| Далее приведем дословно текст статьи Гурьянова 1978 года: «Остатки Преображенской церкви, перекрывавшие в наши дни проезжую часть по улице Водников, были разобраны в 1952 году при устройстве подъезда к мосту. Но сохранился небольшой двухэтажный дом (ныне ул. Карбюраторная, 2), принадлежащий церковному ведомству. Строгосиметричная композиция главного фасада «о пяти окон», каждое (160х89 см) ведет нас к образцовым проектам капитальных зданий. Почти до начала прошлого столетия на фасадах здания были оштукатурены только венчающий карниз и межэтажные пояски и наличники окон. Такой облик дома с неоштукатуренными темно-алыми стенами и белыми деталями архитектурных форм отражал установленную практику двухцветной окраски зданий русского классицизма. Наружные стены дома толщиной до 80 сантиметров выложены из кирпича размером 6х3х1,5 вершка (260х125х65 см), распространенного в строительной практике начала XIX века. В наши дни вся площадь занята Куйбышевским заводом клапанов, и среди его застройки исторически примечательное каменное здание уездной Самары кажется неприметным. До последнего времени в первом каменном доме Самары располагался филиал Куйбышевского машиностроительного техникума при Куйбышевском заводе клапанов. Архитектор Е. Гурьянов». Е.Ф. Гурьянов датировал это здание концом XVIII – началом XIX веков. Самарский инженер и известный краевед, историк самарской архитектуры, заместитель председателя самарской секции ВООПиК Олег Сергеевич Струков в 1982-1983 годах подготовил рукопись «Дом церкви Преображения». По сути, это не просто рукопись, а материалы детальной историко-культурной экспертизы здания с обмерами всего дома, составлением схем с чертежами двух этажей, фасадов, разрезов, с указанием дома на генеральных планах, с фотофиксацией и другими разными документами. Краевед О.С. Струков соглашался с Гурьяновым в вопросе признания дома при Спасо-Преображенской церкви первым каменным домом. Но расходился с ним в датировке этого строения. Анализируя карты и планы города, О.С. |
| С 1977 по 1996 г. настоятельницей монастыря была игумения Магдалина (Жегалова; 1921-1996). Монашеская жизнь Людмилы Германовны Жегаловой, поступившей в рижский Свято-Троице-Сергиев женский монастырь при игумении Тавифе, началась 16 июня 1952 г. 24 августа 1953 г. она была пострижена в рясофор с наречением имени Магдалина, а 21 августа 1958 г. — в мантию с тем же именем. Исполняла различные послушания, в 1969 г. стала бухгалтером обители и принимала участие в решении многих вопросов жизни монастыря, одновременно была старшим регентом монастырского хора. 7 мая 1977 г. указом архиепископа Рижского и Латвийского Леонида (Полякова; 1913-1990) монахиня Магдалина возведена в сан игумении и 19 лет руководила обителью. За это время из рижского Троице-Сергиева женского монастыря в Россию отправились на игуменство 19 сестер. Фактически отсюда с наступлением религиозной свободы началось возрождение российского женского монашества. Лично знавший игумению Магдалину Патриарх Алексий II называл ее «Всероссийской игуменией». С 1997 г. и по настоящее время настоятельница монастыря — игумения Магдалина (Полын). Игумения Сергия (в миру — Александра Георгиевна Конкова) родилась в поселке Семхоз Московской области в благочестивой верующей семье 26 мая 1946 г. Вместе с родителями с детства посещала Троице-Сергиеву лавру. Духовником семьи был архимандрит Серафим (Шинкарев). По окончании Московского государственного медико-стоматологического университета им. А.И. Евдокимова в 1969 г. трудилась в районной стоматологической больнице г. Александрова заведующей хирургическим отделением. В 1981 г. поступила в Рижский Свято-Троицкий женский монастырь. В 1982 г. была пострижена в рясофор с именем Сергия, а в 1984 г. — в мантию с тем же именем. В Серафимо-Дивеевский монастырь в 1991 г. переведена по просьбе митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая (Кутепова) с должности благочинной филиала Рижского монастыря — Спасо-Преображенской пустыни. В Серафимо-Дивеевский монастырь приехала 10 ноября 1991 г. 17 ноября в Троицком соборе монастыря возведена в сан игумении митрополитом Нижегородским и Арзамасским Николаем (Кутеповым). |
| Идея сноса ижевского собора была градостроительно закреплена новым генеральным планом города. В качестве предварительного удара, однако, власти успели только снести в 1937 г. величественный купол. Без этой индивидуально яркой приметы культовой постройки здание стало восприниматься как типичное и заурядное произведение советского неоклассицизма. Этот эффект закрепила установка в 1952 г. по главной оси собора, на месте разрушенной паперти, монументальной статуи И.В. Сталина. Симметрично ему, с севера и юга, уже стояло два других монумента: И.Д. Пастухову (1933 г., в 1968 г. решением обкома КПСС отправлен в «ссылку» на глухой перекресток) и Е.М. Кунгурцеву (1950 г., в 1968 г. переставлен ради туалета к южному портику, а в 1992 г., по желанию прихожан, вообще перенесен на Карлутскую площадь). Но, судя по всему, наличие достаточно безвкусного ансамбля православного собора и трех советских монументов не спасло собор от постоянно угрожавшей ему перспективы полного уничтожения. Необходимость такого уничтожения официально не опровергалась. Все это время уникальное, но изуродованное здание лицемерно числилось «памятником архитектуры I категории». Была претензия превратить собор в некий памятник: революционной истории. Во всяком случае с 1974 по 1995 г.г. на северном фасаде висела мемориальная доска в честь встречи банд формирования Е.И. Пугачева, якобы произошедшей здесь в 1774 г. (на самом деле его встречали у Пророко-Ильинской церкви, которая была тогда за рекой Иж). Другая доска предписывала считать автором здания второстепенного петербургского архитектора Л.И. Руска. Выявление в 1974 г. авторства А.Д. Захарова не только подняло значимость объекта (тем более что его кронштадтский прототип был уничтожен дотла в 1932 г.), но и позволило провести в 1982-1983 г.г. первую очередь реставрации, ограничившуюся пока только восстановлением папертей, облицовки цоколя и внутренним ремонтом. Вторая очередь предусматривала полное восстановление силуэта здания и приспособление его под концертный зал с органом, что было вполне в духе модных тогда веяний. |
| Thus on Lossky« " s view, which I willingly made my own, non-Orthodox communities continue in varying degrees to participate in the Church»«s life of grace. Yet it still remains true that, while these non-Orthodox communities possess part of the saving and life-giving truth, in Orthodoxy alone is the fullness of that truth to be found. I was particularly impressed by the manner in which Orthodox thinkers, when speaking of their Church as the Church of Holy Tradition, insist at the same time that Tradition is not static but dynamic, not defensive but exploratory, not closed and backward-facing but open to the future. Tradition, I learnt from the authors whom I studied, is not merely a formal repetition of what was stated in the past, but it is an active reexperiencing of the Christian message in the present. The only true Tradition is living and creative, formed from the union of human freedom with the grace of the Spirit. This vital dynamism was summed up for me in Vladimir Lossky»«s lapidary phrase: «Tradition ... is the life of the Holy Spirit in the Church.» My italics. See «Tradition and traditions,» in Leonid Ouspensky and Vladimir Lossky, The Meaning of Icons (Olten, Switzerland: Urs Graf-Verlag, 1952), 17; in the revised edition (Crestwood, NY: St Vladimir»«s Seminary Press, 1982), 15. This essay is reprinted in Vladimir Lossky, In the Image and Likeness of God (Crestwood, NY: St Vladimir»«s Seminary Press, 1974), 141–68; see 152. Of course Lossky does not exclude the Christological dimension of Tradition, as is clear from the context in which this phrase occurs. Emphasizing the point, he adds: «One can say that »Tradition» represents the critical spirit of the Church.» «Tradition and traditions,» 19 (revised edition, 17). We do not simply remain within the Tradition by inertia. In the eyes of many non-Orthodox observers in the West, Orthodoxy appears as a Church of rigid immobility, oriented always towards the past. That, however, was not my personal impression when first I came to know the Orthodox Church in the early 1950s, and it is certainly not my impression today after being Orthodox for over forty years. Although many aspects of Orthodox life are indeed characterized by a certain archaism, that is very far from being the whole story. On the contrary, what Sir Ernest Barker says of the twelve centuries of Byzantine history can be applied equally to the twenty centuries of Orthodox church life: «Conservatism is always mixed with change, and change is always impinging on conservatism, during the twelve hundred years of Byzantine history; and that is the essence and fascination of those years. " [ Social and Political Thought in Byzantium (Oxford: Clarendon Press, 1957), 28]. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КИРИЛЛО-МЕФОДИЕВСКИЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ В УЙКОВИЦЕ (Перемышльско-Новосондецкая епархия Польской автокефальной Православной Церкви (ПАПЦ)), на юго-востоке Польши близ г. Пшемысль (Перемышль). В 1984 г. еп. Владимир (Тарасевич) (Белорусская греко-католическая Церковь), апостольский визитатор белорусов-католиков в диаспоре, на основании специального декрета и полученных из Ватикана полномочий дал 2 греко-католич. иеромонахам благословение на основание в Польше ставропигиального неоуниат. мон-ря. Инициативу поддержала Конгрегация по делам Восточных Церквей в Риме. Церковь мон-ря равноапостольных Кирилла и Мефодия в Уйковицах, Польша. ХХ в. Церковь мон-ря равноапостольных Кирилла и Мефодия в Уйковицах, Польша. ХХ в. Основатели мон-ря иноки Никодим (Макара Ришард; род. в 1952 в дер. Журавица, близ Пшемысля) и Афанасий (Дембовский Адам; род. в 1955 в г. Опочно) подвизались в обители Ясна-Гура в Ченстохове, принадлежавшей католич. ордену паулинов. В этом монастыре находилась знаменитая чудотворная икона Божией Матери. С вост. христианством иноки познакомились во время работы в греко-католич. миссионерском доме в Назарете (Израиль) и в период обучения в Иерусалиме (1980-1982), где у них возникла идея основать в Польше мон-рь вост. обряда. В 1983 г. в США еп. Чикагский Иннокентий Лотоцкий (Украинская греко-католическая Церковь) рукоположил Никодима и Афанасия во иереев. В 1984 г. иеромонахи были отпущены им в Польшу в юрисдикцию того епископа, который захочет их принять. Еп. Владимир Тарасевич снабдил их рекомендательным письмом на имя кардинала Юзефа Глемпа, примаса Польши. 24 июля 1986 г., получив согласие примаса, монахи купили в Уйковице сельскохозяйственный участок площадью 2,5 га с надворными постройками. В этих постройках были устроены часовня и кельи. Появление мон-ря вост. обряда вызвало неприязненную реакцию со стороны католич. духовенства во главе с Игнацием Токарчуком, еп. г. |
| Борис Нарциссов Нарциссов Борис Анатольевич (1902–1982) – поэт, прозаик, публицист. Из семьи сельского врача. Учился в коммерческом училище в Ямбурге. В 1919 году семья эвакуировалась вместе с армией генерала Юденича в Эстонию. Окончил русскую гимназию в Тарту и естественно-математический факультет Тартуского университета. Входил в литературные объединения «Юрьевский Цех поэтов», Русский литературный кружок в Таллине. В 1941 году был отправлен на фронт. За побег из госпиталя заключен немцами в лагерь Тюбинген. После войны жил в лагере для перемещенных лиц под Мюнхеном. С марта 1952 года переехал на постоянное жительство в США. Преподавал в различных университетах. Первая поэтическая книга вышла в 1958 году в Нью-Йорке. Седьмая, посмертная, книга «Письма самому себе» – в Нью-Йорке в 1983 году. Из Монастырской хроники Как некий живописец восхоте Глумитися над старцем-чудотворцем, Отай списа подобие иконы И в дар святому старцу принесе. Егда же старец, образ сей прия, Его в кивотце малом утверди, Сей изверг взем губу, сию исполнив Потайно соком теревинфчим, Списание с доски сотре, И се, очам предста кромешный демон, Хулой рыкаяй из разверстой пасти. Рече же в окаянстве неразумный: «Молися, старче, адописным доскам!» Но старец отвеща: «Смирися, бесе!» И се, бысть зрим на дщице ангел сокрушенный. Изограф же прия у старца постриг И бе отселе верный инок, Но в покаяньи кисти не касася боле. Да, Боже! Воскресни, суди земли Зане исполнилась хулы и скверны. Из глубины воззвах к Тебе – внемли Усердному моленью верных: Да лики въяве узрим мы в нощи Твоих многоочитых серафимов, Да выйдет солнце пламенем свещи В клубах земных последних дымов! В церкви Я отравлен, точно трупным ядом, Злобою, своею и чужой. Ближний мой! Не стой со мною рядом Ты и я – тлетворны мы душой! Я устал скрывать и ненавидеть, Но другой дороги не найду. Только Ты бы мог сказать: «Изыди Из своей могилы на ходу!» Дым кадильный и слова канона... Но помогут ли и как спасут? Византийского письма икона – Строгий лик вещает строгий суд. Все ушло: расколы и витии, Но остался Незакатный Свет. Через храмы тяжкой Византии Путь ведет в Твой бедный Назарет. И пускай на миг, но я светлею: Я в дыму кадильном, точно сон, Голубой, как небо Галилеи, Вижу Твой синеющий хитон. Читать далее Источник: Молитвы русских поэтов XX-XXI : Антология/Всемирный русский народный собор ; [Авт. проект, сост. и биогр. ст. В.И. Калугина]. - Москва : Вече, 2011. - 959 с. : ил., нот., портр., факс. (Тысячелетие русской поэзии). Поделиться ссылкой на выделенное |
| «Для того, кто уповает на Бога, не существует безвыходных ситуаций» HTML-koд для вставки на сайт или в блог: Перевод с новогреческого Александры Никифоровой «Для того, кто уповает на Бога, не существует безвыходных ситуаций» Старец Герман имел великое дарования духовничества: через таинство исповеди и причащения Святых Таин он даровал облегчение и врачевание многим, приходившим к нему со своими скорбями и горестями. Жемчужины его наставлений ценны тем, что извлечены они из глубин выстраданного подвигом духовного познания. Старец Герман Ставровунийский Кипр издревле называют «островом святых» благодаря сотням преподобных, мучеников и святителей, подвизавшихся здесь, сохранивших чистоту веры и крепостью духа отстоявших свою нацию у завоевателей — венецианцев, турок и англичан, оккупировавших остров на протяжении его многовековой истории. Традиция христианской добродетели, освященная евангельским Лазарем Четверодневным, занимавшим, согласно церковному преданию, епископскую кафедру на Кипре после воскрешения Господом из мертвых на протяжении тридцати лет, жива и поныне. Многие киприоты и сегодня помнят старца Германа из монастыря Ставровуни (1906-1982), его кротость и любовь к людям. Георгий — это его мирское имя — родился в деревне Авгору на Кипре от благочестивых родителей — Николая и Маргариты Хадзигеорги. Прочитав в детстве житие преподобного Иоанна Кущника, мальчик воспламенился желанием стать иноком. В 16 лет он пришел послушником в древний, знаменитый монастырь Ставровуни, наиболее строгий из кипрских монастырей. Там с XΙX века не угасали святогорские традиции, принесенные с Афона в 1889 году преподобным игуменом Дионисием (Христидисом) (1816-1902). В Ставровуни прошла вся дальнейшая жизнь старца Германа. В 24 года он был пострижен в монахи, в 29 - принял великую схиму. В 1952 году избран братией духовником и игуменом обители. С 1957 года, после преставления двух великих старцев Ставровуни - Киприана в 1055 году и Макария в 1957, он воспринял духовное попечение о женских монастырях св. Георгия Аламану и Преображения Господня в Каймакли, позднее обителей св. Мины, иконы Божией Матери Сфалангиотиссы, иконы Божией Матери " Живоносный Источник " . Старец Герман имел великое дарования духовничества: через таинство исповеди и причащения Святых Таин он даровал облегчение и врачевание многим, приходившим к нему со своими скорбями и горестями. Жемчужины его наставлений ценны тем, что извлечены они из глубин выстраданного подвигом аскезы и отказа от самоугождения ради непрестанного служения ближним духовного познания. Старец Герман рядом с главной святыней монастыря Ставровуни - частью древа Животворящего Креста Господня Из писем кипрского старца ΧΧ столетия Германа Ставровунийского Ваш комментарий Другие статьи этого раздела |
| Св. воин Евкарпион. Мозаика ц. вмч. Георгия Победоносца в Фессалонике. 3-я четв. V в. Сохранившиеся мозаики представляют собой один из наиболее полных ансамблей раннехрист. монументальной живописи (расчищены в 1952). Прежде мозаики датировали ок. 400 г., предполагая, что они были выполнены одновременно с созданием христ. церкви; совр. датировка - 3-я четв. V в. Мозаики охватывают купол 3 поясами-регистрами, к-рые объединены в неск. тематических композиций, создающих грандиозный образ «Второго пришествия Иисуса Христа». Фигура Спасителя во славе, несущего золотой крест, помещалась в центральном медальоне (сохр. правая, поднятая в жесте триумфатора рука Христа, край золотого нимба и часть креста). О пришествии Владыки мира возвещают 4 ангела во 2-м регистре, их воздетые руки касаются края медальона (сохр. головы, руки и верхние части крыльев). В этом ряду уцелела также верхняя часть изображения феникса, символа воскресения и бессмертия, с расходящимися от головы цветными световыми лучами. Во 2-м регистре, утраченном почти полностью, находились изображения ангелов (апостолов или 24 апокалиптических старцев, согласно разным гипотезам) в белых одеждах, созерцателей, адорантов и вестников теофании. Нижний регистр росписей заполняют 7 символических композиций (8-я утрачена), содержание к-рых остается дискуссионным. Это наиболее сохранившаяся часть мозаичного ансамбля: среди архитектурных кулис представлены 15 фигур орантов (еще 2 сохр. фрагментарно). Они изображены попарно или по трое на фоне величественных экседр, фланкированных 2-этажными башнеобразными сооружениями. Фантастическая архитектура обнаруживает сходство с фасадами позднеантичных скальных гробниц Петры, воплотивших идею «священного дворца» как образа инобытия. Алтарные престолы с кивориями в экседрах, лежащие на престолах Евангелия и кресты создают образы живописных храмовых пространств, окружающих и продолжающих вовне реальное пространство храма. Введенные в эту символическую среду фигуры орантов характеризуют ее как место молитвы, ассоциирующейся с богослужением в Небесном Иерусалиме - средоточием храмов и престолов ( Grabar. 1967). Вопрос об отождествлении орантов решается двояко: в них видят образы мучеников либо донаторов, заслуживших право моления в Небесном храме ( Kleinbauer. 1982); все они имеют подписи с именами и обозначением рода деятельности (епископы, пресвитеры, врачи, воины). Указанные рядом названия месяцев позволяют сторонникам 1-й гипотезы интерпретировать их состав как иллюстрацию к церковному календарю. Однако подбор имен по месяцам неполон и выглядит случайным. Согласно др. версии, он был обусловлен реликвиями святых, находившихся в криптах под экседрами (открыты раскопками). Символика Небесного Иерусалима оспаривается нек-рыми исследователями, видящими здесь обобщенный образ храмового богослужения. |
| Faithful to its vocation to assist the salvation of all, the Church of Christ values every “spark of life,” however small, in the dissident communities. In this way it bears witness to the fact that, despite the separation, they still retain a certain link with the unique and life-giving center, a link that is — so far as we are concerned — “invisible and beyond our understanding.” There is only one true Church, the sole bestower of sacramental grace; but there are several ways of being separated from that one true Church, and varying degrees of diminishing ecclesial reality outside its visible limits. [Vladimir Lossky, introductory note to the article of Patriarch Sergius of Moscow, “L’Йglise du Christ et les communaumйs dissidentes,” Messager de I’Exarchat du Patriarche Russe en Europe Occidentale 21 (Paris, 1955), 9-10]. Thus on Lossky’s view, which I willingly made my own, non-Orthodox communities continue in varying degrees to participate in the Church’s life of grace. Yet it still remains true that, while these non-Orthodox communities possess part of the saving and life-giving truth, in Orthodoxy alone is the fullness of that truth to be found. I was particularly impressed by the manner in which Orthodox thinkers, when speaking of their Church as the Church of Holy Tradition, insist at the same time that Tradition is not static but dynamic, not defensive but exploratory, not closed and backward-facing but open to the future. Tradition, I learnt from the authors whom I studied, is not merely a formal repetition of what was stated in the past, but it is an active reexperiencing of the Christian message in the present. The only true Tradition is living and creative, formed from the union of human freedom with the grace of the Spirit. This vital dynamism was summed up for me in Vladimir Lossky’s lapidary phrase: “Tradition … is the life of the Holy Spirit in the Church.” My italics. See “Tradition and traditions,” in Leonid Ouspensky and Vladimir Lossky, The Meaning of Icons (Olten, Switzerland: Urs Graf-Verlag, 1952), 17; in the revised edition (Crestwood, NY: St Vladimir’s Seminary Press, 1982), 15. This essay is reprinted in Vladimir Lossky, In the Image and Likeness of God (Crestwood, NY: St Vladimir’s Seminary Press, 1974), 141-68; see 152. Of course Lossky does not exclude the Christological dimension of Tradition, as is clear from the context in which this phrase occurs. Emphasizing the point, he adds: “One can say that ‘Tradition’ represents the critical spirit of the Church.” “Tradition and traditions,” 19 (revised edition, 17). We do not simply remain within the Tradition by inertia. |
| Стоя у гроба своей духовной наставницы монахини Фессалоникии, отец Петр в своем прощальном слове сказал: «Особенно в настоящее время ее вполне можно назвать великой подвижницей в деле спасения души. К вам, многим стоящим здесь, она была близка, дорога, много она говорила на спасение души, как жить по Христу, как нести свой жизненный крест, как бороться с грехами. Помните все это и дорожите, ибо нет больше таких людей в нашем селе, нет во многих городах и селах; нет такого человека, который своей любовью привлек бы к себе такое множество людей и чье бы имя так широко не было известно в народе, как имя молитвенницы...» Позже духовным отцом Петра стал протоиерей Федор Колесов (1882 – 1962 гг.), которого перевели в село Винодельное в 1943 году из Кугульты. По совету духовной матери в 1948 году юноша поступил в Ставропольскую Духовную семинарию. В семинарии царила дружественная обстановка, будущий митрополит, архиепископ Антоний (Романовский), был прост и доступен. Священников архиепископ Антоний учил: «До последнего вздоха нужно хранить себя, быть на своем посту, соблюдая все, что требуется от пастыря, стоять за Церковь Божию». Примечательно, что архиепископ Антоний (Романовский) предупредил Петра о рукоположении лишь за час до совершения таинства, чтобы он не приглашал никого на свою хиротонию. Во время хиротонии архиепископ и рукополагаемый плакали. После хиротонии владыка сказал отцу Петру: «Служить будешь до смерти». (Митрополит Антоний (в миру Василий Антонович Романовский) (1886–1962 гг.)) С 1952 по 1954 гг. отец Петр служил штатным священником в храме во имя святого апостола Андрея (ныне кафедральный собор города Ставрополя), с 1954 по 1959 год служил в селе Малые Ягуры, с июля 1959 года – в селе Рагули, наконец, в 1960 году он был переведен в храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы в станицу где прослужил тридцать девять лет, исполняя обязанности настоятеля, духовника и с 1982 года – благочинного Ингушетии. Духовные чада из Ставропольского края часто приезжали к нему в Слепцовку. станицу на границе Чечни и Ингушетии жители назвали Слепцовка в память о герое Кавказской войны генерале Слепцове, похороненного на местном кладбище. Официальное название – станица Орджоникидзевская.) |
|
|
