| Закреплять своё христианское реноме было нечем. Зато другие, т.е. «отрицательные», предложения пошли от кинобоссов, что называется, валом. Отсутствие достойной работы вынудило его снова оказаться в жерновах большой Киносистемы. И в 2006 году в мудрёном блокбастере Тони Скотта «Дежа вю» Кэвизел, подыгрывая суперзвезде-негру Дэнзелу Вашингтону, появляется в роли главного злодея - нью-орлеанского татуированного психопата, серийного убийцы, цитирующего Библию. Ещё больше официальный Голливуд опустил образ актёра-христианина в брутальном боевике «План побега» (2013), предложив ему роль тюремного антихриста, а именно - бездушно жестокого начальника технотронной зоны, относящегося к заключённым, как к биомусору. И снова Кэвизел был там на подпевках, ибо на его «садистском» фоне там положительно блистали звёздные старики, бывшие конкуренты по жанру «фильмов действия» Слай Сталлоне (в первых кадрах вырывающий из Священного Писания несколько страниц и сжигающий их для дальнейшей настенной надписи!) и Арни Шварценеггер. Последний же морщинистый старпёр также не остался в богохульном долгу перед своим партнёром по съёмкам. По приказу сверху он учудил следующий спич: в одной из предфинальных гадких сцен седовласый усыхающий Терминатор, кривляясь и поясничая, стал читать перед экранным Кэвизелом «Отче наш», да ещё пересыпать всем известную молитву скабрезными сексо-туалетными словесами. За всей этой помойной чехардой чётко вырисовываются козлиные рога и копыта люциферского кинополитикума современной Америки, решившего лукаво скомпрометировать культового исполнителя роли Иисуса Христа в глазах массового зрителя. Кадр не для слабонервных (пригвождение ног Иисуса ко Кресту) Как бы то ни было, но история с данной картиной до сих пор продолжается. Появление «Страстей Христовых» - свидетельство озабоченности отдельного представителя западной творческой интеллигенции тем апокалиптическим ходом событий, который давным давно нагнетают в человеческом мире его многие коллеги-христопродавцы. Хочется верить, что на гибсоновской почве постепенно начнёт возрождаться та миссионерская воспитательная традиция кинематографа, которая развивалась в 30-е, 40-е, 50-е годы ХХ века (в связи с библейскими суперпостановками режиссёра Сесиля Блаунта Де Милля или с уникальным киномонументом «Бен Гур» Уильяма Уайлера, 1959), а потом надолго пресеклась [от натиска подрывных тем и сюжетов]. |
| Это было такое «дежа вю» наоборот: вижу настоящую картинку и четко понимаю, что она будет в моем будущем. На другой лекции преподаватель зачитывает чей-то мемуар о посещении семинарии и произносит: «по лестнице сбегала стайка семинаристов». И я вдруг тоже отчетливо ощущаю: это из моей жизни, это про меня… Потом это «дежа вю» начало облекаться плотью. Помню первый свой вход в семинарию. Я приехал с рекомендательным письмом от калязинского батюшки (ныне о. Леонид Черняк духовник Минской Духовной Семинарии), у которого говел перед этим Великим Постом. Письмо это было адресовано доценту Академии Виталию Кирилловичу Антонику (ныне профессору Минской Духовной Академии). Знакомимся. Расспрашивает обо мне. Узнав, где я учусь, Виталий Кириллович вдруг говорит: «Вот и хорошо. Значит, оканчивай университет, приходи к нам, будешь вместо меня «основное богословие» вести. Я-то по светскому образованию биолог, мне эта философия не то чтобы очень интересна!». Я обомлел. Как-то трудно было себе представить, чтобы в светском ВУЗе преподаватель сказал студенту: «учись, а как только доучишься, я тебе свое место оставлю»… Это сегодня может казаться странным, но в семинарию я шел без мечты о священстве (она представлялась слишком дерзкой для меня — как можно дерзать на такую мечту!). У меня не было совершенно никакого плана о том, что будет со мной по ту сторону семинарии, как я буду дальше жить в Церкви. Настроение было одно: «хоть хворостиной — да в церковной ограде торчать!». Семинария мне была дорога не как путь к священству, а как возможность пожить в Лавре, как возможность молиться, не прячась ни от кого. Семинария и Церковь для меня и были тогда одним и тем же: поступление в нее означало просто попадание под благодатный покров Церкви. И все. Больше мне ничего не надо — только быть там… В годы, предшествующие поступлению в семинарию, каждый раз прошение из ектении «И весь живот наш Христу Богу предадим» я так переводил с церковно-славянского на русский: «Господи, помоги мне поступить в семинарию!». |
| Закрыть Дежа-вю О заявлениях следствия и экспертов по «екатеринбургским останкам» 06.09.2020 4832 Время на чтение 15 минут От редакции: «Русская народная линия» на протяжении многих лет публикует статьи и материалы по проблеме «екатеринбургских останков». В соответствующей рубрике нашего сайта тема представлена, пожалуй, наиболее полно, начиная с публикаций 1998 года. Сегодня тема обсуждается всё реже, чаще всего в связи с памятными датами, хотя официально следствие продолжается, проводятся экспертизы. Мы продолжаем следить за темой, публикуя разные точки зрения. И сегодня знакомим читателя со статьей историка А.А. Оболенского, который критикует экспертов следствия. «Слово языка их есть грех уст их» (Пс. 58). История, как все мы знаем — наука объективная: события, которые произошли много лет назад, изменить невозможно. Но вот исказить порой до неузнаваемости информацию о них сравнительно легко. У большинства людей кругозор в этой области ограничен лишь школьным учебником — да и то, если они его вообще удосужились прочитать. Последние же годы на формирование общественного мнения о тех или иных событиях прошлого всё большее влияние оказывает телевидение и интернет. И, увы, мнение это, навязываемое зрителям и читателям авторами и заказчиками исторических программ, статей, а то и целых интернет-ресурсов, далеко не всегда объективно. Минуло два года со столетней годовщины трагических событий лета 1918 года в Екатеринбурге. Тогда в 2018 году абсолютно синхронно в СМИ вышел ряд материалов гг. Соловьева и Аксючица с традиционным призывом завершить споры вокруг принадлежности т.н. «екатеринбургских останков» и наконец-то предать земле якобы святые мощи цесаревича Алексея и великой княжны Марии. Апофеозом же информационной кампании стало заявление представителя СК РФ об окончании следствия и «окончательном» (в который уже раз с 1993 года?!) установлении принадлежности «екатеринбургских останков» семье Николая II и их приближённым. Отмечу, что вместо «окончательных» доказательств звучали лишь призывы поверить очередным экспертизам ДНК. |
| И вот обе они вдруг пропали: нет и нет их несколько дней подряд – ни утром, ни вечером, ни в храме, ни в пещерах, ни у колодца, ни на Афонской горке. Ох, он прямо лицо потерял, такое на него искушение нашло. Хотел все начатые работы бросить и бежать из монастыря. Напился даже. А дней через пять около полудня вдруг видит – идут и дочка, и мама куда-то по монастырю, он сломя голову – за ними, и тут они поворачивают за угол и входят в храм. Он – туда же. А в храме уже полно народа – стоят, переговариваются, свечки друг другу передают. И в этот момент дверь в храм закрывают два послушника на засов, выходит батюшка в облачении и начинается служба. А народ – мятется. Кричит, рычит, ногами сучит, кто-то вовсе бьется в падучей. А он все поближе к своей девушке протискивается. Почти вплотную придвинулся, а она как изрыгнет басом ужасное ругательство, да как начнет плевать по сторонам. Уж ее и мамаша ее свирепая пытается удерживать, за руки схватила, тянет к себе, рот затыкает, а она вырывается и кричит, как хищный зверь. Он перепугался, ибо – согласись – это шоковая ситуация, стал он ее успокаивать, и тут у нее изо рта как пена пойдет… В общем, попал он на вычитку бесноватых, а когда наконец-то понял, долго пытался засовы отодвинуть, чтобы на волю вырваться, да послушникам не велено было никого выпускать. В общем, это его так травмировало, что он после этого из твоего дома в монастырь перебрался, стал на клиросе подвизаться – все только для того, чтоб с этой Евдокией больше нигде не встретиться. Впрочем, она скоро и уехала. Прошло весьма долгое время, прежде чем я вновь встретилась с Андрюшей – слышала, что он стяжал репутацию первоклассного реставратора, – во всяком случае гениальный иконописец игумен Ерм очень его ценил, – что он редко появляется в Москве – все переезжает из монастыря в монастырь, при этом мне время от времени попадались какие-то его любопытные статьи в газетах и журналах, исследование о Лжедмитрии, в котором он пытается доказать, что это был никакой не Гришка Отрепьев, а сам царевич… А в «Независимой газете» я наткнулась на его ироническую статейку, которая называлась «Дежа вю», с разоблачением нашего первого «перестроечника» и ректора РГГУ Юрия Афанасьева: Витте уличал его в плагиате. Он доказывал, и очень убедительно, сопоставляя тексты, что какая-то его работа полностью списана у некого Лёзова. Самое удивительное, что в последующих номерах на странице, где печатались читательские отклики на публикации, стали появляться реплики, авторы которых выражали свою полную солидарность с позицией моего друга и жаловались на маститого демократа, что он и их писания «приватизировал» точно таким же манером. Что говорить, я была горда своим другом! Что-то было в этом его поступке такое даже… родовое, ведь его прадедушка Сергей Юльевич тоже, было время, горячился, что Столыпин украл его идеи по проведению аграрной реформы и сильно их при этом подпортил. Словом, я вдруг почувствовала, как я соскучилась по Андрюше. |
| Закрыть Паломничество в Троице-Сергиеву лавру с отцом Александром Шумским Или «новые апрельские тезисы» 13.04.2011 1655 Время на чтение 6 минут В минувший понедельник, 11 апреля, мы с отцом Александром Шумским, его женой - матушкой Ольгой и сыном Федором совершили паломничество в Троице-Сергиеву Лавру. Это было замечательное путешествие - ровное, спокойное, пропитанное мирным духом и верою. Накануне я приехал к Шумским в их квартиру недалеко от Сретенского монастыря. Дверь мне открыла дочь Наташа. Вообще у отца Александра есть сын, семь дочерей и один внук. Все они живут в одной квартире и довольно сильно похожи друг на друга. Поэтому, когда я ходил по дому, у меня все время было ощущение «дежа вю», так как из разных комнат по очереди выходили девочки и здоровались со мной, а я не мог отделаться от ощущения, что я уже здоровался с ними и испытывал неудобство, что не знаю их имен... Пока мы дожидались отца Александра, который соборовал своих прихожан в праздник прп. Марии Египетской, гостеприимные дочери предложили мне чаю, а с сыном Федором и старшей дочерью Лизой у нас завязалась беседа о компьютерах, РНЛ и творческом процессе. Оказалось, что все дети отца Александра и его жена помогают ему в его журналистском делании - матушка вычитывает тексты, Федя публикует, Лиза набирает, Наташа следит за комментариями. Так что автор «священник Александр Шумский», которого мы знаем по публикациям на РНЛ - это плод работы целого коллектива - семьи отца Александра! Кроме того, на всех членов семьи возложено и хозяйство. Интересно было наблюдать, как одновременно на кухне находятся 4 девушки и, не мешая друг другу, что-то чистят, убирают, варят... Мне, как человеку, воспитанному в малодетной семье и никогда не жившему в многодетных, все это было удивительно и, одновременно, радостно. Когда пришел отец Александр, все уже было готово к ужину, а прихожане передали священнику свежайшего камчатского краба, которого мы и ели в этот воскресный постный день. Отец Александр - очень благодушный и добрый человек с искрящимися веселыми глазами. Несмотря на то, что многие считают его жестким и прямолинейным, я могу сказать, что одно другому не мешает. Во многих вопросах нужно быть жестким и прямолинейным, что совершенно не отменяет добродушности и любви к ближним. В отце Александре это прекрасно сочетается. |
| Рубрики Коллекции «Мы ночью в окно церковное влезли и забрали икону» — картинки приходской жизни закрытой властями церкви 6 мин., 25.09.2016 Поделиться Ефросинью Ивановну все звали «баба Фрося». Даже сынок ее, неугомонный приходской зачинатель всех нововведений и участник каждого приходского события, в свои неполные шестьдесят именно так и величал свою родную мать. Мужа баба Фрося похоронила еще при развитом социализме и, показывая мне его фотографию, гордо прокомментировала, что он у нее был красавец, с бровями, как у Брежнева. Брежневские брови унаследовали и три ее сына, про одного из которых, «неугомонного Петра», я уже сказал, а двое иных нынче за границей проживают, причем один рядышком, в России, а другого в Чили занесло. Как-то баба Фрося, подходя ко кресту, совершенно неожиданно и безапелляционно сказала: — Давайте-ка, отец-батюшка, ко мне до дому сходим, я вам старые карточки покажу. Вам оно полезно будет… Отказывать бабе Фросе — только себе во вред, поэтому, отложив все намеченное, поплелся я после службы за бабушкой на другой конец села, философски размышляя, что это бабкино «полезное» мне точно ни к какому боку припека, но идти надобно на глас зовущий. Рисунок Марии Заикиной Жила баба Фрося в старой «сквозной» хате, т. е. в центре хаты — вход в коридор с двумя дверьми. Одна дверь направо, в горницу, за которой — прикрытый шторами зал; другая — налево, в сарай с сеном, дальше куры с гусями, а затем и свинья с коровой, друг от друга отгороженные. Все под одной крышей. Смахнув несуществующую пыль со стула, который точно был старше меня по возрасту раза в два, усадила меня бабушка за стол, покрытый плюшевой скатертью, в центре которого стояла вазочка с искусственными розами. Вся обстановка в зале — своего рода дежа вю времен моего детства, причем мне нетрудно было предугадать даже альбом, в котором будут фотографии. Именно таким он и был, прямоугольный, с толстыми, с рамками листами и московским Кремлем на обложке. Фото, пожелтевшие от времени и обрезанные под виньетку, шли последовательно, год за годом, прерываясь советскими поздравительными открытками. |
| “ Трилогия британца Филипа Пуллмана — «Северное Сияние», «Чудесный нож» и «Янтарный телескоп» – под общим названием «Темные начала» стартовала более чем удачно, “ – так начинает российский фантаст Сергей Лукьяненко свою рецензию, опубликованную в журналах «Если» и “Фома”. – … Альтернативное мироустройство, единое европейское государство и суровая Тартария на месте Руси. Церковь, взявшая под свое крыло все научные исследования – Магистериум. Таинственная Пыль, пронизывающая все мироздание, которую пытаются исследовать и уничтожить, как причину первородного греха! Загадочный прибор алетиометр, отвечающий посвященному на любые вопросы. Плюс к этому живые, настоящие люди. Девочка Лира, которой предназначена таинственная миссия. Её мать миссис Колтер – образ совсем не кабинетного ученого, ради своих целей хладнокровно подвергающего пыткам детей. Ее отец лорд Азриэл имеет еще более сильный и безжалостный характер. Всё это составляет мир “Северного сияния” первого романа трилогии. Следом за ней вторая книга, «Чудесный нож». Первые страницы вызвали неуловимое чувство дежа-вю. Отчасти сюжетом, отчасти героями и приемами похоже, что к написанию этой книге приложил руку Стивен Кинг. Его постоянный персонаж- отважный мальчик-подросток,с семейными проблемами и внешними врагами, я рко выражен в герое книжки – Уилле. Мальчик Уилл убивает одного из врагов и убегает в параллельный мир через окно в пространстве. Дальше действие несется галопом. Уилл закономерно встречает Лиру, между детьми завязывается дружба, враги интригуют, миры множатся один за другим, и нам наконец-то сообщают сверхзадачу книги. Итак, приготовьтесь: лорд Азриэл, по совместительству папа Лиры, собирается… убить Бога. С помощью, кстати сказать, ножа, который есть у мальчика. Этот нож может разрезать, что угодно. Даже Бога…» «Вот в этом месте я скептически ухмыльнулся, -признается Лукьяненко. – Если же Бога можно убить, то… то что? Правильно. Это не Бог. Перефразируя замечательную пьесу и замечательный фильм про царя Ивана Васильевича: «А Бог-то не настоящий!» В третьей книге, «Янтарном телескопе», темп событий еще более ускоряется. Перед нами предстают все новые и новые миры и совершенно невероятные их обитатели. Тем временем, пока Лира в сопровождении Уилла отправляется в царство мертвых, чтобы извиниться перед мальчиком Роджером, которого она не смогла спасти. Лорд и примкнувшая к нему миссис Колтер вступают в противоборство с Богом. Вот тут сюжет окончательно теряет свою логику. И все это – на почве богоборнической сверхидеи Пуллмана. |
| Главное, что все это мы от отца Иоанна уже слышали, и не раз. То есть буквально все, по списку. О национальной гордости и «водочном угаре». Об особой миссии русского народа, ведомой лишь имяреку. О вовремя брошенном приходе. И, конечно, об Империуме – главной, по мнению Охлобыстина, народной святыне. Без Империума, да без монарха и народ не народ. Знакомые истории. Что дальше? Все ходы сделаны, перекричать того, который осенью возвышался на пирамиде, вряд ли удастся. От дежа вю никуда не денешься. Для скоморошьего жанра, в котором трудится Охлобыстин, повтор смерти подобен. Уж не конец ли это «творческого пути»? Как знать. Но куда интереснее его начало. Чтобы одним махом стать иконой нового стиля, Ване нужно было всего ничего: получить сан. Что, к слову, не так просто, если за спиной у тебя вместо семинарии актерское отделение. Но, как мы знаем из биографии нашего героя, реинкарнация прошла успешно. Вопросов к нововоздвигшемуся пастырю не было. Говорили: Господь управил. Духовный сан и шутовская звездность по отдельности не значили бы ровным счетом ничего. В совокупности же делали отца Иоанна неотразимым, являя миру нечто, с чем вяжется лишь одно определение – «человек-бренд». Потом, много позже, рассуждая о своем несостоявшемся президентстве, Иван скажет: «Я заставил телевидение работать на себя бесплатно». Но, как известно, двум богам служить нельзя. И вот когда церковные приличия превратились в тяжкие вериги для актерско-политических экспериментов отца Иоанна, тот легко расстался с обузой. С саном, приходом, паствой, служением. Сняв облачение и завернувшись в белый плащ, он пошел пасти народы пафосными мессианскими сентенциями. Под самые выборы. Конечно, добровольный отказ священника от служения в своем роде предательство. Такими вещами не разбрасываются. Ведь за право служить священники шли в застенок, а порой на смерть. Отставной отец Охлобыстин от права служить шел в обратную сторону. И в связи с этим возникает много вопросов к тому незадачливому пастырю, из рук которого отец Иоанн некогда получил сан, и к тем создателям образов, кто много лет назад сотворил «православного» Ивана Охлобыстина, вытащив его в ведущие православной программы «Канон». |
| Следующий монастырь – святого Павла. После длинной ночной службы братии почти не было на улице. Встретил меня Василий из Краснодара. – Привет! Ты к мощам хотел приложиться? Ща я попа позову, который по-русски умеет! Я представил себе, как наш Вася «будит попа», и мне этого священника стало жалко. Минут через пятнадцать пришел сонный батюшка и вынес святыни: дары волхвов, крест апостола Павла , часть лобной кости святого Пантелеимона – и – вот чудо! – мощи святого мироточат и благоухают. Впервые в жизни это видел! Слава Богу! Выхожу из монастыря и направляюсь в скит святой Анны, но Промыслом Божиим тропинку не нашел, а оказался на причале. Подъехал на автобусе Алексей со своими воспитанниками и предложил до скита доплыть на пароме. Я согласился, и, как оказалось, это было промыслительно. На пароме познакомился с духовными чадами отца Иеремии – игумена Пантелеимонова монастыря. Они собирались на вершину Святой горы, и без них я бы не решился туда пойти. Подъем от причала до храма скита святой Анны занял около 40 минут. Всё время по лестнице вверх, а за спиной рюкзак в 15 килограммов. С Божией помощью дошел. Монахи в скиту угостили кофе с лукумом и сапрой. Заходим в храм, прикладываемся к чудотворной иконе святой Анны и ее стопе. Стопочка матери Богородицы длиной 10 сантиметров, а может, и меньше… В голове не укладывается… но не в размере сила. Купил маленькую икону святой Анны. Лестница к скиту святой Анны оказалась легкой разминкой перед подъемом в гору. Время поджимало, мы торопились. Как только вышли из скита, лестница пошла круче, с большими и неровными ступенями. Немного отрываюсь от группы, чтобы не болтать. Около 40 минут иду по лестнице, дальше тропинка, но совсем недолго. Ориентир – крест у развилки, у него поворачиваю по указателю «Панагия 1500 м». Я-то, наивный, полагал, что это 1,5 километра идти… Узкая горная тропинка достаточно крутая. Народу не встречаю никого. Иду с молитвой. Снова табличка «Панагия 1500 м» – дежа вю, а сил всё меньше и меньше. Закончилась вода. Становится прохладнее. Чем выше поднимаюсь, тем скуднее растительность. Стали появляться знаменитые фиолетовые цветы, растущие ближе к вершине. Ноги начинает сводить; всё чаще приходится останавливаться и отдыхать, иначе они попросту не слушаются. Взял палку-посох, с ним полегче стало. Казалось, время замерло, и сколько я так шел, не знаю. Как и в духовной жизни: с горы падать легко, а на гору подниматься ой как тяжело! Ободрил звук колокола: значит, Панагия совсем близко! Еще рывок, еще совсем немного! Вот она показалась… |
| Притом Николай понимал — не мог не понимать, — что истинной законности, законности, возведенной в абсолют, решения Комиссии, расследовавшей антиправительственный мятеж, заведомо лишены. Хотя бы потому, что в ее состав входили участники предшествующего цареубийства; что бунт и стал возможен по причине юридической двусмысленности николаевского воцарения и, значит, часть вины за произошедшее лежит на Доме Романовых; что в стране, где не кодифицировано законодательство и подчас мирно сосуществуют взаимоисключающие правовые нормы, принятию однозначного обезличенного приговора предшествует личный выбор оснований для него — из нескольких возможных вариантов… Но страх и ужас повторения пройденного в минувшее царствование вынуждали Николая стилизовать безоговорочную законность своих действий, предпочитать видимость Закона — явным отступлениям от него. А затем он постарался вызвать социальное дежа вю, пробел в общественной памяти на месте событий 14 декабря 1825 года, а в каком-то смысле — и вообще на месте предшествующего правления (исключая 1812 год). Не только воровство подрядчиков стало причиной отказа от Витбергова проекта храма Христа Спасителя; не только. Останавливая в 1826 году строительные работы, перепоручая архитектурное руководство проектом Тону, Николай останавливал продолжавшее по инерции течь время александровской эпохи. Мистический, болезненно-восторженный, эсхатологический стиль уступал место функциональному стилю новой державности — грубоватому, тяжеловесному. А вместе со стилем отменялось и мироощущение, его породившее. А когда пространство реальной русской истории было расчищено — образовавшуюся пустоту закрыли прекрасным символом неосуществившихся надежд, образом того, как должно было быть, но как не было — Александровской колонной. Поэт Василий Жуковский писал в 1834 году: «Там, на берегу Невы, подымается скала, дикая и безобразная, и на той скале всадник, столь же почти огромный, как сама она… и в виду этой скалы воздвигнута ныне другая, несравненно огромнее, но уже не дикая, из безобразных камней набросанная громада, а стройная, величественная, искусно округленная колонна… На высоте ее уже не человек скоро преходящий, а вечность — сияющий ангел. Россия — прежде безобразная скала, набросанная медленным временем, мало-помалу сплоченная самодержавием, слитая воедино и обтесанная рукою Петра, и ныне — стройная, единственная в свете своей огромностью колонна». |
|
|
