зажмурившись. Поэтому первое ощущение было особенно удивительным. Казалось, я упал не на старый ковер. На что-то другое — мягкое, шелковистое, теплое. Живое. Я изумленно открыл глаза и сел. Мои ладони скользили по ковровой щетине, которая выглядела жесткой и кусачей. А казалось, что я глажу ласкового зверя с короткой, но пушистой шерстью. Виталька сидел на корточках и обалдело смотрел на меня. Я ему ничего не сказал. Я лег ничком и прижался к теплому ковру голыми руками, ногами, щекой. Я купался в этой ласковости. И вдруг почувствовал, что от ковра пахнет не только плесенью и мышами. Пробивался запах чего-то незнакомого, южного, загадочного. Словно кто-то втер в ковровую ткань семена заморских трав. Вздохнул я и открыл глаза. И увидел, что Виталька лежит, как и я. Носом ко мне. — Вот это да, — сказал он, улыбаясь и не отрывая щеки от ковра. Я промолчал, потому что в самом деле «вот это да». — Наверно, его тети Валин дед из какой-нибудь Персии привез, — проговорил Виталька. — Тетя Валя говорила, что дед много путешествовал, когда молодой был. — Наверно, его делали старые мастера, а теперь этот секрет утерян, — сказал я. — Наверно… — сказал Виталька. Мы медленно перевернулись на спину. — А тетя Валя? — спросил я. — Разве она не знала, что он… такой?.. В чулан запихнула. — Может, знала, да забыла, — откликнулся Виталька. — Она же… ну, в общем, немолодая уже. Пожилые люди про многое забывают. |
| Елена – Елене; 18.02 Спасибо Вам за молитвы и заботу. Только что от Федюшки. Он лежит в своей подводной лодке, раскинув ручки крестом. Очень хочется его покормить, на руки взять, но пока не дают, только глажу его, просунув руку в «иллюминатор» и осеняю крестом. Надеюсь на Господа, Его покров и помощь Федюшке. Персоналу особо некогда с ним нянькаться. Дело здесь поставлено на поток, деток и мамок много, некоторые лежат в коридоре. Зато малыш дышит сам, я могу подержать его за ручку и помолиться рядышком. И даже сфотографировала его. Глаза – в половину лица. Слава Богу за все! Мария – Елене;18.43 Какое чудо Божье! (в ответ на присланную фотографию) Валерия – Елене; 18.44 Господи, дай сил этому малышу и радости его маме. Целую вас обоих. Елена – Валерии;18.47 Спасибо от сердца! Елена – Елене;19.00 Когда у меня родился Саша, тоже был три дня отдельно от меня. Как я страдала… Елена – Елене; 19.32 Я тоже. Но Господь знает, зачем прописывает горькое лекарство. Елена – Елене; 19.43 Да, и это очень утешительно. Иначе можно сломаться. Господи, помилуй! Встретила Вашего мужа. Он говорил: «У НАС высокое давление, МЫ поехали в роддом…» Это «МЫ» дорогого стоит. Держитесь, пожалуйста! Елена – Елене; 19.45 Держимся за Небо и за вас, дорогие друзья! Спасибо вам! Пирог и два поезда «туда и обратно» Все-таки роддом – странное место. Напоминает слоеный пирог. И еще поезд-экспресс «туда и обратно». Вернее, два поезда. Рассказываю по порядку. С одной стороны, есть классные врачи, которые реально помогают и маме, и малышу. Но они тратят на нас несколько минут в день. Это маленькая верхушка пирога. Дальше – середка, акушерки и медсестры, которые возятся с нами целый день. И тут уж как получится, смена на смену не приходится. Одна из них делала большие удивленные глаза, когда моя юная соседка, новоиспеченная мама, просила показать, как пеленать ребенка, которого она взяла на руки в первый раз в жизни да еще после кесарева, сама едва живая. – Вы что, в куклы никогда не играли? – презрительно дергает плечиком и торопливо показывает, как пеленать. |
|
|
