| РГБ. Ф. 113. 240, имеющей новгородское происхождение, на л. 394 даны следующие указания: «Влад[ы]ка демественое пут» перед фрагментом текста «Воскресе яко победителе»; «Демествоное пэн[ь]е верх конец» перед текстами «Положило еси», «Входа Твоего в церкове», «Церкове»; «верх» перед «Тричисленые отроцы». Во 2-й форме записи многоголосия разные тексты выписаны в рукописи один за другим и сопровождены терминами «демество», «верх», «пут», «низ», но эта форма менее распространена. Самый ранний ее образец относится к рубежу XV и XVI вв., еще 2 найдено в рукописях сер. XVI в. Во всех случаях невменная запись отсутствует, но полностью выписанные тексты, подготовленные к распеванию, свидетельствуют, что здесь подголосок использовался на протяжении всего песнопения. Возможно, запись подголосков не могла быть осуществлена средствами знаменной нотации либо писец не был в состоянии сделать это. Наличие в обеих формах записи всех терминов многоголосия позволяет предполагать, что уже в этот ранний период существовало представление о 3- и 4-голосном пении. Полная запись этого пения обнаружена в рукописях 70-х гг. XVI в., относящихся к новому периоду развития демественного многоголосия. Все ранние записи многоголосия выявлены в певч. книгах знаменного распева. Записаны они столповыми знаменами, т. к. нотация, применявшаяся впосл. для их фиксации, еще не была изобретена. От знаменных песнопений демественные произведения отличаются тем, что столповые знамена, к-рые применяются для их записи, не образуют устойчивых графических комбинаций - попевок , типичных для знаменных песнопений, т. е. запись осуществлена столповым дробным знаменем . Для кон. XV - 1-й пол. XVI в. это было явление новое, отсутствовавшее в первоначальную эпоху развития древнерус. церковного пения. В рамках знаменного распева такая запись применяется во внегласовых песнопениях Обихода, формирование к-рого приходится на 1-ю пол. XVI в. Набор графических средств и принципы их употребления в песнопениях демества отличаются от таковых в песнопениях знаменных. |
| Б. от Б. вообще: принимая Тело и Кровь Господа, супруги получают благодатный дар новой жизни, освящающий их самих и их Б.; совместное Причащение подчеркивает единство супругов во Христе. Блж. Симеон Солунский пишет: «Когда все запоют: «Един свят, един Господь», ибо Он один - освящение и сочетающихся рабов Своих мир и единение, (иерей) причащает новобрачных... потому что конец всякого чинопоследования и всякого Божественного таинства печать - священное Причащение» (PG. 155. Col. 512). Исключение к XVII в. Причащения из правосл. чина таинства Б. нарушило многовековую литургическую традицию Церкви, а связь между христ. Б. и освящающим его на протяжении всей жизни супругов таинством Евхаристии для многих перестала быть очевидной. Скорее всего основная причина исключения Причащения из чина венчания - это постепенное охлаждение после XV в. стремления христиан к частому Причащению и одновременно чрезмерное устрожение требований к причастникам-мирянам (в результате чего, напр., в России в нач. XX в. большинство верующих причащались только один раз в год, хотя это и противоречит канонам, ср.: Антиох. 2, Трул. 80). В рукописях до XV в. Причащение вступающих в первый Б. супругов предписывается безоговорочно; в XV-XVI вв. большинство рукописей следует старой традиции, но появляются рукописи, где допускается венчание и без принятия супругами Св. Таин (Laur. Λ. 105, XV в.; Taphou 615 (757), 1522 г., и др.). Иногда рукописи предписывают своеобразную «замену» - недостойные Причащения жених и невеста (не соблюдшие чистоту до венчания?) вместо Св. Таин вкушают мед с миндалем (Евхологий 1536 г. из афонской Великой лавры, 21 по Дмитриевскому; ср. со схожим указанием в Laur. Λ. 105, XV в.). Наконец, появляются рукописи, где Причащения нет вообще; при этом возглас « » и причастен (как правило, Пс 115. 4) еще нек-рое время в чине сохранялись (так, напр., в Sinait. gr. 984, XV в.). Возглас « ...» и причастен (без Причащения венчающихся) указаны и в дониконовских рус. печатных Потребниках и до наст. |
| Сопоставление обстоятельств происхождения Геннадиева свода с условиями появления национальных переводов Библии у других народов дает возможность видеть в этом деле иную, более глубокую причину образования Библейского свода, чем непосредственная борьба Геннадия с жидовствующими. 3арождение или капитальные переработки национальных переводов Библии всегда стоят под влиянием высших и напряженных двигателей общественной, государственной и духовной жизни народов; национальная Библия охватывает, характеризует и сосредотачивает в себе целую эпоху, перелом или напряжение народного организма. Знаменательная для западно-европейской жизни и литературы реформация Лютера вызвала к жизни появление немецкого перевода Библии; этот перевод послужил в свою очередь главною основою национальной немецкой литературы и литературного языка. Моменты высшего напряжения духовных сил французского народа вызвали к жизни в XVI веке французскую Библию, поставили ее в центр национальной литературы, в ряд символов гражданского и общественного развития 3 Начальный славянский перевод Библии Кирилла и Мефодия бесспорно лежит в основе новой культуры, новой духовной жизни славянских народов; созревшее для этой новой культуры брожение живых народных сил славян сосредоточилось и вылилось в форме национальной Библии. Болгарская и сербская переработки славянской Библии в XIV и XV вв. совпадают с моментами самого усиленного напряжения государственных и народных сил болгар и сербов, накануне их государственного падения, и являются как бы последними попытками собрать угасающие силы для возможной защиты и поддержки основных устоев государственной и народной жизни. Конец XV века, решивший судьбу новгородской самостоятельности, был слишком важным моментом в новгородский истории, чтобы в нем не находить побуждений для пересмотра и наилучшего выявления народных сил в самых заветных и дорогих для него формах. Утрата самостоятельности, борьба с новым московским укладом и другими затруднениями должны были вызвать лучших представителей новгородского общества на размышления и пересмотр их идейных устоев, их надежд на будущее. Этим объясняется оживление в это время и раньше, с половины XV века, новгородской духовной литературы, главным образом в области житий и местных сказаний; этим запасом идейной духовной энергии можно объяснить появление в Новгороде громадного литературного предприятия половины XVI века — составление митрополитом Макарием Великих Четьих-Миней. Духовная энергия Новгорода сосредоточилась под конец его государственной жизни с таким избытком, что ее хватило и на долю ближайших поколений самостоятельных новгородцев. Вот этот духовный подъем новгородской жизни и мысли конца XV в. и вызвал появление существенной основы тогдашнего миросозерцания — полной Геннадиевской Библии. Ересь жидовствующих послужила в этом случае только внешним ближайшим поводом, или побуждением. |
| М.В. Корогодина Глава 16. Грехи против веры В исповедных текстах с середины XVI в. и особенно в XVII в. все большее распространение получают вопросы, посвящённые выяснению ортодоксальности веры. Специальные вопросники о вере, предшествовавшие исповедным текстам, предназначенным для мирян, подразумевали чрезвычайно высокую степень осознания основ вероучения, а не только следование традиционным обрядам. Впрочем, такие вопросники адресовались не всем приходящим на исповедь: недостаточно образованный человек просто не понял бы, о чем его спрашивают. Текст ВВ-Печ. тр. открывается фразой: «Да аще кто учен книгам, то испытовает кающагося о вере, како мудрствует о Бозе». 1125 Хотя вопросники о вере обращены к «учёным», они всегда стоят перед общими текстами для мирян – мужчин и женщин. Это косвенно свидетельствует о том, что тех, кому задавались подобные вопросы, было не так уж мало. Специальные вопросники, предназначенные для таких категорий людей, которые представляли собой меньшинство, всегда выносились в конец чина исповеди, записываясь после общих мирских вопросников. Так, в конце записываются тексты для вельмож, «судий», «жен властельских», дьяконов и даже для священников и иноков. Если бы те, кто «учен книгам», были в меньшинстве, незначительном в общем потоке неграмотных прихожан, то вопросы о вере были бы отнесены в конец чина исповеди. Исключение составляет вопросник первой половины XVII в. ВВ-Погод. 308, в котором вопросы предлагается задавать всем, а не только тем, кто «учен книгам», и подчёркивается, что если человек неграмотен, то молитвы вместо него произносит священник. В то же время в общих вопросниках для мирян часто встречаются отдельные статьи о вере. Единичные статьи читаются уже в текстах рубежа XV–XVI вв., но в основной массе они появляются с середины XVI в. Так, в вопросник для мирян середины XVI в. М-Соф. 890 вкраплены две статьи, заимствованные из вопросника о вере. 1126 Статьи, говорящие об ортодоксальной православной вере, тесно переплетены с вопросами о суевериях и народных полуязыческих верованиях, и большое количество статей о вере, народной и ортодоксальной, свидетельствует о повышении интереса к подобной проблематике. |
| Непонимание сложившейся ситуации свидетельствует о слабой ориентации папства в восточноевропейских делах, и это опосредованно подтверждает тот факт, что курия была мало заинтересована в том, что происходило в этом регионе. В конце XVI в. мы сталкиваемся с иной ситуацией. С того момента, как власти Речи Посполитой поставили Рим в известность о начавшихся переговорах, и нунций в Варшаве, и папская курия уделяли этим переговорам постоянное и всевозрастающее внимание. Важно отметить, что при этом мы не видим с папской стороны никаких стараний выдвинуть, как в конце XV в., какие-либо дополнительные препятствия: не было и речи ни о расследовании ситуации в Западнорусской митрополии, подобном предложенному в свое время Александром VI, ни о повторном посвящении западнорусских епископов; напротив, прилагались усилия, чтобы обеспечить для них как можно более теплый и дружественный прием . Сказанное позволяет сделать вывод, что уния церквей в конце XVI в. стала возможной благодаря изменению отношения к православным со стороны католического епископата Польши и Литвы и папской курии. Как представляется, эти изменения были в конечном счете порождены одной общей причиной — влиянием Реформации. Перед лицом протестантов, категорически отвергших большую часть традиционных обрядов, должна была ослабнуть неприязнь польского епископата к особенностям этих традиционных обрядов у православных. После раскола католической Европы в эпоху Реформации папский престол стал жизненно заинтересован в увеличении числа приверженцев в любой европейской стране, в т. ч. и в Речи Посполитой. Указанные обстоятельства, несомненно, существенно облегчили заключение унии, но одним их воздействием невозможно объяснить достигнутый результат. Как бы ни стала более либеральной позиция папства к концу XVI в., все равно условия унии, сформулированные в 32 артикулах, предложенных на рассмотрение папы Климента VIII западнорусскими епископами, были для папства принципиально неприемлемыми. Если это не выяснилось сразу в конце XV в., то только потому, что благодаря позиции, занятой Александром VI, дело не дошло до представления православными своих условий. |
| По р. Тетереву и его притокам в том же Радомысльском уезде лежали митрополичьи села Межелкович (Нежиловичи), Истобки, Мигалки, Унин, Зарудье, Торчин, Велья и Межиречка. Все эти села составляли «вековечныя» владения кафедры и принадлежали к Софийским имениям во весь обозреваемый нами период. В XV в. кафедра получала с них значительные дани воском и медом 208 . Но под конец XVI в. эти села, также как и большинство других, были разорены и потому, конечно, мало уже приносили доходов митрополии. Так в 1616 г. м. Вельямин Рутский жаловался, что шляхтич Христофор Макарович «разорил в конец» деревни Зарудье и Мигалки, отобрал их земли, захватил лошадей и весь скот, так что названные деревни окончательно запустели». Подобным же притеснениям подвергались в конце XVI в. села Межилкович и Торчин. Тот же Вельямин Рутский жаловался, что «господин Николай Макарович (отец вышеупомянутого Макаровича) отнял от митрополичьего имения Межелкович земли на 4 мили, а господин Стефан Лозка от того же имения отнял земли на две мили вдоль и поперек и на этой земле осадил село Ситники». Село же Торчин, вместе со Стечанкой, было захвачено около этого времени Стребилами, пользовавшимися, как видно, очень многими имениями митрополии 209 . Кроме названных сел в нынешнем Радомысльском узде к Софийским имениям принадлежали Малин, Водотый, Вирлоцы, Потиевка и Толокна. О первых трех упоминается уже в «Записи» 1415 г., откуда видно, что митрополия получала с них «два лукна пятипядных, 6 кораймов и 3 ручьки меду, тивуньщину и поданье». Но в конце XVI в. этих сел в числе митрополичьих владений мы уже не видим 210 . Что касается Толокны, то об ней известно только то, что при Софийском наместнике Богуше Гулькевиче ею завладел было пан Горностай, имения которого находились вблизи этого села. Но, как мы видели, благодаря стараниям Гулькевича, Толокна была отнята у Горностая и опять присоединена к владениям митрополии 211 . В нынешнем Сквирском уезде Софийский собор в рассматриваемый период также владел несколькими селами. Здесь ему принадлежали с. Сокольча на р. Унаве и два села по Ирпеню: Ходорков и Кривое. Сокольча упоминается в числе Софийских имений еще под 1415 г. С этого села в это время шло в пользу кафедры «три кораймана меду», которые, как сказано в «записи», сами Сокольчане обязывались возить на софийский двор. В конце XVI в. Сокольчу захватила кн. Рожинская, и митрополитам, как видно, пришлось вести с этой княгиней продолжительную тяжбу. В тоже время паны Тыши завладели Ходорковом и Кривым 212 . |
| Что же касается трусости «кромешников», то здесь, как водится, забывают проверить противоположную версию - про активность «крамольников». О трагедии Руси и обнажении южных рубежей крымскому хану донесли перебежчики, они же и указали ему обходной путь к Москве, так что основные русские войска остались в тылу у крымцев (Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. Л., 1975. - С. 163). Наконец, те, кто смакуют московскую беду 1571 года, как правило, игнорируют кампанию 1572 года или бывают очень скупы в ее оценках. Между тем, в ходе этого противостояния состоялась великая битва XVI века, произошедшая на южных подступах к Москве: вторая попытка Девлет Герея достичь Москвы окончилась его полным и окончательным разгромом при Молодях, причем активнейшее участие в этом разгроме приняли опричные войска. (См. статью о битве при Молодях А.Прозорова.) Одним из выводов настоящей статьи является то, что опричнина Иоанна Грозного победила стратегически. Однако, разногласий в историографии и в оценках той эпохи было бы гораздо меньше, если бы опричнина победила еще и тактически. Однако, это не так. Тактически опричнина была скомкана, и в 70-е годы XVI века, эпоху, которая в ряде летописей получила название «порухи», созидательный потенциал роста государства был исчерпан. Это было связано с целым клубком неблагоприятных обстоятельств. Само собой разумеется, антиопричные писатели видели главную причину порухи, упадка национального хозяйства в опричном терроре и бесчинствах царя. Между тем, анализ всех факторов способен показать, что причины порухи лежали не в опричнине, а в первую очередь в демографической динамике, главном источнике деградационных тенденций развития страны. О демографическом сжатии XVI века весьма аргументировано пишет в своей монографии С.А.Нефедов: В соответствии с неомальтузианской теорией рост численности населения должен был постепенно привести к недостатку пахотных земель, росту цен, падению потребления и частым голодным годам. (...) В середине XVI века проблема нехватки земельных ресурсов встала во весь рост. Специалисты утверждают, что уровень распашек в это время был близок к максимально возможному при тогдашней агротехнике, что дальнейшее расширение пашен было невозможно. Скудные почвы и суровый климат ограничивали емкость экологической ниши, и, казалось бы, обширные пространства Московии в действительности не могли прокормить растущее население». (Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV - начало XX века. - Екатеринбург, 2005. - С. 50, 52). |
| Разнообразие исповедных текстов первоначально создаёт впечатление хаотичности в развитии покаянной дисциплины. Однако это неверно. Действительно, мелкие изменения в отдельные тексты могли вноситься простыми переписчиками и безвестными приходскими духовниками, списывавшими требники для собственной надобности. Но в целом развитие исповедных текстов связано с наиболее авторитетными центрами древнерусской книжности и духовничества. Первые русские исповедные вопросники, ставшие краеугольным камнем для развития покаянной дисциплины на Руси, создаются и распространяются в Новгороде – одном из центров духовной и общественной жизни средневековья. В XIV в. шёл поиск новых форм исповеди, новых текстов; один из наиболее оригинальных чинов, включивший в себя исповедные тексты разного происхождения, адресован боровскому князю и, возможно, создавался княжеским духовником специально для княжеской семьи. Книгописец Ефросин, одна из наиболее видных фигур среди книжников XV в., переписывал и, возможно, редактировал исповедные вопросники. Тексты, включённые Ефросином в энциклопедические четьи сборники, предназначены не для богослужебной практики, а для знакомства читателя с новым видом текстов. Конец XV–XVI век – время окончательного объединения русских земель, централизации государства, когда разрабатываются новые своды законов – Судебники 1497 и 1550 гг. Эти процессы отразились и в покаянной дисциплине. Светское законотворчество спровоцировало появление нового вида исповедных текстов, обращённых к вельможам. Исповедные тексты не только рассматривают те же вопросы, что и Судебники и крестоцеловальные записи (как убедительно показал Б. Н. Флоря), 1312 но имеют прямые отсылки к Судебникам и указам великих князей. Новые взгляды и представления, выражавшиеся в светских законодательных памятниках, находили отражение в исповедных текстах с отставанием примерно в полстолетия: так новые идеи постепенно входили в сознание русских людей. Покаянные тексты показывают, как в период социальных перемен общественное сознание в течение двух поколений меняло свои стереотипы. Речь идёт не только о текстах для вельмож. Реформа монастырей в начале XVI в., в ходе которой были запрещены совместные монастыри для иноков и монахинь, привела через несколько десятилетий, во второй половине XVI в., к появлению специальных текстов для исповеди инокинь. Выделение новых возрастных категорий кающихся – детей, девиц и холостых, вдовцов также свидетельствует об изменении отношения в обществе к этим группам людей, осознании их особого положения и роли в социуме. Об изменениях в общественном сознании говорит и появление новых вопросов. Так, рост городской среды, расцвет своеобразной посадской культуры в XVII в. выразились не только в создании смеховых произведений, но и в исповедных текстах, которые изобилуют вопросами о развлечениях, характерных для массовых городских гуляний XVII в. Городская культура занимает центральное место в исповедных текстах XII–XIX вв. |
| Священническое благословение молодых часто, хотя и не всегда, указывается в рукописях; в качестве формулы благословения обычно используются стихи Пс 8. 6b и Пс 20. 4b; могут быть и др. (напр., развернутый текст благословения после венчания и соединения рук приводится в дониконовских рус. изданиях). Иногда рукописи обозначают эти стихи не как слова священнического благословения, а как прокимен для пения (РНБ. Греч. 226, IX-X вв.; Sinait. gr. 966, XII-XIII вв.; ср.: Laur. Θ. 88, 1475 г.; Sinait. gr. 977, нач. XVI в.). В совр. общепринятом чине Пс 8. 6b используется для священнического благословения, а Пс 20. 4b занял место прокимна службы чтений, помещенной сразу после благословения (в дониконовских изданиях, где служба чтений предваряет чин венчания, этот стих трижды поется после священнического благословения). Традиц. для визант. чина чтения за венчанием - Еф 5. 20-33 (о Б. как зримом образе союза Христа и Церкви и о взаимных обязанностях супругов) и Ин 2. 1-11 (о Б. в Кане Галилейской). Перед чтениями поется прокимен, между ними - аллилуиарий; после чтений произносится сугубая ектения. Прокимны и аллилуиарии в рукописях указываются разные (как правило, прокимен - это Пс 8. 6b); очень редко встречаются иные чтения, характерные для зап. традиции: Евр 12. 28-3. 8 (Sinait. gr. 958, X в.), 1 Кор 7. 7-14 (ГИМ. Син. 324, 1-я пол. XV в.), Мф 19. 3-9 (РГБ. Рогож. (ф. 247). 566, XIV в.). По рукописям Laur. Λ. 105, XV в. (где венчание соединено с полной литургией), Sinait. gr. 984, XV в. и Laur. Θ. 88, 1475 г. (где служба чтений предваряет венчание), перед прокимном поется Трисвятое , как на литургии; в рус. дониконовской практике, где служба чтений помещалась в начале чина, перед прокимном пели «Елицы во Христа» (сугубая ектения в рус. рукописях и печатных изданиях до XVII в. отсутствует или перенесена в конец чина). Причащение Св. Таин, упоминаемое в большинстве свидетельств о совершении Б. в древней Церкви и указываемое почти всеми рукописями правосл. чина венчания VIII-XVI вв., является осуществлением того, чем отличается христ. |
| 2. Второй период – конец XV в. - 40-е годы XVII в. (эпоха рационализации сознания и антропоцентризма) – проявление рассудочного начала в писательском творчестве. Постижение мира мыслится возможным не только через Благодать (умом, духовно), но и с помощью «естественного разума». Зарождается авторское начало, особенно в публицистике XVI в. и исторических повестях «смутного времени». Проявляется собственное мнение, появляется вымысел и «недушеспасительные писания». В XVI веке автор стал отвечать за свое личное слово, им сказанное (Максим Грек, Иван Пересветов, Андрей Курбский, Иоанн Грозный). Сохраняется соотнесенность Святое Писание – сочинение, но уже выражено личное понимание Истины (Святого Писания), личное восприятие событий (царского служения, устроения государства, толкование Промысла и т.д.). Автор осознает, что это его личное мнение , за которое он отвечает пред Богом, а потому подписывает сочинение своим именем (от Бога его не утаишь), тем самым признает личную ответственность за сказанное (написанное). Это еще не осознание своего личного “я”, как будет в XVII веке (скажем, у Аввакума), а осознание личной ответственности пред Богом. Конец XV – начало XVII века – это антропологическое мировоззрение. Человек оказался в центре внимания, поскольку пребывает в процессе “домостроительства” – об о жения личности. Его мысли – это зеркало состояния его души, лично его души . 3. Третий период – 40-е годы XVII в. – 30-е годы XVIII в. (секуляризация сознания и формирование эгоцентризма) – восприятие литературного труда как личного дела писателя . На этом историческом этапе происходит осознание и выражение авторской позиции, оформление собственности на литературный труд указанием имени автора. «Писатель стал частным человеком», независимым от “христианской свободы”, «частный человек стал писателем», что раздвинуло жанровые и тематические рамки («были сняты запреты на смех и любовь») . В этот период средневековый метод разделяется на метод познания и отражения. Формируется «художественный метод» на основе типизации, обобщения, вымысла. Появляется собственно «художественная литература». Талант осмысляется как Божественный дар. |
|
|
