| В 1926 г. Библия была впервые напечатана в новой орфографии. Начиная с издания Московской патриархии 1956 г., подверглись незначительной правке устаревшие грамматические формы (например, «увидевши» заменялось на «увидев», а «лицем» на «лицом»). Не только Синодальный Характерно, что еще до революции 1917-го г. Синодальный перевод далеко не воспринимался как единственный возможный русский текст Библии. Во-первых, в Лондоне в 1866 – 1875 гг., т.е. практически параллельно с Синодальным, был издан перевод В. А. Левинсона и Д. А. Хвольсона, который предназначался «для употребления евреям». По стилю, впрочем, он весьма близок к Синодальному. Существовали и другие переводы, предназначенные для евреев. Такие издания, как правило, выходили с параллельным древнееврейским текстом, иногда перевод сопровождался комментариями. Прежде всего, тут стоит упомянуть издания, подготовленные Л. И. Мандельштамом (выходили в Берлине в 1860-е и 70-е гг.) и О. Н. Штейнбергом (Вильна, 1870-е гг.). Не прервалась эта традиция и по сей день, хотя современные переводы «для евреев» куда меньше походят на Синодальный, чем сто лет назад. Но и с христианской стороны переводческая деятельность продолжалась. Многим известен перевод Нового Завета, выполненный обер-прокурором Синода К.П. Победоносцевым (С-Петербург, 1905), цель которого состояла в том, чтобы приблизить русский текст к церковнославянскому. Кроме того, предпринимались переводы Ветхого Завета с Септуагинты. В 1870-е гг. выходили отдельные книги в переводах епископа Порфирия (Успенского) , а затем и П.А. Юнгерова (Казань, 1882 – 1911 гг.). Из всех этих переводов наибольшую известность получил юнгеровский перевод Псалтири, переизданный в 1996 г. Он довольно академичен и предназначен, прежде всего, для самостоятельного разбора трудных мест славянского или греческого текста. Для келейной молитвы такой текст плохо подходит. Выходили вплоть до 1920-х гг. также переводы отдельных книг, выполненные самыми разными авторами, которые стремились передать красоту и глубину поразившего их библейского текста. Это, к примеру, Послания к галатам и ефесянам в переводе А.С. Хомякова; Притчи Соломоновы в переводе епископа Антонина (Грановского); Песнь песней и Руфь в переводе А. Эфроса. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Дубинский А. Ю. Московская духовная семинария. Список выпускников 1861–1870 гг. Журнал «Вестник церковной истории» продолжает публикацию списков выпускников духовных учебных заведений Российской империи XIX в. Дошла очередь до выпускников Московской семинарии, учившихся еще по первым уставам духовной школы 1814 г. Здесь следует в первую очередь обратить внимание читателей на введение к аналогичному материалу по Вифанской семинарии за те же годы Поскольку в обеих семинариях Московской епархии учебный процесс был идентичным, повторяться излишне, так что здесь упомяну лишь некоторые выявленные особенности. Источниковой основой для публикации стали «именные ведомости» учеников семинарии, содержащие наш базовый набор данных о воспитанниках и их родителях. Удачным дополнением к ним стали сохранившиеся копии аттестатов и свидетельств за 1866–1870 гг. Что касается первой половины 1860-х гг., то далеко не лучшую сохранность именнных ведомостей в семинарском фонде скомпенсировали дела из фонда Московской духовной академии. Ввиду того, что внешнее правление академии вплотную занималось учебно-педагогическими вопросами подведомственных семинарий, в архиве МДА (ф. 229 ЦГА Москвы) частично сохранились тетради именных ведомостей за начало 1860-х гг. Они удачно восполнили архивные утраты семинарского фонда. Следует отметить, что порой приходилось пользоваться списками, составленными в нечетные годы: учеба в каждом отделении семинарии длилась два года. Конечно, в среднем и особенно низшем отделениях немало учеников выбывали из семинарии посреди курса, но в высшем отделении после одного года из двух очень редко кто прекращал обучение и почти никто не принимался извне, так что состав высшего отделения по окончании первого учебного года был практически идентичен составу выпуска, причем даже с некоторым запасом, включающим в себя недоучившихся впоследствии старшеклассников. Сейчас, по прошествии полутора веков, их даже трудно назвать «лишними» в этом списке. Тем более что в настоящей работе не ставится цель установить, кто имел лучшие баллы по успеваемости и поведению, а кто регулярно подвергался знаменитым бурсацким экзекуциям, кто получил аттестат студента семинарии, а кто довольствовался при выпуске свидетельством третьего разряда. |
| До 1866 г. преподавание в училище было безмездное. В 1848 г., учителями назначены были монастырские священники Филарет Зубарев и Аркадий Казанский; первый преподавал катехизис, а второй – священную историю и арифметику. Чтению и письму обучали монахини. Свящ. Казанский занимался в училище до 1858– 59 учебного года, с усердием и «отличным знанием своей обязанности». С 1866 г. от попечительства на содержание трем учителям выдавалось 170 руб. в год: священнику 100 руб. и двум дьяконам 70 руб. Один же преподаватель, протоиерей Николай Смирнов занимался даже безмездно. Такое скудное вознаграждение за труды преподавателей не могло не отзываться на успехах самого преподавания, тем более, что им занимались одни только местные, т.е. монастырские, священнослужители, которые мало имели времени посвятить себя всецело учебно-воспитательному делу. С 1871 г., по ходатайству начальницы училища, Игуменьи Магдалины, жалованье 4-м учителям увеличено до 150 р. каждому в год и были приглашены два особых учителя, не из монастырского духовенства. Ходатайство об этом началось в 1870 г. 5 сентября 1870 г., Игуменья Магдалина обратилась к Преосвященному Антонию, Епископу Пермскому (ныне Архиепископу), с представлением об увеличении содержаний учителям. Для увеличения же на сей предмет средств настоятельница пригласила в почетные блюстители училища давно известных ей своею благотворительностью екатеринбургских граждан, Ю.И. Колобова и супругу его А.С. Колобову, которые и изъявили готовность принять сие звание и содействовать к доставлению средств на жалованье учителям. Согласно представлению настоятельницы об утверждении гг. Колобовых в звании почетных блюстителей, Преосвященный утвердил их в этом звании 19 сентября того года. От того же 5 сентября 1870 г., Игуменья Магдалина вошла к Преосвященному Антонию с другим представлением о том, что состоящие при монастыре священнослужители по прямой служебной обязанности мало имеют свободного времени для занятий в училище, что для достижения успехов в преподавании, согласно данной программе, необходимо преподавателям ежедневно заниматься в училище по несколько часов и что потому она, настоятельница, считает нужным иметь по крайней мере двух особых учителей, кроме монастырского духовенства, с производством им жалованья от 150 до 200 руб. в год 39 . Для преподавания ученицам географии, всеобщей и русской истории приглашен в это время студент семинарии, Николай Морозов, а в октябре определен был учителем свящ. и церковной истории и арифметики студент же семинарии Иван Щапков. Назначение особых учителей, только что кончивших курс в семинарии, значительно возвысило успехи учащихся по вышеозначенным предметам, что заметили присутствовавшие на экзаменах в конце 1870–71 учебного года, оба преосвященные – епархиальный и викарный 40 . |
| В 1866-1884 гг. директором газеты был А. Бавьера, журналист и член почетной гвардии, крестник папы Римского Пия IX (1846-1878), к-рый финансово поддерживал издание. Бавьера первым из журналистов присутствовал на Ватиканском I Соборе (1869-1870), в «O. R.» публиковалась хроника соборных заседаний. После взятия Рима итал. войсками (20 сент. 1870) офиц. газ. Папского престола «Giornale di Roma» была закрыта, ее функции взяла на себя «O. R.», с 17 окт. 1870 г. возобновившая свое издание. Собственником газеты стало франц. Société générale des publications intérnationales (Акционерное общество международных изданий), основавшее значительное число католич. газет в разных столицах Европы; об-ву принадлежала и газ. «Journal de Rome», выходившая в Риме в 1881-1885 гг. также под рук. Бавьера. В 1885 г. «O. R.» приобрел папа Римский Лев XIII (1878-1903). Хотя с этого времени газета являлась собственностью Папского престола, она не стала его офиц. печатным органом. В 1909 г. в газете появились рубрики, посвященные театру, искусству и спорту. В 1911 г. «O. R.» стала издаваться на 6 страницах вместо прежних 4. В этот период газета уделяла первостепенное внимание «римскому вопросу» (см. в ст. Италия ) и внутренней и внешней политике гос-ва, в отражении этих сторон жизни следуя курсу Папского престола. Во время первой мировой войны газ. «O. R.» придерживалась позиции нейтралитета, публикуя лишь сведения, к-рые получала от итал. пресс-агентства Стефани (действовало в 1853-1945). В 1920 г. газету возглавил гр. Дж. Далла Торре дель Темпио ди Сангунетто, остававшийся на этом посту до 1960 г. С «O. R.» сотрудничали многие видные итал. интеллектуалы, не вовлеченные в фашистские круги. В 1929 г., после подписания Латеранских соглашений , редакция газеты разместилась внутри ватиканских стен. В это время в «O. R.» появились рубрики «Acta diurna» (Ежедневные дела) и «Problemi del giorno» (Проблемы сегодняшнего дня). В 1933-1940 гг. в них было опубликовано более тысячи статей, независимо трактовавших международную обстановку, что неоднократно приводило к конфликтам с фашистскими властями. |
| Напротив, почтительное отношение к Гончарову как художнику сохранялось у Достоевского на протяжении всей жизни. Он всегда подчеркивал масштаб писательского дарования Гончарова. В письме к А. Н. Майкову от 12 февраля 1870 года Достоевский относит Гончарова ко всему, «что есть блестящего из имён» (29. I. 107). В письме к Н. Л. Озмидову от 18 августа 1880 года писатель перечислил авторов, которых стоит обязательно прочесть. Имя Гончарова здесь упомянуто наряду с ярчайшими классиками европейской и русской литературы: «Вальтер-Скотт... имеет высокое воспитательное значение. Диккенса пусть прочтет всего без исключения... Дон Кихот и даже Жиль Блаз... Пушкина... всего - и стихи и прозу. Гоголя тоже. Тургенев, Гончаров.. Лев Толстой должен быть весь прочтен. Шекспир, Шиллер, Гете - все есть и в русских, очень хороших переводах...» Нужно сказать, что несмотря на всегдашнее напряжённое восприятие Гончарова, Достоевский начиная с 1867-1870 гг. постепенно изменяет характер своих высказываний об авторе «Обломова». Многое из того, что было Достоевским осознанно, остается за кадром. Возможно, роль сыграло дружественное общение с А. Н. Майковым, всегда глубоко почитавшим Гончарова. Но особенно большое значение имело переосмысление значения романа «Обломов» во время написания «Идиота» и «Сна смешного человека». Именно в 1870-е гг. Достоевский оценил не только Гончарова-писателя, но и гончарова-мыслителя. Характерны его новые высказывания. Достоевский однажды заметил в «Дневнике писателя»: «...раз вечером, мне случилось встретиться на улице с одним из любимейших мною наших писателей. Встречаемся мы с ним очень редко, в несколько месяцев раз, и всегда случайно, всё как-нибудь на улице. Это один из виднейших членов тех пяти или шести наших беллетристов, которых принято, всех вместе, называть почему-то «плеядою». Я люблю встречаться с этим милым и любимым моим романистом, и люблю ему доказывать, между прочим, что не верю и не хочу ни за что поверить, что он устарел, как он говорит, и более уже ничего не напишет. Из краткого разговора с ним я всегда уношу какое-нибудь тонкое и дальновидное его слово...» И ещё: «Я на-днях встретил Гончарова, - сообщал Достоевский в 1876 г. Х. Д. Алчевской, - и на мой искренний вопрос: понимает ли он все в текущей действительности, или кое-что уже перестал понимать, он мне прямо ответил, что многое «перестал понимать». Конечно, я про себя знаю, что этот большой ум не только понимает, но и учителей научит, но в том известном смысле, в котором я спрашивал (и что он понял с ¼ слова), он, разумеется, не то что не понимает, а не хочет понимать. «Мне дороги мои идеалы и то, что я так излюбил в жизни, - прибавил он, - я и хочу с этим провести те немного лет, которые мне остались, а штудировать этих (он указал мне на проходившую толпу на Невском проспекте) мне обременительно, потому что на них пойдет мое дорогое время»...» |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДИЛЬС [нем. Diels] Герман Александер (18.05.1848, Бибрих, близ Висбадена, Нассау - 4.06.1922, Берлин), нем. филолог, историк философии и религии. Из протестант. семьи. Отец был школьным учителем, затем начальником вокзала в Висбадене. Общее образование Д. получил в гимназии для учителей. В юности освоил переплетное дело, к-рым зарабатывал на жизнь. В апр. 1867 г. поступил в Берлинский ун-т, в следующем году перевелся в ун-т Бонна, где учился у нем. филолога и антиковеда Г. Узенера. В 1870 г. защитил докт. диссертацию по истории античной медицины (De Galeni historia philosopha. Bonnae, 1870). Студенческим другом Д. был нем. филолог У. фон Виламовиц-Мёллендорф. 25 дек. 1870 г. Д. обручился с Б. Дюбель, дочерью военного судьи. Их сыновья - ботаник Людвиг, нобелевский лауреат по химии Отто и славист Пауль. По окончании ун-та (1871) Д. отправился в научную поездку по Италии, работал с рукописями в б-ках Флоренции, Милана и Рима. По возвращении преподавал в гимназии во Фленсбурге (с окт. 1872), затем в Гамбурге (1873-1877). С окт. 1877 г. возглавил комиссию Прусской АН по изданию корпуса комментариев на сочинения Аристотеля на греч. языке (Commentaria in Aristotelem Graeca). Д. был членом историко-философского отд-ния Прусской АН (с июля 1881), профессором Берлинского ун-та (с окт. 1882), в 1891-1892 гг. деканом Берлинского ун-та, где в это время занимался античной филологией наряду с Виламовицем-Мёллендорфом, Т. Моммзеном , Э. Норденом. Совместно с Виламовицем-Мёллендорфом Д. заведовал Ин-том античных исследований. В 1895 г. сменил Моммзена на посту секретаря историко-философского отд-ния Прусской АН и занимал эту должность до выхода на пенсию (1920). Иностранный член имп. С.-Петербургской АН (с 29 дек. 1896). С окт. 1905 г. ректор Берлинского ун-та. К нач. 20-х гг. XX в. Д. отошел от адм. работы и переключился на научно-общественную деятельность: выступал за развитие международного научного сотрудничества, равноправие нем., англ. и франц. языков в научной сфере и даже предлагал сделать эсперанто офиц. языком международного научного общения. Д. был соучредителем издаваемого Л. Штайном ж. «Archiv für Geschichte der Philosophie», входил в об-во берлинских филологов-классиков «Berliner Graeca», был председателем комиссии по изданию словаря «Thesaurus linguae latinae». |
| С 1 декабря 1867 г. по 13 октября 1887 г. Гиляров был издателем-редактором первой ежедневной московской газеты «Современные известия», 252 а в 1883 г. иллюстрированного еженедельника «Радуга» 253 (оба издания были освобождены от предварительной цензуры); в 1884–1885 гг. Гиляров также публиковал свои историко-философские и мемуарные очерки в газете И. Аксакова «Русь», в журналах М. Н. Каткова «Русский вестник» и И. С. Дурново «Дело». «Современные известия» с первых же номеров приобрели в цензурном ведомстве репутацию газеты благонамеренного направления, в которой, однако, нередки вызывающе резкие, бестактные выражения, хотя зачастую и справедливые по сути, однако недопустимые в дешевом массовом издании. Регулярно многочисленные представления в Главное управление по делам печати о непозволительных публикациях в «Современных известиях» делала первая административная инстанция – Московский цензурный комитет, где за газетой надзирали цензоры: В. Я. Федоров (1867–1872), Ф. И. Рахманинов (1870, 1873–1885), Я. И. Прибыль (1873), П. Н. Воронцов-Вельяминов (1873–1874), К. Н. Леонтьев (1881), К. И. Воронич (1886–1887) и др. По большей части эти донесения не служили поводом к цензурным карам, а только принимались к сведению, – во многом благодаря лично благожелательно настроенным к Гилярову членам Совета, в чьем ведении в разное время оказывалась его газета: Ф. Ф. Веселаго, В. Я. Фуксу и Д. И. Каменскому, а также в особенности Ф. П. Еленеву. 254 Много делали для того, чтоб предотвратить или смягчить цензурные наказания, высокопоставленные друзья Гилярова: в 1870-х гг. К. П. Победоносцев , 255 в 1880-х – Т. И. Филиппов. 256 За свою 20-летнюю историю издание получило сравнительно мало взысканий: 6 предостережений, 3 приостановки, 11 раз на разные сроки (от двух недель до девяти месяцев) запрещалась розничная продажа. Первые три предостережения – 14 марта 1870 г., 18 мая 1872 г. и 11 апреля 1874 г. – и приостановка на три недели были получены за статьи Гилярова и ряд помещенных им корреспонденций из провинции, в которых обсуждались некоторые морально устаревшие церковные обряды и критиковалась система духовного руководства, 257 отмечались упущения в работе полиции и приводились факты безнаказанного хулиганства солдатских чинов, 258 указывалось на недостатки земского и городского самоуправления и не одобрялась система налогообложения. 259 На второе запрещение, считая его необоснованным и прямо беззаконным, Гиляров в передовой статье отозвался так: |
| " Панславизм и греки " (41)), просто находил его тогда не вполне своевременным, а в 80-е гг. - выдвинул его на первый план. Точно так же очевидно, что в 80-х гг. он не снимал полностью и лозунг " подмораживания " , отмечая, что нужно и " действие административного жезла и теперь нужно даже до крайности; но для векового бытия этого мало, очень мало... " (42) Так что Янов абсолютно не прав, когда утверждает, что, дескать, нельзя вообще говорить о леонтьевском учении как о чем-то цельном, едином, раз и навсегда определенном. Как раз наоборот: поразительно именно неизменность леонтьевского учения в 1870-1880-х гг. Более того, судя по письмам и беллетристике мыслителя, основы его мировоззрения сложились у него уже к середине 1860-х гг. В первой своей концептуальной статье " Грамотность и народность " (1870, но написана в 1868) Леонтьев уже выступает как последовательный творческий традиционалист: " Не обращаясь вспять, не упорствуя в неподвижности, принимая все то, что обстоятельства вынуждают нас принять мы можем, если поймем вполне и сами себя и других, не только сохранить свою народную физиономию, но и довести ее до той степени самобытности и блеска, в которой стояли поочередно, в разные исторические эпохи, все великие нации прошедшего " (43). В " Записке об Афонской Горе и об отношениях ее к России " (1872) Константин Николаевич рассуждает в том же духе: " Обновление во всем неизбежно; от движения вперед, от изменений, к упадку ли они ведут или к развитию лучшего, устраниться нет возможности " (ср. с тезисом 1882 г.: " На месте стоять нельзя; нельзя и восстановлять, что раз по существу своему утрачено " ) (44). Тогда же в его творчестве появляется новая и важная тема - критика политического панславизма. Несколько ранее он переживает религиозный кризис, после чего становится приверженцем строгого, " византийского " Православия. Наконец, в 1875 г. выходит в свет главный историософский труд Леонтьева " Византизм и славянство " , где формулируется " теория триединого процесса развития " , после чего принципиальных изменений его мировоззрение не претерпевает. |
| и был опубликован в «Сборнике сведений о православных миссиях и деятельности Православного миссионерского общества» 13 . Необходимо отметить, что структура данного отчета во многом копировала более ранние документы о. Ст. Ландышева. В период с 1870 по 1916 гг. отчеты составлялись ежегодно. Однако отчеты за 1878 и 1903 гг. нам не удалось обнаружить. Возможно, в эти годы отчеты по каким-либо причинам не были изданы, а в известных нам архивных фондах не сохранились. Не был опубликован и отчет за 1916 г., но он сохранился в машинописном подлиннике 14 . В большинстве случаев отчеты печатались в Томске или Бийске отдельными брошюрами, а также в журналах «Томские епархиальные ведомости» и «Православный благовестник». Как правило, они лаконичны, но емки. Они содержат статистические данные о численности «православной паствы» и язычников, проживающих на территории действия миссии, о количестве храмовых построек и школ, сведения о перемещениях по службе её работников. Включалась в отчеты и информация об освящении вновь построенных церквей, о состоянии обучения в школах, благотворительной помощи населению и др. Нередко в них публиковались рассказы о различных «замечательных случаях» из жизни миссии. Некоторые отчеты начала XX в. более обширны за счет включенных туда записок миссионеров. Кроме того, в отчеты включались описания поездок церковных иерархов и начальников миссии по станам и приходам и т. д. Отчеты за 1870, 1889 15 и 1910 гг. 16 ценны тем, что в них даются систематические сведения обо всех отделениях Алтайской духовной миссии. Среди статистических источников важную роль играли справочники по Томской епархии за 1898/99, 1902/03, 1909/10 и 1914 гг. 17 В них отдельным разделом даны сведения об Алтайской духовной миссии. Информация по станам (отделениям) представлена краткая, но разнообразная. Это и состав прихода вместе с указанием расстояния от населенных пунктов до самостоятельной церкви, к которой они приписаны, состав служащих и их денежное содержание, наличие церковно-приходских школ, приходских попечительств и приютов. |
| Рядом с этим местом в 70-х гг. XIX в. возник кармелитский жен. мон-рь Pater Noster. Его основательницей была Элоиза Аурелия де Босси (1809-1889), уроженка Флоренции, дочь известного итал. поэта Дж. К. де Босси, министра Пьемонтского двора, породнившаяся во 2-м браке с франц. королевским домом и получившая титул княгини де ла Тур д " Овернь. Когда княгиня, весьма состоятельная и глубоко верующая женщина, приехала в нояб. 1856 г. в Иерусалим, патер М. А. Ратисбонн, известный в Палестине католич. благотворитель и храмоздатель, посоветовал ей купить на Е. г. этот участок земли. 11 лет княгиня частями выкупала 6 га земли. В 1868-1870 гг. на этом участке велись раскопки (под рук. известного археолога франц. консула в Иерусалиме Ш. Клермона-Ганно) в поисках развалин Елеоны. В 1870-1872 гг. были осуществлены основные постройки: мемориал в виде внутреннего двора средневек. мон-ря, посвященный молитве «Отче наш» (его проектирование было поручено молодому архит. Ж. Леконту дю Нуи, причем в качестве образца для подражания заказчицей было указано кладбище Кампосанто в Пизе), и монастырский комплекс, построенный в др. стиле неизвестным архитектором, предположительно Ж. Гиймо, зодчим неск. иерусалимских построек. Мон-рь был освящен лат. Иерусалимским патриархом Викентием Бракко 18 июня 1874 г. Завершает ансамбль колокольня, ставшая одной из архитектурных доминант Е. г. (1886). В 1856-1874 гг., пока мон-рь обустраивался и украшался, кнг. де ла Тур д " Овернь жила рядом, в просторном доме, где было много картин, книг, археологических раритетов. В 1872 г. ее посетил прибывший с паломниками в Иерусалим вел. кн. Николай Николаевич Старший ( Скалон. 2007. С. 144). Она завещала похоронить себя в этом мон-ре, в построенном мавзолее в конце юж. галереи клуатра. Но княгиня умерла во Флоренции, и только в 1957 г. ее останки были перенесены на Е. г. На верхней плите саркофага помещена мраморная статуя, изображающая кнг. де ла Тур д " Овернь на смертном одре, работы франц. скульптора Ж. О. Барра. |
|
|
