| Дело обстояло как раз наоборот: Божественная любовь и мудрость использовала эти неизбежные последствия Г. в качестве воспитательной меры, к-рая могла оказать на грешника благотворное, хотя и болезненное воздействие. В Израиле получило широкое распространение представление о наказании детей за грехи родителей. Существовала даже пословица: «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина» (Иез 18. 2). Однако такое представление было ошибочным. Устами прор. Иезекииля Сам Бог говорил: ««Почему же сын не несет вины отца своего?» Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез 18. 19-20). Более того, если даже сам «беззаконник… (в данном случае отец.- М. И.) обратится от всех грехов своих, какие делал, и будет соблюдать все уставы Мои... жив будет, не умрет» (Иез 18. 21). Любовь Божия не хочет «смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез 33. 11). Новый Завет о Г. При описании Г. новозаветное учение о нем чаще всего использует слова: μαρτα (Г.), παρπτωμα (падение, согрешение), παρβασις (проступок). Новозаветные времена открываются пришествием в мир предсказанного пророками Отрока Яхве, Который «спасет людей Своих от грехов их» (Мф 1. 21). Следуя ветхозаветной терминологии, Иоанн Креститель называет Его «Агнцем (т. е. ягненком.- М. И.) Божиим», «Который берет на Себя грех мира» (Ин 1. 29). Чтобы увидеть в Нем Мессию, необходимо освободиться от греховной слепоты, к-рую ап. Павел называет «покрывалом», лежащим на сердцах иудеев и мешающим им принять Христа (2 Кор 3. 14-16). Для этого прежде всего нужно покаяться в совершенных Г. и поверить в благую весть, принесенную на землю Сыном Божиим (ср.: Мк 1. 15). Полагаться же на то, что «отец у нас Авраам», не совершая при этом «достойных плодов покаяния»,- значит уподобиться дереву, не приносящему «доброго плода», к-рое «срубают и бросают в огонь» (Лк 3. |
| Особое предназначение в этом замысле было отведено человеку. По учению прп. Максима Исповедника, человек призван «соединить любовью природу тварную с природой нетварной, являя их в единстве и тождестве стяжанием благодати» ( Maximus Conf. Ambigua. 101 (36)//PG. 91. Col. 1308). Жизнь первых людей в раю была сопряжена с испытанием, заповедью не вкушать плодов от древа познания, свободно исполняя к-рую люди могли бы укрепить свою волю. Прп. Иоанн Дамаскин толкует испытание, наложенное на Адама и Еву, как испытание Л.: «…будучи по своей природе чем-то средним между Богом и веществом, человек, если бы он отрешился от всякого естественного пристрастия к сотворенному бытию и соединился любовью с Богом, должен был бы через соблюдение заповеди непоколебимо утвердиться в добре. Но когда он вследствие преступления стал более тяготеть в сторону вещества и когда его ум отвратился от своего Виновника, т. е. Бога, то ему стало свойственно тление… Его любовь вместо Бога обратилась на вещество, а его гнев вместо подлинного врага его спасения - на подобных ему людей. Так человек был побежден завистью диавола» ( Ioan. Damasc. De fide orth. II 30). Грехопадение людей и его тяжелые последствия, поразившие не только род человеческий, но и весь тварный мир, не изменили отношения Бога к миру и к человеку. Бог по-прежнему любит Свое творение и делает все для его избавления от зла и от вреда, принесенного злом. По словам свт. Иоанна Златоуста , Бог любит человека больше, чем мать или кто-либо из людей, и даже больше, чем человек может любить сам себя ( Ioan. Chrysost. In Matth. 19. 7; 46. 1). Ради человека Бог посылает в мир Единородного Сына: «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (1 Ин 4. 9-10). Л. Божия является главным мотивом домостроительства, т. к. Боговоплощение и крестная Жертва не были необходимы для Бога или к.-л. |
| Последний тип людей, в душе которых слово Божие остается бесплодным, характеризуется Господом в следующих словах: Иное упало в терние, и терние выросло, и за глушило семя, и оно не дало плода. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода (ст. 7, 18-19). Это люди, которые желают одновременно ра ботать Богу и маммоне. Желая жить по законам Божиим, они в то же время не хотят отказаться и от мирской суеты и кончают обыкновенно тем, что этот водоворот мирских забот, увлечений, пристрастий поглощает их без остатка, вытесняя из души все светлое, идейное, возвышенное. Если человек не борется с земными пристрастиями во имя евангельской правды, он неизбежно стано вится их пленником, и одно слышание слова Божия его не спасет. Попытки установить в жиз ни равновесие между данью Богу и данью мам моне и миру сему никогда не удавались, ибо ду ша — существо простое и двоиться не может. Никто не может служить двум господам, — говорит Господь: — ибо или одного будет нена видеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. VI , 24). Эти люди также непригодны для Царства Бо жия. Так много пропадает семени слова Божия безрезультатно! Из четырех категорий только одна приносит плод: иное семя упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и прино сят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат (ст. 8, 20). Это натуры цельные, у которых слово не рас ходится с делом и которые, слушая и восприни мая слово Божие, пытаются его исполнить и жить по его указаниям. Но и у этих людей, отзывчи вое и искреннее сердце которых представляет доб рую почву, повиновение евангельскому слову не бывает у всех одинаково полным и совершенным, ибо иной приносит тридцать, иной шестьдесят, иной сто. |
| Самое продолжительное из всех по времени и содержавшее много драматических событий. Оно продолжалось ок. 5 лет и завершилось в Иерусалиме. Первая его часть описана в кн. Деяний очень кратко: «И, проведя там (в Антиохии.- Авт.) несколько времени, вышел, и проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию, утверждая всех учеников» (Деян 18. 23). Далее следует отступление, касающееся пребывания Аполлоса в Эфесе, после чего говорится, что П., «пройдя верхние страны, прибыл в Ефес» (Деян 19. 1). Из Антиохии П. должен был направиться в сторону Тарса. Можно предположить, что там он сделал остановку. Далее шел по тем же городам Юж. Галатии, к-рые посетил в ходе 1-го миссионерского путешествия и еще раз в ходе 2-го (ср.: «утверждая всех учеников», т. е. П. не создавал новые общины, но посещал те, которые уже были созданы ранее). Под «верхними странами», очевидно, следует понимать гористую местность, к-рую П. и Тимофей должны были пересечь. Точная идентификация этой области является предметом споров: одни указывают на долину Меандра ( Макрей. 2009. С. 204; Mitchell. 1993. Vol. 2. P. 4), другие - на долину Цеста ( Riesner. 1998. P. 286). Целью этого путешествия был Эфес, к-рый П. ненадолго посетил в ходе предыдущего путешествия и куда обещал вернуться (Деян 18. 20-21). Эфес был одним из крупнейших городов Римской империи, по количеству населения уступая лишь Риму, Александрии и, возможно, Антиохии Сирийской (население Эфеса составляло, по разным подсчетам, от 200 до 400 тыс. чел. ( Kee. 1997. P. 226 (более 200 тыс.); McDonagh. 1989. P. 270 (более 250 тыс.); Jeffers. 1999. P. 57, 267 (400 тыс.)). Это был большой центр торговли ( Ios. Flav. Antiq. XIV 10. 11). Здесь располагался храм Артемиды - один из крупнейших храмов в мире (см. в ст. Эфес ). Городская евр. диспора была достаточно многочисленной в городе. Евреи издавна проживали в Эфесе и имели нек-рые привилегии: в частности, могли не служить в рим. армии (Ibid. 13-19). Первое, о чем упоминает ап. Лука в связи с приходом П. в Эфес,- его встреча с группой последователей Аполлоса (Деян 19. 1-7), к-рый проповедовал там. Он «был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново. Он начал смело говорить в синагоге». Акила и Прискилла, в то время тоже находившиеся в Эфесе, «приняли его и точнее объяснили ему путь Господень». Затем Аполлос отправился в Коринф, получив рекомендательные письма от эфесских христиан. В Коринфе он участвовал в полемике с иудеями, «доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос» (Деян 18. 24-28). |
| Такое действие произвела 1-я заповедь на Адама: «...грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею» (Рим 7. 11; об интерпретации данного фрагмента см.: Kümmel. 1974. S. 81-86). Чтобы человек осознал вину, к-рую разделяет с Адамом, и причастился к искупительной жертве второго Адама - Христа, ему нужен закон, обвиняющий его лично, как 1-го и единственного нарушителя заповеди (ср.: 1 Тим 1. 15). Посредством закона «преступление умножилось» соответственно количеству людей, «а когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим 5. 20). Т. о., закон как внешняя форма был дан именно евр. народу в связи с тем, что ему «вверено слово Божие» (Рим 3. 2), чтобы обособить его как носителя обетований о пришествии Христа - закваску для буд. Церкви. В то же время у языческих народов, не имевших такого предназначения, «дело закона» было «написано в сердцах» (Рим 2. 15). После пришествия Христа заповедь остается способом познания греха, но теряет функции обособления и прообразования. Евреи «умерли» для закона, «которого не могли понести ни отцы наши, ни мы» (Деян 15. 10), в крещении, «чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим 7. 6). Благодаря этому и все люди получили «усыновление» (Гал 4. 5-6). Интерпретация учения П. о законе оказалась в центре полемики в начале Реформации , что предопределило его центральное положение в зап. теологии в целом. Но к кон. ХХ в. упрощенный взгляд, согласно к-рому «свобода» в учении П. представляет собой преимущественно «свободу от закона», был практически полностью изжит ( Davies. 1948. P. 323; Jones. 1987. S. 141; Dunn. 2005. Р. 490). Согласно совр. протестант. трактовкам учения П., фактически вернувшимся к истокам Реформации, христиане «покорились закону, только не для того, чтобы спастись или сохранить положение спасенных, а в силу того, что они спасены» ( Martin. 1989. P. 156); человек получает даром прощение грехов и силу для творения добрых дел, но эти дела не спасают его, а становятся Божией деятельностью в мире, спасает же только проявленная до конца «готовность к обращению» ( Stettler. |
| 1908. С. 15). Стоящие в начале 3-й гл. примеры, иллюстрирующие утверждение Екклесиаста о том, что «всему свое время» (Еккл 3. 1), являются, «возможно, наиболее известными и чаще всего цитируемыми словами» из Е. к. ( Seow. 1997. P. 169). Традиц. букв. понимание этого отрывка заключается в том, что для любого человеческого дела и для любого события есть подходящее, назначенное Богом время; даже недопустимые или спорные сами по себе, но исполненные, когда следует, поступки людей могут становиться уместными: «время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить» (Еккл 3. 3). В результате рассмотрения этих примеров в более широком контексте Е. к. нек-рые исследователи приходят к выводу, что речь здесь идет не о временном аспекте деятельности человека, но скорее о том, что все в мире подчинено воле Божией; именно с ней человек должен согласовывать все, что он делает, в каждый момент своей жизни ( Seow. 1997. P. 169). Завершается отрывок риторическим вопросом, утверждающим бесцельность и суетность человеческой деятельности: «Что пользы работающему от того, над чем он трудится?» (Еккл 3. 9; ср.: Еккл 1. 3). Продолжая тему бесплодности человеческих усилий, Екклесиаст говорит о том, что «человек не может постигнуть дел, которые Бог делает» (Еккл 3. 11). «Божественный миропорядок остается непостижимым для человека» ( Мышцын. 1908. С. 15), поэтому лучшим выходом будет «делать доброе в жизни своей» и осознавать, что это «дар Божий». В отличие от временного характера человеческой деятельности «всё, что делает Бог, пребывает вовек» (Еккл 3. 12-14). После примеров, убеждающих читателя в том, что все в мире делается по воле Божией, Екклесиаст обращается к обсуждению несправедливости, к-рую он «видел... под солнцем» (Еккл 3. 16); на первый взгляд, само существование несправедливости противоречит тому, что Бог «всё соделал... прекрасным» (Еккл 3. 11). Ответ Екклесиаста на это кажущееся противоречие состоит в утверждении суверенности Бога и в этом случае: «...праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там» (Еккл 3. 17). Исследователи расходятся в толкованиях этого стиха: вопрос состоит в том, идет ли речь о всеобщем эсхатологическом суде, когда всякая неправда будет осуждена ( Michel. 1989. S. 250-251), или же автор книги имеет в виду то, что Бог правит миром, хотя люди не всегда видят это ( Seow. 1997. P. 175). Пример благодеяния Бога к людям: Он отделил ( ; в синодальном переводе - испытал) их от животных, несмотря на то что в телесном отношении человек ничем не отличается от др. живых существ: «Как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом» (Еккл 3. 18-19). Поскольку, превратившись в прах, как все живое (Еккл 3. 20), человек уже не увидит того, что будет после него, то для него «нет ничего лучше ( , ), как наслаждаться... делами своими» при жизни (Еккл 3. 22). |
| Попытки человека понять устройство мира тщетны, он «не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем» (Еккл 8. 17). Такие попытки являются, по мнению Екклесиаста, «суетой», и на основании собственного опыта он не советует им предаваться. Напротив, Екклесиаст «похвалил... веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться» (Еккл 8. 15). Эти слова, на первый взгляд прямо противоречащие учению Христа в притче о безумном богаче (Лк 12. 19), могут быть поняты лишь в контексте. Веселье, о к-ром говорит Екклесиаст, доступно человеку «во дни жизни его», если он осознает, что все это «дал ему Бог под солнцем» (Еккл 8. 15); вместо этого безумный богач, по словам Христа, забыл о существовании Бога: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк 12. 21). Екклесиаст переходит к следующему разделу, в к-ром он рассуждает о смерти - единой участи, ожидающей как праведников, так и нечестивцев. Жизнь для него представляет сама по себе великую ценность, к-рую Бог дал и людям, и животным: «...псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Еккл 9. 4). Пока человек жив, для него «есть еще надежда», в то время как для умерших все связи с миром уже окончены «и память о них предана забвению» (Еккл 9. 4-5). По мнению Екклесиаста, «в шеоле... все равны, все... ничтожны настолько, что жизнь самого незначительного человека ценнее пребывания в шеоле великого человека» ( Мышцын. 1908. С. 29). Вместе с тем между жизнью и смертью нет непроходимой границы: «мертвые ничего не знают», однако «живые знают, что умрут» (Еккл 9. 5). Единственный выход, предлагаемый Екклесиастом, состоит в том, чтобы человек, пока жив, пользовался всеми благами, дарованными ему Богом: «...ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим» (Еккл 9. 7). Эти доступные человеку блага названы его «долей ( )... в жизни и в трудах» (Еккл 9. 9); у умерших этой доли (в синодальном переводе - части) уже нет (Еккл 9. 6). Помимо веселья и пользования «своей долей» человеку следует «по силам» трудиться; эта возможность также будет отнята у него после смерти, т. к. «в могиле... нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости» (Еккл 9. 10). |
| Все эти благодеяния Бога Своему народу не ради него: «...не для вас Я сделаю это... а ради святого имени Моего, которое вы обесславили у народов, куда пришли». Собрав сынов Израилевых «из всех стран», Он очистит их, даст им вместо каменного сердца «сердце плотяное», вложит в них Свой дух и сделает так, что они будут «ходить» в Его заповедях и соблюдать Его уставы (Иез 36. 22-27). Увидев на месте развалин отстроенные города и множество людей, живущих в изобилии, окружающие народы познают могущество Бога Израилева (Иез 36. 35-37). Пророчество Иезекииля о воскресении из мертвых. Роспись синагоги Дура-Европос. 250 г. (Национальный музей, Дамаск) Пророчество Иезекииля о воскресении из мертвых. Роспись синагоги Дура-Европос. 250 г. (Национальный музей, Дамаск) Иезекииль рассказывает о том, как Господь поставил его «среди поля, и оно было полно костей». Господь повелел Иезекиилю изречь пророчество «на кости сии», в к-ром им будет обещан дух от Бога; получив его, кости оживут, будут обложены жилами, покрыты плотью и кожей (Иез 37. 1-6). Когда Иезекииль «изрек пророчество», кости стали соединяться одна с другой, покрываться жилами, плотью и кожей, однако «духа не было в них» (Иез 37. 7-8). Пророк призывает «от четырех ветров» дух, чтобы он дохнул «на этих убитых», к-рые после этого оживут. Ожившие восстали «на ноги свои - весьма, весьма великое полчище» (Иез 37. 9-10). Иезекииль получает от Бога толкование бывшего ему видения: «...кости сии - весь дом Израилев». Пророк должен возвестить сынам Израилевым ожидающее их спасение: Бог обещает вывести их из гробов, оживить и возвратить в их землю (Иез 37. 11-14). Иезекииль берет 2 жезла и посвящает один из них «Иуде и сынам Израилевым, союзным с ним», а другой - «Иосифу» (т. е. колену Ефрема «и всего дома Израилева, союзного с ним» - Иез 37. 15-16). Сложив эти 2 жезла «один с другим в один жезл», пророк показывает т. о., что Бог снова соединит разделенные некогда на Северное и Южное царства колена Израиля в единый народ: «Я... сделаю их одним жезлом, и будут одно в руке Моей» (Иез 37. 17-19). В дальнейшем они уже «не будут... двумя народами, и уже не будут вперед разделяться на два царства». Вернувшись в Св. землю, сыны Израилевы «не будут уже осквернять себя идолами своими»: Бог очистит их от всех грехов и поставит над ними царем раба Своего Давида, к-рый «будет князем у них вечно» (Иез 37. 20-25). Восстановив на земле, к-рую Он дал некогда Иакову, Свое святилище, Бог будет всегда пребывать со Своим народом: «И будет у них жилище Мое, и буду их Богом, а они будут Моим народом» (Иез 37. 25, 27). |
| являются главными темами И. п. к. Иезекииль послан Богом к «мятежному дому», и, прежде чем начать пророческое служение, он должен съесть свиток, на к-ром было написано: «Плач, и стон, и горе» (Иез 2. 8-10). Т. о., он включен в число живших во все времена пророков, к-рые обличали грехи людей и «предсказывали многим землям и великим царствам войну и бедствие и мор» (Иер 28. 8). Описание Судного дня, содержащееся в 7-й гл. И. п. к., подробно изображает «конец» ( ) истории, когда Яхве представит Своему народу все сотворенные им мерзости и изольет на него Свой гнев. Неотвратимость этого дня и невозможность изменить прошлое, когда оно наступит, являются причинами плача, стона и горя, которые ожидают дом Израилев и о к-рых было написано на свитке. О судном дне как о конце времен Бог говорил Своему народу уже через прор. Амоса (Ам 8. 2), и в И. п. к. эта тема получает дальнейшее развитие. Наиболее полное пророчество грядущих наказаний Иезекииль обращает к Иерусалиму. Его жители уже испытали первые последствия божественного гнева во время событий 597 г. до Р. Х. и теперь находились в ожидании грядущей катастрофы - взятия и окончательного уничтожения города. И. п. к. противопоставляет тяжесть ожидающего Иерусалим наказания той высоте, на к-рую он был возведен Богом: «Так говорит Господь Бог: это Иерусалим! Я поставил его среди народов, и вокруг него - земли... произведу над тобою суд, и весь остаток твой развею по всем ветрам» (Иез 5. 5, 10). Олицетворением гнева Божия становится Его меч, «наостренный для заклания» (Иез 21. 15), «проникающий во внутренность жилищ» (Иез 21. 14) и несущий беспощадное наказание за грех всякому, кто, слышав пророчество, не обратился к Богу. Предстоящая осада, с неизбежными страданиями народа, образно представлена Иезекиилем в притче о кипящем котле, в к-ром выварились мясо и кости. Возвещая грядущий нелицеприятный суд, пророк оставляет народу надежду на очищение, говоря о том, что в раскаленном котле «расплавилась... нечистота его, и вся накипь... исчезла» (Иез 24. 1-14). О наказании народа и его последующем очищении через страдания говорится и в других местах И. п. к.: напр., в Иез 22. 17-22 Бог уподобляет Свой гнев огню в горниле, где плавят различные металлы. |
| В беседах с учениками и народом Иисус неоднократно говорил об имени Бога Отца. Уже в ВЗ Бог нередко назывался Отцом, однако именно в НЗ, в особенности в Евангелии от Иоанна, о Боге говорится гл. обр. как об Отце, во имя Которого Сын пришел на землю, от имени Которого Сын действует: «Я пришел во имя Отца Моего» (Ин 5. 43); «Дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне» (Ин 10. 25). В ходе беседы Иисуса с иудеями и эллинами Он говорит о Своей предстоящей смерти и обращается с молитвой к Отцу: «Отче! прославь имя Твое»,- на что голос с неба отвечает: «И прославил и еще прославлю» (Ин 12. 27-28). В др. молитве, произнесенной во время Тайной вечери и также обращенной к Отцу, Иисус говорит: «Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. ...Отче Святой! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. ...И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. ...Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин 17. 6, 11, 22, 25-26). Как в беседе с иудеями и эллинами, так и в молитве Тайной вечери тема имени Бога Отца тесно переплетена с темой славы Божией. Наивысшим моментом этой славы является крестная смерть Спасителя и Его воскрешение Отцом, к-рое описывается в терминах прославления имени Отца. Сын открывает Своим ученикам имя Отца, тем самым передавая им ту славу Божию, которую Отец дал Сыну. Единство учеников обусловлено тем, что им открыто имя Отца и дана слава Отца. Понятия И. Б. и славы Божией еще в ВЗ находились в неразрывной связи; поэтому не случайно, что и в устах Иисуса они также взаимосвязаны. Не случайно и то, что молитва, к-рую Иисус дал ученикам, начинается прошением об имени Отца («Да святится имя Твое» - Мф 6. 9), а заканчивается упоминанием о Его славе («Ибо Твое есть Царство и сила и слава...» - Мф 6. 13). |
|
|
