| Г. Васильевского, не было даже попытки ввести мелкие сочинения Феофилакта в круг исторического изучения. Это и побудило автора сделать извлечения из его переписки и познакомить «как с новым материалом, ускользнувшим от внимания славистов и византинистов», тем более, что он имел случай сличить большую половину писем и убедиться в неисправности изданного текста, и во многих местах предлагает свои поправки. Кроме того, Ф. И. привлекает свидетельства Евстафия Солунского , для внутренней истории Византии представлявшего собой «неисчерпанный еще источник». Рядом с ними третий источник – Михаил Акоминат. Но «ближайшая цель» исследования Ф. И. состояла, разумеется, «в разъяснении обстоятельств образования Второго болгарского царства», причем автор уделяет значительное место отношению Запада, в особенности папского правительства, к такому небезразличному для них событию, как образование нового независимого болгарского государства. Касается и вопроса об участии богомилов в борьбе болгар за независимость и приходит к отрицательному выводу. Долгое время по истории периода, служившего предметом рассматриваемого исследования Ф. И., приходилось пользоваться старыми трудами Раича и Энгеля. Лишь в 60-х годах прошлого века появились труды Гопфа и Иркчка, у нас Макушева и Голубинского и проч.; но их внимание обращено было на уже сложившееся Второе болгарское царство, а не на историю его образования. Ф. И. дал эту историю. 19 Он внес новый материал, частью неизданный, частью хотя и изданный, но как следует не использованный, не исследованный, на который не обращали до тех пор должного внимания. Он имел возможность раньше других воспользоваться документами, приготовленными Миллером для II т. греческих историков крестовых походов, но тогда еще не опубликованных. Он выдвинул важный источник для истории внутреннего состояния Византии и Болгарии XI в., попытался критически изучить его, внес поправки к изданному тексту переписки Феофилакта. Новый материал дал автору возможность представить многие вопросы в новом освещении, сообщить новые данные. |
| Вместе с ним (Борисом) крестились и те, которые были между болгарами избраннейшие родом, достоинством и богатством. После сего приняли светоносное очищение и остальные, за исключением некоторых совершенно скотоподобных, но и сих, собрав на них весьма небольшое войско, поскольку вспомоществуем был Христом, без труда усмирил и привел к божественному крещению» (новое издание Феофилакта в Патрологии Миня т. 126, стр. 197 fin., § 34). Мы говорили выше, что продолжатель Феофана, которого повторяют Скилица, Кедрин и Зонара, в у которого читается разсказ о крещении Бориса отличный от рассказа продолжателя Амартолова и Симеона Логофета, не есть подобный двум предшествующим первосказатель, заимствующий свои известия из неизвестных нам источников, но что он имел своим источником. не кого иного как Симеона Логофета [Вопрос о греческом летописце, известном под именем Симеона Логофета , есть вопрос спорный и до сих пор не решенный ученой критикой: одни считают его за действительного Симеона Логофета, жившего в первой половине десятого века и известного своей обработкой житий Святых, от чего получил прозвание метафраста: другие видят в нем или носившего также имя Симеона, или неизвестного по имени византийского писателя гораздо позднейшего времени (двенадцатого века). Если справедливее второе мнение, то продолжатель Феофана не мог пе ределывать собственно этого так называемого Симеона Логофета, потому что жил раньше его (во второй половине десятого века). Но в этом втором случае нужно представлять дело так, что продолжатель Феофана пересочиняет ту древнейшую, остающуюся нам неизвестной, летопись, из которой так называемый Симеон Логофет после делал своя выписки. То же должно быть сказано об отношении к сему последнему и архиепископа Феофилакта, который, как мы замечали, отчасти пользуется известиями, читаемыми в его летописи.], и только сам собою его переделывает. Сколько помним, нам не случалось встречать у исследователей заявления о таком взаимном отношении между продолжателем и Симеоном Логофетом в вашей повести о крещении Бориса. |
| Несколько лучше мы осведомлены об участии Феофилакта в делах Болгарской Церкви. По отношению к подчиненным ему епископам (а все они, видимо, были греки) он выказал себя истинным наставником; в трудные времена он требовал от них стойкости, убеждая не оставлять свою паству без призора. Прямыми свидетельствами о его отношениях с приходскими священниками, которые в большинстве своем были, по всей вероятности, славяноязычными болгарами, мы не располагаем. Можно допустить, что кое-кто из них после векового владычества Византии владел греческим языком лучше, чем их предшественники во времена Климента. Сюда мог внести свою лепту и Феофилакт – на одном из его писем есть помета: «Болгарам, им наученным». Иногда адресатами этого письма считает всю его болгарскую паству. Однако, поскольку письмо писано по-гречески и содержит обращение «к моим», а также просьбу передать привет «моим и не моим», можно предположить, что предназначалось оно набранным лицам, бывшим ученикам Феофилакта. Возможно, он готовил их к рукоположению, и трудно вообразить, что учил он их не на греческом языке. Во времена Феофилакта официальным языком Болгарской Церкви был греческий, и, разумеется, в епископальных соборах литургию служили на нем. Но приходские священники, без сомнения, пользовались церковно-славянским по-прежнему, и нет никаких свидетельств того, что Феофилакт был этим обстоятельством недоволен. Столь пылкий почитатель Климента и его наставников Кирилла и Мефодия едва ли мог возражать прогни богослужения на славянском языке. Он, видимо, считал само собой разумеющимся, что в церквах еще поют псалмы, переведенные Климентом, и, вероятно по слухам, знал, что сочинения Климента на древнецерковно-славянском языке «сбережены усердным народом».Во времена Феофилакта, видимо, немало сочинений на этом языке ходило по Болгарии, и филологи доказали, что значительное число известных древнецерковно-славянских списков XI– XII веков были созданы в скрипториях Македонии или Восточной Болгарии. Тут нет ничего удивительного, поскольку роль, которую играл Охрид и его скрипторий в передаче византийской культуры балканским славянам, не могла быть столь значительной, если бы обе языковые традиции не существовали бок о бок, взаимодействуя в двуязычной среде македонских школ и монастырей. |
| Таков был, например, Архиепископ Феофилакт, оставивший после себя в числе многих литературных трудов. «Благовестник», свидетельствующий о его архипастырской ревности и попечении об окормляемой им пастве. В тесной связи с византийскими завоеваниями стоит возникновение и распространение в Болгарии ереси богомильской, явившейся своеобразным протестом против угнетения. Окружающую человека действительность богомилы понимали дуалистически. (См. подробнее о них в «Краткой истории болгарской философской мысли». М., 1977. С. 49 — 57, а также в труде Д. Ангелова «Богомильство в Болгарии». М.: ИЛ, 1954. 214 с. Перевод с болгарского.). В XIV столетии в Болгарии получили распространение еретические учения адамитов (учили о равенстве всех людей, но иллюстрировали эту идею весьма своеобразно–один из ее проповедников, некий Лазарь, ходил по улицам Тырнова в «костюме» Адама), жидовствующих (осмеивали почитание Христа Спасителя, православную веру и проч.), варлаамитов (учили, что Божественный свет на Фаворе сотворен, отрицали иконопочитание). Хотя для первой Болгарской Патриархии и наступил закат, тем не менее Охридская Архиепископия, явившаяся законной наследницей Патриархата, стремилась продолжить его церковную миссию. Ее пастыри не прекращали совершение богослужений на славянском языке, содействовали сохранению и развитию славянской письменности, всеми возможными силами поддерживали и воспитывали патриотический дух среди своей паствы. Истинные чада Архиепископии считали ее средоточием духовной жизни покоренного болгарского народа и правомерной носительницей славы Болгарской Патриархии как во времена византийского гнета, так и после завоевания всего Балканского полуострова турками вплоть до 16 января 1767 г., когда в связи с проведением Константинопольской Патриархией политики централизации Архиепископия была подчинена Константинополю на правах Преспанской митрополии . Именно в пределах Охридской Архиепископии – в Македонии – в XVIII веке зародились первые проблески болгарского возрождения. |
| Уцелело ли где-нибудь первоначальное Славянское Житие Св. Климента Охридского? Наш известный археолог, покойный И. П. Сахаров, указывал на то, что ему попадались в Славянских рукописях отрывки из этого Жития, а поэтому можно полагать, что сохранилось где-нибудь и целое. Пока же предлежит исследовать Греческое сокращенное Житие Св. Климента (открытое В. И. Григоровичем в рукописи XIII века в Охриде), не есть ли оно только перевод с того древнего Славянского Жития Св. Климента, на которое ссылается сочинитель его пространного Жития, блаженнейший Архиепископ Феофилакт Охридский, писатель Х века? Об этом уже начали догадываться уже некоторые из наших ученых Славянистов. 6 Сделаем краткий вывод из наших замечаний: 1. Сочинитель главнейших богословских и исторических сочинений, заключающихся в Венецианском издании творений блаженнейшего Феофилакта, Архиепископа Болгарского, жил в царствование Болгарского Царя Петра и его супруги, Царицы Марии (по внушению которой и написал, посвященное ей, Толкование на Четвероевангелия, а некоторые из своих сочинений посвятил самому Царю Петру), следовательно, не в IX и не в XI, а в Х столетии. 2. По всей вероятности, и прочие мелкие сочинения Архиепископа Феофилакта, приписанные Венецианскими издателями писателю XI века, принадлежат тому же самому Феофилакту, писателю Х века, как сходные с главным по языку и слогу и, по замечанию самих же издателей, «похожим на сочинения Греков IX столетия». 3. За тем нет никакой надобности приписывать их ни Архиепископу Феофилакту, жившему, по свидетельству Дюканжа и Ассемана, в XI веке (если только они не смешали его с Архиепископом того же имени, жившим и писавшим несомненно в Х веке), не Архиепископу Феофилакту IX века, о существовании которого нет ни каких данных, кроме голословного показания Феслера (в его истории Угрии). Архимандрит Леонид. Константинополь. 26 апреля, 1867 года. 2 Заимствованный у них список Болгарских Архиепископов помещен в «Обозрении Кормчей книги» Барона Розенкампфа. При всём подобающем уважении к трудам сих ученых, нельзя не сказать, что, в отношении Болгарской церковной истории, он далеко не полон, и не на столько верен, чтобы можно было принимать их без всякой поверки. Когда будут обнародованы все материалы, тогда историческая критика еще решит много вопросов, которые считаются теперь неясными. |
| К этому он присовокупляет еще рассказ о торжестве христианской веры при святом царе Константине Порфирородном, и его детях, и о страданиях христиан при Юлиане с довольно пространным сказанием о том, как плененный болгарами грек Кинамон обратил к вере брата болгарского царя Энравоту и как последний претерпел мученическую смерть от своего брата Маломира. Письма Писем блаженного Феофилакта известно более ста тридцати 37 . Все они писаны во время его архиепископства, и некоторые касаются современных ему событий, неизвестных ни из каких других источников. Кроме толкований Священного Писания, все остальные сочинения блаженный Феофилакт писал самостоятельно, без всяких заимствований из других отцов и учителей Церкви. Поэтому они резко отличны от истолковательных его сочинений по самому характеру изложения. В его толкованиях Писания виден язык его образцов (то есть цитируемых авторов. – Ред.), ясный и простой, со всеми совершенствами древнеотеческого словотворчества. В собственных сочинениях, напротив, виден язык, свойственный ему самому, очень близкий к тому, каким писали все его современники. В них мы постоянно встречаем переносный образ речи, подобия и другие особенности стиля 38 . Из всех творений блаженного Феофилакта в церковнославянском переводе наиболее известно толкование его на Четвероевангелие под названием «Благовестник». Этот перевод, по свидетельству предисловия к старинным изданиям, сделан в Болгарии. Свидетельство это подтверждается древними списками «Благовестника», найденными в России, в которых правописание хотя и русское, но с примесью болгарского или южно-славянского диалекта. Когда в первый раз появился «Благовестник», определить нельзя, но из описей известных русских библиотек видно, что существующие ныне древние списки его восходят уже к началу XVI столетия. Первое печатное издание «Благовестника» по древним рукописям сделано в 1648 году в Москве, после чего прежний перевод был несколько исправлен и издан там же в 1698 году. Затем в течение прошлого столетия (имеется в виду XVIII век. |
| В пустоту, которая образовалась после разрушения Болгарского царства, устремились сначала Печенеги, потом Узы и Куманы (Половцы), теснившие их с тыла. 3 Те и другие были одинаково страшными врагами для Византийской монархии XI и XII веков, не менее страшными, чем их собратья Турки-Сельджуки в Азии. Вот как описывает печенежские набеги на византийские провинции знаменитый церковный писатель XI века, Феофилакт Болгарский : «Их набег – удар молнии, их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко – от быстроты бегства. Нападая, они всегда предупреждают молву, а отступая, не дают преследующим возможности о них услышать. А главное – они опустошают чужую страну, а своей не имеют; если бы кто был смелее Дария Истаспа, если бы он навел мост на Истре и стал искать Скифов – все одно, он безумно погнался бы за недостижимым. Они спрячутся в скалах, прикроются густотою леса, а он будет блуждать по горам и рощам, которых дикая суровость уступает только дикой натуре преследуемых; он будет зрителем той великой скифской пустыни, которая не осталась неизвестной и для пословицы. Если, вопреки природе вещей, он будет упорствовать, то и сам погибнет, не столько заслужив сожаление своим несчастием, сколько осуждение своим безрассудством; а Скифы успеют доказать, что они дети скал и дубов, будут наносить удары, сами им не подвергаясь, так что, по моему, если можно верить мифам, тот Гигес, который метал стрелы из мрака, сам недоступный им, был никто другой, как Скиф. Жизнь мирная – для них несчастье, верх благополучия – когда они имеют удобный случай для войны или когда насмеются над мирным договором. Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно». 4 Половцы или Куманы наследовали в XII веке имя Скифов, которое в XI веке исключительно принадлежало Печенегам. Все то, что Феофилакт Болгарский говорил о Скифах XI столетия, все это Евстафий Солунский мог сказать о Скифах XII века. «Это народ, не имеющий прочного постоянного пребывания, не знающий оседлой жизни и потому не гражданственный. Всякою землей он стремится завладеть, но ни одной не может заселить, и посему – это народ многоблуждающий (πολυπλνητον). Это летучие люди, и поэтому их нельзя поймать. Они не имеют ни городов, ни сел, оттого за ними следует зверство (τ θηριδες). Не таковы даже коршуны, плотоядный род и всем ненавистный; таковы разве грифы, которых благодетельная природа удалила в места необитаемые, точно так, как и Скифов. |
|
|
