| 625 Требн., – ркп. (XVI в.) Соф. библ., 1067, л. 46 об,–66; ркп. (XV в.) Румянц. муз. 231, л. 1–11. 630 Служебн. с требн., ркп. собр. К.И. Невоструева 2, л. 317–322 об. Сюда присоединены некоторые молитвы, только относящиеся вообще к исповеди, а не к самому чину, но о них речь будет ниже. Чин исповеди надписывается здесь именем І.анна мниха. 633 Сборн., ркп. (XVII в.) библ. С.-Петербургской Дух. Академии A IV / 7 , л. 91–100 об. В ркп. за недопискою имеются только – 1, 3 и 4 по-исповедные молитвы. 637 Требн., ркп. собр. А.И. Хлудова, 120, л. 268–354. Чин предназначен для мирян и единственный, сохранившийся из чинов рассматриваемого типа в полноте (Прилож. отд. III). 639 В Требн., ркп. (XVII в.) собр. Погодина, 307, л. 467–480, где сохранился только самый конец чина исповеди (с ектении), для разрешения от епитимии имеется только эта одна молитва. 642 В каноннике, ркп. Кирилло-Белоз. библ., 157 / 414 , это прошение излагается: «Еще молимся Господу Богу вашему помиловати раба твоего [имрк] избавитися ему и нам», а в только что цитированной ркп., вместо него, два прошения: «О восприятии исповедания раба твоего имярек и отпуститися ему всякому прегрешению, волному и неволному» и «О еже прияти ему пречистых таин и разрешитися ему от всякаго союза греховнаго, о здравии и о спасении». 651 Требн., ркп. XVII в. Соф. библ., 1070, л. 483–387 об. (с . надп. «ино исповданіе вкратц») 654 Требн., с служебн., ркп. (XVI в.) Троице-Серг. лавры, 225 л. 202–208 об. Чин, несомненно, составляет извлечение из обычного состава первой основной редакции. 655 Требн., ркп. Кирилло-Белоз. библ., 530 / 787 л. 145–161. Чин содержит исповедные статьи для иноков и инокинь и именно вопросы «черноризцемъ, схимникомъ и всмъ мнихомъ, мужемъ, игуменомъ и попомъ чернымъ, снова – мужемъ и черноризицамъ» и поновление для этих последних. По каждых вопросах (до последних) приводится краткая формула «прощенія» со стороны кающегося и в ответ краткая разрешительная формула «Богъ проститъ тя, чадо, и благословитъ»..., а по поновлении черноризицам сказано: «И г л.ет тоуже на д нею молитву (sic) разршалны писаны в покааніи мирскомъ. Таже отпустъ и поучаетъ ю на добродетель, та ж мл т.ва. Господи Петрови и блудници...» Чин надписания не имеет. |
| Но иконописец, действительно принявший Христа в душу, смотрит глубже: он чувствует, как выстрадана та радость о спасении, которая совпадает с радостью человека о близости его земного конца. Он ощущает ту глубину скорби, которая заставляет принимать этот конец как избавление. И он понимает, что в устах Симеона " ныне отпущаеши " есть разрешение той бездонной глубины страдания, которая звучит в пророческих словах Богоприимца и Богоматери: " И тебе самой оружие пройдет душу " . И оттого-то в лучших новгородских изображениях черты Симеона носят на себе печать сверхчеловеческой неизреченной скорби [ 2 ].Это - Симеон, провидящий крест. А потому, в сравнении с ним, скорбные фигуры, помещаемые иконописцем у подножия креста, несмотря на глубину чувства и высокие художественные достоинства соответствующих изображений, едва ли могут дать новые мистические откровения или указания. Новгородская живопись дала нам великие, гениальные изображения " снятия с креста " и " положения во гроб " , о чем я имел уже случай говорить в другом месте [ 3 ]. Но по существу своему скорбь Богоматери и апостолов, изображенная на этих иконах, - та самая, о которой говорят и которую провидят скорбные черты Симеона. Эта скорбь - то самое горение ко кресту, которое зажигает сердца и тем самым готовит их к принятию солнечного откровения. При свете этого пламени открывается иконописцу Божий суд над миром. И в его изображении Божьего суда мы узнаем, как он воспринял это откровение; мы увидим, как сам он судит о мире. Особенно художественно и ясно выражен этот трагизм в новгородской иконе XVI века И. С. Остроухова. Таков, например, Симеон в коллекции И. С. Остроухова. В собрании Остроухова. См. " Умозрение в красках " . Часть V Новгородские иконописные изображения страшного суда дают нам возможность заглянуть в самые глубокие тайники духовной жизни " святой Руси " XV и XVI веков, проникнуть в самый суд ее совести. И ценность этих ярких, красочных изображений повышается тем, что в них человеческая совесть иконописца стремится угадать Божий суд не о каком-либо частном явлении, а о человечестве как целом, более того - о всем мире. |
| Оплакивая бедствия турецкого порабощения, первый Константинопольский патриарх турецкой эпохи Геннадий Схоларий восклицал: «Где теперь у нас училища мудрости (πο παιδευτρια τς σοφας)?» 2 Просвещенный Эней Сильвий, впоследствии папа Пий II (1458–1464), в своей «Речи о Константинопольском поражении» говорит: «Теперь, когда турки завладели всем, что некогда держали в своей власти греки, боюсь, чтобы не настал конец греческому образованию». 3 Впоследствии же сделалось общим правилом, что греки, смотря на упадок просвещения у них, изливали свои сетования на турок как на главных виновников в этом случае. Ученый грек из Крита (кон. XV и нач. XVI в.) писал: «Только немногие образованные люди спаслись у нас, как некоторая искра от прежнего счастливого времени; прочих же и напрасно упрекают за то, что они не покупают книг и не учатся: они занимаются снискиванием необходимого пропитания, стараются выплатить варвару тяжелую подать». 4 В таком же роде встречаем жалобы на турок–притеснителей как на препятствия к научному преуспеянию греков и у известного Феодосия Зигомала, просвещенного греческого писателя, сподвижника патриарха Иеремии II, Феодосия, писавшего во второй половине XVI в. к протестантскому профессору Крузию следующее: «Имея свое царство, вы имеете и мудрость. Одно нуждается в другом, как тело в душе и душа в теле. Мы же, несчастные греки, в другом положении. С тех пор, как мы потеряли царство, потеряна нами и мудрость. Долго живя среди варваров, мы и сами стали варварами. Нельзя нам и глаз поднять по причине множества бедствий, нами претерпеваемых». «Иго порабощения наложено агарянами на греческие земли, — говорит он еще, — и не остается там места для свободных наук, разве кое–где найдется кто-либо, ими занимающийся. А причиной этого — то, что греков угнетают бедствия и тяжкая нужда снискивать пищу и одежду». 5 В дальнейшие времена греки постоянно повторяют подобные же иеремиады, но останавливаться на них нет надобности. Со слов греков, те же речи слышатся и у иностранцев–грекофилов позднейших веков. 6 |
| Оплакивая бедствия турецкого порабощения, первый Константинопольский патриарх турецкой эпохи Геннадий Схоларий восклицал: «Где теперь у нас училища мудрости (πο παιδευτρια τς σοφας)?» 2 Просвещенный Эней Сильвий, впоследствии папа Пий II (1458—1464), в своей «Речи о Константинопольском поражении» говорит: «Теперь, когда турки завладели всем, что некогда держали в своей власти греки, боюсь, чтобы не настал конец греческому образованию». 3 Впоследствии же сделалось общим правилом, что греки, смотря на упадок просвещения у них, изливали свои сетования на турок как на главных виновников в этом случае. Ученый грек из Крита (кон. XV и нач. XVI в.) писал: «Только немногие образованные люди спаслись у нас, как некоторая искра от прежнего счастливого времени; прочих же и напрасно упрекают за то, что они не покупают книг и не учатся: они занимаются снискиванием необходимого пропитания, стараются выплатить варвару тяжелую подать». 4 В таком же роде встречаем жалобы на турок-притеснителей как на препятствия к научному преуспеянию греков и у известного Феодосия Зигомала, просвещенного греческого писателя, сподвижника патриарха Иеремии II, Феодосия, писавшего во второй половине XVI в. к протестантскому профессору Крузию следующее: «Имея свое царство, вы имеете и мудрость. Одно нуждается в другом, как тело в душе и душа в теле. Мы же, несчастные греки, в другом положении. С тех пор, как мы потеряли царство, потеряна нами и мудрость. Долго живя среди варваров, мы и сами стали варварами. Нельзя нам и глаз поднять по причине множества бедствий, нами претерпеваемых». «Иго порабощения наложено агарянами на греческие земли, — говорит он еще, — и не остается там места для свободных наук, разве кое-где найдется ктолибо, ими занимающийся. А причиной этого — то, что греков угнетают бедствия и тяжкая нужда снискивать пищу и одежду». 5 В дальнейшие времена греки постоянно повторяют подобные же иеремиады, но останавливаться на них нет надобности. Со слов греков, те же речи слышатся и у иностранцев-грекофилов позднейших веков. 6 |
| Период конца XIV – начала XV века в Нубии был отмечен хаосом и распадом христианской государственности. Под давлением Мамлюков в страну переселяются многочисленные арабские племена из Верхнего Египта. Нубией все еще правили местные цари, но они были мусульманами, как например царь Насир, в 1397 году посетивший Каир. После разрушения Старой Донголы в 1365 году столица была перенесена в Дав. Мусульманская династия из бану-канз правила на севере Нубии, царство Дотаво к югу все еще оставалось христианским и сохраняло нубийский язык и письменность. Об этом свидетельствуют немногочисленные документы на древненубийском языке, содержащие имена царей Дотаво (Элтеи, Сити, Кудланиэл). В одном из письменных памятников, обнаруженном в Джебель-Адда и относящемся к 1484 году, помимо имени царя – Иоиля – приводится также имя епископа. О том, что в Каср-Ибриме в XIV веке еще была архиерейская кафедра, свидетельствует сохранившееся надгробие епископа, на котором указан год его хиротонии – 1372-й. Дотаво могло сохранять некоторую форму независимости даже после турецкого завоевания Нубии в середине XVI века. Практически не сохранилось письменных источников по истории Нубии c XV по XVII век. Отдельные свидетельства позволяют предполагать, что следы христианства сохранялись там даже в эти столетия. В конце XVII века несколько францисканских миссионеров, направлявшихся в Эфиопию, совершали свой путь по Нилу. Из их записей мы знаем о существовании в Нубии небольших христианских общин. В 1742 году проживавший в Каире францисканец Иаков Римар писал, что слуги-нубийцы рассказывали ему о небольшой христианской общине на нильском острове Танкусси к югу от Старой Донголы. В 1540 году португальский миссионер в Эфиопии Альварес сообщал о группе нубийцев-христиан, которые обратились к эфиопском императору с просьбой прислать им священников. О событиях в царстве Алва известно еще меньше, чем о происходившем на севере Нубии. Удобные пастбища этой страны манили сюда арабских переселенцев, которые несли свои язык и религию. Соба, столица Алвы, была захвачена вскоре после 1504 года Омаром Дункасом, вождем племени фундж. Каким бы ни был конец христианской Алвы, ее жители в конце концов полностью переняли язык, религию и культуру завоевателей. Сегодня это самый арабизированный район Судана. Все следы нубийского языка, если только на нем действительно говорили в Алве, исчезли, за исключением нескольких географических названий. |
| Первоначально вал достигал в основании 15 м и в высоту около 5 м. Впоследствии (в XIV в. и во второй половине XV в. или в XVI в.) вал подсыпали с тыльной стороны, увеличивая не его высоту, а ширину. Последняя в основании достигла 20 м. Увеличение ширины вала ставило цель создать на его вершине более широкую площадку для устройства на ней толстых деревянных стен - Тарасов. Вал насыпался не только из земли. Он включал в себя деревянные конструкции - срубы. В 1331 г. Новгородским архиепископом стал Василий, деятельный и энергичный правитель. В 1335 г., по сообщениям летописи, он заложил каменную сторону острога на Торговой стороне. Строительство стены высотой 4 м и толщиной 2,3 м велось в течение нескольких лет на разных, не связанных между собой участках как Торговой, так и Софийской сторон. Позднее там, где стен не было, вырыли ров и насыпали земляной вал шириной более 6 м. В конце XIV в. на валу поставили городни, а также возвели каменные башни там, где к укреплениям острога выходили городские улицы. Каменные башни строились в 1391 г. усилиями жителей тех или иных улиц. Летопись указывает, что после пожара новгородцы взяли 5 000 рублей из казны Софийского собора, выдали по 1 000 рублей на каждый конец, и, как итог, «уставили костры каменны по обе стороны острога у всякой улицы». Как результат, башни окольного города заменили каменными. Однако они оказались расположенными неравномерно по периметру укреплений окольного города. Одновременно новгородцы построили в наиболее ответственных местах (там, где проходили главные дороги, где земляной вал размывался во время половодий) каменные участки стен. Деревянные стены требовали постоянного ремонта. Они не были долговечными и быстро ветшали. К тому же Новгороду приходилось почти непрерывно вести войны. За три столетия (со второй половины XII и по середину XV вв.) Новгород 26 раз воевал со Швецией, 11 раз с Ливонским орденом, 14раз с Литвой и 5 раз с Норвегией. Неудивительно, что городу приходилось непрерывно вести работу по улучшению оборонительных сооружений. |
| К концу же XV в. можно уже видеть различие тонких и толстых частей знамен. С конца XV и до половины XVII в. знаменное письмо становится более изящным, как бы рисованным и еще более наклонным вверх направо, чем в рукописях предшествующего периода. „Прежнее крупное письмо текста почти исчезает, форматы книг постепенно становятся еще меньше, доходя к концу периода до 1/8 м, иногда даже 1/16 и 1/32 д. листа и до чрезвычайно мелкого письма. Заставки, вязи, заглавные буквы сначала значительно проще и беднее, чем в предшествующий период, но к половине XVII в. снова делаются изящнее. Письмо знамен становится остроугольным, с постепенно усиливающимся явным различием тонких и толстых черт. Позднее (конец XVI в.) оно становится еще более наклонным направо вверх и как бы рисованным. Это происходит от начавшегося письма пером с косым очином, обратным, чем для письма текста“ 2498 . Последнее изменение в крюковой семиографий было вызвано техническими соображениями, которые возникли при намерении отпечатать крюковые богослужебно-певческие книги. Мысль об отпечатании древнерусских церковных мелодий в крюковом изложении встретилась с типографским затруднением. По несовершенству тогдашнего типографского искусства, было невозможно рядом с черными тушевыми знаками напечатать и красные – киноварные пометы. Чтобы избежать печатания в две краски, решили совершенно устранить киноварные пометы, заменив их черными тушевыми знаками, так называемыми „пометами призначными“, или „черными признаками“. Признаки были изобретены и введены в употребление особою комиссией —94— дидаскалов во главе со старцем Александром Мезенцем. Но намерение отпечатать нотные книги с такого рода знаками не осуществилось, отчасти вследствие возникшего спора о преимуществах помет киноварных и призначных, а также и потому, что в это время выступала на сцену новая система музыкальных знаков – „киевское знамя“, т. е. квадратная пятилинейная нотная система. Переход от крюкового нотописания к линейной системе подготовлялся постепенно. Первоначально то и другое нотописание существовало вместе. Нередко нотные знаки одной системы ставились над нотными знаками другой. Примеры сего мы можем видеть в так называемых „двузнаменных“ рукописях с нотными знаками знаменной и квадратной нотаций. Сравнительная простота и наглядность пятилинейной системы и квадратных нот дали им перевес над древнерусским крюковым нотописанием, и крюковая система мало по малу стала приходить в забвение, так что уже в конце XVII века чувствовалась нужда, во-первых, в переводе древних мелодий на нотолинейные знаки, во-вторых, в руководстве к чтению без линейных нотных знаков, или крюков. Это обстоятельство вызвало появление в свет руководств и пособив к изучению и чтению крюковых нот, из каковых особенною известностью пользовался ключ монаха Тихона Макарьевского 2499 , содержавший, кроме принятого объяснения крюков, толкование их нотами. |
| —31— Для того, чтобы самим нам легче было разобраться в многочисленных материалах, служащих основанием предлежащего церковно-исторического трактата, и с другой стороны ради удобства читателя, мы разделим этот трактат на несколько отделов, в хронологическом порядке. Не считает нужным скрывать, что для такого деления на отделы у нас нет внушительных и непререкаемых оснований; но тем не менее поставляя грани, разграничивающие один отдел от другого, мы далеки от того, чтобы действовать произвольно. Например, первый отдел указанного трактата будет обнимать явления в исторической жизни Константинопольской патриархии, начиная от средины XV века почти до самого конца XVІ века, до заключения правления церкви известным патриархом Иеремиею ІІ-м. Правление Иеремии II мы принимаем за конец первого отдела данного исторического трактата, не только потому, что с этим патриаршеством прерывается один из очень важных источников для истории греческой церкви турецкого периода – разумеем Historia Patriarchica Дамаскина Студита, которую несколько восполняет известный уже нам Иерофей Монемвасийский, – но и потому, что в патриаршество Иеремии происходит важное событие в истории патриархии: эта последняя лишается монастыря «Всеблаженной», где со времени Магомета II Константинопольские иерархи имели свою резиденцию, и она, патриархия, вынуждена была искать для себя нового —32— убежища, каковым после некоторых неудачных попыток водворить патриархию там или здесь, и сделался наконец знаменитый или если угодно – пресловутый Фанар. Впрочем водворение патриархии в Фанаре было уже по смерти Иеремии; это водворение мы рассматриваем как естественное начало, которым открывается дальнейший или второй отдел взятый нами на себя работы изучать патриархию с той ее стороны, которая нами выше намечена так: «нравственный облик, церковно-общественная деятельность... Константинопольской патриархии». Итак, мы сказали, что прежде всего в виде отдельного целого мы постараемся изучить состояние патриархии в упомянутом отношении – от половины XV до конца XVI века 9 . Первым вопросом в этом случае, как нам кажется, должно быть: какие патриархи этих времен оставили по себе память в истории, как о лучших, более или менее замечательных, по своей нравственной жизни иерархах, и какие из тех же патриархов оказывались ниже того назначения, какое им было предуказано? Нет сомнения, Геннадий Схоларий в нравственном отношении должен быть поставлен так же высоко, как высоко он стоял и в умственном отношении; но говорить о Геннадии, после того, как нами посвящена была этой личности несколько раньше отдельная глава, мы считаем делом лишним. А потому обратимся к его преемникам на Константинопольской кафедре. |
| е. Сандал Хранич и Стефан Косача, были ревностными патаренами 338 . После завоевания Захолмии или Герцоговины турками, все здешние патарены, подобно боснийским, приняли магометанство, так что и здесь, подобно как там, внастоящее время нет ни малейшего их остатка. 3. Черногория, австрийские сербы и нынешнее княжество сербское Черногория История Черногории, начиная с половины XIV столетия и по конец XVII, в напечатанных доселе книжках о ней (Милутиновича, владыки Петра, Милаковича, Е. Ковалевского, А. Попова , Вилькинсона, Андрича) излагается не столько на основании каких-нибудь исторических документов, сколько на основании устных, сложившихся у черногорцев преданий. Но эти последние, как оказывается, довольно значительно несогласны с действительностию. Настоящие или достоверные исторические известия о Черногории доставляют бумаги Архива бывшей венецианской республики, извлечения из которых, касающиеся южных славян, сделаны сербским ученым Янком Шафариком и напечатаны в белградском Гласнике, в книжках XI-XV, и отчасти нашим русским ученым г. Макушевым (в статье Самозванец Степан Малый, напечатанной в июльской книжке Русского Вестника 1869 г., стр. 33 sqq). На основании сих последних (и частию Дневника венецианца XVI в. Марина Санудо, извлечения из которого в Arkiv’e Сакцинского кн. V sqq) и составлена нами наша краткая история Черногории государственная. Нынешнее княжество черногорское составляет часть области прежнего сербского государства, которая называлась Диоклеей или Зетой и которая кроме самого княжества обнимала прилежащую к сему последнему с юго-востока и приблизительно равную с ним по длине и ширине часть северной Албании и также морское побережье от устья Дрина до Каттаро или Котора. Название Черногория или Черногорье (Montenegro, Μαυροβονιον, Карадаг), восходящее началом ко второй половине XV века, заимствовано от одной из гор княжества, именно той, на которой находится его столица городок Цетинье и которая называется (или по крайней мере называлась в прежнее время) Черной горой. |
| 2-й период (неоплатонический): сер. XV – нач. XVI в. 3-й период (натурфилософский): конец XVI – нач. XVII в. §2. Данте Алигьери Первым мыслителем эпохи Возрождения по традиции принято называть Данте Алигьери, хотя он и жил с 1265 по 1321 г., в эпоху расцвета схоластической мысли. Именно у Данте впервые появились идеи, не укладывавшиеся в русло традиционного схоластического философствования. Широко известно его основное произведение – «Божественная комедия»; менее известны трактаты – «Пир» и «О монархии». Даже из сюжета «Божественной комедии» видно, что для Данте проводником по загробному миру служит не некий ангел, святой или отец Церкви, как было бы логично предположить. Вергилий – античный мудрец, оратор, поэт – является проводником по аду и чистилищу 49 , а по раю ведёт рано умершая его любимая – Беатриче. Именно они для Данте являются теми, кто лучше всего знает то, что творится в мире земном и неземном. Одно это уже свидетельствует о том, что для Данте основными являются ценности не только христианские. Сама картина мира у него вполне укладывается в рамки католического миросозерцания, но отдельные штрихи её не вписываются в русло традиционного понимания: например, Сигера Брабантского, известного еретика, главу аверроистов, Данте помещает в раю рядом с Фомой Аквинским, всю жизнь боровшимся с аверроизмом. Античных философов (Демокрита, Сократа, Платона) Данте также помещает не собственно в аду, несмотря на общепринятое мнение, а в лимбе – самом первом круге ада. Картина мира в этом произведении средневековая, чисто католическая, но сама иерархия небес рая во многом напоминает неоплатоническое построение. Данте не противопоставляет земную природу Божественному миру, а наоборот, указывает, что сама природа тоже божественна, а человек как существо, имеющее тело и душу, причастен двум природам – земной и небесной, и потому предопределён к двум целям. Следовательно, человек стремится к двум видам блаженства. К земному блаженству ведёт путь философских наставлений, которые познаются разумом, а к небесному наслаждению ведёт путь наставлений духовных, сообразующихся с учением Святого Духа. |
|
|
