| разделы рассылка распечатать Селезнев Ф.А. Судьба законопроекта о старообрядческих общинах (1905–1914) Источник: Самарское староверие 19 апреля 1905 г. Государь Император Николай II изволил начертать в своём дневнике " Христосовался со старообрядцами " С.258.]. Эта краткая запись ознаменовала начало новой эпохи в истории Древлеправославного христианства. Накануне, 16 апреля 1905 г., в Страстную Субботу, по распоряжению Государя, были распечатаны алтари в храмах Рогожского кладбища и разрешено там богослужение. А 17 апреля 1905 г., в светлое Христово Воскресение Николай II подписал указ, который позволял существование старообрядческих общин как юридических лиц со своим движимым и недвижимым имуществом. Для рассмотрения соответствующих указу 17 апреля 1905 законопроектов было создано Особое совещание во главе с графом А.П. Игнатьевым. В него вошли и представители старообрядцев. Более того, Игнатьев предложил старообрядцам самим разработать устав своих общин, для последующего утверждения правительством. Положение о церковно-приходской старообрядческой общине было подробно обсуждено на VI всероссийском съезде старообрядцев (поповцев белокриницкой иерархии, или, как их часто называли, " австрийского согласия " ) в Нижнем Новгороде в августе 1905 года. Вниманию съезда было предложено 7 проектов (в том числе епископа Иннокентия, а также начетчиков Ф.Е. Мельникова и В.Е.Макарова). Вокруг многих пунктов проектов разгорелись жаркие споры. Они явились следствием борьбы трёх основных сил внутри старообрядчества белокриницкой иерархии: попечителей, духовенства и начётчиков. Попечители (богатые купцы во главе с нижегородским пароходчиком Д.В. Сироткиным) являлись организаторами всероссийских старообрядческих съездов. В эпоху, когда духовенство белокриницкой иерархии не признавалось и преследовалось властями, съезды играли главную роль в церковно-общественной жизни " австрийского согласия " . Но и после снятия в 1905 г. религиозных ограничений руководство съездами не собиралось уступать своего лидерства Освящённому собору, во главе с архиепископом Иоанном. |
| 6 декабря 1847 года родоначальник австрийского священства, или белокриницкой иерархии, – которая получила свое начало 28 окт. 1846 г. в Белой Кринице – в Австрии 1 , и которая доселе окормляет большинство старообрядцев поповщинского согласия, митрополит Амвросий, по сношению русского правительства с австрийским, отозван был последним от своего поста в Вену и здесь в июне месяце след. 1848 года должен был выслушать приговор, которым повелевалось ему удалиться в Цилль 2 на вечное заточение и оттуда не иметь никакого общения с липованами 3 . Это несчастие, хотя случилось с Амвросием так скоро, что он и двух лет не пробыл в звании белокриницкого владыки и митрополита всех «древле-православных христиан», тем не менее оно не имело особенного влияния на существование основанного им священства. Последнее к тому времени имело уже у себя двух архиереев: Кирилла – наместника митрополии и Аркадия славского (что в турецких владениях), – рукоположенных Амвросием 4 , и до десяти священников и диаконов, поставленных частью самим Амвросием 5 , а частью Кириллом и Аркадием. Стало быть с этой стороне оно было уже в то время учреждением вполне упроченным 6 , а по характеру своих представителей – природных старообрядцев – оно получило тип иерархии вполне раскольнической, без всякой примеси того оттенка православия, который проглядывал иногда, как в Амвросие, так и в тех беглых попах, которыми долгое время пробавлялся раскол. Эта особенность новой раскольнической иерархии в связи с тем оскудением священства, до которого дошел раскол к 1846 году, имея у себя немногих беглых попов, а в скором будущем опасаясь утратить даже и этих, возбудила в раскольниках, особенно на, первых порах, слишком много симпатии к их новому священству, и была главною причиною необыкновенно быстрого развития и распространения его в Австрии, Турции, Молдавии и Валахии и России, так что в какие либо 25 лет с небольшим своего существования оно имело в этих местностях до 80 епископов, не говоря уже о количестве священников и диаконов. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 10 голосов: 5.0 из 5) X. Рогожское кладбище Учреждение заграничной старообрядческой иерархии было по преимуществу московским делом. Так называемое Рогожское старообрядческое общество, то есть московская поповщина, и начала и довершила это дело. Поэтому прежде рассказа о том, как зачиналась белокриницкая митрополия, необходимо представить краткий очерк этого общества и Рогожского кладбища, составляющего его средоточие. Рогожское кладбище имеет свою историю, богатую любопытными подробностями. Для составления этой истории в петербургских и московских архивах материалов достаточно. Они давно ожидают исследователя, который когда-нибудь в подробной истории рогожцев выведет на свет божий множество таких фактов, которые изумят незнакомых с ними доселе читателей. Поставив главною задачей настоящих очерков изложение действий старообрядцев по исканию архиерейства и по учреждению своей особой иерархии, мы не можем вдаваться в эти подробности и ограничиваемся кратким очерком Рогожского кладбища, основываясь на архивных документах и других достоверных источниках. В этой главе, вслед за очерком Рогожского общества, скажем о часовнях, богадельнях, женских обителях и других учреждениях, существовавших и отчасти до сих пор существующих в ограде Рогожского кладбища, скажем о замечательнейших лицах рогожского духовенства за последнее время и наконец о моленных в Москве и Московской губернии, находившихся в зависимости от Рогожского кладбища. Московское старообрядческое общество многочисленно. В 1845 году всех вообще раскольников в Москве и Московской губернии официально показывалось 73.484 обоего пола, но по частным исследованиям, произведенным вскоре после того министерством внутренних дел с специальною целью определить действительную силу раскола, их оказалось 186.000. Из этого около двух третей, то есть 120 т., поповщины. Одна половина последней цифры относится к городу Москве, другая — к губернии. Для показания — как увеличивалась эта цифра, укажем на следующий факт. В первых годах нынешнего столетия в Москве раскольников поповщинского согласия считалось 20.000. По удостоверению покойного протоиерея Арсеньева, жившего двадцать семь лет на Рогожском кладбище и бывшего потом благочинным всех единоверческих церквей в Черниговской епархии, в Москве в 1822 году прихожан Рогожского кладбища было не более 35.000, но в следовавшие затем три года раскол до того усилился в древней столице, что в 1825 году Рогожское кладбище насчитывало в ней уже до 68.000 своих прихожан. Быстрое распространение раскола под самыми стенами Кремля, оказавшееся в последние годы царствования Александра I, вызвало главнейшим образом те строгие правительственные меры против раскола в Москве и во всей России, которые продолжались через все тридцать лет следующего царствования. Ответом поповщины на эти меры была созданная Москвой Белая-Криница. |
| 1887 г. Раскольническая австрийская иерархия с точки зрения церковных канонов 1 В 1846 году в селении Белой Кринице, находящейся в австрийских владениях, преимущественно трудами старообрядческого инока Павла основана была раскольническая иерархия или, точнее сказать, лже-иерархия, которая и была принята почти всеми 2 старообрядцами так называемого поповщинского толка. Человек, которому суждено было начать собой ряд раскольнических иерархов, был бесместный греческий митрополит Амвросий, проживавший при дворе Константинопольского Патриарха. Находясь в крайне стеснительном материальном положении и прельщенный относительно богатыми и заманчивыми для него обещаниями раскольников, он решился оставить своего Патриарха и бежать в чуждый ему край, к чуждому народу, верований и религиозных воззрений которого, как ясно видно из некоторых документов, он и сам хорошенько и не знал и не понимал. Понятно, с какой радостью он был принят раскольниками, почти двести лет не имевшими своего епископа и принужденными довольствоваться так называемыми «беглыми от Великороссийской Церкви попами», – чаще всего людьми недостойными, нередко даже самозванцами. Раскольники рады были, что у них явились свои «попы», свои «епископы»; ревнители «древнего благочестия» умилялись духом, видя чинно и благообразно совершающиеся у них церковные службы, вместо прежних безобразий, допускавшихся их беглыми пастырями, которые, например, служили часы вместо литургии, устраивали общую исповедь, общее крещение, свадьбы чуть не для 300 человек сразу, или совершали таинство для раскольников по почте 3 . Немудрено, что после такого незавидного положения, в котором находился весь поповщинский раскольничий мир, раскольники и в прежнее время, когда у них только что появилась своя иерархия, и теперь всеми силами стараются доказать законность существующего у них собственного самозваного священства или, как принято называть, австрийской, иначе белокриницкой иерархии. Но беспристрастному взгляду человека постороннего, да и самого раскольника, будь только и он беспристрастен и хотя несколько знаком с церковными положениями, очевидно после недолгих размышлений, что принятая раскольниками-поповцами, происшедшая от митрополита Амвросия иерархия в доказательство своей законности, своего, так сказать, права на существование не может привести ни одного основания, которое опиралось бы на церковные каноны , – а этими канонами и должна определяться и регулироваться внутренняя жизнь истинной Христовой, руководящейся Священным Писанием и Священным Преданием, Церкви. Напротив, с точки зрения этих канонов, иерархия, которой в настоящее время пользуются раскольники, должна быть признана незаконной, безблагодатной. |
| 5. Еще об Онисиме Швецове. – Свидание и беседа с ним православного миссионера. – Наши личные с ним объяснения К московским раскольникам скоро приходят вести об их знаменитом заключеннике – Онисиме Швецове. У них толкуют уже и о том, что к Швецову приходил православный миссионер беседовать с ним, при чем, разумеется, с торжеством рассказывают, что якобы Онисим Васильич совершенно загонял миссионера, и тот не знал даже, как уйти от него. Это обычные речи раскольников о всех беседах Швецова, даже и о тех, где этот оратор оказывался решительно посрамленным. Конечно, и описанная перед сим ночная беседа Швецова в слободе Свяцкой, выдается раскольниками за образцовую и победоносную. Поэтому раскольнические толки о суражской беседе Швецова с православным миссионером мы приняли бы во всяком случае с крайним сомнением, как обычное хвастовство. А между тем сам беседовавший со Швецовым миссионер, довольно известный нашим читателям иеромонах Пимен, прислал нам описание своего свидания и разговора с ним, вполне подтверждающее эти наши предположения. Приведем и это описание. Вот что именно пишет нам о. Пимен: «Проезжая из Малино-Островского монастыря через посад Свяцкой, я узнал здесь об аресте Онисима Швецова и нарочно отправился в Сураж, чтобы повидаться с ним и побеседовать. Местные начальники не только дозволили мне это свидание, но и сами пожелали присутствовать при моей беседе со Швецовым. Это было 17-го сентября. Я поздоровался с Онисимом Васильичем и напомнил ему, что мы знакомы, – оба за границей бывали, оба принадлежали к Белокриницкой иерархии. Только, говорю, это незаконное, безблагодатное священство я оставил уже, за что всегда благодарю Бога; а вы все еще пребываете в этом священстве, и я удивляюсь, как вы, человек сведущий в писании, не только не хочете понять совершенную незаконность вашего священства, но и защищаете его, проповедуете о нем в ваших сочинениях, утверждаясь на ложных, извращенных свидетельствах, повсюду распространяете эти сочинения. Вот за такие дела и приходится вам отвечать пред правосудием. |
| II. От произведения Кирилла в митрополиты до смерти инока Павла (1849–1854) Глава 1 Новые меры против климоуцких беспоповцев. Мы видели, что одним из самых первых распоряжений инока Павла по учреждении иерархии, едва Амвросий занял свою новую кафедру в Белой-Кринице, было официальное послание от имени последнего к климоуцким беспоповцам с приглашением – принять новоучрежденное священство. Так же точно и теперь одно из самых первых распоряжений, какое было им сделано от имени Кирилла, по возведении его на кафедру Амвросия, касалось тех же климоуцких беспоповцев. Но на сей раз дело шло уже не о том, чтобы привлечь их к принятию белокриницкого священства. После первой неудачи Павел еще менее мог рассчитывать теперь на успех подобного предприятия, так как у климоуцких беспоповцев уже имелось, привезенное из Москвы, с Преображенского Кладбища, составленное Петром Иванычем Ледневым (столь известным впоследствии под монашеским именем Павла Прусского ), сочинение, в котором изложены были доказательства незаконности нового белокриницкого священства и которым климоуцкие беспоповцы пользовались при встречах и беседах с климоуцкими и белокриницкими поповцами 327 . Австрийский Павел, несомненно, знал об этом и, потерявши надежду на привлечение климоуцких беспоповцев под духовную власть митрополии, начал теперь хлопотать уже только о том, чтобы уронить их в глазах правительства и добиться административного разграничения между ними и поповцами, принявшими белокриницкое священство. Он воспользовался тем обстоятельством, что у беспоповцев происходили браки, совершение которых, разумеется, он признавал не законным, и, будто бы по просьбе возмущенных этим климоуцких поповцев, написал прошение в Крайзамт, чтобы правительство произвело следствие о „беззаконных браках и грубиянствах“ беспоповцев (вероятно, разумея под грубиянствами их смелые и резкие обличения незаконности белокриницкого священства), – чтобы потом, по производстве следствия, лишило их права на пользование дарованною липованам привилегией Иосифа II, и совершенно отделило бы их от поповцев, даже подчинило бы ведению особого дворника. |
| Глава III Еще при царе Алексее Михайловиче, особенно же в правление царевны Софьи и при Петре I, раскольники, уходившие за границу от преследований русского правительства, проложили себе путь в Молдавское господарство и мало-помалу расселились там по разным городам и местечкам. Яссы, столица Молдавии, сделалась центральным местом их жительства, и отсюда почти непрерывной цепью тянутся в большем или меньшем количестве обитаемые раскольниками селения вплоть до Галиции, а от Галиции, с небольшими перерывами, на северо-востоке до самой Ветки. По соседству с Галицией молдавские раскольники жили в город Сучаве в нескольких близлежащих селениях. Когда в 1777 году, на основании мирного трактата между Австрией и Турцией часть округа сучавского вошла в состав области, известной под именем Буковины, и включена была в границы австрийских владений, тогда в число этих владений поступили и некоторые молдавские селения, обитаемые отчасти раскольниками. Главным из них было селение Миттока-Драгомирна, принадлежавшее Драгомирнскому монастырю и более известное у раскольников под именем Соколинцев. Жившие здесь немногочисленные раскольнические семейства и были первые, явившиеся в австрийских владениях русские раскольники 141 . Таким образом первое появление раскольников в Австрии, и именно в Буковине, где только и находятся их поселения, современно самому присоединению этой области в австрийским владениям. В Молдавии всем вообще раскольникам присвоено издавна название липован 142 : это есть, как надобно полагать, испорченное название филиппон, принадлежавшее собственно раскольникам филиппова согласия, которые, может быть, прежде других старообрядцев пришли из России в Молдавию 143 . Под тем же названием липован стали известны и в Австрии бывшие молдавские старообрядцы с самых первых лет, как поступили под власть австрийского правительства. Молдавские липоване, несмотря на это название, все почти принадлежали к ветковскому согласию и находились в сношениях с Веткой: первые приобретенные Австрией липоване держались также беглопоповства; они имели даже своего священника 144 . |
| Глава VII После долгих и трудных странствий по Сирии, Палестине и Египту, совершив бурное плавание по Средиземному морю и высидев определенный срок в дарданельском карантине, 15-го февраля 1846 года Павел и Алимпий возвратились в Константинополь. Здесь, на пристани, их ожидали уже царьградские друзья и благодетели, которым они из карантина успели послать весточку о своем приезде: встреча была самая радушная, особенно со стороны «благодетельнейших панов», давно и с нетерпением ожидавших возвращения белокриницких посланников, в предприятии которых они принимали такое живое участие 383 . Для Павла эта радушная встреча от вельможных покровителей была тем приятнее, что теперь-то именно и предстояла надобность в их помощи и покровительстве. Надежда обрести в восточных странах «древлеправославного» епископа для белокриницкой кафедры, как и ожидал он, оказалась тщетною; оставалось начать давно предположенные и решенные хлопоты о приобретении для сей цели какого-либо из проживающих в Царьграде безместных архиереев: в этих-то нелегких поисках Павлу нужна была поддержка и помощь опытных и влиятельных царьградских друзей, о чем и повел он откровенную, приятельскую беседу с ними, рассказав предварительно о своих бесплодных странствиях по далекому Востоку ради изыскания «древлеправославных» архиереев. Благодетельные паны с прежним усердием изъявили готовность всеми способами помогать белокриницким посланникам в предстоящих им трудах, и при этом сообщили им, что в их отсутствие, согласно обещанию, навели уже необходимые справки – на кого из местных архиереев могут они рассчитывать, как на способного принять их предложения. Справки эти оказались, впрочем, не особенно утешительны для Павла и Алимпия: не взирая ни на какие нужды и лишения, никто почти из православных епископов не согласился и помыслить об измене православию. «Из числа такого множества архиереев (писал впоследствии Павел) только два изъявили желание выслушать предложение (о белокриницкой кафедре), а то все формально, с первого слова, как только услышат, что (нужно идти) в чужую землю и другую религию, отряхивали руки, и просили отойти скорее прочь, чтобы кто не услышал и не узнал бы патриарх» 384 . |
| Глава VI В продолжение целых четырех лет, пока шло дело о дозволении устроить в Белокриницком монастыре старообрядческую архиерейскую кафедру, среди хлопот то в крайзамте, то в губернии, то в столице, Павел и Геронтий вели постоянные сношения с теми влиятельными лицами российских старообрядческих обществ, которыми были, так сказать, уполномочены на ведение дела, восходившего до «высокославных» министерств и даже до высочайшего императорского трона. К великому их огорчению, вскоре же после того, как начали они это дело, последовала смерть лица, бывшего главою предприятия, – умер знаменитый «гильдиец» Сергей Громов. Для Павла с Геронтием это была действительно тяжелая потеря и много внушала опасений за дело, начатое по прямому поручению Громова, за его ручательством – доставлять им всякую помощь – и своим заступлением перед российскими властями, и своим влиянием на старообрядческие общества, и особенно своими материальными средствами; но о прекращении начатого дела они и теперь не допускали даже и мысли, почитая дело сие, как выше показано, призванием их жизни, свыше предназначенным для них подвигом, и к тому же – питая твердую надежду на российских старообрядцев, на их никогда не иссякающую готовность жертвовать от своих стяжаний на нужды «христианства». Они рассчитывали часто на наследников Громова, особенно же на московское общество, в котором, как им было известно, находились горячие поборники старообрядческого архиерейства. Письменные сношения с Петербургом и Москвою совершенно утвердили в них эту уверенность. Федул Громов, хотя не имел той ревности по «древнему благочестию», какою отличался покойный брат его, не отказался однако же помогать Белой-Кринице: от него присылались подаяния через брата Павла – Алексея Великодворского, тогда уже состоявшего на службе у Громовых. Московские благодетели также изъявили готовность помогать «трудящимся на пользу христианства». Но одними письменными сношениями ограничиться было нельзя. Как только дело об учреждении епископской кафедры в Белокриницком монастыре стало принимать серьезный оборот, Павел и Геронтий нашли нужным лично переговорить о нем с российскими старообрядцами, о всем подробно посоветоваться и условиться. Таково было именно то время, когда уже не только подано было австрийскому правительству формальное прошение о дозволении иметь епископа в Белой-Кринице, но и представлен был монастырский устав с известной статьей «о водворении епископа», где, как мы видели, изложены главные основания, на которых предполагалось устроить белокриницкую старообрядческую епископию. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАРЛОВИЧ Владимир Михайлович (до крещения Нафтали Карлович; † 11 сент. 1912, Москва), старообрядец-публицист белокриницкого согласия (см. Белокриницкая иерархия ). К. был выходцем из евр. семьи, подданным Османской империи (тур. подданство часто принимали евреи-коммерсанты, жившие в юж. районах Российской империи, преимущественно в Одессе; это давало возможность обойти дискриминационные законы, связанные с конфессиональной принадлежностью, а для детей - получить освобождение от воинской повинности). По собственному свидетельству, К. воспитывался в «духе талмудическом», при этом его родные «не лишним считали... и европейское воспитание». В предисловии к 3-му тому «Исторических исследований, служащих к оправданию старообрядцев» К. писал о зародившемся у него в юности интересе к христианству: «Я... стал завидовать своим друзьям, которые видят пред собою жизнь, полную стремлений к творческим идеалам, т. к. здесь, в сфере талмудического духа, я должен посвящать... все свои силы исключительно на служение лишь одним личным интересам». К. изучал христианство, причины разделения Вост. и Зап. Церквей и пришел к выводу, что последняя «не только отступила от догматического принципа церковного домостроительства, но крайне нравственно испортилась» (Исторические исследования. 1886. Т. 3. С. 39-40). Дальнейшие духовные поиски привели К. к старообрядчеству. Убедившись, что «старообрядчество стоит в богослужебной практике на почве и канонически, и исторически законной» (Там же. С. 40), К. в 1867 г. (вероятно, в дек.) принял крещение от священника белокриницкого согласия, крестилась также его жена. В 1869 г. К. при посредничестве правосл. Казанского архиеп. Антония (Амфитеатрова) присоединился к Русской Православной Церкви. Возможно, причиной этого поступка был недостаток средств к существованию и желание поправить свои дела. В письме к старообрядческому Московскому и Владимирскому архиеп. Антонию (Шутову) от 5 окт. 1877 г. К. писал: «Находясь в великороссийской Церкви, за мои дарования и заслуги я имел возможность приобретать любовь и привязанность ко мне высокопоставленных особ, которые постоянно и поддерж[ив]али материальными средствами» ( Боченков. 2007. С. 69). В последующие годы К. жил в Казани, Астрахани, в ст-це Аксайской (ныне г. Аксай), Балакове, Владимире, служил комиссионером лондонского Библейского об-ва. |
|
|
