| Из их разговоров он узнал, что его супруга, обвенчанная с ним по обряду разбитой кружки, нашла убежище в Соборе Парижской Богоматери, и был этому весьма рад. Но он даже и не помышлял о том, чтобы ее проведать. Порой он вспоминал о козочке, но этим все и ограничивалось. Днем он давал акробатические представления, чтобы прокормить себя, а по ночам корпел над запиской, направленной против епископа Парижского, ибо не забыл, как колеса епископских мельниц когда-то окатили его водой, и затаил на него обиду. Одновременно он составлял комментарий к великолепному произведению епископа Нойонского и Турнейского Бодри-ле-Руж. De сира petrarum что вызвало у него сильнейшее влечение к архитектуре. Эта склонность вытеснила из его сердца страсть к герметике, естественным завершением которой и являлось зодчество, ибо между герметикой и зодчеством есть внутренняя связь. Гренгуар, ранее любивший идею, ныне любил внешнюю форму этой идеи. Однажды он остановился около церкви Сен-Жермен-д " Оксеруа, у самого угла здания, которое называлось Епископской тюрьмой и стояло напротив другого, которое именовалось Королевской тюрьмой. В Епископской тюрьме была очаровательная часовня XIV столетия, заалтарная часть которой выходила на улицу. Гренгуар благоговейно рассматривал наружную скульптуру этой часовни. Он находился в состоянии того эгоистического, всепоглощающего высшего наслаждения, когда художник во всем мире видит только искусство и весь мир – в искусстве. Вдруг он почувствовал, как чья-то рука тяжело легла ему на плечо. Он обернулся. То был его бывший друг, его бывший учитель – то был архидьякон. Он замер от изумления. Он уже давно не видел архидьякона, а отец Клод был одной из тех значительных и страстных натур, встреча с которыми всегда нарушает душевное равновесие философа-скептика. Архидьякон несколько минут молчал, и Гренгуар мог не спеша разглядеть его. Он нашел отца Клода сильно изменившимся, бледным, как зимнее утро; глаза у отца Клода ввалились, он стал совсем седой. Первым нарушил молчание священник. |
| Таким образом, возведение в Париже первого православного храма стало ярким событием общественной жизни Франции и России. Оно в определенной степени открыло русскую духовную традицию французам и послужило укреплению связи обеих стран, как в культурной, так и в политической сфере. За годы службы прот. Иосиф Васильев занял особое место в русском обществе Парижа. Близкий к его аристократической части, священник, согласно своему призванию, был открыт для всех своих соотечественников. Вхожий как человек лично известный императору в некоторые дома высшей французской знати, он стремился поддерживать «русский дух» в своей семье и среди прихожан. Трепетно относившийся ко всему, что было связано с Россией, державший в доме только русскую прислугу, строго следивший за тем, чтобы между собой члены его семьи говорили по-русски, он сам легко воспринял французский образ жизни. Парижский протоиерей свободно говорил и писал по-французски, имел в доме богатый винный погреб, держал собственный экипаж. Дочь священника вспоминала: «Что русская колония очень любила и уважала моего отца, это еще не было удивительным: многие заграничные священники пользовались также любовью своего прихода; но необычно то, что отца моего ценило французское высшее общество квартала Сен-Жермен, куда он приглашался в салоны знати» 34 . Тем неожиданней оказалось для всех известие о прекращении священником своей деятельности во Франции. В 1867 г. строитель храма Александра Невского подал прошение о переводе его в Россию. Свои последние годы он хотел провести на родине, где его ждала серьезная работа в сфере духовного образования на месте председателя Учебного комитета Святейшего синода. Нельзя не согласиться с тем определением, что дал двадцатилетней деятельности прот. Васильева во Франции В. Орловский: «И. В. Васильев понял высокое значение православного священника за рубежом. Он нашел в себе достаточно сил не только быть достойным своего положения, но и возвысить свой пост, придать ему особое значение... Ни одному русскому богослову и церковному деятелю не посчастливилось выйти из тесного круга своих пастырских обязанностей и приобрести такую почтенную известность в западном мире» 35 . Действительно, в сложный для России период развития международных отношений протоиерею Васильеву удалось успешно отстаивать интересы представляемой им державы за рубежом; более того, находясь в центре католического мира, он сумел вызвать интерес к православной церкви, сделать шаг вперед на пути открытия России и ее ценностей западному миру. Наконец, он спровоцировал активное внимание к деятельности зарубежного духовенства со стороны российских властей, благодаря чему православные посольские миссии стали неотъемлемыми участниками дипломатического процесса. |
| Когда репутация премудрости и добродетели святого Лежера (Leger), архидиакона Пуатье, дошла до королевы Батильды, она пригласила его во дворец, который он не покидал до тех пор, пока не стал епископом Отона (Autun, 663). У политики королевы Батильды был ясно выраженный духовный характер, и епископы принимали значительное участие в том, что она предписывала. Во времена Батильды поддержание союза Regnum Francorum (Нейстрия, Австразия и Бургундия) стало очень трудным делом. После смерти Зигеберта II Австразийского, брата Хлодвига II (658), мажордом Гримоальд обобрал и изгнал в Ирландию сына Зигеберта II и заменил его собственным сыном. После смерти Гримоальда (663) Батильда взяла Австразию и поставила королем своего второго сына Хильдерика II. Королева Батильда сделала значительные вклады в монастыри в Жумьеж (Jumiéges) и Фонтенель (Fontenelle), основала монастыри в Корби (Corbie) и в Шелль (Chelles). Люксёй (Luxeuil), Жуарр (Jouarre), Фармутье (Faremoutie), Ложиум (Logium) в Нормандии, Сан-Ломер-ле-Мутье (Saint-Laumer-le-Moutier) и другие монастыри были переполнены подарками и привилегиями. Она предоставила иммунитеты и освобождения базиликам Сан-Жермен (Saint-Germain) и Сан-Дени (Saint-Denis), а также Сан-Энан (Saint-Aignan) в Орлеане (Orleans) и Сан-Мартан (Saint-Martin) в Туре (Tours). Мажордома Ершиноальда сменил Эбруаин (Ebroïn), кровожадный зверь, который организовал убийство Зигобранда (Sigobrand), парижского епископа грандами королевства, несмотря на усилия королевы, направленные на то, чтобы его спасти. Освободившись от этого соперника, Эбруаин хотел освободиться также от опеки регентши, и Батильда, которую обязали отказаться от власти, была отправлена в монастырь Шелль, департамент Сена-и-Марна (Seine-et-Marne). Это произошло до 673. Батильда ушла в этот монастырь, который она по-королевски возвеличила. Игуменьей ею там была назначена Бертилла (Bertilla, память 5 ноября), за которой королева ездила в Жуарр. Последние годы своей жизни, Батильда, всегда неприметная и скромная, пребывала в полной простоте в отношениях с другими монахинями. Там она и скончалась от болезней живота 30 января не позже 680 года. Батильду хоронят в монастыре, и вскоре ее могила, согласно современному ей, хорошо информированному биографу, которому мы обязаны появлением жития Батильды, прославляется чудесами. Игуменья Бертила проявляет заботу о том, чтобы увековечить память Батильды в двух частях церковной службы во многочисленных церквях, создавая тем самым культ, хорошо подтвержденный и признанный. Служба |
| Мабильон Жан (MabIIIon, 1632–1707), французский историк-медиевист, палеограф, издатель средневековых рукописей, ученый-бенедиктинец, член конгрегации мавристов в парижском монастыре Сен-Жермен де Пре – 44 Маврикий, византийский император в 582–602 гг. – 192, 238, 239, 242–245, 252,254,259,389 Мазарини Джулио (Mazarini, Mazarin, 1602–1661), кардинал с 1641 г., первый министр Франции с 1643 (в годы правления Людовика XIV) – 41 Максенций (Марк Аврелий, ок. 280–312), римский император в 306–312 гг. – 94,100,102 Максим Исповедник (ок. 580–662), византийский богослов, один из основных оппонентов монофелитской ереси, в своих сочинениях подвел итоги ранне-византийской патристики, умер в ссылке – 303, 304, 312 Максим Эфесский (IV в.), философ-неоплатоник – 124 Максимиан (Марк Аврелий Валерий, ок. 250–310), римский император в 286–305 и 307–310 гг. – 94, 115, 116 аль-Мамун, арабский халиф в 813–833 гг. (седьмой халиф из династии Аббасидов) – 367, 868, 370, 396, 397 Манойлович M. (Manoilovili), сербский византинист – 222 Мануил I Комнин , византийский император в 1043–1080 гг. – 486 Мардоний , учитель имп. Юлиана – 123, 124 Марк Аврелий (Антонин, 121–180), римский император в 161–180 гг., философ-стоик – 127 Маркиан , византийский император в 450–457 гг. – 121, 162, 163, 165, 233 Mapp Николай Яковлевич (1864–1934), кавказовед, археолог, филолог и лингвист – 414, 416 Марсэ Жорж (Mareais), французский востоковед – 69 Мартин I , папа Римский в 649–655 гг. – 303, 304, 305 Мартина , жена имп. Ираклия – 266 Маслама (греч. Масалмас, нач. VIH в.), арабский полководец – 318 Масперо Ж. (Maspero), французский византинист – 259, 287 Масуди (ал-Мас " уди, Абу-л-Хасан " Али ибн ад-Хусейн, ум. 965), арабский географ и историк – 296 Матфей Эдесский (XI в.), армянский историк – 410 аль-Махди, арабский халиф в 775–785 гг. (третий халиф из династии Аббасидов) – 321 Мел (нач. XI в.), глава антивизантийского восстания в Италии – 432 Меиандр Протектор (VI в.), византийский историк – 202, 252, 253 Меркати Сильвио Джузеппе (Mercati, род. 1877), итальянский филолог-классик, историк-византинист и палеограф, инициатор издания первого византиноведческого итальянского журнала «Studi bizantini е neoellenici» (1924 г.)-76 |
| В обмен на эти привилегии испытуемые на ранчо Гуру Ma платили по 400 долларов за проживание и питание. Пройдя период испытания, они безвозвратно передавали свою собственность в руки Церкви, поскольку больше не нуждались в деньгах: они одевались скромно, работали сообща и спали вместе. Миссис Профет, однако, деньги были необходимы. Она занимала роскошную квартиру со своим молодым мужем и носила самые разнообразные платья: от снежно-белого атласного до розовато-золотистого сари с бриллиантами. Она выглядела и вела себя как королева, и ее последователи поклонялись ей как богине. Без сомнения, она принимала их деньги близко к сердцу. Ранчо неплохо охранялось, его патрулировали вооруженные охранники, а в конце 1980-х годов Гуру Ma построила огромное бомбоубежище для верующих на случай ядерной войны, которую Сен-Жермен предсказал на 1989 г. Наблюдателям, спрашивавшим, зачем нужны такие предосторожности духовной общине, члены которой пришли в нее по своей воле, объясняли, что стража охраняет ранчо от незваных посетителей, а вовсе не удерживает членов Нерави внутри. Другие удивлялись, зачем миссис Профет понадобился бункер, если последователи, как она утверждала, спасутся в любом случае, что бы ни случилось, но она говорила, что доверилась Сен-Жермену, который приказал выстроить бункер. К несчастью, нефть из огромного танкера, обслуживающего убежище, просочилась в реку Йеллоустон, и миссис Профет обвинили в загрязнении окружающей среды. Приблизительно в это же время одна из ее трех дочерей покинула ранчо, обвинив мать в идеологическом давлении, а другие члены общины рассказали репортерам об издевательстве и эксплуатации. Проблемы Гуру Ma осложнились, когда одного из преданных поклонников задержали на ранчо с большим грузом нелегального оружия и стало ясно, что Вселенская Торжествующая Церковь готовится к войне. Среди местного населения это открытие пробудило неприятные воспоминания о расположенной неподалеку общине Раджниша, которая только за несколько лет до этого превратилась в вооруженный лагерь, перед тем как прекратила свое существование с финансовым скандалом, когда руководство, включая самого Раджниша, бежало из страны на частном самолете, прихватив с собой много денег. |
| мон-ря Сен-Жермен-де-Пре под Парижем, составлявший офиц. Мартиролог по заказу имп. Карла Лысого (кон. IX в.), полностью зависел от Адона. Он также сохранил 2 памяти и под 9 окт. поместил неск. видоизмененное сказание Адона о Д. А., Рустике и Елевферии, поменяв их сан в соответствии с житийной традицией - Рустик назван пресвитером, а Елевферий - диаконом. Под 3 окт. у Узуарда св. Дионисий представлен как некий неизвестный епископ, скончавшийся в результате пыток язычников ( Usuardus. Martyrologium//PL. 124. Col. 533, 555). Мартиролог Узуарда получил широкое распространение в средние века, был дополнен и подвергался различного рода корректурам для нужд конкретных храмов и мон-рей. В рукописях, содержащих его в измененном виде, иногда одна из памятей под 3 или 9 окт. сокращается. Однако редакции отличаются стремлением устранить предположение, что мог существовать иной еп. Дионисий Афинский, кроме Д. А., пострадавшего в Паризиях. Кард. Цезарь Бароний (XVI в.) для Римского Мартиролога избрал память 9 окт., вероятно, под влиянием авторитета Мартиролога блж. Иеронима. Почитание на Востоке Если Византия в нач. IX в. в целом приняла зап. агиографическую традицию в ее рим. оформлении, то у вост. христ. общин (копт., сир., араб., арм., груз.) сложилась др. традиция, вписавшаяся в круг вост. апокрифов об апостолах. Существует лишь одно вост. сочинение, соответствующее латино-визант. традиции,- араб. парафраз Жития Д. А. Симеона Метафраста по рукописям XV в. Археологические раскопки под криптой базилики св. Дионисия в пригороде Парижа Сен-Дени Археологические раскопки под криптой базилики св. Дионисия в пригороде Парижа Сен-Дени Основной памятник вост. традиции почитания Д. А. известен как «Житие» (грузино-арм. версия) или «История» (араб. версия) Д. А. Произведение сохранилось на сир. (пространная и краткая редакции), арм., груз., копт. (фрагмент) и араб. (эпитома) языках. Его сюжет заимствован из «Ареопагитик», 7-го послания к сщмч. Поликарпу Смирнскому о солнечном затмении, которое Д. |
| Да, не говорят “Христос Воскресе”. И тем хуже» (7,140). Вот что важно: ведь он прибыл из мира для укрепления того, что в мире может стать единственной опорой. И обрёл это. «В своём грешном сердце уношу частицу света афонского, несу её благоговейно, и что бы ни случилось со мной в жизни, мне не забыть этого странствия и поклонения, как, верю, не погаснуть в ветрах мира самой искре» (7,146). Едина по осмыслению бытия с «Афоном» и книга «Валаам» (1936)— и не могло быть иначе. Одно лишь: посещение Валаама было и прикосновением писателя к родной земле, ибо, и временно находившийся вне формальных рубежей России, Валаам был местом русским— а это рождало в душе чувства особые. На Валааме искал и находил Зайцев то же, что и на Святой Горе: мудрость более высокого понимания всех проявлений жизни. И здесь находил он удивительные характеры, влекущие душу к себе своею духовною силою. И здесь за внешним спокойствием угадывал признаки внутренней брани с врагом . На Валааме услышал он глубокие слова монастырского игумена при пострижении одного из монахов в схиму— и в тех словах выражен был один из важнейших законов духовной жизни: «...Путь духовной жизни в том и состоит, что чем выше человек поднялся в развитии своём внутреннем, тем он кажется себе греховней и ничтожнее,— тем меньше сам в своих глазах рядом с миром Царства Божия, открывающегося ему. Он лучше нас видит тот мир, в его свете легче различает свои слабости и несовершенства. Так в тёмной комнате не видно пыли, в освещённой отражённым светом многое уже видно, а если в неё попадёт сноп солнечных лучей, то и сам воздух оказывается полон пылинок» (7,193-194). Это уже высокое богословие. Можно сказать: не собственные же то суждения писателя. Да, так. Но и чтобы услышать нужное, выделить, другим сообщить— также необходимо иметь некоторое знание о предмете рассуждений слышимых. Уже по иному поводу, после посещения небольшого русского монастыря в Сен-Жермен де Фли (читатель знает его по роману «Дом в Пасси»), Зайцев сделал непреложный вывод: «Истинный монастырь всегда радостен» (7,360). |
| Старинное сооружение феодального законодательства осталось незыблемым; поместные и окружные судебные управления смешивались, сталкивались, перепутывались, наслаивались вкривь и вкось одно на другое, как бы врезаясь друг в друга; густая сеть ночных постов, дозоров, караулов была бесполезна, ибо сквозь нее во всеоружии пробирались грабеж, разбой, бунт. Среди подобного беспорядка внезапное нападение черни на какой-нибудь дворец, особняк или простой дом, даже в самых населенных частях города, не считалось неслыханным происшествием. В большинстве случаев соседи тогда только вмешивались, когда разбой стучался в их двери. Заслышав выстрелы из мушкетов, они затыкали себе уши, закрывали ставни, задвигали дверные засовы, и распря кончалась при содействии ночного дозора или без оного. Наутро парижане говорили: «Ночью – ворвались к Этьену Барбету»; «Напали на маршала Клермонского». Вот почему не только королевские резиденции – Лувр, дворец, Бастилия, Турнель, – но и обиталища вельмож – Малый Бурбонский дворец, особняк Сане, особняк Ангулем – были обнесены зубчатыми стенами и имели над воротами бойницы. Церкви охраняла их святость. Все же некоторые из них – Собор Богоматери к их числу не принадлежал – были укреплены. Аббатство Сен-Жермен-де-Пре было обнесено зубчатой оградой, точно владение барона, а на пушки оно израсходовало значительно больше меди, чем на колокола. Следы его укреплений заметны были еще в 1610 году; ныне от него сохранилась лишь церковь. Но возвратимся к Собору Богоматери. Когда первые распоряжения были закончены, – отдавая должное дисциплине этой армии бродяг, следует заметить, что приказания Клопена исполнялись в полном молчании и с величайшей точностью, – почтенный предводитель шайки взобрался на ограду паперти и, обратясь лицом к собору, возвысил свой хриплый и грубый голос, размахивая факелом, пламя которого, колеблемое ветром, то выхватывало из мрака красноватый фасад храма, то, застилаясь собственным дымом, вновь погружало его во тьму. – Тебе, Луи де Бомон, епископ Парижский, советник королевской судебной палаты, я, Клопен Труйльфу, король Алтынный, великий кесарь, князь арготинцев, епископ шутов, говорю: «Наша сестра, невинно осужденная за колдовство, укрылась в твоем соборе, ты обязан предоставить ей убежище и защиту; но суд хочет извлечь ее оттуда, и ты дал на то свое согласие, ее повесили бы завтра на Гревской площади, когда бы не бог да бродяги. |
| —372— ственная… и безбожная нация. Для уха человека, воспитанного в старых верованиях такое сопоставление определений, без сомнения, покажется странным, но нам кажется, что это последнее определяющее прилагательное не только странно, а в значительной мере и неверно. В Париже возвышается немало величественных и грандиозных церквей, и эти церкви – не забытые музеи, не археологические памятники, а места постоянных многолюдных собраний. Зайдите в Notre Dame (собор парижской богоматери) в какой вам угодно час, и всегда вы увидите у подножия статуи девы людей, которые на коленах выливают и исповедают перед нею скорби своего сердца, молят о своих нуждах, благодарят за полученные радости. На улицах Парижа можно встретить очень многих духовных лиц. О том, что религиозная вера далеко не угасла в Париже, кроме церквей и кюрэ свидетельствуют целые улицы и округи. На улице Rennes – громадной и широкой улице, тянущейся от бульвара С.-Жермен к вокзалу Монпарнасс вы найдете целую серию магазинов, торгующих религиозными предметами, специальные книжные магазины по католическому богословию (в других местах имеются специально протестантские). Округ около церкви св. Сульпиция (там состоит аббатом Вигуру – исследователь в области Ветхого Завета, работы которого высоко ценятся и учеными рационалистического направления) прямо носит название клерикального: магазины, названия, надписи, все здесь говорить о силе католической веры. На любой улице Парижа вы найдете немало магазинов, где продают Souvenir première communion – обыкновенно картинки на память о первом причащении, и в магазинах платья обыкновенно выставляются костюмы мальчиков и девочек для première communion. К первому причащению у католиков допускаются мальчики и девочки в возрасте лет 14 после испытания в знании веры, и видно, что еще многие жители Парижа считают нужным учить детей истинам этой веры и направлять их к принятию пищи от древа жизни. Замечательно, что в Париже религия имеет своих почитателей главным образом вовсе не в низшем классе населения, христианство здесь вовсе не религия рабов, как |
| Популярностью пользовались сочинения Евсевия Кесарийского «Церковная история» (в переводе Руфина Аквилейского ) и «Хроника» (в переводе блж. Иеронима Стридонского), «Трехчастная история» Сократа, Созомена и Феодорита Кирского (переведенная по поручению Кассиодора ), «История против язычников» Павла Орозия , «Хроника» Исидора Севильского , «Иудейская война» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия и Liber Pontificalis . Среди памятников нехрист. лит-ры большое значение имели «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря , «О заговоре Катилины» и «Югуртинская война» Саллюстия , «История Рима от основания города» Тита Ливия , «Эпитома Помпея Трога» Юстина , «Бревиарий» Евтропия , а также сочинения троянского цикла - «История о разрушении Трои» Псевдо-Дарета Фригийского и «Дневник Троянской войны» Псевдо-Диктиса Критского. В эпоху Каролингов были известны также труды Аммиана Марцеллина , Тацита , Фронтина или Квинта Курция Руфа. Авторы поэтических сочинений IX в. (Валафрид Страбон, Седулий Скот, Вандальберт Прюмский, Луп Ферьерский, Хейрик Осерский, Ратбод Утрехтский, Дикуил, Ноткер Заика и Готшальк ) следовали больше канонам античной метрики, чем образцам раннесредневек. христ. поэзии. Наиболее массово в каролингской поэзии были представлены панегирики, стихотворные жизнеописания святых, религ. лирика и дидактические произведения. Жанр исторической поэмы получил развитие в соч. «Об осаде Парижа» Аббона из монастыря Сен-Жермен-де-Пре ( Abbonis De bello Parisiaco libri III//MGH. Script. Rer. Germ. T. 1), которое отличается вычурным стилем и сложной лексикой. Возрождается жанр исторической биографии. В кон. 20-х гг. IX в. Эйнгард, взяв за основу «Жизнеописания двенадцати цезарей» Светония, составил «Жизнь Карла Великого» ( Einhardi Vita Karoli Magni/Ed. O. Holder-Egger//Ibid. T. 25. P. 1-41). Это небольшое сочинение написано изящным слогом и является самым известным памятником каролингской лит-ры. Биографии императора, составленные в кон. 30-х - нач. 40-х гг. IX в. Астрономом и Теганом, отходят от античных образцов и демонстрируют развитие жанра житийной литературы ( Theganus. |
|
|
