| Духовник сказал мне: “Запомни, никто тебе ничего не должен!”. Господи, дай мне помнить об этом и жить в соответствии с этим. Что я имею, чего бы ни получил, — все мое достояние в конечном счете от Тебя. Я создан из ничего, я не самобытен. Ты сотворил меня, Ты дал мне таланты, чтобы я их употребил на дело. Блаженнее давать, нежели брать. Не дай мне в безумии удерживать напрасно то, что может послужить ближнему моему. Пусть мое братолюбие не обернется присвоением, но жертвованием. Господи, я не искусен в духовой брани, не дай мне пасть замертво в искушении, дай подняться, дай продолжить бой под Твоим водительством, дай торжествовать Твою победу как наше избавление от диавольского пленения. Тропари Троичны. Проснувшись, я встал и увидел себя во тьме, я падаю перед Тобой, Троица, с воплем: Свят Ты, Господи, свидетельствуют ангелы, помилуй нас по молитвам Богородицы. Услыши вопль мой. Когда нужно утихнуть, я кричу, когда нужно громко взывать, я держу рот на замке. Господи, умудри меня, дабы я делал уместное своевременно. Славься Отец, Сын и Дух… Я прерываю эту молитву, чтобы, сказав другую, закончить прерванную. Господи, просвети мой помраченный ум и нечистое сердце, чтобы я не обрывал молитву ради других дел, чтобы одна молитва подхватывала другую, чтобы уста мои отверзлись к Тебе с хвалой, благодарением и просьбой. И так всегда дай бодрствовать перед Судьей в надежде получить прощение за все свои преступления, пусть страх Твой двигает нас на непрестанную молитву о помиловании. Без Твоей помощи, Господи, молитва не идет. Господи, помилуй нас, народ Твой, всю полноту — весь новозаветный Израиль, услышавший проповедь 12 Апостолов. Милуй нас, Господи, 12 часов дня и 12 часов ночи, 12 месяцев в году. Благодарю Святую Троицу за долгое терпение моей лености на все благое и моего неленостного злодейства. Благодарю Тебя за то, что Ты отличаешь меня от моих проступков, за то, что пробудил меня к утреннему благодарению Божественной власти. Дай свет очам моей души, дай пищу — слово Твое — в уста мои, знать и исполнять заповеди Твои, воспевать Тебя не только устами, не только умом, но сердцем, из самой глубины своего существа поведать о славе Твоей. |
| Двойственное значение Имени Божия вполне сохраняется и в имени Иисусовом, поскольку оно является и собственным именем 2-й Ипостаси Богочеловека, а в нём и чрез Него именуется и вся Святая Троица в Её тройственном взаимоотношении, но вместе с тем и выражает силу, глубину и самооткровение Божества, явленное в Премудрости и Славе, одним словом, есть и самоопределение софийное. И одно значение как имени собственного, ипостасного, нераздельно соединяется с другим, софийным, усийным, во всей силе и полноте Божественной. Иисус есть и Логос, Слово всех слов обо всём, «Им же вся быша», единозначное и всесодержательное кафолическое Имя, но оно же означает и Божию Силу, Премудрость и Славу. Оно есть как бы Божественное Заглавие всего Бытия, которое на ветхозаветном языке читается: Сый, Я есмь Сущий, а на новозаветном языке – Иисус. Это есть вселенски-символическое Имя Божественной Софии, предвечно сущей в небесах и раскрывающейся в тварном становлении, как быть, становиться сущим , в возникновении из ничего в тварности 653 . Отсюда делается то общее заключение, что Имя Божие и Имя Иисусово, возвещающее об ипостасном бытии Божием, вместе с тем есть и софийное. Оно должно быть понятно не только тринитарно-теологически, но и социологически, теофанически, антропологически, космологически, в применении ко всем определениям божественного и тварного бытия. Это соответствует и двойственному характеру имени, с одной стороны, как ипостасного субъекта, молчаливого подлежащего, и, с другой стороны, как софийного самооткровения бытийного сказуемого: Оно в себе подразумевает: «Я есмь, Который есть», «Сущий», но так же и «в Начале (Божестве, Софии) было Слово (ипостасное λγος), и Слово было у Бога (Отца, τον Θεν), и Слово было Богом» (божественно, Θες), и как божественная сущность, природа, премудрость, слава, бытие в красоте, сущее имя. Имена Логос и Иисус по силе своей тожественны, как они самотожественны и в ипостасной соотнесённости своей. Эта тожественность значения Имени Иисусова может быть выражена и в терминах Халкидонского догмата о единой Богочеловеческой Ипостаси и двух природах. Имя Иисусово, как ипостасное, едино: Сына Божия и Сына Человеческого, сшедшего с небес ( Ин. 3:13 ), Небесного Первочеловека. Но оно свойственно двум естествам, и в том смысле двойственно, принадлежа одновременно Его Божеству и человечеству. Таким образом, оно едино-двойственно, в соответствии и всему Халкидонскому определению. Но оно при том остаётся и едино, как и Сам Богочеловек. |
| Новохлысты Основателем секты новохлыстов, появившейся в конце прошлого века в Кубанской обл., считается майкопский мещанин Евдоким Козин, бывший хлыст по убеждениям, а ревностным ее распространителем – некто Бондаренко. По характеру своего учения эта секта резко отличается от хлыстовщины, так как на ней сильно отразились пантеистические и материалистические идеи нашего времени. Единственным источником своего вероучения новохлысты признают только человеческий разум и непосредственное откровение Божества; богодухновенность же всего ветхозаветного и новозаветного Писания, а тем более свящ. Предание они решительно отвергают. По их учению, Бог есть дух вечный, всемогущий, вездесущий, «внутренне пребывающий во всем движущемся». Он есть самодвижущая весь животный мир сила; в неорганическом мире Его нет. Все, что обладает присущей ему от природы способностью самостоятельного дыхания, имеет внутри себя Бога, вернее – частицу Божества, так что, по словам Бондаренко, всякое животное и последняя козявка имеют в себе частицу Божества. Отдельно от мира и самобытно, по учению сектантов, Бог не существует. Он разлит по неравным частям во всем животном мире, но сознает себя, как Бога, только в человеке, и то в одних только новохлыстах. До сотворения мира и человека Бог пребывал в какой-то неопределенной, бесформенной массе, но затем стал отделяться от нее и облекаться плотью. Облекшись плотью, Он получил возможность творить мир словом. В это время появилась и Троица: первое лицо – это дух, второе – плоть, третье – слово. Таким образом, Бог есть тот же во плоти человек, только бесконечно могущественнее его. Кто был первый человек, неизвестно; но несомненно, что до Адама было много людей, которые по своей жизни не отличались от животных. Когда же Бог избрал одного из них и просветил его, иначе – когда дух вошел в человека, то последний узнал, что он сотворен по образу Божию, и чрез это получил блаженство, или рай. От этого человека произошел род людей благочестивых, т.е. новохлыстов. Один из этого рода, будучи прельщен природой, стал жить как ему хотелось, за что был изгнан из рая. Этот изгнанник – не кто иной, как библейский Адам. В теле каждого человека живет один из ангелов, которые разделяются на видимых, невидимых и злых. Видимые находятся в новохлыстах, потому что они видят Бога; невидимые – не в новохлыстах, так как они не видят Бога, и злые – в новохлыстах, не исполняющих новохлыстовских заповедей. |
| Вслушаемся в самое начало знаменитой «симфонии» Юстиниана Великого : «Величайшие дары Божии, дарованные вышним человеколюбием: священство и царство. Одно служит вещам божественным, другое управляет и заботится о вещах человеческих. И то и другое происходит от одного и того же начала и благоукрашает человеческую жизнь...» 88 Сквозным понятием этой преамбулы является понятие или, скорее, некая «теологема» «дара», универсально и первостепенно значимая в Новозаветном Откровении и, соответственно, в христианской традиции. Реальность дара, прежде всего, дара творения и спасения мира и человека, – апофатична: она свидетельствует о трансцендентности Бога миру, их онтологической инаковости, а также – о невозможности спасения на началах тварного естества. Апофатизм религиозного переживания тварности, онтологической и сотериологической безопорности космополитического сущего, не мог не сказаться и в политическом умозрении византийцев. А тем более тогда, когда, как раз в первые годы царствования Юстиниана Великого , в напряженной богословской атмосфере эпохи заявляет о себе, глубоко проникая в корпус византийского богословия, свод сочинений, объединенных именем св. Дионисия Ареопагита . В свете богословия Corpus’a Areopagiticum, с особенной аскетически-напряженной выразительностью звучит юстиниановское «и то и другое происходит от одного и того же начала», ибо Начало это – Святая Троица – пресущественно и запредельно по отношению ко всему, что от Него происходит – как дар, ничем не обеспеченный онтологически и никак не заслуженный этически. Способ усвоения (и осуществления) так мыслимого дара – священства и царства, – в данном случае, только один – нравственно-аскетический. Согласие властей здесь не функционально: оно предполагает, в первую очередь, аскетическое самоограничение, а уже потом – гармонизацию «служебных функций». Неслучайно уже фигура ветхозаветного царя, которому надлежало «во все дни жизни своей» читать книгу Закона, «дабы научался бояться Господа, Бога своего» ( Втор.17:18–19 ), так органично соотнесена с образом «блаженного мужа» (из 1-го псалма), «поучающегося в Законе Господнем день и ночь». Ведь образ последнего архетипичен для христианского монашеского подвига, сохраняющего значение внутренней, эсхатологически единой меры и для царского служения, о чем символически свидетельствовала монашеская тонзура, выстригаемая в предсмертный час на голове византийских императоров. 89 |
| Из размышлений о теодицее Самодержавная монархия есть менее всего форма, способствующая познанию Бога, ибо Бог есть Св. Троица, Бог есть Любовь, а не самодержец и не монарх. Само понятие самодержавия противоречит христианскому духовному устроению. Мир и человечество должны быть устроены по образу Божественной Троичности, а не по ложному образу небесного империализма, небесного монархизма. О духе времени и монархии Теократическая монархия принципиально не соединима с верой в Триединого Бога, в св. Троицу, в которой Божество раскрывается не как власть, а как любовь, не как господство одного лица, а как соборность трех лиц. Природа Божества не монархическая. Лишь отвлеченный монотеизм, отрицающий тайну Троичности, мыслит Бога монархически, как восточного деспота и рабовладельца. Это есть скорее магометанская, чем христианская идея. Она коренится в древнем языческом Востоке, она восходит к первобытному тотемизму. В теократической и монархической идеи нет ничего специфически христианского. Пережитки тотемистических верований, древнего языческого и ветхозаветного сознания остаются и в христианском мире. Но христианство принесло с собой сознание ограниченности и относительности государства, принципиального отличия царства кесаря от Царства Божьего. О духе времени и монархии Новозаветное, христианское сознание не дает никаких оснований мыслить Бога, как монарха, как властелина. Бог открывается, как Отец, как Любящий и Любимый. Власть же существует лишь в греховном природном порядке. Божественная Троичность совсем не есть монархия, и из нее нельзя вывести монархии. Ответ на письмо монархиста Если Бог-Пантократор присутствует во всяком зле и страдании, в войне и в пытках, в чуме и холере, то в Бога верить нельзя, и восстание против Бога оправдано. Бог действует в порядке свободы, а не в порядке объективированной необходимости. Он действует духовно, а не магически. Бог есть Дух. Промысел Божий можно понимать лишь духовно, а не натуралистически. Бог присутствует не в имени Божьем, не в магическом действии, не в силе этого мира, а во всяческой правде, в истине, красоте, любви, свободе, героическом акте. |
| Девятая заповедь: " не лжесвидетельствуй на своего друга " , кроме обличения греха ложного показания на суде, понимается церковными толкователями как предупреждение против всякого греха словом, т.е. рассматривается как дополнение к третьей заповеди. Десятая заповедь: предупреждает против зависти и пожелания чужого добра, иначе говоря, против внутреннего зла, которое есть причина внешнего. В этом отношении десятая заповедь сходна с новозаветными заповедями. 15. О нравственном учении Нового Завета в сравнении с учением ветхозаветным В ветхозаветных заповедях о любви к Богу и к ближнему дано уже откровение об основе истинной жизни, но внутреннее ее содержание едва приоткрыто. Декалог, например, указывает лишь на то, что противоречит любви, да и то больше на плоды зла. В Новом Завете истинная жизнь раскрывается в полноте как совершенная Божественная любовь. Она явилась в лице Господа Иисуса Христа - Самого Бога, ставшего человеком, в Его жизни и в Его учении, а потом, после Пятидесятницы, силою Святого Духа в сердцах христиан. 16. О делах Христовых, о Его чудесах О жизни Господа Иисуса Христа, о Его искупительном подвиге и о Его торжестве сказано выше, но учение Христово и Его чудеса, которые Он называл Своими " делами " , дают образы истинной жизни и пути человека. Чудеса Христовы свидетельствуют о совершенстве и могуществе Божественной любви, избавляющей человека от зла и одаряющей полнотою всякого блага. Так, претворив воду в вино на браке в Кане Галилейской, Господь умножил радость; изгоняя бесов, исцеляя больных, воскрешая мертвых, Он избавлял от страданий и скорбных последствий греха. В чудесах над природой: укрощение бури, хождение по водам, умножение хлебов, Господь также являл Свою любовь, восстанавливая утраченную по грехопадении власть человека над стихиями. Но кроме того, Господь воскрешал умерщвленные грехом души, средством чему служили, наряду с Его словом, и все другие чудеса. Посредством их Господь укреплял в людях любовь к Нему и веру в Него, т.е. те силы, без которых душа мертва. Господь отказывался творить чудеса, поражающие воображение и принуждающие верить, но чудотворил, приметив зародившуюся уже веру, показывая тем самым, что Он не понуждает, а зовет к добру. Совершавшиеся силою Святого Духа, т.е. силою Божественной любви, чудеса Христовы не превосходили возможностей человеческой природы, и Господь даровал силу чудотворения Своим последователям. |
| Н екогда соманитянка с добрым расположением угостила праведника; ты же, душа, не приняла в свой дом ни странника, ни пришельца; за то будешь извержена вон из чертога брачного с рыданием (4 Цар. 4: 8). Н есчастная душа! Ты постоянно подражала нечистому нраву Гиезия; хотя в старости отринь его сребролюбие и, оставив свои злодеяния, избеги огня геенского (4 Цар. 5: 20–27). Слава, Троичен: Б езначальный Отче, Собезначальный Сыне, Утешитель добрый, Дух правды, Родитель Слова Божия, Безначальное Слово Отца, Животворящий и Созидающий Дух Единая Троица, помилуй меня. И ныне, Богородичен: П речистая! Мысленная багряница, плоть Эммануила, соткалась внутри Твоего чрева как бы из вещества пурпурного, потому мы почитаем Тебя, истинную Богородицу. Песнь 9 Ирмос: Р ождество от бессеменного зачатия неизъяснимо; Плод безмужней Матери нетленен; рождение Бога обновляет естества; посему Тебя мы, все роды, православно величаем как Матерь Богоневесту. Помилуй меня, Боже, помилуй меня. У м изранился, тело изленилось, дух болезнует, слово потеряло мощь, жизнь замерла, конец при дверях. Итак, как же будешь ты поступать, злосчастная душа, когда явится Судия исследовать дела твои? Я воспроизвел пред тобою, душа, сказание Моисея о миробытии и затем все Заветное Писание, повествующее о праведных и неправедных. Но ты, душа, согрешая пред Богом, подражала не первым, а последним. О слабел закон; не воздействует Евангелие; пренебрежено тобою все Писание; пророки и всякое слово праведника потеряли силу. Язвы твои, душа, умножились, так как не находится врача, тебя исцеляющего. Д абы привести тебя, душа, в умиление, я привожу тебе примеры из Писания новозаветного. Итак, соревнуй праведным и отвращайся грешных и молитвою, постом, чистотою и непорочностью умилостивляй Христа. Х ристос сделался человеком, призвал к покаянию блудниц и разбойников. Покайся, душа! Уже отверзлась дверь к Царствию: ее наперерыв заполняют кающиеся фарисеи, мытари и прелюбодеи (Мф. 11: 12; 21: 31; Лк. 16: 16). Х ристос вочеловечился, приобщившись ко мне плотию, и Он добровольно переиспытал все, за исключением греха, свойственное естеству, показывая тебе, душа, образец и пример Своего снисхождения. |
| Единственным источником своего вероучения новохлысты признают только человеческий разум и непосредственное откровение Божества; богодухновенность ж всего ветхозаветного и новозаветного Писания, а тем более свящ. Предание, они решительно отвергают: «Мы, говорил как-то вожак их Бондаренко, – принимаем из Писания только то, что нам нравится, а что не нравится, то отвергаем и работаем собственным умом». По такому самопроизвольному учению новохлыстов трактуется: Бог есть дух, вечный, всемогущий, вездесущий, «внутренне пребывающий во всем движущемся». Он есть самодвижущая весь животный мир сила, в неорганическом мире Его нет. Все, что обладает присущей ему от природы способностью самостоятельного дыхания, имеет внутри себя Бога, вернее, – частицу Божества, так что, по словам Бондаренко, всякое животное и последняя козявка имеют в себе частицу Божества. Отдельно от мира и самобытно, по учению сектантов, Бог не существует. Он разлит по неравным частям во всем животном мире, но сознает себя, как Бога, только в человеке, и то в одних только новохлыстах. Более подробное развитие учения о Божестве новохлысты выражают в следующем своем умозаключении: до сотворения мира и человека Бог пребывал в какой-то неопределенной, бесформенной массе, но затем стал отделяться от нее и облекаться плотью. Облекшись плотью, он получил возможность творить мир словом. В это время появилась и Троица: первое лицо–это дух, второе–плоть и третье–слово, Таким образом Бог есть тот же во плоти человек, только бесконечно могущественнее его. Кто был первый человек, неизвестно; но несомненно, что до Адама было много людей, которые по своей жизни не отличались от животных. Когда ж Бог избрал одного из них и просветил его, иначе – когда дух вошел в человека, то последний узнал, что он сотворен по образу Божию и чрез это получил блаженство или рай. От этого человека произошел род людей благочестивых, т. е. новохлыстов. Один из этого рода, будучи прельщен природой, стал жить как ему хотелось, за что и был изгнан из рая. Этот изгнанник, не кто иной, как библейский Адам. В теле каждого человека живет один из ангелов, которые разделяются на видимых, невидимых и злых. Видимые находятся в новохлыстах: потому что они видят Бога. Невидимые – не в новохлыстах, так как они не видят Бога, и злые – в новохлыстах, не исполняющих новохлыстовских заповедей. Зло в мире происходит от самого человека или, вернее, от природы, которою он прельщается. Об И. Христе новохлысты учат, что Он был обыкновенный человек, который всю жизнь свидетельствовал словом о Боге. Слово Его в некоторых вселилось и чрез это приблизило их к Богу. Но другие не поняли Его учения и распяли Его, почему Он назван Христом, что значит «распятый». После смерти Христос воскрес, но не телом, а Своим учением в душахпоследователей, к вознесся на небо – «на них бо», т. е. на главы Своих учеников духов. Он придет вторично на землю, как могущественный человек, будет жить несколько лет и слава о Нем пройдет по всему миру. |
| для христианина является не природа вещей, но «Троица, а именно Отец, и Сын, от Отца рожденный, и Дух Святой, от того же Отца исходящий» ( Aug. Enchirid. 9). Затрагивая вопрос об отношении В. и разума, блж. Августин пишет, что «наученный начатком веры, любовью вспомоществуемой, разум при хорошей жизни достигает даже видения, где святым и совершенным сердцам становится известной неизреченная красота, полное созерцание которой есть высшее блаженство» (Ibid. 5). Петр Дамиани свое понимание отношения веры и разума выразил в представлении о «диалектике» или философии как ancilla theologiae, служанки богословия. Ансельм Кентерберийский, автор онтологического доказательства бытия Бога, разделяет взгляд блж. Августина, согласно к-рому христ. В. предшествует познанию, вместе с тем он подчеркивает значение человеческого интеллекта в познании предметов В. Идеалом Ансельма становится «вера, ищущая разумения». В «Монологионе» он различает «живую» В. и «мертвую», к-рая лишена любви. В «Прослогионе» пишет: «… я не разуметь ищу, дабы уверовать, но верую, дабы уразуметь» ( Anselmus. Proslog. 100. 18-21). Вильгельм из Шампо в апологетическом соч. «Диалог между христианином и иудеем о католической вере» (Dialogus inter Christianum et Judaeum de fide catholica) подчеркивает, что основу христ. В. составляет В. во Христа, Сына Божия, принесшего за нас жертву, В. в новозаветное Откровение, к-рое не отменяет закон, а восполняет его. Вильгельм считает, что между В. и Крещением существует прочная связь и одно обязательно сопутствует другому (С. 268). Обсуждая тему отношения В. и разума, Вильгельм повторяет известную формулу папы Григория I (Hom. 40//Pl. 76. Col. 1197), что «нужно верить, исключая доказательства разума» (С. 271). Аналогичной позиции относительно В. придерживался П. Абеляр в «Теологии «Высшего блага»», утверждавший, что «должно верить ради спасения в то, что нельзя объяснить» (С. 67), вместе с тем он считал, что предметы В. подлежат исследованию посредством разума. Бернард Клервоский в соч. «Соптга quaedam capitula errorum Abaelardi» (Против некоторых глав из заблуждений Абеляра) и Р. Бэкон в соч. «Opus Tertium» (Третье сочинение) разными путями возвращаются к т. зр. Августина, считавшего, что В. предшествует знанию. Бонавентура в соч. «Путеводитель души к Богу» полагает, что человеческий разум, нуждающийся в опоре в виде «единства истины и блага», вынужден восходить от низших определений к высшим. В этом восхождении обнаруживается, что Бог и В. в Бога есть та основа, без к-рой разум не в состоянии постигнуть природу вещей; поэтому В. в Бога как единство надежды и любви составляет необходимое условие истинной деятельности разума. |
| В апсиде и в основном объеме храма сохранились остатки росписи сер. 19 в., выполненные маслом в академической манере. В своде апсиды помещен образ «Тайной вечери». В куполе храма – Троица Новозаветная и Силы небесные. В простенках окон барабана фигуры апостолов представлены попарно. На парусах были размещены фигуры сидящих евангелистов и их символы. В нижнем ярусе дверные проемы фланкированы изображением колонн с композитными капителями, несущих иллюзорно выписанный в гризайли антаблемент. В арочных нишах над дверями написаны ангелы с образами Богоматери. В откосах окон первого света – фигуры избранных святых. Фасады одноэтажной хозяйственной постройки, прямоугольный в плане объем которой вытянут с запада на восток, расчленены лопатками на равные прясла. По южной стороне в каждом из них размещены широкие прямоугольные проемы. Школа, нач. 20 в. Довольно крупное для сельской местности учебное здание, архитектура которого близка рациональному модерну. Кирпичное здание с неоштукатуренными фасадами возведено в кон. 1900-х гг. Возможно, его строительство было связано с основанием солигаличским купцом Сотниковым на Плещеевской лесной даче большого лесопильного завода. Двухэтажное здание сейчас стоит в лесу, приблизительно в 200 метрах от Никольской церкви и северным торцовым фасадом обращено к дороге, ведущей к ней. Строгую симметрию прямоугольного в плане объема подчеркивают полукруглые ризалиты по центрам протяженных фасадов с пятью осями прямоугольных проемов. В скаты кровли с переломом с востока и запада врезано по два слуховых окна с лучковыми кровлями. Строгий фасадный декор ограничен горизонталями невысокого гладкого цоколя, профилированными поясами в основании окон первого и второго этажей и венчающим карнизом с широкой гладкой полосой фриза. Проем парадного входа в восточном ризалите объединен с лежачим окном с расстекловкой на восемь квадратов. Здесь сохранилась двупольная дверь с профилированными филенками, украшенными в углах деревянными накладками, имитирующими гвозди с круглыми шляпками. Над дверью черного входа в ризалите противоположного фасада размещено два окна, освещающих междуэтажную лестницу – высокое нижнее перерезает подоконный пояс второго этажа, а перемычка меньшего над ним нарушает нижнюю линию фриза под венчающим карнизом. Проемы всех окон подчеркнуты гладкими оштукатуренными обводами, а рамы имеют характерную для рационального модерна форму – с фрамугами, составленными из нескольких вертикальных стекол. На боковых фасадах проемы расставлены нерегулярно и подчинены внутренней планировке. |
|
|
