| Рассматриваемая г. Лапшиным «трусость в мышлении» —562— обыкновенно проявляется при знакомстве с новыми и необычными миросозерцаниями и теориями. Ей подвержены и философствующие люди. «Знакомясь с миросозерцанием, которое чуждо усвоенным ими ранее метафизическим воззрениям, они, не поняв, как следует, последнего, пугаются возможной утраты известных ценностей, которая постигает их, если они станут на новую точку зрения, не подозревая того, что эти ценности отнюдь не потеряют своего значения, если философы, как следуют, усвоят себе новый взгляд на мир и познание». Задачей своей статьи автор ставит – иллюстрировать эту «трусость» примерами предубеждённо-отрицательного отношения к т.н. «философскому идеализму» (феноменализму). «Подобно индейской сказочной царевне, слепо веривший, что, если роза её увянет – это значит, что отец её, находящийся в походе, умер, хотя между обоими событиями не могло быть ровно никакой связи, реалисты, полагают, что, утратив догматическую веру в независящую от сознания реальность бытия, они потеряют нечто ценное: такие выводы пугают их, и иногда этот страх, а не убеждение в логической несостоятельности идеализма, имеет для них решающее значение». Этот страх проявляется различно, смотря по профессии мыслителя: «в духовном лице, в общественном деятеле, в учёном, в поэте идеализм вызывает различного рода страхи». Автор подробно останавливается на анализе каждого из видов этого «страха перед идеализмом». В главе «опасность идеализма с точки зрения духовного лица» он говорит о вражде к идеализму со стороны католических писателей, для которых «идеализм представляется опаснейшим учением, так как он подрывает веру в два рода реальностей, ценных по преимуществу: 1) в сверхчувственный мир и 2) в видимую церковь ». Здесь много любопытных данных, характеризующих нежелание и неспособность католических богословов вникнуть в основания критического идеализма по существу, – «потому что он должен быть неправ во всяком случае». Только, нам думается, автор напрасно дал этой главе такое заглавие, инсинуируя, будто всякое духовное лицо заражено подобной «трусостью». Ведь католическое богословие находится |
| Осенью 1926 года умер редактор «Звена» М. М. Винавер. Это место занял его давний знакомый и помощник по «Звену» Михаил Кантор, а негласным «соредактором», многое определившим в направлении журнала, стал Георгий Адамович. Культурный уровень «Звена» был по–прежнему высок. Вряд ли то же самое можно сказать о его финансовом положении. С июля 1927 «Звено» выходит как ежемесячный тонкий журнал малого формата. В июне 1928 года вышел последний номер. Сотрудники разбрелись по другим печатным органам: кто ушел в либеральные «Последние новости», кто — в консервативное «Возрождение». Для некоторых — как, например, для Николая Бахтина, мыслителя слишком «неподходящего» ни для какого лагеря, — оставались только случайные публикации. Константин Мочульский первое время печатается в «Последних новостях», одну работу — о театре Чехова — поместил в газете Петра Струве «Россия и славянство». Время от времени его статьи можно было увидеть на страницах «Современных записок», «Чисел», альманаха «Круг». И все-таки в целом литературно–критическая деятельность его — уже позади. Работы Мочульского можно теперь встретить в журналах «Путь», «Новый град», «Вестник русского христианского движения». Иные издания, иные темы, иная жизнь. Почти все, написанное Мочульским–критиком, появилось на страницах «Звена». То, что публиковалось раньше, — было хоть и замечательным, но прологом. То, что писалось после, — лишь дописывалось. Первая большая тема Мочульского–критика — «неоклассицизм» в русской поэзии. В 1921 г. в 3/4–м номере «Русской мысли» он публикует статью «Поэтическое творчество Ахматовой». В сравнении со статьями следующего, 1922–го, а тем более — 1923 года, она поражает, во–первых, объемом (в 20–е годы семнадцать журнальных страниц для Мочульского — это очень много, четыре–пять страничек — нормальный размер его статей). Во–вторых, — аналитичностью. Он ниет о «пластике» в ахматовскои поэзии, — о «пластике «ела» «пластике действия», о «пластических мотивах», — и все это исчислено, взвешено и «запротоколировано». Его воанует — даже в этой, казалось бы, о конкретном поэте писанной статье (не говоря уж о других, посвященных более «общим» вопросам) — «столкновение» стилей в поэзии. Героями Мочульского становятся заново родившийся, крепкии и ясный классицизм (Кузмин, акмеисты, участники последнего «Цеха поэтов») — и умирающий символизм, с его абстрактными метафорами (вроде: «лик сокрытостей полярных»), его тусклыми глаголами («являть», «приять», «крепить» и т. п.), его словесными нагромождениями («спешит, отвив, завить живое воплощенье»), — которые ведут к распаду поэтического языка. («Мальчиком для битья» Мочульский выбрал К. Бальмонта , — вероятно потому, что многописание первоначальные находки быстро превращает в уродливые клише, а карикатура — Бальмонт к этому времени часто выступал именно в такой роли по отношению к символизму и своему поэтическому имени — делает более отчетливыми изъяны оригинала). |
| Петелин не скрывает, не осторожничает и не превозносит имена вождей революций, коллективизаций, индустриализаций, реорганизаций, вплоть - до дестабилизаций и глобальных провокаций: когда у народа отбирают огород и домишко, когда вместо председателя колхоза - мордастый олигарх, скупивший родничок и рощу, реку и поле... У Петелина Сталин - Сталин! Мавзолей - Мавзолей! Бухарин - Бухарин! Ягода - Ягода! Хрущёв - Хрущёв! Брежнев - Брежнев! Вожаки Перестройки - разорители России! Добрый и ответственный перед отчей землёю, он вспоминает Марину Цветаеву и Игоря Северянина, тоскующих в эмиграции о России. Он постоянно возвращается к Сергею Есенину и Владимиру Маяковскому. Памятник Маяковскому неколебим, а память о поэте безродинцы пытаются замуровать между голобёдрыми певицами и небритыми певцами ТВ... Предки Виктора Петелина - рязанцы: вот и он могуче, отважно и широко, как Евпатий Коловрат, собирает писателей России в единую команду через времена и эпохи! Разве не нам с вами говорит Сергей Есенин? Что жалеть тебе смрадную холодную душу Околевшего медвежонка в холодной берлоге? Знаешь ли ты, что в Оренбурге зарезали Хлопушу? Знаешь ли ты, что Зарубин в Табинском остроге? Есенин прав: наши дни - пугачёвское время!.. Мы забыли выдающегося поэта - Василия Фёдорова. Мы забыли выдающегося писателя - Петра Проскурина. Забыли Ивана Акулова и Владимира Солоухина, Василия Белова и Людмилу Татьяничеву, Фёдора Абрамова и Константина Воробьёва, Владимира Чивилихина и Бориса Можаева. А Виктор Петелин, рязанский литературный Коловрат, собирает их. Читать книгу Петелина - спокойно и осмысленно шагать через годы и десятилетия по родной России. Читать Виктора Петелина - видеть, слышать, запоминать и повторять про себя жизнь нашего народа и нашей страны, возвращаясь к собственной судьбе и опыту, к собственному достоинству и завтрашним заботам. Ни одна лекция, ни одна книга последних лет так благодарно меня не удивила: прочитав её, я заново осознал то, к чему шёл годы и годы... Спасибо ему! И я особо благодарю его за внимание к поэтам, безвинно расстрелянным нашими палачами: |
| Обращают на себя внимание статьи о Михаиле Юрьевиче Лермонтове, выдающемся русском поэте и авторе «Героя нашего времени», и писателе Николае Семеновиче Лескове, авторе «Запечатленного ангела», известном знатоке старообрядчества. В своих произведениях Н.С. Лесков использовал, в частности, церковнославянскую лексику. В томе содержатся также статьи про трех Лжедмитриев, сыгравших большую роль в событиях русской истории начала XVII в. Благодаря 40-му тому «Православной энциклопедии» читатель может познакомиться со статьей «Летописание», в которой подробно обсуждаются научные проблемы, относящиеся к истории летописных записей до начала XVIII века. 40-й том «Православной энциклопедии» знакомит читателей с рядом православных епархий и монастырей. В частности, здесь присутствуют статья «Ларгвиси», о монастыре Грузинской Православной Церкви , о Ларисской и Тирнавской митрополии в Фессалии, о Латросе, крупном монашеском центре в византийскую эпоху, Лебедянском женском монастыре Липецкой митрополии , Лебяжском мужском монастыре в Краснодарском крае, Левкадской и Итакийской митрополии Элладской Православной Церкви , Левкиевом монастыре Московской области, Леонидовой Усть-Недумской пустыни, мужском монастыре Лепавина в Хорватии Сербской Православной Церкви , католическом монастыре Лерен, монастыре Лесново в Македонии, затопленном Леушинском монастыре. Статьи о странах и областях занимают значительную часть 40-го тома. В частности, здесь присутствует статья о Лаосе, где до сих пор нет православных храмов, Латвии и Латвийской Православной Церкви , королевстве Лесото, Либерии и, как упоминалось выше, Ливане. Присутствует и статья о исчезнувшем государстве, а именно о Латинской империи, возникшей после 4-го крестового похода. Следует упомянуть статью о латинском языке, также присутствующую в данном томе. В 40-м томе содержатся подробные статьи «Ленинградская область» и «Лесбос». Одна из важнейших статей данного тома посвящена библейской книге Левит, а также истории самих левитов, священнослужителей древнего Израиля. Из новых статей «Православной энциклопедии» можно также узнать о древнем израильском городе Лахиш. |
| Значит, автор романа, живший прямо напротив храма Христа Спасителя, в квартире отца, известного художника Леонида Пастернака, и с детства ходивший в церковь, знал «Живые помощи» как «Отче наш» и имел в виду совсем не то, на что намекал ученый лектор, а «живаго», то есть «живого», «живущего в помощи Вышнего». Я потому подробно останавливаюсь на этом моменте, что он является одним из ключей романа, который, увы, сознательно (или по незнанию православной церковной жизни) пропускают или превратно толкуют ученые литературоведы. Юрий Живаго не потому победитель , что он якобы поставлен автором на место самого Бога, а потому, что он живет в Его помощи Юрий Андреевич Живаго, главный герой романа, не потому победитель , что он якобы поставлен автором на место самого Бога, а потому, что он живет в Его помощи, Бог дает ему силы написать те стихи, которые завершают роман, являются его неотъемлемой частью, эпилогом, объясняющем внутреннюю, духовную жизнь героя. Напомню то место в романе, за которое как раз и казнили Бориса Леонидовича те, кто читал и не читал роман. Но именно начало этого эпизода и цитировали в 1958 году, когда травили поэта. Оказавшись в плену у красных партизан, по приказу Юрий Живаго залегает в цепь. Он вынужден стрелять – идет бой. Живаго стреляет в обгоревшее дерево, которое растет среди поля, по которому наступают белые. Эти белые – юноши, почти мальчишки. Юрию Андреевичу хорошо знакомы их лица потому, что он сам был вот таким же, как они, нарочито храбро, в полный рост, идущие в атаку по открытому полю на врага. Им бы наступать перебежками, прячась в ямках и за бугорками, за этим обгоревшим деревом, но они идут, выпрямившись в полный рост. И пули партизан выкашивают наступающих. Рядом с доктором убит телефонист. Стреляя по дереву из ружья телефониста, в перекрестье прицела ружья Юрия Андреевича попадает юноша, которого доктору особенно жаль, которому он симпатизирует во время боя. Доктору кажется, что он убил юношу. Бой окончен, белые отступили. Доктор осматривает и телефониста, и юношу. |
| А что звали его Онегином (именно так: когда это имя, то окончание -ом, а не -ым, как у фамилии) -- не знала. Не знала и судьбы его -- потрясающе! Спасибо отцу Андрею за очередную интереснейшую статью. НАТАЛЬЯ БОГОЯВЛЕНСКАЯ Валентина 26 сентября 2016, 15:25 Кстати, среди армян часто встречается имя Гамлет. Оно не связано с литературой. И есть отличный фильм об Онегие Гаджикасимове:Онегин Гаджикасимов. Две жизни. (Иеросхимонах Симон) Иван 26 сентября 2016, 13:39 У нас городе есть предприниматель Гамлет, армянин по национальности. Фирма его называется " Принц " . СВЕТЛАНА КК 26 сентября 2016, 12:17 Благодарю отца Андрея! Ободзинского , Магомаева послушала. Вот были голоса! Царство небесное схиеромонаху Симону. Люди , прочитайте историю жизни и славной кончины поэта Гаджикасимова. Посмотрите фильм ему посвященный . Смотреть на звезды--это поэзия , при отсутствие которой всю жизнь будешь в землю смотреть! Сильно! р.Б.Алла 26 сентября 2016, 12:13 А нашего малыша назвали Германом в честь прп.Германа Аляскинского.Спаси Бог за интересную статью. Галина 26 сентября 2016, 11:46 Спасибо за рассказ о поэте-песеннике. Кто бы мог подумать - стал схииеромонахом. Царствие Небесное! А песню о точках после буквы " л " до сих пор люблю, даже на уроках со студентами из Ирана разучивала. Столько чистоты и целомудрия в этих стихах, урок воспитания чувств. А кавказцы любят давать детям литературные имена, особенно Шекспир в почёте. Лично встречала грузинских Гамлета и Офелию. Ещё в храме как-то познакомилась с пожилой дамой Валентиной Лоэнгриновной, она готовилась к первой исповеди и причастию. Имя её отец получил от своей мамы, поклонницы Собинова. Её в родильный дом отвезли прямо из Большого с оперы " Лоэнгрин " с Собиновым в заглавной партии. Всё-таки смущает, когда имя столь оригинальное. Галина Костина 26 сентября 2016, 11:16 Как всегда интересно, близко и тепло от рассказа о. Андрея. Моего мужа Евгения и его сестру Татьяну назвала мама (моя свекровь), которая знала наизусть всего Онегина и привила любовь к Пушкину и им. |
| Здесь нельзя не упомянуть об одном ценнейшем свидетельстве – воспоминаниях Минха о поэте Николае Клюеве, с которым он познакомился в Саратове и которому потом дал приют в Москве. При всей сложности и неоднозначности духовных поисков Клюева, в мемуарах Минха он предстает перед нами как человек, живущий вне времени, как посланец далеких веков, носитель и представитель богатейшей культуры исконного русского севера, знаток дониконовской иконописи и устного народного творчества. Минх доводит до нас горькие размышления Клюева о судьбе Сергея Есенина, о причинах его трагедии; рассказывает, как, благодаря Клюеву, познакомился с художником Михаилом Нестеровым, писателем Михаилом Пришвиным, искусствоведом и реставратором Александром Анисимовым, расстрелянным в 1937 году в урочище Сандармох. И что еще очень важно – эти воспоминания окончательно убеждают нас в том, что Николай Алексеевич Минх не только по документам числился православным, как многие иные. Нет, он был по-настоящему верующим православным человеком: «Единственные случаи, когда Клюев брал деньги (из общей «кассы» друзей – М.Б. ) и не говорил, были в те дни, когда мы вместе ходили в церковь. А ходили мы с ним в храм Василия Кесарийского, что был на Тверской, воздвигнутый московскими ямщиками в честь величайшего учителя и деятеля христианства и Православия, жившего и подвизавшегося в IV веке епископа Кесарии Каппадокийской Василия Великого…» На страницах Минха – та русская природа, которая еще не разорена, не вытоптана, не отравлена неумеренной деятельностью человека Конечно, проза Николая Алексеевича найдет благодарного читателя в любом городе, не только в Саратове. Но у нас, саратовцев, всегда будет особое к нему отношение. Ведь, читая Минха, мы узнаем – и одновременно не узнаем – наши родные места. Мы находим на его страницах знакомые названия: Увек, Покровская слобода, Алтын-гора, Юриш, Анисовка, Чардым, Курдюм, Усовка, Пристанное, Ивантеевка – но места эти предстают перед нами совсем не такими, какими знаем их мы. На страницах Минха – та русская природа, которая не разорена, не вытоптана, не отравлена неумеренной и экологически неграмотной деятельностью человека; которая неотрывна от русской культуры и русской души; которая исстари питает душу русского человека. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Прямая связь меж прошлым и грядущим» В Московском Доме национальностей прошла литературная встреча, посвящённая русскому поэту Вячеславу Богданову 08.04.2023 440 Время на чтение 3 минуты Фото: Предоставлены автором Нужна ли поэзия сегодня? Нужна! Она способна отвлечь от суетной повседневности. Хорошая поэзия научает ясному, чистому слогу, прививает безупречный вкус. Она очищает душу и сподвигает на добрые дела. Поэзия вдохновляет и помогает преодолевать трудности. Поэтические вечера сплачивают людей. 5 апреля 2023 года в Московском Доме национальностей прошёл вечер, посвящённый жизни и творчеству русского поэта Вячеслава Богданова. Организаторы поэтической встречи – Региональная общественная организация «Челябинцы» и Союз писателей России. Вячеслав Богданов, как и многие талантливые предшественники поэта, прожил недолгую жизнь – 37 лет. Поэт-почвенник с молоком матери впитал любовь к земле, к избе, к озёрам и лугам, к милой сердцу родной деревеньке Васильевке, такой похожей на тысячи других на Руси. Среди лугов река уходит криво. Листает волны ветер-суховей. Приду к реке и сяду у обрыва, На краешке у памяти своей. По-над водой Осока дремлет остро, И ласточки пронырливо снуют, И окуни мелькают, словно вёрсты, И полосатой думою встают. Поэт уважал труд, ценил мастерство. Получив рабочую специальность, Вячеслав Богданов оставил на уральской земле и сам плоды промышленного труда. Он глядел, Как льётся сталь сурово, Как ложились искры возле ног. Удалась! А сколько в этом слове Уместилось крови и тревог?! – стихотворение «Плавка» …Оглянись – у меня за спиной Свет несёт заводская дорога – стихотворение «Заводская дорога» Богданову удалось соединить в поэзии два начала: «Волю к честности, к совестливости, к труду, положенной на порог отчей избы, земли русской» – поэт Валентин Сорокин. Поэзию нужно продвигать и популяризировать. Этим нелёгким делом занимается младший брат поэта Виктор Михайлович Сошин – депутат Совета депутатов городского округа Мытищи. Инициативой Сошина проводятся ежегодные Богдановские чтения в Тамбове и Челябинске. Тамбовской библиотеке присвоено имя поэта, открыт музей Вячеслава Богданова, установлен бюст поэта работы скульптора Николая Селиванова. В Челябинске дом, где жил поэт, отмечен мемориальным знаком, работает литобъединение имени Богданова. В Москве издана книга о жизни и творчестве Вячеслава Алексеевича «Медоносная судьба». |
| Целые поколения филологов-славистов не подозревали о том, что сербы во Владыке Николае имеют одного из своих лучших писателей. При том, что не притязая быть выдающимся поэтом 5 , он является в действительности великим поэтом по своим Молитвам на озере 6 . Это стихотворения в прозе истинно религиозного человека и вдохновенного толкователя глаголов Божиих, выражающего в облике молитвы религиозные и эстетические чувства подобно псалмопевцу Давиду. Как оратор, проповедник Владыка вообще не имеет себе равных. Эта область в наше время считается мало значащим разделом словесности. Однако так было не всегда. На вопрос о величайшем прозаике античного мира давался однозначный ответ: Цицерон. В новое время великими считаются писатели повествовательного жанра (Сервантес, Толстой...) Прежняя проповедническая литература, меж тем, нашла настоящего наследника в эссеистике. Эссе рождается одновременно со становлением цивилизации книги, с Монтенем. В отличие от речи, проповеди , написанной для того, чтобы быть услышанной, эссе пишется, чтобы быть прочитанным. Например, все эссе знаменитого Йована Дучича (Добро царя Радована) начинаются предлогом о: О счастье, О юности и старости, О поэте, О пророках... В оглавлениях Владыкиных книг также много заголовков на О – он имел нужду сказать о многом и умел говорить на проповеднический или эссеистический лад 7 . Трудясь как представитель Церкви, как патриот (за время обеих мировых войн) в Отечестве и за границей, как общественный деятель, он написал множество речей и проповедей. Самые известные – Подгорные проповеди и Новые подгорные проповеди 8 . А может быть, самые красноречивые те, что он говорил во время I Мировой войны в Британии и США, убеждая союзников помочь Сербии 9 . Сербская словесность довольно имеет великих художников – мастеров европейского масштаба. Й. Дучич, скажем, писал об Исидоре Секулич, что во всей Европе отыщутся лишь две-три женщины такой культуры. Подобное можно сказать и о самом Дучиче. Ни одна европейская литература не постыдилась бы, к примеру, Слободана Ивановича, историка, литератора и стилиста. Однако ни один из этих или других, не менее выдающихся писателей, не получил эпитета златоустый. Его не понесли бы даже ни нобелевский лауреат Иво Андрич, ни гениальный Милош Црнянский. Это определение сегодня у нас серьезно прилагается только имени Святого Владыки Николая. Он более, чем какой-либо другой сербский писатель (кроме Негоша 10 ) находил источник вдохновения в самом Боге и в том, что всегда старался быть толкователем Божиих знаков, воли Божией и заповедей Божиих. Вместо предисловия. Письмо студентам-богословам о христианской философии |
| Сочинения К. единым корпусом впервые были опубликованы Р. Пайпером в 1891 г. (CSEL. 23), к-рый атрибутировал их некоему поэту Киприану Галлу. До этого они издавались по отдельности под именами различных авторов. Первый издатель Г. Морель, опубликовавший часть поэтического переложения кн. Бытие в Париже в 1560 г. и обнаруживший в используемой им рукописи (Paris. lat. 14758) имя Киприан, приписал этот фрагмент из 165 стихов сщмч. Киприану , еп. Карфагенскому. Сходным образом поступил иезуит Ж. Сирмон, нашедший другие фрагменты этой поэмы. Однако Э. Мартен опубликовал 1276 стихов переложения кн. Бытие под именем др. близкого К. по времени поэта - Ювенка , т. к. обнаружил это имя в самой ранней из использованных им рукописей IX в. Впосл. помимо упомянутых авторов стихи К. публиковались под именами Тертуллиана , Пруденция , Сальвиана Массилийского , свт. Авита , еп. Вьеннского (последний также известен как автор поэтического переложения части библейской истории «О деяниях духовной истории»). Следуя Мартену, в пользу авторства Ювенка склонялись Ж. П. Минь (PL. 19. Col. 345-380) и кард. Ж. Б. Ф. Питра, заслугой которого является издание всех произведений К. (с 1855 по 1888). Питра ссылался на то, что Ювенк указан в качестве автора в 2 рукописях, одна из которых, относящаяся к каролингской эпохе, была известна Мартену; кардинал аргументировал свое мнение, исходя из сходства стиля, словарного запаса, синтаксиса, особенностей метрики и близости этих произведений к «Евангельской истории» Ювенка. Пайпер восстановил под корпусом этих поэтических сочинений имя автора - Киприан, указав, что речь идет не о сщмч. Киприане, еп. Карфагенском, а об одноименном поэте, жившем в нач. V в., по мнению издателя, в Галлии. Средневековая рукописная традиция весьма часто приписывала сочинения малоизвестных поэтов одноименным, более известным писателям и богословам, тем более что произведения К. переписывались вместе с сочинениями др. авторов, обращавшихся к тем же темам, напр. свт. Авита, еп. Вьеннского, и это порождало их смешение в рукописях. |
|
|
