| Чтение, 1879 г., май – июнь). 22 Мы указали только общие так сказать схемы различных гипотез, не касаясь их многочисленных и разнообразных видоизменений. См. очерк их у Герике: Введение в новозав. книги Свящ. Писания. Пер. арх. Михаила (Москва, 1869 г.), ч. 1. стр. 76 и д. 23 Мы имеем при этом в виду в особенности теория Эвальда и Гольцмана, на которые можно смотреть (особенно на теорию Гольцмана), как на последние результаты «высшей» отрицательной критики относительно происхождения и состава наших первых трех Евангелий. См. изложение и разбор этих теорий на русск. языке в сочинении Н. Троицкого: «О происхождении первых трех канонических Евангелий. Опыты разбора гипотез г. Эвальда и Гольцмана», Кострома, 1878 г. 24 Кроме трех книг евангельской истории, обозначаемых римскими цифрами – VI, VII и VIII, у Евальда оказываются еще три Евангельск. памятника, вошедшие будто бы в состав наших Евангелий: Евангелие ап. Филиппа, собрание изречений Господа, составленное ап. Матфеем, и Книга высшей истории. Равным образом и Гольцман считает необходимым допускать, кроме двух основных источников – А и для наших синоптиков, неопределенное, хотя и незначительное число небольших евангел. записей. Но чем большее количество разного рода евангел. памятников указывает критика в качестве источников для наших Евангелий, тем с большей настойчивостью в уме всякого пепредубежденного читателя возникает вопрос: «Каким образом могла исчезнуть совершенно бесследно и очевидно очень рано вся эта богатая евангельская литература, особенно если интерес к ней был так возбужден, как это выходит по теории и Эвальда и Гольцмана?” 25 Мысль, что текст наших Евангелий, на основании каких бы источников он ни был составлен, во всяком случае подвергался разного рода позднейшим переделкам, исправлениям и дополнениям, высказывается и защищается всеми новейшими отрицательными критиками. 26 См. памятники древней христианской письменности в русск. переводе, Москва, 1860 г. Т. I, стр. 365 и д. 27 См. его брошюру: Hahen wir den chten Schrifitext der Evangelisten und Apostel? Aufl. |
| – Я вас не осуждаю. – Нет, серьезно: у меня есть странная, но очень важная для меня просьба к вам. – Что такое, Андрей Иванович? Я, конечно, сделаю все, что в силах. – Да, вы это в силах: не откажите, благословите меня этой рукой. – Господи помилуй и благослови младенца Твоего Андрея, – произнесла, улыбаясь, Синтянина. – Нет, вы серьезно с вашей глубокой верой и от души вашей меня перекрестите. – Но что с вами, Андрей Иваныч? Вы же сейчас только принимали все так холодно и были спокойны. – Я и теперь спокоен как могила, но нет мира в моей душе… Дайте мне этого мира… положите на меня крест вашею рукой… Это… я уверен, принесет мне… очень нужную мне силу. Александра Ивановна минуту постояла, как бы призывая в глубину души своей спокойствие, и затем перекрестила Подозерова, говоря: – Мир мой даю вам и молю Бога спасти вас от всякого зла. Подозеров поцеловал ее руку и, выйдя, скоро догнал за воротами Форова и Евангела, который, при приближении Подозерова, тихо говорил что-то майору. При его приближении они замолчали. Подозеров догадался, что у них речь шла о нем, но не сказал ни слова. У перекрестка дорог, где священнику надо было идти направо, а Подозерову с Форовым налево, они остановились, и Евангел сладостно заговорил: – Андрей Иваныч, зайдемте лучше переночевать ко мне. – Нет, я не могу, – отвечал Подозеров. – Видите ли что… мы там поговоримте с моей папинькой! (отец Евангел и его попадья звали друг друга « папиньками») она даром, что попадья, а иногда удивительные взгляды имеет. – Да, да, матушка умная женщина, поклонитесь ей; но я не могу, не могу, я спешу в город. Подозерову хотелось, чтобы никто, ни одна женщина с ним более не говорила и не касалась бы его ни одна женская рука. Он нес на себе благословение и хотел, чтоб оно почивало на нем ничем не возмущаемое. Глава двенадцатая Лариса не узнает себя Висленев ехал в экипаже вместе с Бодростиной, Горданов же держал путь один; он в городе отстал от них и, приехав прямо в свою гостиницу, отослал с лакеем лошадь, а сам остался дома. |
| Тезоименитство: 24 июня. Патриаршая резиденция и кафедральный собор во имя святого великомученика Георгия Победоносца находятся на Фанаре (район Стамбула). Почтовый адрес Константинопольского Патриархата: Rum Patrikhanesi, 34 220 Fener-Halic, Istanbul, Turkey. Тел.: (90-212) 5319670-76. Факс: (90-212) 5349037. Адрес в Интернете: http://www.epnet.gr и http://www.patriarchate.org Преосвященный митрополит Пергийский и экзарх Памфилийский Евангел (Галанис). Родом из местечка Ферапии на Босфоре. Общее образование получил в школах общин Мегало Ревма и Вланга. В 1949 году окончил Зографийскую гимназию, а в 1953 году – Халкинскую богословскую школу. В тот же год рукоположен в диакона и принят в Патриархию в качестве секретаря-референта отдела по духовному служению. В 1957 году получил повышение по службе, став делопроизводителем Священного Синода, а в 1958 году – вторым по чину диаконом Константинопольской Патриархии. В 1965 году возведен в сан великого архидиакона. Сопровождал патриархов Афинагора, а затем Димитрия в большинстве поездок, являлся сотрудником периодических изданий Патриархии «Ортодоксия» и «Апостолос Андреас», исполнял обязанности секретаря, координатора и члена Синодальных комиссий по межхристианским и межправославным вопросам, был в составе различных официальных делегаций. 26 ноября 1970 года избран титулярным митрополитом Пергийским, в 1976 году наречен действующим, а затем синодальным. Автор работ «Лаос Харитос» («Народ благодати», 1973 г.), «Перги Памфилийская» (историческое исследование, 1983 г.) и других. В 1983 году получил степень доктора богословия Фессалоникийского университета им. Аристотеля. Преосвященный Евангел является одним из основателей и нынешним председателем Общества любителей музыки г. Стамбула. Тезоименитство: 25 марта. Адрес: Halaskargazi Cd. Sadklar Ap. No. 336/5, stanbul, Türkiye. Тел.: (90-212) 2410533. Преосвященный митрополит Листрийский и экзарх Ликаонийский Каллиник (Александридис). Родился в 1926 году в Константинополе. Начальное образование получил в патриаршей городской школе Марасли, а затем учился в патриаршей Великой школе нации. |
| Однажды ему сильно захотелось повидать свою дорогую маму. Сердце, как бы, говорило ему: «Лишь бы ее увидеть, а там – хоть умирай». Тогда он поднялся в церковь , стал напротив иконы Богородицы «Владычица Ангелов», что в иконостасе, и сказал: «Пресвятая моя Богородица, с того времени, как я пришел на Святую Гору, только Тебя имею своей Матерью». Мгновенно помысел, который его беспокоил, был отсечен от сердца. Как-то вместе с отцом Никифором они пошли для каких-то работ в скит святой Анны. Думая, что, вернувшись домой, он уже не успеет на трапезу, на обратном пути он скушал больше обычного из собранных смокв. Однако, вернувшись в Катунаки, они успели на трапезу и поели как положено. Но подвижническая совесть Евангела не могла успокоиться, пока он не вложил палец в гортань и не изверг наружу то, что съел. Потом он все рассказал старцу Ефрему. В прежние времена монахи вкушали трапезу раз в день, после вечерни. Евангел, будучи юным и еще неокрепшим, испытывал большие затруднения, чувствуя голод целый день, но стеснялся попросить сделать исключение для себя. Ему приходилось частенько ходить в скит святой Анны за овощами, и чтобы помолоть зерно. Ходил он и в монастырь святого Павла, чтобы отнести сшитую одежду для монахов, так как в те годы среди рукоделий в Катунаках было и портняжничество. Ему, не привыкшему к изматывающим телесным трудам, грозила грыжа. Евангел молил о помощи святую Параскеву, и она сама явилась ему во сне и успокоила его, сказав, что он здоров. Помог ему и, блаженной памяти, почивший игумен монастыря святого Павла отец Серафим, который дал бандаж, – он всегда был при отце Ефреме до последних дней его жизни. Из воспоминаний о том времени, когда отец Ефрем посещал монастырь святого Павла, примечателен один эпизод, свидетельствующий о силе монашеского слова «простите». Каждый раз, идя в монастырь, он проходил через монастырский сад, и садовник его нагружал разными продуктами для старцев в Катунаках. Игумен, отец Серафим, как-то сказал Евангелу: «Дитя мое, с отцом Венедиктом, нашим садовником, много не общайся, потому что он сложный человек». |
| Вокруг дома – созданные вручную небольшие площадки, засыпанные землей. В центре той, что побольше, – высокая смоковница под названием «Германия» – источник сладких сухих смокв для угощения не столь частых паломников и для утешения уставших монахов. Старцы говорили: «Когда появился лукум в Катунаках – засохла смоковница». И с сожалением качали головой. Старцы Первым устроителем каливы преподобного Ефрема был старец Лонгин – монах монастыря Ксенофонт и капитан монастырской лодки. Как-то раз во время плавания он почувствовал, что какое-то препятствие останавливает ход лодки. Склонившись к носовой части, он, к своему удивлению, увидел «прилепившуюся» небольшую икону Богородицы, которая называется «Владычица Ангелов». Когда отец Лонгин обосновался в Катунаках, он взял эту икону с собой для благословения и молитвенного предстательства. Примерно в середине XIX века он построил небольшую келлию с печкой. Затем к нему пришел монах Ефрем, молодой, энергичный и трудолюбивый. Оставив свою родину – Фивы, он предался аскезе, возвел церковь и отстроил всю пустынь. Собственно, он и был основным строителем келлии преподобного Ефрема. В 1907 году ему удалось построить большую прочную стену, которая ограждает церковь с востока и севера, удерживая горную породу и землю от случайных каменных обвалов. Впоследствии, к старому монаху Ефрему присоединились: монах Никифор, будущий иеромонах, родом из Фив; монах Лонгин, послушник старого Ефрема, самый младший из всех, валах 8 по национальности; монах Прокопий, тоже из Фив. Послушник Лонгин вскоре был призван ко Господу: он заболел туберкулезом и умер. Возможно, потому так возлюбил его Господь, что он был действительно монахом истинного послушания и любви, и имел множество добродетелей. Труды новоначального В 1933 году к этой братии присоединился и наш Евангел. Он застал старца Ефрема в весьма преклонном возрасте: ему было восемьдесят лет. Отец Никифор и отец Прокопий были в средних летах – Евангел познакомился с ними, еще живя в Фивах. Они общались между собой, и поэтому он пришел именно к ним. Старец Ефрем был достойный монах, но весьма крутого нрава. Быть у него в послушании для юноши, образованного и воспитанного в обстановке семейной любви, изначально представляло собой изрядную трудность. Отец Ефрем вспоминал, что во время исповедания помыслов он получал от своего Старца утешение, но в быту Старец был требовательным, строгим и язвительным сверх всякой меры. |
| – А вы его разве читали? – Нечего у него читать-то, вот горе. – Он разбирает сущность христианства. – Знаю-с, и очень люблю эти критики, только не его, не господина Фейербаха с последователями. – Они это очень грубо делают, – поддержал отец Евангел. – Есть на это мастера гораздо тоньше – филигранью чеканят. – Да, разумеется, Ренан, например, я это знаю. – Нет; да Ренан о духе мало и касается, он все по критике событий; но и Ренан-то в своих положениях тоже не ахти-мне; он шаток против, например, богословов современной тюбингенской школы. Вы как находите? – Я, признаться сказать, всех этих господ не читал. – А-а, не читали, жаль! Ну да это примером можно объяснить будет, хоть и в противном роде, вот как, например, Иоанн Златоуст против Василия Великого, Массильон супротив Боссюэта, или Иннокентий против Филарета московского. – Ничего не понимаю. – Одни увлекательней и легче, как Златоуст, Массильон и Иннокентий, а другие тверже и спористей, как Василий Великий, Боссюэт и Филарет. Ренан ведь очень легок, а вы если критикой духа интересуетесь, так Ламене извольте прочитать. Этот гораздо позабористей. « Черт их знает, сколько они нынче здесь, по трущобам-то сидя, поначитались!» – подумал Висленев и добавил вслух: – Да, может быть. Я мало этих вещей читал, да на что их? Это роскошь знания, а нужна польза. Я ведь только со стороны критики сущности христианства согласен с Фейербахом, а то я, разумеется, и его не знаю. – Да вы с критикой согласны? Ну а ее-то у него и нет. Какая же критика при односторонности взгляда? Это в некоторых теперешних светских журналах ведется подобная критика, так ведь guod licet bovi, non licet Jovi, что приличествует быку, то не приличествует Юпитеру. Нет, вы Ламене почитайте. Он хоть нашего брата пробирает, христианство, а он лучше, последовательней Фейербаха понимает. Христианство – это-с ведь дело слишком серьезное и великое: его не повалить. – Оно даже хлебом кормит, – вмешался Форов. – Нет, оно больше делает, Филетер Иваныч, ты это глупо говоришь, – отвечал Евангел. |
| старец Иосиф Ватопедский Содержание Глава первая Из Фив в исихастирий преподобного Ефрема на Катунаках Он родился в деревушке Амбелохори недалеко от Фив в 1912 году. Отца его звали Иоанн (Яннис) Папаникита, а мать — Виктория. Кроме него в семье было еще трое детей. Дедушка его, отец Никита, был деревенским священником. Семья старца была глубоко христианской. С молоком матери он впитывал закваску восхождения и преуспеяния, что и проявилось с самого начала его монашеского пути. Окончив гимназию, Евангел (таково было мирское имя старца) пробовал найти свое место в обществе, но везде терпел неудачи. Как говорил он сам, причиной его ухода из жизни общественной поначалу была не мысль о монашестве, а неудачи и крушения его разнообразных попыток и устремлений. Неудачи не привели его в отчаяние, но заставили серьезно задуматься над своим будущим. Тогда он помыслил о том, что только Бог может направить его стопы. Обычно для подавляющего большинства людей воля Божия становится явной вовсе не благодаря откровению или извещению. Люди усматривают ее в обычном течении жизни и следуют ей в своих повседневных делах, как и случилось с описываемым нами героем. В истории греческого народа было много трудностей и страданий. На нем исполняются слова Священного Писания: «желающие жить благочестиво... будут гонимы» (2 Тим. 3:12). И действительно, по окончании византийского периода своей истории греческий народ переживал пленение, рабство, несчастья и изгнание на чужбину. В первые десятилетия двадцатого века молодые люди прилагали огромные усилия, чтобы обеспечить себе будущее. Многие ради преуспеяния в своей профессии избрали эмиграцию. Таким образом, почти половина прежнего населения Греции в то время оказалась в рассеянии. По окончании гимназии перед подобной проблемой оказался и молодой Евангел. Несколько неудачных попыток определиться в жизни раскрыли перед ним дверь особенного Промысла Божия, научив его тому, что «не в воле человека путь его» (Иер. 10:23), но «Бог печется о нас» (ср.: 1 Пет. 5:7). |
| Заседания происходили с 4 по 7 октября в известной масонской ложе Royal Iork на Доротеевской улице, 27 745 . Собранию предшествовало следующее воззвание, опубликованное в либеральной богословской печати: „Немецкий Протестантский ферейн уже 40 лет борется за свои идеалы. Он возник из сознания опасности для народа той розни, какая существует между учением церкви и современной культурой. По мере отчуждения церкви от духовных запросов современного человечества суживается и ослабляется благодетельное влияние религии. Церковь застынет в своей догме и погибнет, не будучи в состоянии разрешить своей исторической задачи, особенно в области социальной, а современная культура, выйдя из-под влияния церкви, будет всё более и более проникаться материалистическим и пессимистическим духом. Примирение и объединение этих далеко разошедшихся в настоящее время сил и есть главная миссия, данная Богом протестантизму. Но это примирение возможно лишь тогда, когда изучение евангельских истин в церкви и школе будет освобождено от догматизма и когда евангелической общине предоставлено будет свободное и самостоятельное развитие. Заседания последнего Прусского Герального Синода доказали, что Прусская церковь не в силах справиться с этой задачей; тем более поэтому лежит на нас обязанность, – в интересах нашей евангелической церкви и нашего евангел. народа, – бороться против всякого догматического ограничения христианства и —816— против всяких иерархических стремлений в евангел. церкви. – Обращаемся ко всем евангеликам с сердечной просьбой оказать тёплое участие заседаниям Нем. Прот. ферейна“. Нельзя сказать, чтобы это воззвание имело большой успех; по крайней мере особенного наплыва публики на заседания ферейна не замечалось: число слушателей не превышало 1,000, – что для двухмиллионной столицы весьма мало. Заседания были открытые и закрытые; вопросы, обсуждавшиеся на закрытых заседаниях, делились по секциям: 1-я секция – вопросы церковного управления и церковной политики, 2-я – церковная жизнь; 3-я – церковь и народ. |
| —73— нении по Священному Писанию Ветхого Завета – 2+; Романов Виктор – на устном испытании по введению в круг богословских наук – 2+, и Саригиани Евангел – на устном испытании по введению в круг богословских наук – 2+, на семестровом сочинении по библейской истории – 2½ и на проповеди за I курс – 2½. 4) Четырем из поименованных в п. 3 студентам: Афанасьеву Матфею, Златову Гавриилу, Овчинникову Василию и Романову Виктору, имевшим неудовлетворительные отметки только на устных испытаниях по одному или двум предметам академического курса, дозволено было сдать новые устные испытания по этим предметам при окончании академического курса, а двум иностранцам: сербскому уроженцу иеромонаху Платону и греческому – Евангелу Саригиани, кроме того, – и представить новые семестровые сочинения взамен неудовлетворительных, что ими и было исполнено. На новых устных испытаниях означенные студенты получили следующие баллы: Афанасьев Матвей: по Священному Писанию Ветхого Завета – 4+, по патристике – 4; Златов Гавриил: по педагогике – 4; Овчинников Василий: по психологии – 4, по педагогике – 4; Романов Виктор: по введению в круг богословских наук – 4; Иеромонах Платон: по введению в круг богословских наук – 4, по истории философии – 4, по церковному праву – 4; Саригиани Евангел: по введению в круг богословских наук – 4+. Представленные двумя последними студентами новые семестровые сочинения отмечены баллами: иеромонаха Платона – по общей церковной истории – 3½; Евангела Саригиани – по библейской истории – 4– и проповедь 3+. 5) Поведение за истекший 1900–1901 учебный год у 38-ми студентов отмечено баллом 5, у 9-ти – баллом 5– и у 1-го – баллом 4. 6) Студент Сергей Сахаров не держал, по болезни, устного испытания по пастырскому богословию и представил в Совет Академии прошение о дозволении ему сдать означенное испытание после летних каникул, в августе месяце текущего 1901 года. —74— б) Отзывы преподавателей Академии о кандидатских сочинениях 39 студентов IV курса: 1) Ординарного (профессора Николая Заозерского о сочинении студента Алфеева Аркадия на тему: «Общественное положение епископа и духовенства в Новгороде и во Пскове в период удельновечевой»: |
| Двадцать шестой день. Поучение 3-е. Св. апостол и евангел. Иоанн Богослов. (Как нам относиться к грехам наших ближних?) I. В день преставления св. славного апостола и евангелиста Иоанна Богослова, учившего более всего о христианской любви и даже на смертном одре не переставшего учить об этой великой добродетели, без которой нет возможности спастись, весьма благовременно будет побеседовать с вами, братия, о том грехе, который чаще всего разрушает христианскую любовь между людьми: мы говорим о грехе презрительного осуждения наших ближних, в случае их нравственных падений. II. А. Рассмотрим прежде всего впечатление, производимое на нас падениями наших братьев, и увидим потом, что нужно делать для их обращения. «Пред вами светское общество», составленное не из тех необразованных, грубых и лишенных с детства всякого нравственного влияния людей, которые встречаются тысячами на улицах. Здесь все люди, получившие хорошее воспитание, способные понимать и восхищаться всем прекрасным, доступные иногда самым великодушным порывам... В этот-то избранный кружок вдруг приносится весть... Это – сообщение, которое, как говорят, каждый должен хранить про себя... О чем же идет дело? Об проступке, падении, позоре, который открывается вскоре... Замечаете ли вы действие, произведенное им? Замечаете ли вы взгляды, блистающие злобной радостью? Слышите ли вы, как дотоле вялый разговор оживляется, перерываясь бурными взрывами, подобно пламени, раздуваемому со стороны? Слышите ли вы эти многочисленные вопросы? Наблюдаете ли вы, с каким живым интересом собираются малейшие подробности об упомянутом падении; следите ли вы за выражением лиц, показывающих, что знают более, чем желают сказать; за вероломными намеками, прикрывающимися ложным соболезнованием? Правда ли все это? Преувеличиваю ли я, утверждая, что легкомыслие и безчинства других суть любимая пища для разговоров во всех сословиях общества, и что, если отнять из этих разговоров клевету, то вы отнимете всю их прелесть, и что будто бы ничто не водушевляет так беседы, как злословие? Нам говорят, братия, что человек добр. Да, я знаю хорошо, что все заботятся о сохранении приличий, и что мы, русские, менее всего нуждаемся в этом напоминании. Но кто не знает, что есть ученое состязание словом, в котором приобретают удивительную сноровку? Кто не знает, что существует тонкое искусство изящно метать отравленную стрелу, искусство смертельно ранить улыбкой, и намекать на все, не утверждая ничего? |
|
|
