| Насельники были замучены по приказу коменданта Воронежа поляка (или латыша) П. П. Скрибиса. Тела убиенных монахов похоронили на монастырском кладбище, заупокойную службу совершил архиеп. Тихон (Никаноров). Убиенные монахи канонизированы в 1981 г. в сонме новомучеников Российских на Соборе РПЦЗ. В конце окт. город вновь заняли отряды Красной Армии, и после небольшого перерыва концлагерь в М. В. м. был восстановлен. В лагере существовали сапожная, слесарная, портняжная и граверная мастерские. В отчете коменданта Рейзина за 27 марта - 2 апр. 1921 г. говорится: «Заключенных Митрофановского концентрационного лагеря состоит 1070 человек, 375 рабочих и 695 крестьян. За этот период прибыло в лагерь 60, освобождено до окончания срока 38. Смертельных случаев 13, бежал из расположения лагеря 1». Большинство заключенных имели небольшие сроки - от 2 недель и до 2 лет. Но есть упоминания о сроках от 10 лет до пожизненного. При Митрофановском концлагере были открыты школа политграмоты, б-ка-читальня. Среди заключенных находился виолончелист Л. В. Ростропович (1892-1942), отец М. Л. Ростроповича. Концлагерь действовал до 1923 г. В нач. 20-х гг. XX в. М. В. м. еще не был закрыт и сосуществовал с концлагерем. Благовещенский и Архангельский соборы еще действовали, в мон-ре проживала часть братии. Осенью 1921 г. в документах того времени упоминается игум. Илиодор. В обители по-прежнему находилась резиденция главы епархии. 2 марта 1920 г. в Благовещенском соборе был погребен сщмч. Тихон (Никаноров), отпевание совершил его преемник, еп. Владимир (Шимкович) , в сослужении еп. Верейского Модеста (Никитина) . Согласно списку храмов губернии кон. 1922 г., в мон-ре были закрыты Архангельская, крестовая (в доме епископа) и Митрофановская трапезная церкви. В остальных храмах обители служили обновленцы. Викарий Воронежской епархии еп. Митрофан (Поликарпов) называл М. В. м. и Троицкий собор «двумя величайшими центрами проповеди живоцерковщины» в Воронеже. Настоятелем Благовещенского собора при обновленцах был прот. |
| Николай Никаноров (Рассказ) Разрешите представить главного моего героя – Николая Ивановича Никанорова. Так кто же он такой? 19 июля, 2015 Разрешите представить главного моего героя – Николая Ивановича Никанорова. Так кто же он такой? Предлагаем вниманию читателей рассказ писателя Олега Лазарева из сборника «Остров живой надежды», в котором автор попытался обрисовать стороны жизни современного русского человека …Дед сказал, что это стремление омерзить и в конечном счёте унизить человека, в литературе пройдёт, как болезнь, она перестанет изображать дегенератов и превращение в насекомых и вернётся к обычным и вечным чувствам и ситуациям. Предсказанье, в отличие от дедовых других, не подтвердилось. А.П.Чудаков. «Ложится мгла на старые ступени» I Со многими людьми за мою скромную жизнь мне довелось дружиться, со многими общался, а с некоторыми был просто знаком – но эта встреча, это событие длиною в пять месяцев стоит по-прежнему особняком. Да, что говорить, и будет стоять так пока я существую и помню себя и нахожусь в рассудке. Все это удивительно, но это так. Это была не просто дружба – да что (нет! нет!) – это была какая-то даже страсть, привязанность до невозможности, окончившаяся так, как она окончилась. А ведь я даже не помню как все начиналось, тот начальный момент, ту первую нашу встречу. Удивительно!.. Порой запоминаешь всякую чепуху, и она еще вертится как самая преназойливейшая муха – а иного, чего бы хотел знать и помнить, не помнишь. Читатель, наверное, подумал, что начинается очередной любовный роман, но я спешу огорчить его (а может, кого-то и обрадовать): это повествование не о любви. Вернее, о любви, но не о той, не в том общеупотребительном значении, которое приходит на ум слышащему это слово современному обывателю. Это воспоминание о дружбе. О дружбе, которая продолжается, которая никогда не заканчивается и переходит в вечность. Ведь именно это и есть настоящая дружба, не правда ли? Я вот пишу сейчас, и думаю: а что бы ответил на этот вопрос незабвенный Николай Иванович? Припоминаю, мы ведь поднимали как-то с ним и эту тему… |
| Он приходил затем, чтобы забрать одну вещицу из подвала по просьбе деда. Это был худощавый, но не хилый парень, я бы даже сказал что красивый лицом: внешности не смазливой, а очень приятной. Правда, я сразу обратил внимание на его глаза: они смотрели очень пристально и зорко, и очень резко перескакивали с одного предмета на другой, впрочем как и его мысли. Начали мы с разговора о Николае Ивановиче, а закончили тем, что он назвал свою преподавательницу по высшей математике дурой, и убежал, вспомнив, что куда-то опаздывает. По его уходе я не без труда попытался восстановить ту цепочку, по которой мы перешли между этими двумя темами и мыслями, и очень удивился, в очередной раз заключив, как легко от разговора о каких-то более или менее высоких материях спуститься до уровня сплетника и бабьих базарных сказов. Но этот вывод я адресую только к себе самому – Виталий меня заинтересовал, и я бы поговорил с ним еще. О его деде тогда я ничего путного не выведал. Вскоре же, как и должно было быть, поползли слухи о затянувшемся отсутствии Николая Ивановича – слухи, в которых я не находил оснований чтобы им поверить, слухи, которым я сопротивлялся и против которых был непоколебим. У нас стали говорить, что Никаноров запил. Всего лишь одно слово, которое может раз и навсегда поставить крест на счастье человека, слово, которое я не допускал и в мыслях применить к любимому Николаю Ивановичу. Не допускал применить, покуда не случилось одно происшествие, которое я увидел своими глазами, и которое заставило меня поверить в это все… В тот день сразу после обеда я поехал в институт: мне нужно было забрать диплом, поскольку никаких торжественных вручений для “простых смертных” у нас не было, а только для отличников. Я уже собирался вскоре поехать работать в другой город, потому что в нашем зарплаты были такие, что можно было лишь сосать лапу. Я вышел из калитки и пошел в сторону автобусной остановки. До нее оставалось уже совсем недалеко, как я увидел слева в тенечке на траве под деревом сидящего в компании “местной элиты” Николая Ивановича. |
| После образования Временного правительства начинается грубое вмешательство революционной власти в жизнь Церкви. Эта политика проводилась через назначенного 4 марта обер-прокурора В. Н. Львова, впоследствии порвавшего с Православной Церковью и присоединившегося к обновленческому расколу. Были смещены с занимаемых ими кафедр как «консерваторы» и «монархисты» видные архиереи: митрополит Петроградский Питирим (Окнов), священномученик архиепископ Тверской Серафим (Чичагов) , священномученик архиепископ Калужский Тихон (Никаноров), священномученик епископ Черниговский Василий (Богоявленский) и другие. Священный Синод постановлением от 20 марта 1917 года решил уволить за преклонностью лет на покой митрополита Макария Московского . Этому решению предшествовали грубые действия обер-прокурора Священного Синода В.Н. Львова. Владыка Макарий сам рассказал о тех мерах воздействия, которые были применены к нему, чтобы получить от него прошение об уходе на покой: «Такое давление совершалось дважды. В первый раз оно выразилось в том, что обер-прокурор, прибыв на митрополичье подворье в Петрограде с вооруженной стражей, вечером вошел в комнаты митрополита и, подозвав меня к себе жестом руки, выкрикивал по адресу моему: «Распутинец! Распутинец!». Потом, пригрозив Петропавловской крепостью, потребовал, чтобы я тотчас садился писать прошение в Священный Синод об увольнении меня на покой. Требование мною молчаливо было исполнено...». 140 Утверждение, что митрополит Макарий был «ставленником Распутина», казавшееся весьма сильным в глазах некоторых недоброжелателей, в действительности было ложью. Искренний, честный, прямой владыка свидетельствовал: «С Распутиным я не имел никакого знакомства до назначения меня на Московскую кафедру, ни личного, ни письменного, ни через каких-либо посредников. Только по назначению моему на Московскую кафедру я получил в числе других коротенькую поздравительную телеграмму, подписанную неизвестным мне Григорием Новых. По прибытию в Москву, подобно другим посетителям, пришел ко мне и Распутин. Это было мое краткое, первое и последнее свидание с ним». 141 |
| Как известно, Казань в течение месяца была во власти белочехов, и следует отметить, что это событие также не столь однозначно, как его излагают советские хрестоматии по истории. Однако описанию его мы места уделять не будем, приведем только несколько замечаний и фактов. Духовенство и миряне в подавляющей своей части сочувствовали все-таки белочехам. Это видно хотя бы из того, что ежедневные молебны, проходившие во всех казанских церквях о даровании победы Народной армии над Красной, были особенно многолюдны. Этот же вывод следует и из того, что Казань, при взятии ее красными, покинуло, по некоторым сведениям, около 60 тысяч человек. И хотя большая часть из них вернулась, настигнутая стремительным наступлением красных, сам факт массового бегства свидетельствует о многом. Власть учредиловцев, несмотря на все к ней могущие быть претензии, в отношении к Православной Церкви, к которой так или иначе принадлежала значительная часть населения города, проводила вполне лояльную политику. Так, приказом за было заявлено: «На основании приказа Комитета членов Учредительного Собрания от 11 июля 1918 года комиссариат по вероисповедным делам упраздняется, административные власти ни в какие дела церковные вмешиваться не должны впредь до разрешения вопроса в общегосударственном масштабе. Все захваченные церковные суммы, документы и имущество должны быть возвращены по принадлежности. При приеме должна присутствовать — для составления протоколов — комиссия из представителей: церковного причта по указанию епархиального начальства, прокурора окружного суда, адвокатуры и государственного контроля. Особоуполномоченные Комитета членов Учредительного Собрания Фортунатов, Лебедев» . 10 сентября белочехи и учредиловцы покинули Казань, и для Казанской Церкви начался новый этап ее существования, ознаменованный мученичеством и исповедничеством сотен и тысяч христиан. Здесь приходится констатировать, что то религиозное воодушевление и те надежды, которые испытывало Русское Православие в первую половину 1918 года в связи с церковными реформами и выборами Патриарха, во вторую половину этого же года были потоплены в крови . И Казанская епархия — наглядный тому пример. Только уход значительной части духовенства и активных церковников объясняет, почему количество убиенных в 1918 году священников исчисляется десятками, а не сотнями. Например, при подобных же обстоятельствах в Воронеже в 1918 году архиепископ Тихон (Никаноров) не захотел оставлять свою паству и примеру его последовало городское духовенство. В результате и сам святитель и еще 160 иереев были казнены . Сам Аацис, председатель ЧК По борьбе с контрреволюцией на чехословацком фронте, в своих воспоминаниях с большим сожалением констатировал скромный размах чекистских репрессий в Казани: |
| Но я умолкаю, иначе никогда не остановлюсь. Может быть, уже наболтал чего лишнего –читатель меня простит. Передаю наконец слово Николаю Ивановичу, все же иные подробности и замечания расположу по ходу дальнейшего повествования. II Ехать от дома на автобусе мне было минут сорок, и, подходя к храму, душа моя радовалась и трепетала. Иногда я улыбался в предвкушении, не сдержавшись, начиная от самой остановки. Но за несколько шагов до кованой калитки я делал пресерьезнейшую мину, и так входил на территорию. А вот и Николай Иванович! Он как всегда в это время подметал, и почти сразу замечая меня, важно вставал, опершись на черенок и сопровождая добрым с задоринкой взглядом. Ох, как нелегко под этим взглядом было сохранить серьезность и не рассмеяться! Но я держался и старался… − Генерал… − величественно-протяжно приветствовал меня Николай Иванович, когда мне оставалось до него несколько шагов, и затем уже молча подавал руку. Да… Не скажу, что был в восторге от такого приветствия, но ничего не поделаешь, хотя самолюбию моему оно ужасно льстило. − Здравствуйте, Николай Иванович! – крепко пожимал в свою очередь я руку моего друга. Службы проходили интересно и поэтому быстро. Иногда по поручению отца Иоанна я ездил за хозяйственными покупками для храма, по вечерам писал диплом. Занимался также уже упомянутой переписью икон, и, конечно же, беседовал в подвале, на улице – везде где можно беседовал в свободное время с Николаем Ивановичем! Дни летели незаметно. “Счастливые часов не наблюдают”, а значит тогда я был действительно счастлив. Вот так спускаешься в подвал по скрипучей крутой деревянной извилистой лестнице, и тотчас с ходу спрашиваешь у сидящего со включенной лампой за своим столиком, с очками на кончике носа Николая Ивановича: − Николай Иванович, в чем же все-таки счастье человеческое? − А! Это ты, Игорь, − из-под очков весело глядит он на тебя. – Не знаю. А что сам-то думаешь? И продолжает пить чай с ушками. Чай Николай Иванович пил по многу раз за день – он его бодрил и держал в тонусе, ибо приходил Николай Иванович на работу ни свет ни заря (“А что дома-то делать?..” – с некоторой грустью отвечал он на мой вопрос), а уходил последним, передавая ключи приходившему на ночную смену сторожу и расписываясь в журнале. А ушки были его любимым лакомством, и когда меня кто-то спрашивал, что из вкусненького пожертвовать храму, я говорил: “несите ушки!”. |
| 1933–1934: Владимир Злобин 17(30).09.1934–08(21).02.1938: Александр Самонов Волоколамская 14(27).09.1909–1919: Феодор Поздеевский 14(27).09.1919–31.05(13.06).1928: Герман Ряшенцев 04(17).06.1928–1928: Питирим Крылов 1928–1931: 03 .1931–02(15).04.1931: Стефан Гнедовский 21 .06(04.07).1931–1931: Никифор Никольский 16(29).09.1931–20.04(03.05).1934: Иоанн Широков 1934–1936: 01 .1936–1936: Иоанн Соколов 19 .07(01.08).1936–27.04(10.05).1937: Иоанн Широков, паки 1937–1941: 1941–1942: Алексий Палицын Волчанская 1918–1919: Алексий Волынская см. Ровненская и Волынская Вольковская (обн.) Михаил Митрофанов Вольская 18(31).01.1909–25.08(07.09).1917: Досифей Протопопов 05(18).09.1917–1918(?): Иннокентий Кременский 01 .1918–1919: Герман Косолапов 26 .04(09.05).1920–1922: Иов Рогожин –1923: 1923–1928: Пётр Соколов Варлаам Пикалов, в. у. (?) 1925–01(14).06.1929: Григорий Козырев 08(21).06.1927–25.09(08.10).1928: Симеон Михайлов, в. у.(?) 03(16). 10.1928–30.09(13.10).1933: Андрей Комаров 18 .09(01.1 0).1931–24.06(07.07).1933: Иоанникий Попов, в. у. 11(24).08.1933–03(16).10.1935: Георгий Садковский 16(29).10.1935–01 (14).04.1936: Сергий Куминский Вольская (обн.) 30 .09(13.10).1922–25.02(10.03).1925: Михаил Постников 1925–1926: Николай Позднев 25 .02(10.03).1925–1928: Михаил Постников, в. у. 06 .1928–02.1930: Арсений Покровский 03 .1930–09.1930: Виктор Путята 09 .1930–05.1931: Арсений Покровский, паки 06(19).05.1931–17(30).11.1932: Алексий Марков Вороговская (сцв) 1924–1927: Василий Лебедев Воронежская 13(26).05.1913–27.12(09.01).1918: Тихон Никаноров 1918–1923: Тихон Василевский 1922–24.12(06.01).1925: Владимир Шимкович 12 .1925–02.1926: Пётр Зверев 1926–12.1926: Алексий Буй, в. у. 1927–1927: Нафанаил Троицкий, в. у. 1928–1928: Макарий Звездов, в. у. 01(14).02.1928–03.1928: Павел Гальковский, в. у. 24 .04(07.05).1929– 12(25). 11.1935: Захария Лобов 12(25).11.1935–10.1936: Пётр Соколов 31 .10(13.11).1935–10(23).01.1936: Александр Торопов, в. у. 1936–1944: 06(19).03.1944–13(26).05.1945: Иона Орлов |
| —161— гиозного образования для блага государственного. Такое раскрытие основных понятий темы и установление внутренней связи между ними должно составить первую часть сочинения догматико-каноническую. Вторая часть должна представить фактическое оправдание этого построения изображением исторических моментов школьного христианского преподавания пастырями церкви, а именно: сначала указать характерные черты древнейшей церковной школы, создавшейся без всякого влияния и содействия государства, затем – характерные черты в древней Руси церковной школы, и наконец – характерные черты устройства и судьбу народно-церковной школы в новый период, начиная с Петра 1 и по настоящее время. Этот план строго и выдержан в сочинении. Автор вполне овладел своим предметом, насколько раскрыт он в отечественной литературе. Он перечитал всё, что напечатано было дельного для раскрытия истории русской церковной школы и в защиту ее. С своей стороны он привнес хорошее освещение предмета, на основании Слова Божия и церковных канонов основательно доказав неотъемлемое право православного пастыря на деятельное участие в народном образовании, – право, далеко не всегда находившее себе должную защиту и признание. Признаю сочинение Ивана Некрасова удовлетворительным для присуждения ему степени кандидата богословия». 21 . Экстраординарного профессора Александра Беляева о сочинении студента Никанорова Ивана: «О святости Церкви»: «Изложивши в предисловии план своего сочинения, а во введении представивши краткую оценку важнейших определений Церкви, г. Никаноров затем дает исследование предмета в двух частях, из которых каждая распадается на две главы. Первая часть содержит учение о святости божественной, освящающей стороны Церкви, вторая – о святости человеческой, освящаемой стороны Церкви. В первой части он рассуждает о святости цели Церкви и источников и средств, какие имеет Церковь для достижения своей цели; а во второй – рассматривает процесс освящения членов Церкви, характер, условия и степени освящения их. Кроме положительного или догматического учения о своем предмете, он излагает и опровергает |
| Воронеж, где в этот страшный период оказался архимандрит Серафим, не был исключением. 30 октября/12 ноября 1917 г. в городе установилась власть большевиков, а уже 8 февраля 1918 г. 72 в городе был расстрелян крестный ход монахов и прихожан Митрофаньева монастыря. Впоследствии, во время сражений за город, большевики живыми закопали нескольких насельников этого монастыря, и архиепископ Серафим всю жизнь вспоминал стоны мучеников, доносившиеся из под земли 73 . Коснулась воронежской земли и кампания по осквернению святых мощей. 28 января 1919 г. были вскрыты мощи святителя Тихона Задонского , 8 февраля 1919 г. – мощи святителя Митрофана Воронежского . Не пощадили новые власти и Воронежскую духовную семинарию. В марте 1918 г. почти все здание семинарии (кроме ректорской и инспекторской квартир, а также части классов) было занято красноармейцами. Занятия прекратились, а сам архимандрит Серафим был отпущен в отпуск, который провел в Задонском монастыре. В апреле здание семинарии пострадало в ходе столкновений между красноармейцами и анархистами, а в июле было объявлено, что все помещения реквизируются, и в них будут размещены различные организации. Вернувшись в Воронеж в августе 1918 г., архимандрит Серафим вместе с прихожанами семинарского храма апостола Иоанна Богослова подал жалобу в облисполком. В послании говорилось, что в семинарии «имеется ценная библиотека с редкими книгами общего и религиозного содержания, за сохранность которых поручиться нельзя..., а требование об очищении храма, в котором постоянно совершается богослужение, противоречит декрету Народных комиссаров о свободе совести и недопустимо с точки зрения церковного законодательства». Конечно же, письмо не подействовало на безбожников и ничего не изменило 74 . В 1919 г. архиепископ Воронежский, священномученик Тихон (Никаноров), отправил архимандрита Серафима в Москву к Патриарху Тихону с донесением о ситуации в Воронежской епархии. К донесению прилагалось и особое письмо Патриарху, содержание которого не было известно архимандриту Серафиму. В письме архиепископ Тихон отмечал способности и преданность Церкви архимандрита Серафима и рекомендовал его для архиерейской хиротонии в Московской епархии. Архимандриту Серафиму удалось добраться до Москвы и встретиться с Патриархом, который, прочитав письмо, сообщил ему его содержание. Патриарх Тихон, тем не менее, не стал рукополагать архимандрита Серафима в викарии Московской епархии, объяснив это отсутствием вакансий. При этом, он благословил хиротонию архимандрита Серафима во второго викария Воронежской епархии, сославшись на то, что решение об открытии второго викариатства в этой епархии было принято за два года до этого 75 . Однако, данная хиротония так и не состоялась. |
| Но наибольшую известность принесли этому монастырю старцы. В XIX в. в Оптиной пустыни подвизались преподобные Моисей (Путилов), Амвросий (Гренков) , Лев (Наголкин) , Анатолий (Зерцалов) . За духовным советом к ним приезжали русские писатели и философы, в том числе Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, И.В. Киреевский и многие другие. В XX в. Оптина пустынь продолжала свою миссию. Вся Россия ездила к преподобным Анатолию (Потапову), Варсонофию (Плиханкову) и Иосифу (Литовкину) . Оптину пустынь стал часто посещать и иеромонах Серафим. Особенно близкие отношения сложились у него с иеромонахом Анатолием. Этот подвижник долгое время был келейником у самого известного оптинского старца – преподобного Амвросия, на личном опыте познал его духовную мощь и основы духовничества. Об отце Анатолии говорили, что по своему радостному и смиренному обращению с людьми он был похож на преподобного Серафима Саровского . В старце отмечали поразительную любовь ко всем приходившим к нему. Он всегда был приветлив, ласков и сердечен. Преподобный Анатолий стал духовником иеромонаха Серафима. В декабре 1911 г. отец Серафим получил повышение – был назначен инспектором Костромского духовного училища. Но в этой должности он пробыл всего год и в конце 1912 г. был назначен ректором Воронежской духовной семинарии. Тогда же он был возведен в сан архимандрита. Начальником архимандрита Серафима стал архиепископ Тихон (Никаноров). Современники помнят его как скромного, тихого и смиренного иерарха. С этими качествами совмещались доброта и молитвенность, никто не видел его разгневанным и раздраженным. К архиепископу Тихону мог прийти любой – никому он не отказывал в просьбе. В лице этого святителя архимандрит Серафим нашел покровителя и молитвенника. А поддержка молодому ректору в тот момент была крайне необходима. Выше отмечалось, что положение духовных семинарий было печальным. Очень часто ректоры этих учебных заведений были людьми случайными и рассматривали свою должность всего лишь как ступеньку в карьерной лестнице. Как правило, ректоры были для семинаристов не отцами, а начальниками. Семинаристы, часто не помышлявшие о духовной карьере, а мечтавшие устроиться на светскую службу, болели теми же духовными болезнями, что и обычные студенты. И Воронежская семинария не была исключением. Незадолго до назначения архимандрита Серафима в этой семинарии было покушение на инспектора. В 1912 г. здесь произошел настоящий бунт. Архиепископ Антоний (Храповицкий) , узнав о назначении сюда отца Серафима, написал ему: «Вы назначены в наибезнадежнейшую и бунтарскую семинарию». |
|
|
