| Моя задача в том, чтобы показать, как должно решить этот вопрос, именно с точки зрения канонов Православной Церкви. Что же говорят о войне каноны Церкви? Дозволительна она, или нет? Они говорят – должен я ответить то же, что – и Евангелие, т. е. не дают прямого и ясного ответа. Но зато —74— они говорят о неизбежных последствиях войны – убийствах, о воинах, убивающих врагов, и воинах, убиваемых на войне, о лицах священного сана, участвующих в войнах. И вот для решения этих-то вопросов каноны православной Церкви представляют такое твёрдое основание, какое тщетно было бы искать в различных системах моралистов. Так, на первый, важнейший из этих вопросов, дозволительно или недозволительно убийство врага на войне, каноны ясно говорят: убийство никогда не дозволительно; убийство всегда есть убийство, т. е. грех. «Нанесший ближнему смертный удар есть убийца; он ли первый нанес удар или отмщал» – говорит 43-е правило св. Василия Великого . При столь ясном и категорическом тоне правила Св. Отца, по-видимому, уже нет нужды в дальнейших поисках за какими бы то ни было, разъяснениями. Но это, однако же, – далеко не так. Тот же Св. Отец в своём 13-м каноне говорит следующее: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержалися от приобщения (токмо) святых таин». Первая половина правила наводит как будто на мысль, что убиение врага на войне вовсе не есть грех, потому что не вменяется за убийство. Но на это должно сказать, что понятие вменения или невминения на юридическом языке означает несколько не то, что этими словами обозначается на языке обиходном, общеупотребительном. На последнем весьма часто не вменять означает просто считать невинным, на языке же юридическом не вменять означает только освобождать от наказания, определённого за вину. Так точно и в этом правиле. У отцов, о которых говорит Св. Василий Великий , сомнения не возникло о том, есть ли убиение врага на войне убийство, или оно не есть убийство; не этот вопрос они решали, а вопрос о том, наказывать их, или же прощать, извинять совершенно? И решили – извинять, как – покрывавшееся их подвигом в деле защиты |
| В столь исключительной сложности историческом явлении, как война, с наибольшей силой проявляется закон гетерогении целей, который состоит в том, что попутно с прямой целью и даже вопреки ей, однако же и в связи с нею, достигаются иные, прямо непреднамеренные результаты. Впрочем, таково и вообще проявление софийности в истории. Человек несет в себе вместе с образом Божиим призвание являть в истории начала софийности, однако в борьбе с небытием и злом, в смешении с ними. Проявление софийности в чистом виде не дано человеку, кроме как чрез божественное вдохновение, которым совершается «оцерковление» жизни. Спрашивается, возможно ли такое «оцерковление» войны также и чрез «христолюбивое воинство», или же война есть минус добра, которому христианство говорит лишь свое решительное нет. Конечно, такое нет говорится войне как бедствию, как кровавому разрешению вопросов, которые могут, а следовательно, и должны быть разрешаемы бескровно. Конечно, решение, приносимое войной, приходит не из Церкви, но извне, из жизни мира. Однако это не значит, что Церковь не может дать (хотя может и не дать) свое благословение войне или, по крайней мере, попущение ее, даже вплоть до попущения воинствования клириков (хотя, конечно, не по собственной воле, но из лояльности к требующему этого государству). Мирного исхода в трудностях ищут в настоящее время все народы, по крайней мере, христианского воспитания, чуждые духа воинствования quand même. Однако и в пасифизме как таковом еще нет христианского духа, поскольку война не есть последнее и всегда бесспорное зло, которое может заключаться и в мире. Вообще здесь, между войной и миром, нет того бесспорного выбора, как между добром и злом, ибо и война может быть большим добром или, по крайней мере, меньшим злом, нежели мир, купленный какою угодно ценой. Поэтому в известных случаях мирные предложения не только могут, но и должны быть отвергнуты. Такова конкретная логика истории, хотя она и ведет нас тем самым к тяжелым жертвам личным и общественным. Во всяком случае, мир может представлять собой положительную ценность, лишь когда он проистекает не из слабости или малодушия, но из чувства правды и долга, и для того, чтобы быть достойным доброго мира и способным к нему, надо быть способным к войне, которая есть возможная цена жизни. Вообще из суждения о войне и мире надо устранить гедонистические мотивы, желание сохранить покой или привязанность к комфорту, если наряду с ним отсутствует героическая жертвенность, подменяемая расслабленностью воли и страхом лишений. |
| — В следующем году весь мир будет отмечать 75-летие Победы во Второй мировой, или, применительно к нашей стране, Великой Отечественной войне. Каждый год мы слышим разные оценки войны, роли командования, факторов, повлиявших на исход сражений, и т. д. Как оцениваете победу лично Вы? — Победа в Великой Отечественной войне — это великое событие в жизни нашего народа, который не просто сокрушил физического врага, но и воздвиг духовную преграду на пути зла, хаоса и человеконенавистнической, сатанинской идеологии. Сопротивление нацизму было священным противостоянием. Было бы неверно думать, что победа в войне — это только победа оружия. Это победа духа. Несмотря на десятилетия государственного богоборчества, люди проявили подлинный героизм духа, выстояв в тяжелейших условиях благодаря вере в высшие идеалы, внутренней готовности к самопожертвованию. В этом смысле победа в Великой Отечественной войне имеет большое воспитательное значение. Мы сегодня должны чаще обращаться к духовным истокам нашей победы и молиться о павших героях. — Одним из грандиозных проектов, реализуемых при участии Министерства обороны и Русской Православной Церкви, станет открытие и освящение главного храма Вооруженных сил России — Патриаршего собора в честь Воскресения Христова . О нем мы писали в предыдущем номере . Планируется ли проведение других совместных мероприятий или памятных акций с участием Церкви и армии? — В ходе подготовки и проведения празднования 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне разработана государственная программа, которая затрагивает самые разные направления. Самым важным для верующих воинов станет, конечно, освящение главного храма Вооруженных сил Российской Федерации, а также участие военнослужащих в торжественных богослужениях, заупокойных службах в память о воинах, за веру и Отечество жизнь свою положивших, в акциях «Бессмертный полк», «Свеча памяти», которые имеют сакральное измерение, невидимыми нитями соединяя поколения и образуя духовное единство воинов-победителей и наследников Великой Победы. |
| И сотни раз письмо читала людям В глухой деревне плачущая мать. За эту ложь комбата кто осудит? Никто его не смеет осуждать!» Такова жестокая правда войны, от которой молодая девочка-санитарка, будущий известный поэт, не отводит глаза. В 1943 году, в госпитале после едва ли не ставшей трагической истории с осколком, застрявшем в шее в миллиметре от сонной артерии, Друнина написала своё первое военное стихотворение, ставшее классическим, вошедшим во все антологии военной поэзии, опять же, о жестокой правде войны и человеке на войне: «Я только раз видала рукопашный, Раз наяву. И тысячу — во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне.» После излечения в госпитале Юлия Друнина была комиссована, пыталась в Москве поступить в Литинститут, но безуспешно, вернулась вновь в действующую армию, на 3 Прибалтийский фронт, воевала в Псковской области, в Прибалтике. 21 ноября Юлия Друнина была признана негодной к военной службе. Войну Друнина закончила в звании старшины медицинской службы. Награждена орденом Красной звезды и медалью «За отвагу». Всё-таки она поступила в Литературный институт, где встретила своего будущего мужа поэта-фронтовика Николая Старшинова. В 1947 году Юлию Друнину приняли в Союз писателей СССР . Пережитое на войне, фронтовые неложные ценности и мировоззрение стали в мирное время фундаментом не только её жизни, но и творчества: «До сих пор не совсем понимаю, Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному Маю В кирзачах стопудовых дошла. И откуда взялось столько силы Даже в самых слабейших из нас?.. Что гадать! — Был и есть у России Вечной прочности вечный запас. Конечно, среди славных имён военной поэзии и Юлия Друнина занимает своё неоспоримое и достойное место. Но было бы неверно сводить всё её творчество только лишь к военным стихам. Отгремела суровая военная зима, мир вернулся к привычной жизни, в Юлии Друниной пробилось и расцвело извечное женское начало – любить и быть любимой. Об этом великом, а порой и мучительном чувстве - подборка её целомудренной пронзительной лирики… |
| Конечно, не с мыслью о своей личной судьбе и не только о счастьи увидеть родную землю хотя бы для того, чтобы умереть на ней. Но прежде всего о том, чтобы отдать ей те годы или дни жизни, которые еще остались. Война и мир Только что закончившийся в Оксфорде всемирный конгресс христианских церквей осудил войну с такой силой, с какой она, быть может, еще не осуждалась никогда — во всяком случае ответственными представителями церквей. «Война предполагает принудительную вражду, дьявольское надругание над человеческой личностью и беспредельное искажение истины. Война представляет особенное выражение власти греха в этом мире, вызов правде Божией, откровенной в Иисусе Христе распятом. Никакое оправдание войны не смеет скрывать или преуменьшать этого факта.» В те дни, когда текст обращения вырабатывался и принимался единогласно на христианском конгрессе, генерал Франко бомбардировал Мадрид, и Япония, без объявления войны, воевала с Китаем. Война локальная все время тлеет или вспыхивает кострами и при массе горючих материалов, накопившихся в мире, грозит всеобщим пожаром. И вот, насколько единодушно отношение к войне современной христианской совести, настолько неуверенно и смутно ищет она путей спасения от войны. И в Оксфорде собравшиеся богословы разошлись в определении конкретного отношения христианина к войне. Разошлись по тем же трем дорогам, по которым шла русская интеллигенция: оборона родины, участие только в справедливой войне, безусловный отказ от всякого участия в ней. Для нашего времени существенно, что оборончество не является абсолютным (в завоевательной войне христианин участвовать не должен), а пацифизм даже в его абсолютной форме перестает считаться сектантским уклоном; это серьезное течение, захватывающее все более широкие христианское круги. За последние годы во Франции все более учащаются случаи, когда молодые пасторы, призываемые к воинской повинности, отказываются от нее и идут в тюрьму. Их церковь не только не отрекается от них, но окружает их подвиг глубоким уважением. |
| Как справедливо отмечает И. Стураитис, Зонара « ставил своей целью преуменьшить не идеологический, а практический аспект данного канона » 29 . Иначе говоря, хотя сама рекомендация св. Василия (воздерживаться 3 года от Причастия после участия в войне) рассматривалась византийскими канонистами как излишне суровая и неприменимая на практике, тем не менее, с содержательной точки зрения данный канон считался выражением церковного Предания. Данное сообщение интересно тем, что в нем повторяется упоминание о гимнах в честь воинов-«мучеников», а также снова приведена формулировка ответа епископов императору, хотя и не дословно совпадающая с той, что дается в хронике того же Зонары, однако близкая к ней, и не находящая прямого аналога в тексте Скилицы. На этом основании В. Грюмель предположил, что эти слова представляют собой фрагмент (возможно, парафразированный) подлинного ответа свт. Полиевкта св. имп. Никифору 30 , содержавшегося в не сохранившемся до наших дней официальном документе патриаршего архива, который, мог быть доступен Зонаре. Это предположение представляется вполне правдоподобным. Если это так, следует счесть, что позицию Церкви в данном споре выразил постоянный Синод (νδημοσα) при Константинопольском патриархе. Однако прямо Зонара, как и Скилица, не утверждает, что архиереи отвечали на запрос императора официальным образом. Оценки византийских канонистов: Вальсамон и Матфей Властарь Феодор Вальсамон в своей оценке воспроизводит текст Зонары (лишь с несколько более критическим отношением к правилу св. Василия): « Хотя правило это изложено достойно святолепия божественного отца, но оно не действует, потому что может случиться, если оно будет принято, что воины, находясь постоянно на войне и убивая неприятелей, никогда не будут причащаться, что невыносимо. А написано, что когда император Фока потребовал, чтобы убиваемые на войне причислялись к мученикам, тогдашние архиереи, воспользовавшись этим правилом, заставили царя отказаться от своего требования, говоря: “Каким образом мы причислим к мученикам падших на войне, которых Василий Великий устранил от таинств, как имеющих нечистые руки?” » 31 |
| Признавали военную службу, следовательно, и войну и св. Апостолы. Так, напр., ап. Павел говорит, что всякий воин должен служить государству не на своем, а на его содержании ( 1Кор. 9:7 ); своего ученика Тимофея Апостол сравнивает с «добрым воином» ( 1Тим. 1:18 ), который должен всецело отдаваться военному делу, а не связывать себя делами житейскими ( 2Тим. 2:4 ), и восхваляет веру тех, кто ей «побеждал царства», каковы были судьи и цари Израильского народа ( Евр. 11:32–33 ); «начальник, по словам ап. Павла, не напрасно носит меч; он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» ( Рим. 13:4 и 1Петр. 2:13–15 ). Корнилий, сотник полка, называемого Италийским, именуется в книге Деяний «мужем благочестивым и боящимся Бога» ( Деян. 10:12 ). Таким образом, слово Божие, признавая войну великим бедствием, не считает ее совершенным злом, а смотрит на нее, как на орудие Промысла Божия, и поэтому считает ее в исключительных, важных случаях дозволительной и необходимой для наказания нечестия и для защиты добра и правды. Сектант Объяснения православного 1) Не только война, а даже гнев на брата осуждены Самим Христом, сказавшим: «вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду» ( Исх. 20:13 ). «Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:21–22). 1) В словах: «не убивай», взятых из книги Исход, Господь говорит не о войне, а об обыкновенном убийстве, ибо, как мы видели, Сам же Бог не раз велел Израилю идти войной против языческих народов, обещая ему помощь Свою. Что слово «не убивай» говорит не об убийстве на войне, а об обыкновенном произвольном убийстве, с дурной целью, это видно из дальнейших слов, говорящих, что кто убьет, подлежит суду». Солдаты, участвующие в войне, не подлежат суду, а награждаются за храбрость. Суду же подлежат простые убийцы. Не о войне, следовательно, говорит и Спаситель в приводимом сектантами месте, а тоже об обыкновенном убийстве, причем учит, что не только убийство есть грех, а и гнев на брата, но и то не всякий гнев, а только «напрасный», не заслуженный братом. |
| Я не хочу сказать, что общество сплошь состоит из людей дурных – оно состоит из людей равнодушных, которые проходят мимо разнообразных предлагаемых им ролевых игр. Что праздник выпускников «Алые паруса», что годовщина снятия блокады. Ритуально-атрибутивная имитация памяти – вот что можно было бы сказать о подобного рода мероприятиях. Они не столько дают нам живое воспоминание о войне, сколько профанируют эту тему. Да и о каком увековечивании памяти о войне можно говорить в нашей стране, если мы до сих пор не то что не захоронили, но даже не посчитали жертв войны? Если данные боевых потерь более-менее представимы по карточкам учета личного состава, то потери гражданского населения просто неизвестны, эти убиенные остаются неучтенными. А ведь речь идет о конкретных людях. Но мы даже умудряемся гордиться своими в полной мере не сосчитанными жертвами! И второе обстоятельство – войну пытаются использовать как обоснование того, что главными событиями русской истории были войны и главным событием и русской, и мировой истории XX века стала Вторая мировая война. Глубоко убежден, что это совершенно не христианский взгляд на историю и на историю своего народа в том числе. Для меня – а я говорю не как церковный историк, а прежде всего как священник – представляется совершенно неприемлемым этот подход, который насаждается сейчас и в учреждениях культуры, и в разного рода исторических обществах, этот взгляд часто поддерживают и представители Церкви. Выбор между грехом и грехом Мы забываем, что Церковь всегда воспринимала войну как грех. И главная греховная сущность войны заключается не только в том, что война предполагает попрание одной из главных заповедей «не убий», которая не отменяется ни в мирное, ни в военное время. Но война всегда искусительна, ибо возникает мысль, что, убивая на войне, ты не совершаешь убийство как таковое, а совершаешь благое дело, подвиг. На войне убийство начинает приобретать некую санкцию, оправдывающую его в тех или иных обстоятельствах. И это вместо того, чтобы честно признать, что ужас войны в том и заключается, что человек выбирает не между «согрешить» или «не согрешить», а между большим и меньшим грехом. |
| Духовный вождь казачества - так можно назвать Владимира Наумова, и это напугало врагов Отечества больше всего... Последний раз в своей жизни полковник Владимир Наумов выступал в Омске на общероссийском казачьем круге. Это было в июне 2004 года. Вот что он говорил там перед лицом всего русского казачества: «Нам предстоит понять, что поход сил зла для окончательного погубления России неминуем, ибо Четвертая Мировая - война цивилизаций уже идет. В этой войне окончательно должна восторжествовать западная иудео-христианская (на самом деле - антихристианская) цивилизация. Первый удар в этой войне наносится по православно-славянской цивилизации с целью ее окончательного и полного уничтожения... В этой беспощадной войне сил зла против воинства Христова пленных и стоящих в стороне быть не может. Фронт внешний и фронт внутренний в этой войне смыкаются. И самое главное для нас сегодня - вновь обрести свое предназначение хранителя и защитника Святой Руси, а следовательно и мира от наступающих орд антихриста»... Т. Л. МИРОНОВА http://www.rv.ru/content.php3?id=9041 АТАМАНАМ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК ОТДЕЛЬНЫХ ОКРУГОВ (ОТДЕЛОВ) СОЮЗА КАЗАКОВ РОССИИ 8 июля 2011 г. исполняется 60 лет со дня рождения одного из ярких лидеров Российского казачества первого заместителя Верховного атамана Союза казаков России Наумова Владимира Владимировича, убиенного 3августа 2004 года. В соответствии с православной традицией и казачьими обычаями Предлагаю: 1. Атаманам казачьих войск отдельных округов (отделов) заказать заупокойные панихиды на 8.07.2011г. в ближайших храмах и монастырях об убиенном воине Владимире и убиенной дочери его Елене. 2. Атаманам и членам атаманских правлений, казакам принять участие в заупокойных панихидах. 3. Подготовить и опубликовать памятную статью о первом заместителе Верховного атамана Союза казаков России Наумове Владимире Владимировиче в газетах на интернет-сайтах. 4. Директиву довести до казачьих станиц включительно. П. Ф. ЗАДОРОЖНЫЙ, Верховный Атаман Общероссийской общественной организации «Союз казаков», |
| Описание завоевания Израилем Ханаана, сопровождавшегося уничтожением коренного населения, вызывает многочисленные вопросы и даже содрогание у читателей Ветхого Завета. В связи с этим необходим тщательный анализ истоков этого образа действий – учения книги Второзаконие о «священной войне». В статье рассматриваются отличительные черты этого учения, необходимость применения принципа заклятия, а также разбираются критические мнения современных библеистов о реальности и историчности соответствующих предписаний Второзакония. В древнем мире войны были настолько обычным явлением, что даже весеннее время обозначается в 2Цар.11:1 характерной фразой «когда выходят цари в походы» 1 . В Ветхом Завете война, хотя и рассматривается в целом как отрицательное явление, все же воспринимается как неотъемлемая часть исторического бытия народа, а иногда и как необходимое деяние, имеющее два назначения. С одной стороны, военные действия могут иметь наступательный характер; в этом случае они ведутся с целью завоевания земли Обетованной, обещанной Господом патриархам (войны во времена Моисея и Иисуса Навина) или расширения территории, занимаемой израильским народом (кампании Давида, Иеровоама II и некоторых других израильских царей). С другой стороны, довольно часто Израиль ведет войны оборонительные (многие сражения эпохи судей, а также большинство войн после разделения монархии). Целью таких войн была защита народа Божия от врагов, желающих принести ему гибель и порабощение 2 . Священное Писание Ветхого Завета в целом и книга Второзаконие в частности различают два типа войны: обычную и священную 3 (выражение «священная война» в Библии не употребляется, оно введено в богословскую литературу немецким ученым Фридрихом Швалли в 1901 г.). Конечно, далеко не всегда это различие проводится четко и однозначно, ибо в древние времена все войны между народами рассматривались как сражения между богами, и израильтяне в домонархический и монархический периоды также верили, что Господь принимает участие в каждой военной операции. Потому даже войны, не имевшие никакой религиозной составляющей, в сознании людей воспринимались как священные деяния и некоторые из них имели признаки войны священной, не будучи таковыми в собственном смысле 4 словосочетание этого Вследствие. , которому в Синодальном переводе соответствуют фразы «брань Господня» ( Исх.17:16 ; Числ.21:14 ) и «война Господа» ( 1Цар.17:47, 18:17, 25:28 ), хотя оно в большей степени уместно по отношению к священной войне, применяется в Библии к войнам различного вида. Несмотря на сказанное, имеющиеся в священных книгах детали позволяют библеистам разграничивать два указанных типа войны. Более того, различия предписаний Второзакония о методах ведения войн дают критикам основание говорить о том, что тексты, повествующие об «обычной» войне и войне священной, восходят к разным источникам, о чем далее будет сказано подробнее. |
|
|
