| Сцена 4. Иоанн не отстаёт от спешащих ко двору князя друзей, опасаясь, что они будут преданы Кейстутом и повешены за нарушение эдикта. Зная усердие Кейстута в служении идолам и его коварный нрав, Иоанн понимает, что пищей, втайне доставленной крестоносцам, и золотой цепью - неким прообразом повешения - уже накрыт им " стол в петлю " . Однако Антоний и Евстафий, истолковавшие это шейное украшение согласно девизу крестоносцев " То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму " как обещание воинских чинов и победных лавров, уговаривают его оставить страх и пойти ко двору. Между тем, встретившийся им на пороге Доларх, осведомившись о причине их спешки, ложно заявляет, что князь занят важными делами, и не даёт до особого указания свободного доступа к нему. Сцена 5. В надежде на награду и на милость обоих князей Доларх входит к Ольгерду как вестник удачи. Однако князь, упорствующий в своём заблуждении и всё ещё пылающий гневом, при первом же упоминании о заточённом по ошибке Кейстуте, сделанном без всякого очевидного доказательства, приказывает Доларху, как рассказчику якобы нелепой истории, удалиться из дворца в изгнание. Чтобы заполучить товарищей по несчастному жребию, и храня в сердце глубокую обиду, Доларх советует Иоанну, Антонию и Евстафию немедленно отправляться во дворец, так как теперь, дескать, настало самое удобное время доложить о Кейстуте. Сам же тайком следует за ними, намереваясь чужой бедой смягчить собственную обиду. Сцена 6. Ольгерд сперва с негодованием отвергает рассказ Иоанна, Антония и Евстафия о судьбе Кейстута. Но затем, когда они по порядку и разумно излагают все обстоятельства бегства во вражеской одежде и заключения в тюрьму по ошибке, и подтверждают рассказанное золотой цепью, которую Кейстут вручил им, Ольгерд, заподозрив в их словах правду, идёт в темницу, узнаёт там с огромной радостью брата Кейстута и, покуда готовится пир, отведя его в отдельное помещение, потчует лёгкой закуской. Иоанна же, Антония и Евстафия за эту оказанную его брату услугу по настоянию Кейстута награждает высшими военными чинами, а также и Доларха, мучимого завистью, восстанавливает при дворе и возвращает свои милости, препоручив ему распоряжаться пиром. |
| Нижнюю зону северной и южной стен занимают две большие композиции – «Успение Божией Матери» и «Рождество Христово», раскрытые неполностью. Эти сюжеты символически соотнесены. Изображение в «Рождестве Христовом» Богоматери, держащей на руках Младенца Христа, облекшегося во плоть ради спасения человечества, и изображение в «Успении Божией Матери» Христа, держащего на руках душу Богоматери, достигшей спасения и освободившейся от бренной плоти, являются главными составляющими этой антитезы. Сейчас раскрыт только небольшой участок «Рождества Христова» (южная стена), где представлена сцена избиения младенцев в Вифлееме. Энергичная манера компоновки фигур и подробность изложения показывают, что эта сцена решена в повествовательном ключе и содержит множество нарративных деталей, которые еще предстоит раскрыть в ходе реставрации храма. Часть этой распространенной композиции заходит в пространство диаконника, где уже расчищены сцены «Поклонение пастухов» и «Путешествие волхвов», расширяющие сюжетный состав «Рождества Христова». В изображении «Успения Богоматери» (северная стена) художники выбрали так называемый «Облачный» извод композиции, где изображено чудесное путешествие апостолов, которые были перенесены ангелами к одру Богородицы из разных концов света. Композиция дополнена и другими повествовательными деталями. Чрезвычайно выразительна фигура жены, изображенной на втором плане, которая в горе всплеснула руками. В ряд фигур включены также апостолы от 70-ти, которые расширяют круг апостольского предстояния у одра Богоматери. Своеобразие и неординарность иконографической программы Спасской церкви в полной мере проявляется в нижней зоне росписи северной и южной стен, где ниже композиций «Успение Божией Матери» и «Рождество Христово», как бы обрамляя два аркосолия, расположены два уникальных для своего времени сюжета, которые обычно называют «Источники Премудрости» или «Учительства святых отцов». Сцена на южной стене изображает святителя Иоанна Златоуста, который сидит за пюпитром и пишет в раскрытой книге. |
| Сцена представлена в интерьере. С XV в. в композицию «Рождества Девы» помещают сцену ласкания Богоматери («Первые шаги Богоматери»). Сцена рождества Девы, которая принесёт миру Спасителя, исполнена аллюзий на событие Рождества Христа, а детали, входящие в неё, истолковываются символически. Обряд омовения Марии – намёк на будущее омовение – обновление мира. Процессии дев с дарами – прообраз поклонения волхвов и литургических шествий со Св. Дарами, возглавляемых ангелами. Сами дары, выставленные на столе (по античной традиции это сосуды и чаши) – намёк на будущие жертвенные Дары на престоле. Белоснежные пелёнки Марии – символ её чистоты. В монументальном искусстве сцена появляется уже в XI в., в иконе – позднее. С конца XV в. композиция «Рождества Богоматери» входит в состав праздничного чина иконостаса, а в поздней русской традиции, вместе с другими богородичными сценами, даже вытесняет догматически значимые Великие праздники. Рождество Христово – событие чудесного рождения Сына Божия от Девы Марии, и праздник, установленный с раннехристианских времен в память об этом событии (25 декабря/7 января). Евангелие подробно повествует о тайне рождения Христа ( Мф.1:25 ; Лк.2:6–8 ), дополнительные сведения содержатся в Протоевангелии Иакова. Первоначально Рождество Христово отмечалось вместе с Крещением (праздник Богоявления Господня), но с IV в. оба праздники получают самостоятельное значение, причём Рождество Христово празднуется и как богородичный праздник. Сложение композиции «Рождества Христова» относится к самому раннему периоду христианского искусства, поскольку этот сюжет входил в набор сцен, изображаемых на паломнических реликвиях из Святой земли. Первоначальный вариант Рождества Христова отличался предельным лаконизмом, изображались лишь главные действующие лица – Богоматерь, Младенец Христос, волхвы. Для раннего периода обязательна тема поклонения волхвов, которая иногда даже замещает собой Рождество Христово (мозаики церкви Санта Мария Маджоре в Риме). Это замещение подчёркивало в акте Рождества идею рождения Бога. |
| В процессе работы над трагедией А.С. Пушкин изменил мотивацию самозванства Отрепьева. В первоначальной редакции, на которой сильнее отразилось влияние Н.М. Карамзина и летописных известий , Отрепьев решает стать Самозванцем под влиянием «злого чернеца» – старца Леонида. Это имя не случайно: инок Крыпецкого монастыря бродяга Леонид согласился помогать Самозванцу и назвался именем Григория Отрепьева. Изначальная трактовка искушения Отрепьева сугубо романтическая, сам «злой чернец» оказывается неожиданно исчезающим демонским призраком, от которого стынет кровь в жилах: Где же он? Где старец Леонид? Я здесь один, и все молчит, Холодный дух в лицо мне дует, И ходит холод по главе… В разговоре со «злым чернецом» основным мотивом решения Григория становится разочарование в монашеской жизни, тоска и скука , «черные грезы», мутящие душу, и желание найти хоть какой-то выход: Нет, не вытерплю! Нет мочи! Чрез ограду да бегом. Мир велик: мне путь-дорога на четыре стороны… Хоть бы хан опять нагрянул! Хоть Литва бы поднялась! Так и быть! Пошел бы с ними переведаться мечом. Что, когда бы наш царевич из могилы вдруг воскрес?.. Внушения «злого чернеца» падают на подготовленную почву; тем не менее, Григорий в сцене «Монастырская ограда» предстает исполнителем чужого замысла. Из более поздней редакции сцена «Монастырская ограда» была исключена. Единственная сцена окончательной редакции трагедии, по которой хоть как-то можно судить о мотивах решения Григория, – это сцена «Келья в Чудовом монастыре». Здесь замысел Отрепьева вызревает самостоятельно, хотя и под влиянием страшного рассказа Пимена о гибели царевича. Ключевыми становятся слова: Он был бы твой ровесник И царствовал; но Бог судил иное. Имя летописца Пимена является значимым: так звали реального монаха, который перевел Отрепьева через литовскую границу , а позднее обличал его как самозванца. Исследователи обращали внимание на второй факт, но почти не рассматривали первый. Между тем в трагедии роль Пимена как «проводника» Отрепьева очевидна: во-первых, он – «вождь», водитель инока Григория в духовном мире и по истории России; во-вторых, он невольно приводит Отрепьева к его дерзновенному замыслу через рассказ о гибели царевича. Сам того не желая, он предлагает молодому иноку тончайшее искушение правдой, справедливостью. Рассказ Пимена рождает в душе Отрепьева благородное негодование против цареубийцы, но при этом и невольно провоцирует его на самозванство. Конечно, очевидно, что Отрепьев воспринимает события убийства царевича, о которых рассказал Пимен, по-своему, и его отношение к ним совсем иное, чем та трезвая смиренная рассудительность старца, его подлинно христианское, молитвенное восприятие жизни и истории. Показательно, как свою труд летописания оценивает Пимен и как о нем отзывается Отрепьев. Летописец говорит о себе: |
| и зап. стенах), «Распятие», «Воскресение Господне» (разделена окном на 2 части, сильно разрушена), «Успение Пресв. Богородицы» (занимает 3 яруса росписи), «Пятидесятница» (утрачена, причины неизвестны). Необычно то, что в цикл праздников включена сцена «Поклонение волхвов», но отсутствует сцена «Вознесение» (как отдельная 2-частная композиция она помещена на зап. стене в треугольном фронтоне). Под праздничным циклом находится цикл Страстей Господних (сев. и юж. стены), который развивается лентообразно, без разделения на сцены. Этот цикл начинается в вост. части сев. стены сценой «Омовение ног», далее следует «Тайная вечеря»; на юж. стене - «Моление о чаше», «Поцелуй Иуды», «Христос перед Каиафой», «Христос перед Пилатом»; в юж. углу зап. стены - «Отречение Петра», «Поругание Христа» (после «Успения Богоматери»), «Шествие Христа на Голгофу», «Возведение Христа на крест» (завершающая сцена цикла). Далее на вост. стене следуют события по Воскресении: «Христос в саду», «Явление Христа женам-мироносицам». Расписаны также нартекс и обходная галерея, в к-рых помещены сюжеты из ВЗ, житийные циклы прп. Герасима Иорданского (сев. стена юж. части кругового обхода), свт. Николая Чудотворца (вост. стена нартекса, 2-й ярус росписи), цикл «Чудеса Христа» (сев. стена юж. части кругового обхода, над сценами из ВЗ), ростовые фигуры святых и Акафист Богоматери (юж. стена сев. части кругового обхода), а также месяцеслов (частично восточная и вся зап. стена), который первоначально занимал всю зап. стену (сохр. фрагментарно). Тайная вечеря. Роспись наоса ц. Николая Орфаноса. 1-я четв. XIV в. Тайная вечеря. Роспись наоса ц. Николая Орфаноса. 1-я четв. XIV в. В юж. галерее 2 верхних яруса сев. стены заняты циклом «Чудеса Христа», сцены имеют разгранку. В него входят композиции: «Исцеление кровоточивой жены» (сильно разрушена), «Исцеление больного водянкой» (2-частная), «Исцеление одержимого бесом», «Исцеление хромого», «Исцеление паралитика», «Христос и самарянка» (2-частная, по сторонам окна), «Брак в Кане» (акцент в сцене сделан на трапезе, а не на чуде превращения воды в вино). |
| Обнаружив в Антонии равную стойкость, приказывает его также увести, а в одежды Антония облекает своего сына Доларха, принимающего пищу за столом. И, призвав Евстафия, убеждает его выбрать одно из двух: либо лечь убитым рядом с Иоанном, либо вместе с сидящим за столом Антонием вкусить мяса. Евстафий, думая, что и в самом деле Антоний, пренебрегши православным постом, вкушает запретную пищу, подвигнутый ревностью, убивает Доларха и пускается в бегство. Идолин же, объятый бешенством из-за смерти сына, бросившись как и был с обнажённым мечом на приближающихся стражников, оказывается схвачен и приведён к князю. Обвинённый в нарушении воли князя и незаконной казни Иоанна и Антония, Идолин тут же подвергается смерти. Ольгерд же думает, что из-за этих трёх явился призрак смерти, считая, что теперь предсказание сбылось. Сцена 5. Скорбя об утрате друзей, Владислав осматривает их (как он думал) тела и обнаруживает убитого Доларха, одетого в одежды Антония, а также выделанный чурбан, украшенный плащом Иоанна, заподозрив таким образом, что они живы. Вместе с явившимся Евстафием он обыскивает все закутки дома и с великой радостью обнаруживает обоих невредимыми. Видя, однако, что они от ужаса чуть живы, развлекает их пением и музыкой, и отводит во дворец. Сцена 6. Обрадовавшись неожиданному приходу юношей (ибо он думал, что они погибли), Ольгерд ласково спрашивает их о пережитом, и Евстафий, излагая по порядку происшедшее, среди прочего признаётся, что движимый ревностью о вере вместо Антония убил Доларха, одетого в одежды Антония, и в постный день вкушающего запрещённую пищу. Разгневавшись на это, Ольгерд приказывает Иоанна, Антония и Евстафия, всё ещё отказывающихся от предложенного угощения, отправить в петлю, думая, что именно их приглашал призрак смерти к своему столу. Сцена 7. Радуясь о вере Христовой и о православном посте, святые мученики по пути к месту казни понимают, что княжий стол оказался накрыт для них, дабы попасть им в петлю, и что девиз " То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму " сбывается в лаврах их мученичества, завершают печальную сцену. |
| К ним следует добавить и цикл архистратига небесного воинства арх. Михаила, в который вышеназванная сцена включена. Вместе с другими особенностями иконографическая программа росписей церкви в Пэтрэуци приводит к мысли о некоем специальном назначении этого храма, расположенного недалеко от господарской столичной крепости Сучава как места принесения клятвы на верность. В документе времени правления сына св. Стефана III Петру IV Рареша говорится, что над троном господаря была помещена икона Воскресения Господня, перед которой он приносил клятвы. Возможно, с этим связано и написание нового ктиторского портрета, ибо клятву на верность приносили не только господарю, но и его наследнику. Кавалькада св. воинов. Роспись ц. в честь Воздвижения Креста Господня в с. Пэтрэуци. 1487–1488 гг Кавалькада св. воинов. Роспись ц. в честь Воздвижения Креста Господня в с. Пэтрэуци. 1487–1488 гг В иконографической программе нартекса прослеживаются черты, которые появятся и в других церквах времени св. Стефана III, и ряд уникальных особенностей. Здесь, как и во всех церквах данного периода, одной из центральных тем является цикл, связанный с посвящением церкви. В Пэтрэуци цикл Честного Креста расположен на вост. стене. Типичны изображения в нижнем регистре преподобных мужей и жен и мучениц. Необычными являются изображение в куполе нартекса Христа Вседержителя в окружении пророков и изображение святителей в монашеском облачении в чине преподобных. Во 2-м регистре нартекса расположен цикл Жития арх. Михаила, в котором выделяется сцена «Явление креста имп. Константину», расположенная во всю длину западной стены. В тимпане южной стены частично сохранились 2 сцены из Жития св. Иоанна Предтечи, что объясняется, согласно также и другим памятникам, символической сопряженностью образа св. Иоанна Предтечи с тематикой Честного Креста. На западном фасаде пэтрэуцкой церкви частично сохранилась сцена «Страшный Суд» . Стиль, иконографические особенности и греч. надписи позволяют считать данную сцену одновременной внутренним росписям. |
| Церковь Богоматери (Богородицы) Периблентос (Перивлепты) в Мистре – совмещавшая черты базиликальной и крестовокупольной систем, была построена супругой деспота Мануила Кантакузина на крутом склоне горы приблизительно между 1310 и 1350 гг. В соответствии с греческой традицией стены были выложены из крупных блоков тесаного камня, разделенных по горизонтали и по вертикали кирпичом-плинфой. Изящная центральная часть церкви, устремленная вверх, контрастирует с узким, приземистым нартексом. Фрески были созданы после завершения строительства. В куполе было помещено изображение Пантократора, на сводах праздники (на восточном своде – «Вознесение», на южном «Рождество» и «Крещение», на северном – «Преображение» и «Тайная вечеря», на западном «Уверение Фомы» и «Сошествие Святого Духа»). В конхе апсиды находилась фигура Богоматери, сидящая на троне между архангелами. Над конхой, в тимпане – сцена из Ветхого завета «Гостеприимство Авраама», под конхой «Небесная (Божественная) литургия», изображающая бесплотные фигуры ангелов в белых одеждах на синем фоне. Сохранившиеся фрески отличаются экспрессивностью сложных композиций, утонченностью рисунка, красотой колорита, наметившейся связью фигур с пейзажем (сцена «Рождество»), обилием деталей, нередко бытового характера («сцена «Тайная вечеря»). Церковь Богородицы Панагии Паригоритиссы (Утешительница) в Арте – была заложена старшим сыном эпирского деспота Михаила II Никифором, его женой Анной и сыном Фомой между 12831296 гг. Строители этого трехъярусного здания с тремя апсидами, двумя рядами двойных арочных окон на северном, западном и южном фасадах, разделенных колонками, и высокой двухэтажной П-образной галереей использовали не только различные формы византий-ского зодчества, но и элементы западноевропейской архитектуры (романские капители, готические стрельчатые арки, изображения чудовищ в основании колонн третьего яруса, инкрустированный фриз из белых каменных пластинок и серо-голубой обожженной эмали на северной и восточной стенах, декоративные скульптурные барельефы в интерьере и др.). |
| ХСЪ. ЦРЬ СЛВЫ». По сторонам креста Богоматерь (« МФ. МАРИА») и Иоанн Богослов (« ОАГ. ИН.»); под крестом Адамова глава. В мозаиках и фресках ΧΙ ΧΙII вв. В мозаиках Св. Марка венецианского 2139 сцена распятия довольно живая и полная: крест семиконечный; Иисус Христос мертвый, тело Его несколько обвисло, возле головы Его шесть парящих ангелов; два воина: один прободает ребро, другой подносит губку. На левой стороне группа из пяти лиц с Богоматерью во главе, простирающей руку к Распятому; на правой – скорбящий Иоанн Богослов; сотник со щитом, в страхе простирающий руку к Иисусу Христу, и народ. 162. Оклад Евангелия Симеона Гордого. В мозаиках Дафни 2140 : ноги Иисуса Христа покоятся на подножии креста; голова склонена налево; глаза, по-видимому, открыты; из ребра струится кровь; вверху сохранилась часть изображения ангела. Предстоящие: Богоматерь, в синей отороченной золотом пенуле, обращает взоры к Распятому; правая рука ее простерта, в левой – платок для отирания слез; Иоанн Богослов в синей тунике и сером иматии, со скорбным выражением в лице. Изображение это находится на северо-восточном столбе. Г. Лампакис, описывая его, упоминает об Адамовой главе под крестом, но при обозрении памятника в 1888 г. мы не заметили ее. В Монреале 2141 сцена разделена на две части: приготовление к распятию и само распятие; в первой виден восьмиконечный крест на Голгофе; воин укрепляет его; направо стоят воины; налево Иисус Христос со связанными руками; во второй – Иисус Христос распят на кресте, укрепленном на Голгофе по византийскому обычаю посредством трех клиньев; в Голгофе – Адамова глава; из ребра Иисуса Христа течет кровь; предстоящие: три св. жены, Иоанн Богослов и сотник – все в нимбах; на кресте надпись: «I. Ν. R. I.»; вверху два ангела. На мозаической иконе Афоноватопедского монастыря: Иисус Христос с закрытыми глазами: двое предстоящих, вверху два ангела, внизу Голгофа и Адамова глава со следами крови, на заднем плане городская стена. Прекрасная оживленная сцена распятия во фресках Киево-Софийского собора 2142 ; идея сюжета выражена ясно и определенно; каждое лицо имеет свой индивидуальный характер, в то же время все они являются неразрывными членами одного целого. |
| В целом, рассказ о Преображении подтверждает божественность Иисуса в ряде последовательных сцен и разными способами 279 . Христос, сияющий в сверхъестественной славе, беседует с величайшими мужами Ветхого Завета, вызывая в учениках трепетный страх. Божественный глас объявляет Его возлюбленным Сыном и Законодателем. Ясно видно, что Христос – Сын Божий, наделённый единственной и неповторимой божественной силой и властью; уникально и Его сыновство 280 . Сцена Преображения – один из базовых текстов для христологии Власти. Следует отметить, что этот текст подтверждает истинность содержания двух важнейших предыдущих перикоп. Во-первых, это понятие Страстей Мессии («Сыну Человеческому много должно пострадать», 8:31). Преображение, идущее сразу после пророчества о страдании и смерти Иисуса, запечатывает это пророчество величественным теофаническим откровением. В частности, фраза «Его слушайте» не только призывает внимать учению Иисуса, но и подразумевает божественную санкцию учения о Страстях 281 . Во-вторых, однозначно подтверждается мессианство Иисуса («ты Христос», 8:29), как это исповедал Пётр. Подтверждение слов Петра 282 – полное и абсолютное, ибо многогранная сцена Преображения ярко показывает уникальную и бесспорную божественную ипостась Иисуса Христа. 5. Грандиозная сцена Преображения обрывается: «И, внезапно посмотревши вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса» ( Мк 9:8 ). За этим эпизодом идёт короткий диалог (9:9–13) 283 . Первая часть диалога касается христологической концепции Власти, ибо увязывает Преображение с Воскресением. Эта связь снова указывает на сверхъестественный характер Преображения 284 и включает его в ряд событий, подтверждающих божественность Иисуса. Даже рассказ о затруднении учеников с пониманием точного смысла слов Христа о Воскресении (9:9–10) имеет эсхатологический подтекст, намекающий на высшее проявление силы Божьей. Вторая часть диалога, которая строится на этом эсхатологическом аспекте (9:11–13), переносит наше внимание к Страстям. В ответ на упоминание учеников о пророке Илии, Иисус сообщает: Илия, о котором они говорят, есть Предтеча, и мученичество его уже свершилось («и поступили с ним, как хотели, как написано о нём», Мк 9:13 ) 285 . До этого Иисус намекает на абсолютную несомненность жертвенной смерти Мессии: «и Сыну Человеческому, как написано о Нём, надлежит много пострадать и быть уничижену» (9:12). Тем самым истина Страстей устанавливается с неумолимой ясностью в тот самый момент, когда впечатление от славного Преображения ещё живо в душах трёх учеников 286 . |
|
|
