| Поповский сильно восстает против этого обычая и доказывает, что она должна и удобно может быт преподаваема у каждого народа на народном языке, а в России на русском языке. «Кто хочет научиться философии, говорит он, тот должен искать старого Рима, или яснее сказать, должен пять, или больше лет употребить на изучение латинского языка. Какой тяжелой доступ. Но напрасно мы думаем, будто ей столь много латинский язык понравился. Я чаю, что ей умерших и в прах обратившихся уже римлян разговор довольно наскучил.... Дети её, арифметика, геометрия, механика, астрономия и прочия с народами разных языков разговаривают, а мать, странствовавши чрез толикое множество лет по толь многим странам, ни одного языка не научилась! Наука, которая рассуждает о всем, что ни есть в свете, может ли довольствоваться одним римским языком, который, может быть, и десятой части её разумения не вмещает? Коль далеко её понятие, в коль многих странах обретаются те вещи, которые подвержены рассуждениям, толь многие языки ей приличны.... Век философии не кончился с Римом; она со всеми народами последующих веков на их языке разговаривать не отречется; мы причиняем ей великой стыд и обиду, когда думаем, будто она своих мыслей ни на каком языке истолковать, кроме латинского, не может. Прежде она говорила с греками, из Греции переманили ее римляне; она римской язык переняла весьма в короткое время и (с) несметною красотой рассуждала по римски, как незадолго прежде по гречески. Не можем ли и мы ожидать подобного успеха в философии, какой получили римляне?... Что- ж касается до изобилия российского языка, в том пред нами римляне похвалиться не могут. Нет такой мысли, кою бы по-российски изъяснить было невозможно. Что ж до особливых, надлежащих к философии, слов, называемых терминами, в тех нам нечего сомневаться. Римляне по своей силе слова греческие, у коих взяли философию, переводили по римски, а коих не могли, те просто оставляли. По примеру их тож и мы учинить можем... Итак, с Божиим споспешествованием начнем философию не так, чтобы разумел только один изо всей России, или несколько человек, но так, чтобы каждый, российской язык разумеющий, мог удобно ею пользоваться» 354 . |
| Разорванные одежды означают внешнюю одежду чувственных богатств, разделяемую на четыре стихии мира; страстно пользоваться ими убеждают нас люди, издевающиеся над нами и осквернившие себя убийством. В другом смысле – сотканным сверху хитоном может быть душа каждого человека, как вдохнутая в него свыше: она не сшита, как простая и не сложная, – не разрываема, как бессмертная, а разделенная одежда – это тело, как разлагающееся посредством тления на четыре стихии). (Письмена надписи показывали в распятом Царя практической, теоретической и богословской мудрости: практическую обозначала римская надпись; пророк Даниил видел царство римское, как самое сильное, а сила относится уже к практике. Теоретическую мудрость обозначала надпись греческая, так как теория была развита у греков более, чем у других народов, – а богословскую – еврейская, потому что евреи были самыми великими богословами между всеми другими народами). Приближенные Пилата, вырезав на дощечке вину, по которой Иисус Христос был распят, выставили на Кресте, чтобы ее могли читать все присутствующие и мимоходящие. Марк ( Мк.15, 26 ) говорит: «и бе написание вины Его написано: Царь Иудейск», а Лука ( Лк.23, 38 ): «бе же и написание написано над Ним писмены Еллинскими и Римскими и Еврейскими: Сей есть Царь Иудейск». Написано было это на трех языках потому, что в городе тогда было много греков и римлян. Иоанн ( Ин.19, 19–21 ) говорит: «написа же и титла Пилат и положи на кресте. Бе же написано: Иисус Назорянин, Царь Иудейский. Сего же титла мнози чтоша от Иудей, яко близ бе место града, идеже пропяша Иисуса: и бе написано еврейски, гречески, римски. глаголаху убо Пилату архиерее Иудейстии: не пиши: Царь Иудейский: но яко Сам рече: Царь есмь Иудейский. Отвеща Пилат: еже писах, писах». Титла ( τιτλος) по-римски значит причина, вина (causa – αιτια). «Близ бе место града, идеже пропяша Иисуса» – нужно разставить слова так: близ города было место, где был распят Иисус. Итак, Пилат написал вышеуказанную вину и, прибив к Кресту, сделал ее известною для всех, чтобы иудеи по своему коварству не могли приписать Иисусу Христу другой какой-либо вины. Этим он и уступал иудеям, и вместе с тем защищал Иисуса Христа, показывая, что Он был распят по зависти. Так как выставленная пред всеми надпись ясно указывала на Его Царство, то первосвященники иудейские пытаются извратить эту надпись, говоря Пилату: «не пиши: Царь Иудейский», чтобы не подумали, что это истинная надпись, «но яко Сам рече: Царь есмь Иудейский», чтобы считали ее ложною. Но не убедили его в этом случае, потому что он ответил: «еже писах, писах», т.е. не переменю написанного. Без сомнения, по Божественному промышлению надпись была положена только на Кресте Иисуса Христа. Так как все три креста тогда были зарыты вместе, то найденный много времени спустя Крест Господень прежде всего был узнан по надписи… |
| В.В. Виноградов Костюм КОСТЮМ. Употребление слова костюм в узком значении «верхняя одежда человека» укрепляется в 30–40-е годы XIX в. У Гоголя в «Ревизоре» (характеры и костюмы, замечания для гг. актеров): «Костюм его [Осипа. – В. В.] – серый или синий поношенный сюртук». У Лермонтова в «Герое нашего времени»: «Мне в самом деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы». В «Журнале изящных искусств» помещена статья «О костюме». К этому заглавию сделано примечание: «Из объяснения, что разумеется под словом костюм, видно, что оно русским равнозначительным словом заменено быть не может» (Журн. изящн. искусств, 1823, ч. 1, кн. 1, с. 25). Значение термина костюм объясняется так: «Костюмом в произведениях изящных искусств вообще, а особливо в исторической живописи, называется все то, что в сочинении, расположении и исполнении представлено, или, по крайней мере долженствовало бы быть представлено согласно с временными и местными обстоятельствами. Если на картине римляне одеты по-римски, греки по-гречески, и вообще не упущено ничего такого, по чему бы можно было распознать и угадать истинный характер времени и народа, то мы говорим, что в ней соблюден костюм» (там же, с. 25). «Костюм... служит средством к распознанию всего того, что по различию временных и местных обстоятельств составляет отличительную черту в нравах, обычаях, законах, вкусе, образованности и проч. того народа, из которого взята картина. Костюм заключает в себе еще все то, что относится к хронологии и к истине происшествий, всему свету известных, и наконец все то, что принадлежит к существенным свойствам и качествам предметов, посредством изящных искусств представляемых» (там же, ч. 1, кн. 2, с. 123). У В. А. Жуковского в письме к М. Н. Загоскину (от 12 января 1830 г.) о языке романа «Юрий Милославский»: «Главное зам ечание: желая сохранить истину в разговоре (который NB , у вас всегда жив, без излишностей, и прекрасно заменяет простое описание), вы иногда увлекаетесь и несколько пестрите язык свой теми ошибками простонародного языка, которые принадлежат, так сказать, к костюму говорящих лиц, но которые в языке, как орудие писателя, составляют нечистоту и небрежность. Надобно непременно согласить истину костюма с требованиями языка, который во всяком случае должен быть классическим. Это трудно, но возможно и необходимо» (цит. по: Русск. писатели о лит-ре, 1, с. 82–83). |
| Именно такова тълкувание дава на Книга Даниил св. Иполит Римски (III в.) и впоследствие то става твърде популярно. Между другото, Иполит, пресмятайки сроковете на отминалите царства, предположително изчислява и времето на римското господство: 500 години. И наистина, между учредяването на империята по времето на Август (30 г. до Хр.) и нейната гибел при Ромул Августул (476 г.) изминава почти точно толкова време — 506 години. «Пада» обаче само западната половина. Източната Римска империя, която познаваме като Византия, не просто оцелява: тя съществува още почти 1000 години. Новият Рим — Константинопол През 324 г. Константин Велики, първият император-християнин, обединява под своята власт Изтока и Запада. И почти веднага започва да строи новата столица на империята — Константинопол, Новия Рим. На този нов център му предстои да поеме щафетата от стария Рим в качеството на световно политически средище. Отсега нататък империята става християнска, а нейните управници виждат себе си като земни наместници на Небесния Цар. В сакралната сфера държавата отстъпва място на Църквата, чиито предстоятели образуват йерархия начело с петимата най-авторитетни епископи — «патриарсите на вселената». Старото име на Константинопол е Визáнтион, откъдето и привичното за нас именуване на империята — Византия. Но самите византийци наричат себе си римляни (ромеи) и никога не се съмняват, че продължават да живеят в Римската империя, т.е. в същото онова последно световно царство, след което ще последва второто пришествие на Христос и установяването на вечното Царство Божие. Това определя «политическата програма» на християнската империя: нейните земни управници са призвани да подготвят връчения им народ за среща с Христа и ще трябва да дадат отговор на Страшния Съд за моралното състояние на своите поданици. Това обяснява защо повечето императори се отнасят толкова трепетно към въпросите на религията и се грижат за Църквата. В техните очи от чистотата на догматите и благочестието на духовенството зависи благополучието на държавата и всички нейни поданици. |
| Совершилось! Иисус висит на кресте. В третий час по еврейскому счету Иисус был вознесен на позорное древо. Совершается тайна нашего спасения. С этого момента оттуда, с Голгофы, начнут идти от поколения к поколению по всему миру сотрясающие волны. На кресте видна надпись, которую может прочитать по настоящий день каждый из нас: «Иисус Назорей, Царь Иудейский. Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски» ( Ин. 19,19-20 ). Говорят о ней все четыре Евангелия. Вдохновителей страшной крестной казни надпись эта приводила в ярость. Но она осталась на доске и сияет на вершине Креста, возвещая всем, что Распятый — Царь мира. Все должно молчать, ибо с тех пор стал говорит Крест. «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» ( Ин.12:31-32 ) — так, идя в Иерусалим на крестные страдания, после торжественной встречи с толпами людей, Христос возвестил Его значение. Потрясающая проповедь Креста! Буря, гром и молнии, землетрясение возвещают суд над миром. Крест провозвещает конец царства сатаны, ярким солнцем освещает погруженное во тьму греха человечество. Исполняется предсказание Спасителя: «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях» ( Лк.12:2-3 ). Дорогие братья и сестры! На Христа восстали все страсти человеческие: ненависть, обман, лицемерие, клевета, предательство. Вся человеческая мерзость объединилась для достижения своей неправой цели. И тем более это вызывает наш гнев и возмущение, когда мы видим, что злоба эта исходила от избранных, самих образованных людей тогдашнего еврейского общества. Христос был распят как бы во имя еврейского права, людьми, которые по долгу своей службы должны были стоять на страже спокойствия и мира. С того момента прошло 20 веков. И сегодня, стоя у подножия Голгофы, мысленно переживая Христовы страдания, обратим наш взор внутрь себя, спросим себя: не уподобляемся ли мы порой распинавшим Христа? |
| —492— будь, – наши молодцы только кланялись и поспешно удирали все дальше. Очевидно, цивилизация еще не коснулась их, как следует. Гостинник, живший прежде в Екохаме и служивший у какого-то француза, засыпал нас разговорами об этом французе, и о климате, и жителях Накаяма, и о всех особенно хороших качествах его гостиницы. Номера были расположены по-римски около внутреннего бассейна с фонтаном, у которого в баночках и ящиках расположены были, самым причудливым образом изуродованные, маленькие деревца – карлики. Номера открывались только на этот бассейн; посетители, таким образом, имели удовольствие любоваться друг другом все время, если никто из них не хотел задвинуть ширмы и сидеть в полутьме и заперти. Но зато такие номера были удивительно теплы: зимой ставится жаровня, а потом в «ирри» накладываются горячие уголья, и «кяку-сан» (гость), надев на себя два ватных кимоно, не говорит, что холодно. Приезд наш был, однако, не так удачен. Один из христиан, усиленно зазывавший нас сюда в Саппоро, еще оттуда не вернулся; другой тоже был в отсутствии. Оставались таким образом только дом Оидзуми и еще одного молодого солдата, приехавшего сюда в качестве инструктора для военнопоселенцев. Скоро этот солдат Хори-яма и пришел к нам. Он женат на язычнице, православное учение узнал от товарища по сельской школе еще в детстве. Он уверовал и даже пожелал и послужить церкви, хотел поступить в Семинарию. Но родители-язычники этому воспрепятствовали. В номере напротив нас оказался тоже православный: Елисей из Саппоро. Высокий человек, в очках, совершенно лысый. Он служит правительственным архитектором и строит по Езо дома для военных поселений, переезжая для этого с места на место. Недавно только прибыл из Вей-хай-вея, где жил с японским гарнизоном до сдачи порта англичанам, теперь ехал на северо-восток острова опять строить тон-ден. Мы пригласили его к себе и долго с ним беседовали. В Саппоро не пришлось застать его дома, видели только жену, еще язычницу, (она и теперь провожала своего редко видимого мужа |
| только годъ спустя после низложения Афанасия. Происхождение этой формулы, получившей важное значение въ истории антиникейскихъ движений, очень темно. Есть известие, что она составлена была Потамиемъ лиссабонскимъ, следовательно, вела свое происхождение съ Запада. Несомненно, что она разсматривалась на собрании главнейшихъ деятелей оппозиции, происходившемъ въ Сирмии въ указанномъ году при лагере Констанция, получила здесь общее одобрение епископовъ и императора и, затемъ, была разослана для подписки всемъ предстоятелямъ восточныхъ и западныхъ церквей подъ угрозою ссылки въ случае отказа. — По своей форме она была собственно не символомъ, а такъ сказать догматическимъ манифестомъ, въ законодательномъ порядке определявшимъ те пункты веры, которые одни только отныне и должны считаться обязательными для каждаго члена церкви. Написанная въ торжествующемъ диктаторскомъ тоне, сирмийская формула начиналась довольно самоувереннымъ заявлениемъ, что все вопросы ο вере теперь покончены, что въ Сирмии, въ присутствии Урзакия и Валента и прочихъ епиекоповъ, все верно разыскано, изследовано, и ничто не осталось въ сомнении. Очевидно, сами издатели формулы смотрели на нее, какъ на завершительный результатъ всей предшествовавшей борьбы, какъ на такое изложение веры, которое должно оберечь миръ церкви на будущия времена. На чемъ же сошлись сирмийские догматисты? «Оказалось несомненнымъ, — говорилось въ формуле, — что существуфтъ одинъ Богъ Отецъ и одинъ единородный Сынъ Его, Господь нашъ Иисусъ Христосъ, рожденный отъ Него прежде вековъ… Все прочее согласно и не заключаетъ никакого сомнения. — Но поелику некоторыхъ и притомъ многихъ смущаетъ вопросъ о томъ, что по–римски называется субстанцией, а по–гречески ουσια или, выражаясь яснее, вопросъ объ μοουσιος и такъ называемомъ μοιουσιος, тο ο нихъ не должно ни упоминать, ни проповедывать въ церкви по той причине и основанию, что всехъ этихъ выражений нетъ въ священныхъ Писанияхъ, и что разсуждения ο нихъ выше человеческаго ума, ибо кто можетъ изъяснить рождение Сына, ο которомъ написано: родъ Его кто исповесть? Ясно, что только Отецъ знаетъ то, какъ Онъ родилъ Сына, и только Сынъ знаетъ то, какъ Онъ родился отъ Отца. |
| В скором же времени после смерти Карла он принялся за его жизнеописание и окончил свой труд не позже 821 г.; в своей биографии Карла он старался подражать Светонию, не прочь был воспользоваться готовыми выражениями этого римского историка и характеризовать своего героя фразами, взятыми напрокат из Светония, но в общем его труд отличается крупными достоинствами добросовестности и искренности, которые блещут в каждом его известии. Эгингарт глубоко преклонялся перед Карлом, и нарисованный им его портрет носит на себе отпечаток того обаяния, какое производила на него личность великого государя. «Карл был широкого и сильного сложения, — пишет он, — высок ростом, но не чрезмерно (равнялся семи футам); голова закруглялась кверху, нос несколько более умеренного, красивая седина, лицо веселое и улыбающееся, хотя шея его была толста и велика, и живот выступал вперед, но пропорциональность остальных частей скрывала эти недостатки. Одежду он носил национальную франкскую, и только однажды в Риме по просьбе папы Адриана он позволил себе одеть римскую тунику и хламиду и обуться по–римски. Вообще умеренный в пище и питье, Карл был еще умереннее в отношении напитков, потому что ненавидел пьянство. Но в пище не мог быть одинаково воздержным и часто жаловался на то, что пост вредит его здоровью. Обыкновенный обед его состоял из четырех блюд, кроме пирога, но жареное подавали ему прямо на вертеле». Вот в кратких чертах портрет Карла Великого, нарисованный Эгингартом. Этот портрет замечателен и заслуживает того, чтобы внимательно всмотреться в него, так как он отражает на себе новый исторический мир, образовавшийся в Европе в VII и в VIII вв. В характеристике Эгингарта мы имеем перед собой свежую физическую и умственную силу, выступившую в лице варварских народов на историческую сцену и руководящуюся более природными, естественными инстинктами, чем определенными принципами или унаследованными от старины преданиями. Первобытный характер этой силы, ее дикость и необузданность уже значительно смягчились, но совершенно не исчезли. |
| За редкими исключениями галлы приняли имена своих победителей. Фюстель де Куланж видит тому две причины: 1) «распространение прав римского гражданства между галлами» 652 и 2) «отпуск на волю» 653 . Рассмотрим их порознь. 1) Если галлы не обладали правами римского гражданства, то особый закон, о котором сообщает Светоний, запрещал им принимать римские фамильные имена: «Peregrinae conditionis homines vetuit usurpare romana nomina, duntaxat gentilicia» 654 . Стало быть, галлы не могли бы именоваться ни Юлиями, ни Сервилиями, ни Лициниями, ни Валериями. Но становясь римскими гражданами, они получали разрешение (пожалуй, обязательство) именоваться по-римски. Сохранилось письмо Клавдия, которым этот император подтверждает привилегию прав гражданства за одним маленьким народом, а затем прибавляет: «Nomina ea, quae habuerunt antea tanquam cives romani, ita habere his permittam». Таким образом, разрешая этим людям оставаться римскими гражданами, он вместе с тем позволяет им сохранить и имена, которые они приняли, когда впервые сделались таковыми» 655 . Установился обычай, чтобы каждый новый гражданин присваивал фамильное – nomen gentilicum – и даже личное имя того, кто ему даровал право. Так, некий Трог, сделанный римским гражданином по воле Гнея Помпея, с тех пор стал называться Гнеем Помпеем Трогом. Одни эдуй по имени Веркундаридуб, получивший права гражданства от Гая Юлия Цезаря, начал именовать себя Гаем Юлием Веркундаридубием 656 . «Как раб, вступая в общество свободных, принимал фамильное прозвище того, кто отпустил его на волю, так и иноземец, входя в состав римского гражданства, приобретал имя того, кто сделал его римлянином. Это было нечто вроде рождения человека к новому существованию, и тот, кто давал такую жизнь, рассматривался действительно как отец и родитель» 657 . Вероятнее всего, – говорит Фюстель де Куланж 658 , – это правило не было записано в законе, но как обычное право оно хранилось твердо. Косвенно сообщает о нем Дион Кассий, рассказывающий о том, как несколько провинциалов, принявших гражданство от Клавдия, не приняли однако его имени, за что подверглись судебному преследованию; при этом Дион Кассий хвалит Клавдия как за акт милости, за то, что он не приговорил их к наказанию. |
| С IV–V bb. в Риме начали обозначать хронологию по именам тамошних епископов, и это представляло совершенную аналогию с обозначением летосчисления по консулам, но надобно заметить, что могильных камней с такими хронологическими датами найдено три-четыре, да и те подвергаются сильному сомнению (Kraus, 479). Гораздо более их сохранилось в надписях по стенам церковных зданий, и здесь-то chronologia episcoporum преобладает перед другими. Обыкновенно писали так: salvo episcopo, или temporibus sancti episcopi, или просто: sub Damaso episcopo. На нескольких египетских памятниках употреблено летосчисление π μαρτρων. При обозначении делений месяца употреблялись выражения: календы, иды и ноны, а дни недели обозначались по-римски: dies Jovis, dies Lunae, dies Martis, dies Mercurii, Veneris, Saturni, dies Solis. В надписи 404 года впервые встречается христианское название воскресенья: dies Dominica. При определении времени происхождения надписей без ясно обозначенных хронологических признаков, указателями служат данные палеографические, заимствуемые из особенностей письма, формы или характера букв, также из свойств формулы и украшений, сопровождающих надпись. Замечено кроме того несколько общих признаков, отличающих памятники известного столетия, известной эпохи. Не входя в эти палеографические подробности, заметим следующее: до нас дошло очень немного надписей доконстантинов-ской эпохи, в которых бы точно обозначено было время происхождения памятника; но большая часть таких надписей уже принадлежит IV, V и следующим векам. Чем объяснить это обстоятельство, когда нам известно, что в катакомбах известный процент могил принадлежит этому периоду, и при том сохранились надписи от первого-третьего веков? В собрании Росси самая древняя надпись могильная принадлежит к консульству Веспасиана и, следовательно, относится к 71 году. Из второго века мы имеем две надписи, точно обозначенные именами консулов, из Ш-го — около 25-ти: число в своей сложности очень незначительное, особенно в сравнении с надписями из IV–V bb. |
|
|
