| Называя особножитие сваробоицким житием, автор поучения дает знать, что отличительную черту быта особножитных монахов составляли свары, или ссоры, из-за приобретения и из-за дележа доходов, из-за отбивания друг у друга благотворителей и благодетелей и так далее- следовательно, что в особножитных монастырях шла прискорбнейшая борьба за средства существования. Монахи, желавшие спасаться облегченным способом особножития, явились очень рано, ибо четвертый вселенский собор, бывший в 451 году, говорит уже о людях, которые надевали на себя монашеское платье не для самого монашества, а для удовлетворения целей своего честолюбия 105 , между тем как должно признать, что люди, желавшие монашествовать облегченным способом, явились ранее людей, которые хотели пользоваться монашеством для достижения целей побочных. В первой половине VI века император Юстиниан между другими своими предписаниями относительно монашеской жизни сделал было и то предписание, чтобы ни под каким видом не было у монахов собственных жилищ в монастырях, или чтобы не было в монастырях так называемых келлий 106 . В последующее время, несмотря на это предписание императора Юстиниана, не только осталось особножитие в монастырях общежитных, но и большая часть монастырей превратилась из монастырей смешанных, общежитно-особножитных, в монастыри сполна особножитные, так что общежитие, которое есть истинный образ монашеской жизни, стало у Греков только редким исключением, а особножитие, которое придумано и введено любителями облегченного монашества, стало решительно господствующим. Когда именно монашество дошло до такого состояния, сказать не можем, но хотя известное нам положительное свидетельство о сем относится только ко второй половине XII века 107 , однако должно быть принимаемо более чем за вероятное, что так стало еще до принятия нами христианства от Греков, то есть до конца X века. Как бы то ни было, но, заимствовав от Греков христианство , вместе с христианством мы заимствовали от них монашество исключительно в форме особножития, а общежитие было введено у нас спустя около 75 лет после принятия нами христианства преподобным Феодосием Печерским . |
| Это были, во-первых, люди высокого нравственного характера, подвижники веры и благочестия, в увечьях своего тела часто представлявшие жизненную историю последнего гонения на христианство 110 . Во-вторых, все они были епископы простые, без школьного богословского образования, чуждавшиеся всяких диалектических исследований в области веры. В вопросах догматических они руководились не столько ясным сознанием несостоятельности той или другой формулы, сколько непосредственным религиозным чутьем, жившим в их душе. Это чутье и определило собой как отношение их к арианству, так и судьбу арианствующей партии на соборе. Для непосредственного их чувства было ясно, что каковы бы ни были логические достоинства ариевой системы, она в конечных своих выводах приводит к таким положениям, которые противоречат и их вере и церковному преданию, и этого было достаточно для того, чтобы они решительно отвернулись от ариан, строго осудили их. Для лукиановского кружка эти простецы по вере были тем более опасны, что их трудно было запугать какими-либо диалектическими изворотами, так как они совсем не ценили подобных приемов и не знали их. Но разделяя с образованными защитниками православия негодование в отношении к арианству, эта наибольшая группа епископов нелегко соглашалась на те средства, какими первые хотели устранить ариево учение. Средства эти казались им слишком радикальными, смелыми, не отвечающими преданию; их смущали такие слова, как κ οσας или μοοσιος, не значащиеся в Св. Писании и не имевшие точно установленного смысла. Они видели в них нововведение в преданную от древности веру и советовали не выходить из области древнейших мнений. Такие мысли они проводили на частных собраниях и на самом соборе, и только невозможность подыскать другие выражения, не поддающиеся перетолкованиям, убедила их в необходимости принять эти термины. К этому же консервативному большинству собора принадлежала в существе дела и четвертая группа участвовавших в нем епископов, стоявшая под главенством Евсевия, еп. |
| Затем у Сардского митрополита возникает совершенная путаница. Вначале он в качестве аутентичного текста трактата приводит обширную цитату, взятую им из работы В. Н. Бенешевича «Приложения к исследованию: Канонический сборник XIV титулов со второй четверти VII века до 883 г.». Канонический сборник XIV титулов – это известный Номоканон XIV титулов. Дело в том, что «анонимный… автор Номоканона 14 титулов широко использовал трактат при самом составлении своего Номоканона, включив его (трактата) перетолкования в соответствующие титулы его текста». Если проследовать по ссылке митрополита Максима на труд Бенешевича, представляющий собою критическое издание текста Номоканона XIV титулов, то можно убедиться, что митрополит Максим принял за текст трактата текст одной из схолий к правилам IV Вселенского Собора, то есть собственно текст Номоканона. Ниже Сардский митрополит всё же находит оригинальный текст трактата и даже приводит правильную цитату, но проблема в том, что он принимает этот текст за особое толкование 9 правила Халкидонского Собора, составленное, предположительно, в IX столетии патриархом Фотием. Митрополита Максима сбивает, очевидно, атрибуция и датировка текста у профессора Павлова, но Павлов, естественно, не мог быть знаком с будущим исследованием профессора Троицкого и выдвигал свою версию происхождения документа – того же самого трактата, о котором впоследствии писал Троицкий. Не разобравшись, митрополит Максим воспринял один и тот же трактат как два разных – седьмого и девятого столетий соответственно, приняв, как установлено выше, за текст трактата седьмого века текст Номоканона XIV титулов. Аутентичный греческий текст и древний славянский перевод трактата «О привилегиях пресвятого престола Константинополя» находим у А. С. Павлова. В интересующем нас месте трактат гласит: «Экзархом диоцеза называется патриарх каждого диоцеза, которому подчиняется митрополит той епархии. Ибо канон говорит, что епископ или клирик любого диоцеза, имеющий спор со своим митрополитом, должен отправиться к патриарху диоцеза. |
| И Лев Мудрый в 1-м тит. своего краткого изложения законов говорит, что решение патриарха не подлежит апелляции и не пересматривается другим патриархом, будучи началом всего в Церкви, ибо от патриарха все суждения исходят и им отменяются. И снова Юстиниан в кн. 3, гл. 2 “Церковного сборника” говорит, что соответствующий патриарх будет рассматривать решение, не опасаясь апелляции. А в кн. 1, тит. 4 “Церковного постановления” сказано так: “Решения патриархов не подлежат апелляции”, и еще в кн. 1, тит. 4, гл. 29: “Предшествующие нам императоры узаконили, дабы не было апелляций на решения патриархов”. Итак, если по законам императоров, которые согласуются со священными правилами, решения всех патриархов не подлежат апелляции, т. е. не выносятся на суд другого патриарха, – то как их может пересматривать Константинопольский предстоятель? И если настоящее правило IV Собора так же, как и 17-е его правило, имело целью дать Константинопольскому предстоятелю право принимать апелляции на решения других патриархов, то как императоры могли предписать диаметрально противоположное, когда им было известно, что гражданские законы, не согласующиеся с правилами, недействительны? В-третьих, если мы согласимся с вышеупомянутыми папистами в том, что Константинопольский предстоятель судит патриархов и пересматривает их решения, то, поскольку правило не делает исключения для какого-либо патриарха, он же, следовательно, будет судить Римского папу и пересматривать его решения и, таким образом, Константинопольский патриарх будет и первым, и последним, и общим судьей всех патриархов и самого папы. Следовательно, той же самой хитростью, которой паписты стремятся обосновать единодержавное достоинство Римского папы, они разрушают и низвергают это достоинство. В-четвертых, никто – ни митрополит, ни патриарх – не имеет права совершать какие-либо действия в Церквах за границами своей области, но только в подчиненных ему, согласно правилам: Апост. 34, 35; I Всел. 6, 7; III Всел. 3, 8; VI Всел. 20, 36, 39; Сардик. |
| – Таким образом, поход Филиппика здесь выставлен как причина отступления Шахина из Халкидона, и отнесен тем самым к 615 году. В изложении Себеоса связь событий иная, и погоня Шахина за Филиппиком не связана с его походом в Халкидон. Хотя автор «Жития» современник, но мы вправе отвергнуть его свидетельство. Он знал Анастасия уже в более позднюю пору, и связь отступления Шахина с походом Филиппика есть его собственный домысел. Это видно из того, что, по его словам, Филиппик вторгся в Персию, а от Себеоса мы знаем, что Филиппик ходил в Армению, на Араке, куда за ним поспешил Шахин. Если Шахин шел через Иераполь, то он направлялся к царю Хосрову прямым путем, как ведет его в своем рассказе и Никифор. Chr. Pasch.706, 9–13; Niceph. 9, 19. – Завоевание Египта Никифор приписывает Шахину и этот поход помещает после этого события. Себеос , гл. 24, стр. 99–100 – приписывает этот поход Хореяму, т. е. Шархбаразу. Феофан в своей заметке о завоевании Египта, занесенной под 615 годом (р. 301), сообщает, что персы подступили к Карфагену, не смогли его взять и, оставив под стенами города войско, ушли назад, а под 616 годом записал, что персы овладели Карфагеном. О взятии Халкидона и переговорах Ираклия с Шахином Феофан не сохранил никакой заметки. De Boor отстаивал историческую достоверность занятия Карфагена в статье: Zur Chronologie des Theophanes, Hermes , XXV (1890), 301–307. С ним согласился Gelzer в статье: Chalkedon oder Karchedon, Rhein. Mus. N. F. (1893), 161–174. Доводы обоих ученых неубедительны, и в тексте Феофана следует оба раза принять другое чтение и вместо имени Καρχηδν поставить Χαλκηδν. Господство персов в Африке не выходило на запад далее Александрии. Нашествие персов на Халкидон вызвало большую панику и бегство его жителей в столицу, причем была увезена местная святыня, мощи св. Евфимии из храма ее имени, где заседал в свое время Четвертый Вселенский собор. В числе драгоценностей, увезенных персами, когда они покидали Халкидон, была статуя Гелиоса (солнце), называвшаяся также Кроносом. |
| Феодор, почтеннейший епископ трипольский, в первой Финикии приморской, сказал: «послание святейшего и благочестивейшего епископа Льва, согласно с правою и апостольскою верою, изложенною блаженнейшими и святейшими отцами, собиравшимися в Никее, и также 150-ю, собиравшимися в царствующем Константинополе – новом Риме, и с посланием блаженнейшего Кирилла, бывшего епископа александрийского, объявленным в Ефесе». Апрагмоний, почтеннейший епископ тиосский 17 , сказал: «я не вижу никакого различия между изложениями святейших отцов – 318-ти, собиравшихся в Никее, и 150-ти; но я знаю также, что с ними согласны послания блаженного Кирилла и святейшего и боголюбезнейшего Льва папы римского». Коссиний, почтеннейший епископ иерокесарийский, в Лидии, сказал: «послание отца нашего и папы Льва согласно с 318-ю отцов наших, бывших в Никее, (также как) и первое деяние блаженного отца нашего Кирилла, бывшее в Ефесе, против Нестория, и (деяние) 150-ти, собиравшихся в благополучном (городе) Константинополе – новом Риме. По ним мы веруем и учим». Евлогий, почтеннейший епископ филадельфийский, в Аравии, сказал: «я верую так, как изложили 318 святых отцов и собиравшиеся в царствующем городе, и как содержится в послании святейшего отца нашего Кирилла и в послании боголюбезнейшего архиепископа Льва; потому что они согласны с 318-ю; и я подписал его». Епифаний, почтеннейший епископ кестрский, в Сирии, сказал: «послание святейшего архиепископа и отца нашего Льва не содержит в себе ничего меньшего (против) изложения, составленного 318-ю святыми отцами в Никее, и послания, написанного блаженной памяти Кириллом к бывшим в Ефесе, и 150-ти святых отцов, собиравшихся в благополучном Константинополе – новом Риме, и я подписал его». Андрей, почтеннейший епископ сагарский, в Лидии, сказал: «я нахожу, что послание отца нашего папы Льва не содержит в себе никакой отмены от веры, изложенной 318-ю отцами, и от послания блаженного отца нашего Кирилла, и от деяний, составленных 150-ю отцами в славном Константинополе – новом Риме. По нему мы веруем и учим; и я подписал его». |
| Вир, почтеннейший пресвитер, занимающий место Мары, почтеннейшего епископа кодралэйского, в Памфилии, сказал: «заявляю вместо упомянутого почтеннейшего мужа, так как он, по немощи, не дошел от города Никеи, что послание, написанное боголюбезнейшим и святейшим архиепископом нашим римским Львом, по смыслу не разногласит с верою, изложенною 318-ю отцами, собиравшимися в Никее, и 150-ю, сходившимися в Константинополе, и также бывшими в Ефесе». Севастиан, почтеннейший епископ веррийский, сказал: «послание господина архиепископа Льва во всем согласно с изложением 318-ти и 150-ти святых отцов, и с тем, что совершено в Ефесе, в первый раз, священной памяти Кириллом; и я, довольный (нм), подписал его». Аристомах, почтеннейший епископ колонийский, во второй Каппадокии, сказал: «послание святейшего архиепископа Льва во всем согласно с изложением 318-ти никейских и 150-ти константинопольских святых отцов, и с тем, что совершено святейшим Кириллом на первом ефесском соборе; и я уже подписал (его)». Юлиан, почтеннейший епископ косский, сказал: «послание святейшего архиепископа нашего Льва блистает согласием с 318-ю святыми отцами, и 150-ю, собиравшимися в Константинополе при священной памяти Феодосии, и с тем, что совершено в Ефесе блаженнейшим Кириллом, епископом александрийским; и я, прибывая в этом же, подписал». Феодорит, почтеннейший епископ кирский, сказал: «послание святейшего архиепископа господина Льва согласно с верою, изложенною святыми и блаженными отцами в Никее, и с символом веры , изданным 150-ю в Константинополе, и с посланиями блаженного Кирилла; и я, приняв упомянутое послание, подписал». Кекропий, почтеннейший епископ севастопольский, в Армении, сказал: «послание святейшего архиепископа римского Льва согласно с изложением 318-ти и 150-ти святых отцов и с мнением святого и треблаженного Кирилла; и я, приняв упомянутое послание, подписал». Акакий, почтеннейший епископ ариарафийский, сказал: «послание святейшего архиепископа римского Льва согласно с изложением 318-ти, бывших в Никее и (150-ти) собиравшихся в Константинополе, и с тем, что совершено и утверждено в Ефесе, в первый раз, при святейшем Кирилле; и я согласился и подписал». |
| Лукиан, почтеннейший епископ ипсский, во Фригии, сказал: «я согласен с посланием блаженнейшего и святейшего Льва, потому что оно согласно с посланием святейшего Кирилла и с изложением 150-ти святых отцов, бывших в царствующем городе, и подписал (его)». Филипп, почтеннейший епископ лисиадский, во Фригии, сказал: «я, выслушав послание архиепископа Льва и уверившись, что оно толкует согласно с посланием блаженнейшего Кирилла, и (с изложением) 150-ти, собиравшихся в царствующем городе, и 318-ти святых отцов, согласен и подписал». Евстохий, почтеннейший епископ докимийский, во Фригии, сказал: «недавно прочитанное нам послание блаженнейшего архиепископа Льва согласно с святым собором 318-ти, бывшим в Никее, и 150-ти – в царствующем Константинополе, и с посланием блаженнейшего Кирилла; поэтому и я согласен и подписал его». Василий, почтеннейший епископ наколийский, во Фригии, сказал: «находя и уверившись, что вера прочитанного нам послания святейшего архиепископа Льва, и (послания) блаженнейшего Кирилла, и изложения 318-ти святых отцов, и (изложения) 150-ти, совершенно согласна, я согласился во всем и подписал». Кириак, почтеннейший епископ евкарпийский, сказал: «я нашел, что вера святых отцов – 318-ти, собиравшихся в Никее, и после того созванных в царствующем городе, и послание блаженнейшего архиепископа Кирилла, и послание святейшего архиепископа Льва, согласны, и, соглашаясь во всем, подписал». Аверкий, почтеннейший епископ иерапольский, во Фригии, сказал: «я нашел, что послание, написанное архиепископом Львом, согласно с изложением 318-ти святых отцов, сходившихся в Никее, и 150-ти, созванных в Константинополе, и с посланием, написанным святой памяти Кириллом; и я так верую и, во всем убедившись, согласился и подписал». Стратигий, почтеннейший епископ города Поливота, сказал: «я нашел, что послание блаженнейшего архиепископа Льва не разногласит с изложением 318-ти святых отцов, собиравшихся в Никее, и 150-ти, сходившихся в царствующем городе, и с посланием святой памяти Кирилла; а с изложением 318-ти и после того 150-ти святых отцов и я согласен; и, веруя так, подписал». |
| Видим клир и мирян присутствующими и на соборах первой четверти IV века. Но, к сожалению, исторические свидетельства об этом слишком скудны, так что нет возможности точно указать, в чем именно выразилось здесь участие клира и мирян. Нам известно, например, что на Эльвирском соборе (305 – 306 г.) кроме 19 епископов, присутствовало 24 пресвитера, диаконы и миряне. Из актов собора видно, что на заседаниях соборных пресвитеры сидели как епископы, диаконы же и миряне стояли; решение давали одни епископы, так как в соборных актах читаем: «episcopi universi dixerunt», без упоминания о пресвитерах, диаконах, клире 27 . Около того же времени, именно в 316 году, был созван собор в Арелате (Арле), состоявший из 33 епископов. Но на нем присутствовали и пресвитеры с диаконами. Некоторые из них явились заместителями своих епископов, и, следовательно, имели на соборе такой же голос, как и епископы; но иные явились без такого заместительства 28 . На Неокесарийском соборе (между 314 и 325 гг.), т. е. на втором из принимаемых нами девяти поместных, вместе с епископами присутствовали также и хорепископы 29 , которые, как известно, в начале IV столетия не были так сказать полными епископами, потому что имели право поставлять только в низшие должности – не выше иподиакона 30 . Вот и все исторические указания о присутствии мирян и клира на соборах начала IV века. Очень мало говорят они нам. Но, во всяком случае, основываясь на них, едва ли можно думать, что клир и миряне были только простыми зрителями и слушателями того, что совершалось и говорилось на соборах. Вероятнее предполагать, что хотя решающий голос принадлежал одним только епископам, вследствие чего под соборными актами обыкновенно стоит одни только епископские подписи 31 , тем не менее, клир и миряне не лишались совещательного голоса. Трудно в самом деле допустить, чтобы из одного только любопытства являлись люди на соборы, иногда из очень отдаленных стран, как это нужно сказать, например, о соборе Эльвирском. Если теперь от этого поместного собора обратимся к собору Вселенскому, то и на нем также увидим присутствие клира и мирян. |
| Четвертый вселенский собор был созван императором Маркианом по поводу ереси константинопольского архимандрита Евтихия, учившего, будто в Иисусе Христе человеческого естества не было и что признавать необходимо в нем только одно естество Божеское. Эта ересь была осуждена на местном соборе патриархом константинопольским Флавианом, но Евтихий удалился к александрийскому патриарху, Диоскору и с помощью его стал распространять свое учение. На четвертый вселенский собор съехались 650 епископов, которые осудили учение Евтихия, повторив также осуждение учению Нестория. Собор утвердил догмат, что Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек, что Божеское и человеческое естества соединились в Нем неслиянно и неизменно (против Евтихия), нераздельно и неразлучно, (против Нестория). Диоскор и Евтихий были низложены. Пятый Вселенский собор был созван Юстинианом по поводу сочинений Ивы Едесского, Феодорита Кипрского и Феодора Мапсуетского, трех учителей сирийской церкви, которые писали в защиту ереси Нестория. Так как четвертый собор ничего не упомянул об этих сочинениях, то несториане стали толковать решение собора в свою пользу и тем ожесточали Последователей Евтихия (монофизитов). На пятый собор съехались 165 епископов. На сочинение Феодора Мапсуетского и его самого было произнесено Собором осуждение. Относительно же сочинений Ивы Едесского и Феодорита Кипрского, Собор ограничен осуждением некоторых из них, а самые лица не подверглись осуждению, так как вследствие раскаяния были прощены на четвертом соборе Шестой вселенский собор был созван императором Константином Погонатом по поводу эдикта Ираклия, признавшего в Иисусе Христе единство воли. Цель этого эдикта состояла в том, чтобы привлечь к Православной Церкви монофизитов. Защитниками православия выступили: иерусалимский патриарх Софроний и константинопольский инок Максим исповедник . После продолжительных споров собрался вселенский собор из 170 епископов, которые определили: признавать в Иисусе Христе две воли сообразно двум естествам. Чрез 11 лет вселенский собор открыл снова свои заседания в царских палатах, называемых Трульскими. Этот дополнительный собор называется пято-шестым, или Трульским. Он был созван для решения разных вопросов, относящихся к церковному благочинию. На нем установлено признавать: а) 85 правил Св. Апостолов, б) правила 6 вселенских соборов, к) правила 7 поместных соборов, г) правила 14 Отцов церкви. К этим правилам впоследствии прибавились правила 7-го вселенского собора н двух поместных, бывших в 9-м веке. Совокупность этих правил составляет до ныне основание церковного законодательства. |
|
|
