| Источники творений св. Исаака Сирина всем известны – это Ветхий Завет , Новый Завет, прп. Марк Пустынник, авва Макарий, Дионисий Ареопагит , «Лавсаик» епископа Палладия Еленопольского , послания Аммония (или Аммона), сборники изречений отцов, Житие св. Антония Великого , Житие св. Павла Фивейского, Евагрий Понтийский , Феодор Мопсуестийский, Диодор Тарсийский. Хотел бы отметить, что текст аввы Исаака написан в духе творений прп. Иоанна Пустынника (V в.) и аввы Исаии , хотя он и не упоминает их имен. Несколько слов о переводе на греческий язык богословской терминологии св. Исаака. Архимандрит Василий (Иверский) отмечает, что «авва Исаак очерчивает такое пространство, которое сложно описуемо, скорее же не описуемо Текст, говорящий о духовном мире Исаака Сирина , не может быть систематически выстроен. Он не может быть разделен на части, не может заключить в себе его учение как учение» 5 . Со своей стороны могу только подтвердить такое мнение. В то же время, как исследователь творений аввы Исаака, я попытался в предисловии к изданию разобраться в том, как аскетическая терминология аввы Исаака была передана на греческом языке. Терминология аввы Исаака интересовала немало ученых, таких, как Себастьян Брок 6 , Дана Миллер 7 , о. Серафим Сеппала 8 . Эта терминология имеет своим источником более раннюю сирийскую традицию и сирийские переводы греческих текстов. Несмотря на это, в творениях аввы Исаака сосуществуют два вида терминологии: с одной стороны, библейская и Иоанна Пустынника (V в.), с другой – Феодора Мопсуестийского, Евагрия Понтийского и в меньшей степени Дионисия Ареопагита и прп. Макария Египетского . Мое исследование показало, что для передачи смысла сирийских терминов на греческом языке переводчики избегали неологизмов и предпочитали уже существующие греческие термины. В греческом переводе также явно заметна некоторая неуверенность или колебание, хотя до некоторой степени они присутствуют и в сирийском оригинале. Согласно Себастьяну Броку, авва Исаак, так же как и другие духовные писатели, не ставил себе задачу преподнести некий систематический путеводитель внутренней духовной жизни 9 , чем в большей степени можно объяснить некоторую неопределенность в оригинале. Французский переводчик 1-го тома Андрэ Луф, напротив, считает, что авва Исаак в описании духовной жизни придерживается строгой дисциплины в обращении с духовной терминологией 10 . Несмотря на это, сам авва Исаак вполне осознаёт эту неопределенность: «Иногда сию так называемую духовную молитву в одном месте называют путем, а в другом – ведением и инде – умным видением [по-гречески «откровениями умных вещей» – ποκαλψεις νοερν πραγμτων]. Видишь, как отцы переменяют названия предметов духовных?» 11 Касательно слова путь, по-гречески δς, можно отметить, что, скорее всего, здесь ошибка переписчика, который переписал восточносирийское слово (teoriya) в его западносирийской версии (ur). В сирийском рукописном тексте два эти термина легко спутать. |
| Кроме этого фольклорного оттенка, они небезынтересны и с точки зрения чисто литургико-богословской. Молитвы эти в александрийском типе особенно растянуты и подробны; они напоминают по своей длине те же молитвы в Иерусалимских литургиях СА VIII и апостола Иакова и в Византийской святого Василия Великого. Все это вместе взятое во всей своей оригинальности очень соответствует своеобразному колориту абиссинского богослужения вообще с пестротой его одежд, разноцветными зонтами, составляющими неотъемлемую часть их религиозных процессий, круглыми храмами с концентрическими алтарями, посохами у монахов, музыкальными инструментами и религиозными ритмическими движениями, назвать которые надо не плясками, а хороводами. Все это, равно как и глубокое бытовое благочестие, напряженная молитвенная жизнь, унаследованная от времен святых Антония и Павла традиция монашеской древности, аскетические упражнения, неведомые или забытые нами, говорят о живой религиозности этого народа. Царский двор их по стилю и быту можно назвать провинциальной маленькой Византией, настолько весь его уклад пронизан молитвой и церковностью. Монастыри их — живые наследники аскетизма и созерцательной жизни классических времен пустынножительства. Это незасохшая ветвь природной маслины, хоть и надломившаяся, но не оторвавшаяся и не одичавшая. Она ждет быть привитой к мистическому телу Вселенской Церкви. Как уже указывалось, в числе святых, поминаемых в этих ходатайственных молитвах после Пресвятой Богородицы, поминаются наряду с вселенскими святыми и свои поместные угодники и нередко ересиархи монофизитства. Особенно подробно это совершается у эфиопов в их " апостольской " литургии: " ... Молитвами и ходатайством, которые совершает о нас Владычица всех, святая и чистая Мария, Матерь Божия, и молитвами великих светил Михаила, Гавриила, Рафаила, Уриила, и четырех безтелесных живых существ, и двадцати четырех старцев небесных, святого Иоанна Крестителя, Отцев наших патриархов, апостолов, семидесяти двух учеников и трех отроков, святого архидиакона Стефана, святого Георгия, святого Феодора, святого Меркурия, святого Мины, святого Филофея, святого Василида, святого отца Ноба и всех мучеников Господних, также великаго и святого отца нашего аввы Антония и святых отцев наших трех Макариев, и отца нашего аввы Вихоя, и аввы Иоанна, аввы Кира, и отца нашего аввы Варсомы, отца нашего аввы Саламы, Иоанна Кемы и преподобнаго отца нашего Павла, и святых отцев греческих Максима, Димитрия, святого отца Моисея и сорока мучеников, и отца нашего Текла-Хайманота, и отца нашего досточтимаго патриарха НН, и царя нашего Клавдия... " |
| Пандекты, сл.29) . В утрене аввы Нила имеются песнопения, общие с рассмотренной ранее, а именно песни Моисеевы, Хвалите Господа с небес и Слава в вышних Богу. Однако назвать утреню аввы Нила результатом непосредственного развития той, которая известна из “Завещания” и из описания Сильвии, нельзя. В самом деле, если в этих памятниках существеннейшей чертой богослужения является широкое использование в нем пения, то в утрене аввы Нила место пения занимает чтение. Здесь прочитывалась вся псалтирь, разделенная на 3 статьи, и за каждой такой статьей полагалось еще чтение одного из посланий апостольских. Даже песни Моисеевы, и те пелись, как заметили Иоанн и Софроний, “тихо... без тропарей”. Между 3 и 6 песнями опять же не было никакого вставного песнопения (“междопесние”), но только читалось Отче наш и Господи помилуй. Также исполнялись и хвалитные псалмы. Великое же славословие, видимо, читал сам авва Нил. Наряду со сплошным чтением, молитвы, которые в Иерусалиме читали между псалмами иереи, на синайской утрене отсутствовали. Как видно из дальнейшего сообщения Иоанна и Софрония, эти особенности утрени аввы Нила были настолько отличительными от общепринятого в церкви чина, что это обстоятельство послужило им поводом к обвинению старца в отступлении от общецерковных порядков. “Почто, авва, не храните чин соборныя и апостольския церкви? – спросили они по этому поводу старца. – ...с нощи на вечерни святыя недели ни на Господи воззвах тропаря нет, ни на Свете тихий, ни на Сподоби Господи, ниже на каноне Бог Господь, ни на стихопсаломстей седальни воскресни, ни на месни святых триех строк тропаря. Но ниже на евангелии всяко дыхание. Ни на славословии воскресения Спасова, еже хвалим?...” (Никон Черногорец. Пандекты, сл.29) . Иоанн и Софроний были правы в том смысле, что отправляемая аввой Нилом утреня существенным образом отличалась от общепринятого в церкви чина. Ввиду сказанного, было бы неправильно ставить утреню аввы Нила в генетическую связь с той же иерусалимской утреней. Утреня аввы Нила иного происхождения; это отметил сам подвижник, сказав своим собеседникам: “Пение бо и тропари о них же реклы есте, истину вам глаголю, и нелжу, нетолько ползуют иночествующих, елико вредят, сия бо не суть иноческих, но мирских человек и украшение и слава соборныя церкве, пения бо ради и людие в церкви собираются. Нам же иночествующим подобно есть не высочайший путь, но худший и преклонение коленом и слезам источники, и еще же посты и бдения и низолегание и смирение с трудом и всяческими удержанмы и своея немощи чувствование” ( Там же) . |
| Особенно подробно это совершается у эфиопов в их «апостольской» литургии: «… Молитвами и ходатайством, которые совершает о нас Владычица всех, святая и чистая Мария, Матерь Божия, и молитвами великих светил Михаила, Гавриила, Рафаила, Уриила, и четырех безтелесных живых существ, и двадцати четырех старцев небесных, святого Иоанна Крестителя, Отцев наших патриархов, апостолов, семидесяти двух учеников и трех отроков, святого архидиакона Стефана, святого Георгия, святого Феодора, святого Меркурия, святого Мины, святого Филофея, святого Василида, святого отца Ноба и всех мучеников Господних, также великаго и святого отца нашего аввы Антония и святых отцев наших трех Макариев, и отца нашего аввы Вихоя, и аввы Иоанна, аввы Кира, и отца нашего аввы Варсомы, отца нашего аввы Саламы, Иоанна Кемы и преподобнаго отца нашего Павла, и святых отцев греческих Максима, Димитрия, святого отца Моисея и сорока мучеников, и отца нашего Текла-Хайманота, и отца нашего досточтимаго патриарха НН, и царя нашего Клавдия…». Земная иерархия поминается, начиная с самого «святейшаго и блаженнейшаго папы», Александрийского патриарха НН (литургия апостола Марка), или же «патриарха нашего, почтеннаго Абуны НН» (коптская литургия святого Кирилла). Затем совершается поминовение «православных епископов, где бы они ни были, священников, диаконов, иподиаконов, чтецов, певцов, заклинателей, монахов, девственниц, вдовиц, сирот, преданных воздержанию, и мирян, соединенных супружеством, и тех, которые воспитывают детей, тех, которые сказали нам: помяните нас, и которые не сказали, которых мы знаем и не знаем, врагов, друзей»… (литургия Кирилла). В той же литургии святого Кирилла молятся «о безопасности даннаго места, и всех мест православных отцев наших, пустынников и отшельников (hermita et anachoreta…)». Вероятно, эта молитва и составлена была в монастырской среде, и написана применительно к таковой. Все нужды людей также находят свое отражение в этих молитвах. Вот пример: «…Больных из народа Твоего, Господи, призрев милостию и щедротами, исцели. |
| В 1877 г. епископ Феофан (Говоров) (1815–1894) подготовил пятитомное издание Добротолюбия в русском переводе, отпечатанное в русском Пантелеймоновом монастыре на Афоне. В 1–м томе русского Добротолюбия помещены творения Антония Великого , Макария Великого , аввы Исаии , Марка Подвижника и аввы Евагрия; во 2–м – Иоанна Кассиана Римлянина , Исихия Иерусалимского , Нила Синаита, Ефрема Сирина , Иоанна Лествичника , прпп. Варсануфия и Иоанна, аввы Дорофея и Исаака Сирина ; в 3–м – Диадбха Фотикийского, Иоанна Карпафийского , аввы Зосимы, Максима Исповедника , аввы Фалассия, Феодора Эдесского , прпп. Феодора, аввы Филимона, Феогноста и Филофея Синайского и Илии Екдика; в 4–м – прп. Феодора Студита и в 5–м – Симеона Нового Богослова , Никиты Стифата , Феолипта Филадельфийского , Григория Синаита , Никйфора Уединенника, Григория Паламы , Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, Симеона Солунского , Петра Дамаскина и Каллиста Катафигибта, а также фрагменты житий прп. Максима Кавсокаливита и Григория Паламы . С 1878 по 1914 г. вышло три издания этого собрания. Издание Преосвященного Феофана существенно отличается от церковнославянской версии: некоторые части дополнены, другие сокращены, язык перевода насыщен славянизмами и неологизмами, которые используются для передачи аскетических и мистических понятий (что дает основание многим исследователям говорить о том, что данное издание представляет собой скорее вольный пересказ, чем перевод в строгом смысле слова). Это издание до настоящего времени широко распространено в церковной среде и неоднократно переиздавалось с 1992 г. репринтным способом. Известный православный богослов, оксфордский профессор теологии (1966–2001), епископ Диоклийский, викарный епископ Константинопольского Патриархата в Великобритании (с 1982 г.), ныне (с 2007 г.) – митрополит Диоклийский Каллист (в миру – Тимоти Уэр) (р. 1934), имеющий многогранный личный опыт монашеской жизни (в 1963 г. провел 6 месяцев в монастыре Русской Православной Церкви За границей в Канаде; позже продолжительное время жил в монастыре Св. Иоанна Богослова на о. Патмос, Греция, где принял в 1966 г. монашеский постриг и получил в том же году иерейскую хиротонию), совместно с Дж. Палмером и Ф. Шеррардом перевел четыре из пяти томов Добротолюбия на английский язык; см.: The Philokalia: The Complete Text; Compiled by St. Nikodimos of the Holy Mountain & St. Markarios of Corinth. Vol. 1–4/Ed. by G.E.H. Palmer, Philip Sherrard, Kallistos Ware. London, 1979–1983 (repr.: 1983–1999). [Отметим попутно, что преосвященному Каллисту, совместно с монахиней Марией (Гамбург), принадлежит английский перевод Праздничной Минеи (1–е изд.: London, 1977).] |
| Преподобный авва Дорофей – «достославный в отцах»... «Истинно хвалить сочинения и дела блаженного поистине и благодостойного отца нашего, дару Божию тезоименитого, значит хвалить добродетель, любить Бога и заботиться об истинной жизни...» Сей милосердый и сострадательный отец, поистине достойный учить и просвещать души, великий в разуме и величайший в простоте... в благоговении... в смирении...». Послание о книге сей к брату, просившему, чтобы прислали ему найденные слова преподобного отца нашего аввы Дорофея... (1, 5) «Необходимо читать книгу аввы Дорофея и знать ее, как солдат знает пункты военной службы. Без сего нет утверждения в духовной жизни». Преподобный Амвросий Оптинский († 1891) Творения преподобного аввы Дорофея были написаны на греческом языке. В 1770 году их издали ограниченным тиражом в Венеции, где находилась греческая колония. В XIX в. c этого издания был сделан перевод на русский язык. При работе над ним было проведено тщательное сличение текста с переводом на славянский язык, осуществленным еще в начале XVII столетия и изданным в Киево-Печерской лавре. Древнейшее упоминание о пользовании творениями святого аввы Дорофея на Руси находится у митрополита Московского (Киевского) и всея Руси Киприана (1376—1406). В своем послании к игумену Высоцкого монастыря Афанасию святитель пишет: «Евангелие толковое в церкви чести, а на трапезе чтут Патерик и святого Ефрема, и святого Дорофея». Русский перевод отличается ясностью, доступностью, вразумительностью, что свойственно и самим поучениям преподобного аввы. Святой Феодор Студит († 826), рассуждая о чистоте писаний великого подвижника и учителя, свидетельствует: «Приемлю всякую Богодухновенную книгу Ветхого и Нового Завета, а вместе и жития, и священные писания святых отцов, учителей и подвижников... преподобных Марка, Исаию, Варсануфия, Дорофея и Исихия... В их учении я не нашел никакого заблуждения, напротив, нашел великую душевную пользу». Другой древний писатель – Нил – в своем предисловии к греческому тексту (соответственно и славянскому переводу) творений святого аввы, именует преподобного «блаженным и достославным в отцах» [с. XI]. |
| Иеромонах Пимен (в мире Павел Никитич Троепольский) из воспитанников Орловской Семинарии (где имел товарищами E. В. Амфитеатрова , после профессора Московской Духовной Академии, и – до богословского класса – Феофана Говорова, епископа) выпуска 1839 г., кандидат Киевской Духовной Академии 1843 г., 22 октября 1842 г. пострижен в монашество, 18 августа 1843 рукоположен во иеромонаха, в августе 1843 г. определён и. д. смотрителя Загаецкого приходского училища, 7 июля 1844 г. назначен смотрителем Мелецкого уездного духовного училища, всё в той же Волынской епархии, сначала на правах исправляющего должность, а затем с 21–29 сентября – с утверждением в степени кандидата, – и действительным смотрителем (см. у Н. И. Теодоровича , Волынская Духовная Семинария, Почаев 1901, стр. 185), 12–31 декабря 1849 г. переведён смотрителем Севских училищ, но здесь уже с 1852 г. за ним стали замечаться разные неисправности, – и в 1853 г. Смарагд ходатайствовал о назначении его инспектором какой-либо Семинарии, но получил ответ, что о. Пимена будут иметь в виду при открытии вакансии. Между тем неисправности продолжались и вызывали (по ревизии ректора Орловской семинарии архим. Митрофана) строгие внушения епархиального начальства и правления Киевской Духовной Академии (от 17 мая 1855), которой о. Пимен заявил о нежелании, по слабости здоровья, продолжать училищную службу, почему 31 октября – 6 ноября 1855 г. по его прошению Св. Синодом был уволен по болезни от смотрительства с помещением его в один из монастырей Орловской епархии по усмотрению архиеп. Смарагда, который в начале 1856 г. доносил, что иеромонах Пимен может быть занимаем учёными трудами, состоящими в составлении и скатывании поучений, да кроме того было бы полезно поручить ему составление Церковного Устава, для преподавания в Духовных училищах Орловской епархии, а потому и получаемый им классный кандидатский оклад должен быть за ним оставлен. О. Пимен был помещён в Площанскую Богородицкую пустынь (указом туда из Орловской Консистории от 30 декабря 1855 г.) «с тем чтобы занимаем был предназначенными для него учёными трудами», и здесь скончался 15 июля 1858 г. (См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1866 г., 21, стр. 1193; 1867 г., 10, стр. 801; 1868 г., 12, стр. 933. 946. Дела в Архиве Севского Духовного Училища за 1850–1855 гг. (по выпискам A. Е. Попова ), а в Архиве Св. Синода д. 1856 г. 859; д. Духовно-Учебного Управления при Св. Синоде 17 сентября 1860 г. 3.920). О деятельности о. Пимена в Площанской пустыни ничего не известно, и в послужных её списках он даже не значится ни за один год своего пребывания здесь. Известно только, что о. Пимен получал и классный кандидатский оклад и по 17 р. 83 1 / 2 коп. cep. по полугодиям по званию соборного иеромонаха Донского монастыря, а в августе 1856 г. был отпущен на 3 месяца в Киев на богомолье (см. в Площанской пустыни дела 1856 г. 3, 75 и 80; 1857 г. 7, 10 и 92; 1858 г. 65 и 83, а в исходящих за 14 декабря 1858 г.). |
| Слово 5, гл.14). Жительству и деланию древних иноков во многих отношениях мы можем только удивляться, но никак не подражать; можем лишь созерцать их, как Божие чудо, и прославлять по поводу их Бога, даровавшаго немощному человеку непостижимую силу и святость. К таким деланиям принадлежит способ борьбы, который употребляли преуспевшие иноки первых веков иночества против блудных помыслов и мечтаний. Они первоначально не противились помыслу, но допускали несколько воздействовать, по выражению их войти, и потом боролись с ним, — Преподобный Пимен Великий, прежде нежели достиг совершенства, старался назидаться советами и наставлениями современных ему святых старцев. Он обращался за советом и к авве Иосифу, безмолвствовавшему в Панефосе. Однажды Пимен спросил авву: “Как поступать мне, когда приступят ко мне похотения? противостать ли им, или дозволить войти”? — Старец отвечал: “Дозволь войти, и борись с ними”. Получив такой ответ, Пимен возвратился в Скит, где он безмолвствовал. После этого случилось придти в Скит некоторому иноку из Фиваиды; он рассказывал братиям: “Спрашивал я авву Иосифа: если приступят ко мне похотения, то противостать ли мне им, или попустить войти?” И он сказал: “никак не попускай похотениям входить, но тотчас отсекай их”. Авва Пимен, услышав, что так сказал фиваидскому иноку отец Иосиф, пошел опять к нему в Панефос, и сказал: “Авва! я не утаил от тебя помышлений моих, но ты сказал мне одно, а Фиваидскому иноку другое”. Старец отвечал ему: “неужели ты не знаешь, что я люблю тебя?” — “Знаю”, — отвечал Пимен. — “Не ты ли, — продолжал старец, — говорил мне, чтобы я сказал тебе то, что сказал бы самому себе? Когда приступят к тебе похоти, и ты попустишь им войти, потом будешь бороться с ними: то посредством этого делаешься искуснее. Я говорил это тебе, как себе. Но когда приступят похотения к новоначальным: то им неполезно впускать их; они должны немедленно отвергать их от себя” (Алфавитный Патерик и Достопамятные сказания об авве Иосифе Панефосском, гл. 3). Нам необходимо держаться этого наставления. |
| Наконец, по водворении игуменьи Рафаилы в Ивановском монастыре, благодаря деятельному ее участию в надзоре за работами, все было довершено; освящение главного храма и открытие монастыря назначены владыкой-митрополитом на 19 октября. В день освящения погода была осенняя, сырая и ненастная; на улицах был снег и грязь, сверху падал мокрый снег, который потом превратился в редкий и мелкий дождь. Отец Пимен был уже с семи часов на ногах и одним из первых приехал в монастырь, перед которым на улице и крыльце толпился народ; отворили дверь, и все хлынули в церковь . Несмотря на дождь и слякоть, отец Пимен совершил крестный ход вокруг монастырских стен и снова возвратился в храм дожидаться приезда владыки. Богомольцев было множество, но тесноты и давки не было по обширности храма. С владыкой-митрополитом служил отец Пимен, несколько протоиереев и монастырский старший священник; викариев не было, им предназначено было в следующее воскресенье совершить освящение приделов. Торжество церковное и прием в келиях игуменьи – все происходило в величайшем порядке, без малейшего замешательства; митрополит остался всем как нельзя более доволен, к немалому удовольствию отца Пимена и игуменьи Рафаилы. Почти все игуменьи присутствовали при освящении, был князь В.А.Долгоруков и еще некоторые почетные посетители. Через день после этого главного торжества последовало освящение двух придельных храмов, которое совершили в один и тот же день оба викария, один после другого: перед ранней обедней и перед поздней. Возвратясь к себе в монастырь после этих торжеств, отец Пимен начал поговаривать о построении на Угреше большого нового собора во имя Преображения Господня, так как в числе одиннадцати храмов, имевшихся в монастыре, не было ни одного в честь какого-нибудь из Господских праздников, кроме храма в училище (вне ограды монастырской) во имя Сошествия Святаго Духа. Сказанное владыкой-митрополитом при посещении Угреши, что «и самый большой храм – мал и тесен», не выходило у отца Пимена из ума, и он решил, что воспользуется первым удобным случаем испросить благословение владыки приступить к делу и начнет понемногу к тому приготовляться, так чтобы закладку нового храма можно было совершить в августе следующего 1880 года, в день празднования пятисотлетия обители и этим ознаменовать это необычайное и не совершавшееся еще в Московской епархии торжество. |
| Для миссионера, находившегося заграницей, одинаково актуальны были два мотива служения – чисто миссионерский и государственно-патриотический. На уровне глубоко личностных структур мотивации, в расстановке акцентов, более «почвенный», более «русский» епископ Пимен резко расходился с Лавровым. Россия и её приоритеты были неизменным рефреном в пименовском миссионерском слове. В отличие от епископа Сергия он был против доминирования в Миссии ассирийцев, как персидскоподданных. Ещё одно отличие: от природы добрая и отзывчивая натура отца Пимена вносила в атмосферу миссии теплоту и сердечность. Оставаясь на длительное время за начальника Миссии, иеромонах Пимен вёл дела доброжелательнее и больше доверял сотрудникам. Так, одновременно с ним в Миссию был назначен окончивший курс в Казанской духовной академии сириец Авраам Иосифов. Архимандрит Сергий встретил его с неудовольствием по той лишь причине, что назначение прошло напрямую через Синод и не было согласовано лично с ним. Осенью 1905 года иеромонах Пимен на полномочиях временного начальника поручил Аврааму, сидевшему без дела, быть редактором миссионерской типографии, преподавать в училище и одновременно выполнять обязанности диакона при домовой церкви. В речи перед хиротонией во епископа Салмасского отец Пимен признавался, что на первых порах задор соревнования с иностранными миссиями был для него ведущим побуждением. Ему хотелось также доказать себе и другим свою состоятельность на доверенном поприще. В этом признании обнаруживается ещё одна черта личности отца Пимена, не выраженная у собрата. Это самокритичность. Едва ли можно представить подобное признание в устах отца Сергия. Лавров не был склонен где бы то ни было разрушать свой положительный образ. В жизни любого человека обязательно присутствует момент «звёздного часа» – наиболее благоприятной обстановки, концентрации жизненной энергии, свободного, ничем не сдерживаемого её тока. Именно на такую полосу архимандрит Пимен вышел с прибытием в северную русскую епархию – Пермскую. |
|
|
