| Деньги были сосчитаны, и вещи переписаны в присутствии казначея и эконома иеромонаха Ираклия. Пока считали деньги и переписывали вещи, отец Пимен послал одного из своих келейников сказать отцу архимандриту, чтобы он отыскал в таком-то ящике конторки копию с духовного завещания, писанного еще в 1873 году... «Скажи, чтобы его прочитали вслух при моем племяннике, пусть знает, что у Пимена ничего нет... Все, что после меня остается – все монастырское; своего я ничего не имею». Подлинное завещание хранилось в ризнице, где, вероятно, сохраняется и теперь как самое дорогое сокровище, навсегда завещанное угрешской братии – не блага тленные собирать, а в Бога богатеть. Когда архимандрит и игумен сосчитали деньги и показали счет отцу Пимену, он велел передать казначею 1000 рублей на расходы монастыря, остальные деньги запечатать и сдать на хранение в ризницу... – А на свои похороны я ничего не оставляю; хороните меня, чем знаете и как хотите. Вот те несметные богатства, которые, по мнению многих, отец Пимен при своей жизни собирал; вот сокровища, которые он по себе оставил. И как благоразумно распорядился он, что при своей жизни велел все счесть и переписать! Таким образом, после его смерти не могли его укорить, что он много накопил, и никого нельзя было заподозрить, что денег-то было много у Пимена, но после него растащили. Теперь этого никто не скажет; отец Пимен и на смертном одре не изменил себе: и монастырь обеспечил, и казначея оградил. – Слава Богу, слава Богу, – повторял он, – что с меня эту обузу сняли и меня успокоили. Ночь была томительна и тревожна. На следующий день (августа 11) отец Пимен сам пожелал всю братию благословить иконами и велел распорядиться, чтобы все собрались, а также приготовить все для его соборования и ударить в большой колокол три раза; а перед тем он благословил особо иконами казначея, ризничего, эконома и тех трех братий, которые ему служили в продолжение всей его болезни, сам указав, для кого какую принести икону. В последние две недели своей жизни он лежал в беседке, так как в ней было более воздуха и она помещалась рядом с довольно просторным стекольчатым фонарем, наполненным растениями, которые несколько раз в день вспрыскивали, чтобы воздух освежался еще более, что было необходимо при жаркой в то время погоде. |
| При поступлении своем на Угрешу Петр был совершенный юноша, и хотя отроду ему шел уже двадцать четвертый год, он казался на вид несравненно моложе; небольшого роста, крепкого телосложения, но не слишком плотный, с живыми проницательными глазами, которые все видели, все замечали; с темными широкими бровями и густыми темно-каштановыми волосами; бороды и усов не было еще и признаков. Он приехал из Вологды в подряснике из толстого черного сукна «оптинского» покроя и в кожаном поясе из тюленя, известном под названием «соловецкий» пояс. Такое одеяние показалось очень странным Угрешской братии; много над ним трунили; говорили, что в штатном монастыре так не одеваются; называли его «кожухом», однако Петр нисколько этим не обижался и, не обращая внимания на то, что говорят другие, продолжал носить свой подрясник, пока он ему годился. Недели через две по приезде он подал прошение о своем принятии в братство монастыря. При настоятельских келиях для келейника особой каморки не было, а в передней был отгорожен угол с окном, и здесь прожил Петр первые пять лет своего пребывания на Угреше. 26 марта 1838 года игумен Иларий постриг послушника Петра в мантию и нарек ему имя Пимен в честь великого подвижника монашества, как бы предвещая ему, что и его имя в современном монашестве будет чтимо и останется приснопамятным. После того он целую неделю неисходно пребывал в Успенской церкви, где был пострижен, и в скором времени, уволенный от должности келейника, получил отдельную келию. Все прежние его послушания остались за ним, а вместо келейного он получил послушание церковное. В феврале 1839 года монах Пимен был хиротонисан в сан иеродиакона. Угрешский казначей отец Серафим, очень хороший монах и человек способный, в начале 1839 года был переведен митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым) в Московский Знаменский монастырь, а на его место был назначен исправляющим должность иеродиакон Пимен. Несмотря на то, что ему было едва тридцать лет, и в монастыре были иеромонахи гораздо старше его летами, но ни на кого из них не пал выбор владыки. Менее чем через год настоятелю монастыря было предписано отправить иеродиакона Пимена к викарию Московскому для посвящения во иеромонаха. 25 апреля 1840 года иеродиакон Пимен был рукоположен в сан иеромонаха. 26 февраля 1844 г. – утвержден в должности казначея. |
| Преподобный Пимен Угрешский. Житие. Акафист Патриарх Московский и Всея Руси Алексий к читателям жития преподобного Пимена Угрешского Боголюбивые читатели! Дорогие братия и сестры! Промыслом Божиим в наше время прославлены Русской Православной Церковью сонмы новомучеников, преподобных и праведников в земле Российской просиявших. Среди них особое место занимает преподобный Пимен, архимандрит Угрешский, подвижник XIX века. Во всю свою жизнь отец Пимен непрестанно памятовал свое монашеское звание. Он свято хранил иноческие обеты духовной чистоты и целомудрия, нестяжательности и послушания, любил монашество, глубоко был проникнут его духом и, желая быть сам истинным монахом, старался водворить этот дух не только в Угрешской обители, им управляемой, но и во всех общежительных монастырях, подчиненных его ведению как благочинному. Почитание архимандрита Пимена началось сразу же после его блаженной кончины, последовавшей 17(30 н.ст.) августа 1880 года. Множество паломников приходило к месту его погребения. Часовня над могилой отца Пимена никогда не бывала безлюдной, многие приносили ему свои молитвы, воздыхания, скорби и радости. С момента прославления преподобного Пимена в лике святых земли Московской, 28 мая 2000 года, молитвами святого чудесным образом восстанавливается обитель Угрешская, укрепляются и возрождаются в монастырских храмах, у святых мощей преподобного сердца и души наших соотечественников. Свидетельством святости преподобного Пимена Угрешского являются также многочисленные чудеса и исцеления по его молитвенному предстательству у Престола Божия для всех почитающих его святую память. Да подаст Всемилостивый Господь людям нашей земли жизнь в мире, тишине, благочестии и чистоте, молитвами преподобного и богоносного Пимена Угрешского. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Москва, 26 ноября 2003 года. Житие преподобного Пимена Угрешского Преподобный Пимен (в миру Петр Дмитриевич Мясников) родился 10 августа 1810 года в городе Вологде. Родители его, Дмитрий Афанасьевич и Авдотья Петровна, были люди благочестивые, честные и достаточные и происходили из торгового сословия. |
| В Ташкенте пришлось задержаться примерно на десять дней, чтобы встретиться с епископом Туркестанским Иннокентием (Пустынским) только что перебравшимся из Верного в Ташкент. .Было не лишним узнать от него о городе и его жителях, а также необходимо представиться своему непосредственному церковному начальнику: как викарный епископ владыка Пимен подчинялся епископу Иннокентию. Но дождаться возвращения Преосвященного Иннокентия с Всероссийского Поместного Собора не удалось: он задерживался, а владыка Пимен спешил к месту назначения. Все же последний в своей жизни праздник Покрова епископ Пимен служил в Ташкенте. В городе в то время было множество прекрасных храмов, но архиерейское служение проходило, скорее всего, в величественном Преображенском соборе. Иконостас собора расписывал знаменитый Микешин – тот самый, который был автором новгородской скульптурной композиции «Тысячелетие России». Эта деталь незримо соединяла среднеазиатский Ташкент с далеким родным Новгородом. В те же дни владыка Пимен освятил маленькую церковь при городской больнице, начальником которой только что стал профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий, будущий архиепископ Симферопольский и Крымский Лука . От Ташкента было несколько часов пути до узловой станции Арысь, откуда шла железнодорожная ветка на Восток – Семиреченская железная дорога. Дорогу начали строить в 1914 году, в октябре 1917 года часть пути в 260 верст была введена в действие. Этот отрезок пути удивительно живописен, он не имеет ничего общего с солончаковым однообразием северного направления. До сих пор сохранились водонапорные башни и вокзальные строения начала века, навевающие грустные воспоминания о последних днях предреволюционной русской культуры. Следы хозяйственной деятельности Российской Империи в Туркестане мелькают за окном поезда: еще стоят полусгнившие опоры прямого телеграфа и телефона, соединявшего Верный с Ташкентом, уходят в землю старые отрезки железнодорожного пути... Пассажирский поезд ходил один раз в сутки. На станции Абаил близ села Высокое, недалеко от нынешнего Тараза, а тогда – Аулие-Аты, пассажиры переходили на почтовый тракт: оставалось преодолеть расстояние в пятьсот верст – четыре дня езды на лошадях по накатанной дороге с ночлегами на уютных и чистых почтовых станциях. |
| – Добрый путь, добрый человек! Удивился жрец приветствию Макария и, остановясь, сказал ему: – Твое приветствие поразило меня, и я вижу, что ты человек Божий! А вот только что встретился со мною подобный же тебе монах, досадил мне, и я чуть живого оставил его на дороге. Потом жрец усердно просил преподобного Макария сделать и его таким же, как он, добрым монахом, и принял христианскую веру (Чет. Мин., 19 января). Так злое слово и доброго делает злым, а доброе слово делает добрыми злых! В Египетской пустыне жил старец благочестивый, которого соседи уважали, и много народу приходило к нему за благословением, испрашивая его молитв к Богу. В ту же пустыню пришел и Пимен Великий и поселился вблизи кельи старца. Народ обратился к новому наставнику и этим возбудил на пришельца гнев старца. Завидуя славе Пимена, старец все его поступки толковал в худую сторону. Узнав об этом, Пимен Великий и сказал братии: – Что нам делать с этим народом, который, покинув столь святого мужа, обратился к нам, грешным и малоизвестным? Как утолить гнев святого отца? Пойдем к нему с поклоном, может быть, и умилостивим его. Пошли к сетующему старцу и стучали в двери его келии. – Кто там? – спросили их. – Пимен с братией пришли принять благословение от святого отца. – Скажи Пимену, – приказал отвечать старец, – что мне нет времени его видеть и принять. Пимен и братия отвечали из-за двери: – Не отойдем отсюда, пока не сподобимся поклониться святому старцу. И оставались у дверей келии под зноем солнечным. Старец, тронутый смирением пришельцев, отпер им двери и, приняв их с братским лобзанием, вступил с Пименом в духовную беседу. И с того времени старец и Пимен сделались друзьями и собеседниками (Чет. Мин., 27 августа). В монастыре преподобного Кирилла Белозерского был монах Феодот, до того возненавидевший своего настоятеля, что не мог равнодушно не только видеть его, но и слышать его голоса. Братия усердно убеждала Феодота отложить вражду к начальнику, достойному любви и уважения, но не могли убедить его; и Феодот решился наконец выйти из монастыря. Но прежде чем оставить монастырь, он пошел к преподобному исповедать свои помыслы. |
| Факты свидетельствуют о том, что, несмотря на жесткий контроль со стороны госорганов и загруженность делами в Патриархии, будущий Патриарх смог поставить организационную работу на высокий уровень: он знал о ситуации в каждом приходе епархии как из письменных отчетов благочинных и самих священников, так и из личных встреч с духовенством и верующими. Для преодоления кадрового голода он, например, приглашал в епархию образованных молодых священнослужителей, имеющих церковное и светское высшее образование, отправлял их на самые трудные приходы, справедливо полагая, что грамотные священнослужители поставят на должный уровень пастырскую деятельность в непростых условиях государственного атеизма. Например, епископ Пимен пригласил в епархию священника Бориса Васильева, окончившего пединститут и Московскую духовную академию. Уполномоченный по кандидатуре отца Бориса дал следующее заключение: «Этот поп подготовлен теоретически, если он пройдет практику в г. Нерехте, тогда любой приход ему будет по силам, он сумеет привлечь к церкви верующих»16. «Это настоящий фанатик, и он на селе будет более опасен, чем академик Васильев»17, — писал уполномоченный в своем отчете о другом священнике В. Н. Скрыльникове, выпускнике Московской духовной семинарии, приглашенном в епархию и рукоположенном епископом Пименом. В Костроме же епископ Пимен рукоположил москвича Николая Эшлимана, ставшего затем диссидентом и подписавшего в 1965 году вместе с Г. Якуниным «Открытое письмо Патриарху Алексию I о притеснениях верующих». Заботился епископ Пимен и о собственных кадрах епархии — привлекал кандидатов в священство верующих людей из представителей местных приходов. В 1959 году из Костромской епархии в семинарии поступило два человека. Не запретить, а перевести Важным делом епископ Пимен считал миссию церковной проповеди. Произнесение проповеди за богослужением и требоисполнением стало в епархии обязательным. «Выступают с проповедями каждый религиозный праздник, одни из них, имея богословское образование, сами лично составляют проповеди и систематически читают их в церкви, а другие 30 священников, не имея богословского образования, сами не могут составлять проповеди, то они зачитывают в церкви проповеди из журнала Московской Патриархии и таким путем ведут идеологическую работу среди верующих»18, — писал по этому поводу уполномоченный в отчете за 1959 год. |
| Епископ Пимен (в миру – Петр Захариевич Белоликов) родился 5/18 ноября 1879 года в селе Васильевском Череповецкого уезда Новгородской губернии в семье священника. Образование получил в Новгородской Духовной семинарии и Киевской Духовной академии. В 1903 году на четвертом курсе академии принял монашество с именем Пимен и духовный сан. По окончании академического курса иеромонах Пимен встал на путь миссионера: он едет в Урмийскую Православную Духовную Миссию и долгие годы является помощником начальника Миссии, активным и ярким ее деятелем, в короткий срок изучившим сирийский язык, новый и древний, а также тюркские наречия. Он проповедует сирийцам на их родном языке, защищает их интересы перед персидскими властями, занимается научными трудами, составной частью которых являются переводы с древнесирийского, издает журнал Миссии «Православная Урмия». В 1910–1911 годах он трудится на ниве духовного просвещения осетин – состоит на должности ректора Ардонской духовной семинарии, затем возвращается в Урмийскую миссию. В сане архимандрита включается в круг прежних обязанностей. В 1914 году с началом Русско-Турецкой войны отзывается из Миссии на должность ректора Пермской Духовной семинарии. Здесь он плодотворно трудится под началом будущего священномученика епископа Андроника (Никольского) . Надежды епископа Андроника видеть Пимена своим помощником в должности викарного епископа Пермской епархии не оправдались: 6 августа 1916 года в Петрограде состоялась хиротония архимандрита Пимена во епископа Салмасского, начальника Урмийской миссии с предписанием отправляться в прифронтовую Урмию восстанавливать ослабленную войной Миссию. Отсутствие перспектив в миссионерском деле в условиях войны, в том числе вмешательство в работу Миссии солдатских комитетов Кавказского фронта, слабое финансирование миссионерского дела, не позволявшее заниматься благотворительностью, вынудили владыку просить о переводе в Россию. Летом 1917 года он получил назначение в г. Верный на место викарного епископа нового – Туркестанского – викариатства. Здесь в условиях большевистской власти он встал на защиту Церкви от антицерковных декретов и политики дискредитации решений Всероссийского Поместного собора. Его проповеди в защиту евангельских ценностей, разоблачение в них большевистской демагогии привели к жесткому противостоянию епископа и Семиреченского совдепа. Большевиков страшила авторитетность церковного главы, любовь к нему со стороны народа. 3/16 сентября 1918 года он был тайно расстрелян за городом. В 1997 году епископ Пимен был прославлен как местночтимый казахстанский священномученик. Память его – 3/16 сентября. |
| Случай представился сам собой: Ноября 8, в день Архистратига Михаила, митрополит служил в Страстном монастыре, где храмовой праздник, и после литургии и во время обеда отцу Пимену пришлось сидеть напротив владыки через стол. Разговор был общий о храмах, о том, как в особенности просторны и хороши храмы в Ивановском монастыре и в Страстном. Отец Пимен воспользовался случаем и вставил в разговор: «Везде храмы обширны и благолепны, только на Угреше нет у нас ни одного просторного храма». – О ваших храмах и говорить нечего, – заметил владыка, – малы, тесны, не по монастырю... Что это за храмы?.. – Благословите, владыка святый, так будем строить, – сказал отец Пимен. – Как не благословить, Бог благословит, стройте, стройте... С вашим (храмом) вам оставаться нельзя... За обедом решено было, что на Угреше будет строиться новый собор. Осень стояла сухая, не холодная; отец Пимен решил воспользоваться временем и сделать, что и сколько успеют. Нужно было составить план и выбрать фасад; для этого требовался хороший и искусный архитектор, и скоро таковой нашелся – Фрейденберг, молодой человек, весьма талантливый, доказавший уже свое умение сооружением самого большого и великолепного в Москве дома Петровских торговых линий. В размерах отец Пимен решился сообразоваться Московским Успенским Собором, и хотя сначала думал, было, заложить несколько обширнее, но после того изменил намерение, находя излишним сооружать храм обширнее Успенского Собора, почитавшегося в Москве самым обширным до построения храма Христа Спасителя. Первый чертеж внешности Преображенского собора оказался не вполне удовлетворителен, и потому составлен был новый по образцам древнейших и благолепнейших храмов русско-византийского зодчества XII и XIII столетий. С осени начали расчищать монастырскую площадь к юго-востоку от Николаевского собора и приготовлять рвы для того, чтобы с начатием весны можно было приступить к подготовительным земляным работам, требовавшим немалого времени до начала кладки основания и цоколя. |
| Когда пришел запрос из синодальной конторы, отец Пимен потребовал к себе просящегося и так его отчитал за все: и за путешествие на Афон, и за обман, что он просился в больницу, а попал в чужую епархию, и за отлучку без спроса и т.д., – что несчастный не знал, куда деться и что делать. Опасаясь, чтобы отец Пимен еще чего-нибудь не придумал с ним сделать в наказание, он выписал свою мать и через нее сообщил о своем положении своей крестной матери, важной особе, бывшей в то время начальницей одного благотворительного заведения в Москве. Желая помочь своему крестнику и не зная характера отца Пимена, эта дама только подлила масла в огонь: она взялась за дело несколько свысока, не сочла нужным написать к отцу Пимену ласковое и вежливое письмо, которое, конечно, все бы дело уладило, но прислала своего дворецкого, который, может быть, дурно передал данное ему поручение и сказал отцу Пимену: – Бе сиятельство просит вас не задерживать ее крестника и поскорее его отпустить, а не то они сами будут просить митрополита и т.д. Можно себе представить, как подобное ходатайство должно было подействовать на отца Пимена. Он выслушал речь дворецкого и отвечал ему: – Скажите княгине, что я не ввязываюсь в ее дела по управлению ее заведением, прошу и ее не вмешиваться в мои дела монашеские, это вовсе не женское дело и ее не касается, а что мне делать с моими монахами, я сам лучше ее знаю. А угодно ей на меня жаловаться, пусть жалуется, кому хочет, мне этим грозить нечего. После такого неудачного посольства отец Пимен нарочно не спешил отвечать на запрос синодальной конторы и безо всякой уже нужды, но вследствие неуместного вмешательства княгини продолжал медлить отпустить ее крестника. Тогда она стала просить преосвященного Леонида и так приступала к преосвященному, что даже раздосадовала и его, однако он все-таки просил архимандрита не томить желающего выйти, соглашаясь, со своей стороны, что он виновен и что княгине не следовало присылать дворецкого. Отец Пимен уступил, но сделал так, что крестник княгини был выслан из монастыря лишенный рясы и с окороченными волосами. |
| 29 июля 1942 года отец Пимен был контужен. Почти четыре месяца он лечился в военном госпитале. После излечения был назначен заместителем командира роты 702 Стрелкового полка. Этот полк в марте-апреле 1943 года принял участие в кровопролитных сражениях под Харьковом. Сергей Михайлович Извеков (иеромонах Пимен) участвовал в боях в качестве заместителя командира по строевой части. 16 апреля 1943 года отец Пимен был вновь контужен. Недалеко от укрытия, в котором он находился со своими солдатами, разорвалась бомба. Отца Пимена и солдат засыпало грудой кирпича. Позднее Патриарх вспоминал, что когда очнулся и открыл глаза, то поразила гробовая тишина. Только где-то далеко-далеко звенел звонок. Солдаты пострадали меньше, отец Пимен буквально прикрыл их своей широкой спиной. Нашли их и откопали только через три дня. После контузии старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии генерал-майора Ф.И. Шевченко. Впоследствии Патриарх Пимен рассказывал о своем командире — генерале Шевченко Прасковье Тихоновне Кориной: «Командир у меня был добрый. Под пули меня не посылал. Но, однажды, пришлось переправляться через реку...» Во время боев за город Мерефа, недалеко от Харькова, части Красной армии под обстрелом врага переправлялись через реку Уду, приток Северного Донца. Во время переправы отец Пимен был ранен. Командованию его судьба оказалась неизвестной. В штатно-должностной книге офицерского состава полка 30 сентября 1943 г. была сделана запись: «старший лейтенант Извеков Сергей Михайлович пропал без вести 26.8.43 Мерефск[ий] р[айо]н Харьк[овской] обл[асти]». В действительности отец Пимен был направлен в госпиталь в Москву. Согласно послужному списку, о. Пимен (Сергей Михайлович Извеков) прошел лечение в госпитале после ранения и был комиссован из армии. Он поселился в Москве на Сущевском валу у двух монахинь. Вероятно, отец Пимен надеялся вернуться к священническому служению. 24 ноября 1943 года на встрече с архиереями-участниками Архиерейского собора, прошедшего в Москве 21-23 ноября, председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпов заявил, что «все священнослужители, состоящие на службе в церковных приходах, освобождаются от призыва по мобилизации, независимо от возраста». |
|
|
