| Своеобразное признание значительной роли религиозного фактора в обороне города со стороны властей произошло весной-летом 1942 г. Когда принималось решение оставить в городе лишь тех, кто необходим для удовлетворения потребностей фронта и «насущных нужд населения», приходское духовенство получило возможность продолжить свое служение. Были эвакуированы лишь два штатных священника: 27 марта Сергий Бычков и 24 июля Илия Попов. Заштатных священнослужителей также было эвакуировано немного, всего лишь два-три человека. Впрочем, и в действующую армию священнослужители Ленинграда призывались чрезвычайно редко, лишь в конце июня 1941 г. — диакон Иоанн Долгинский и протоиерей Николай Алексеев, а в марте 1943 г. — диакон Михаил Воронин . Явной уступкой Церкви было последовавшее в апреле 1942 г. разрешение в ряде крупных городов совершать Пасхальный крестный ход вокруг храмов с зажженными свечами. Произошло фактическое снятие некоторых ограничений на внебогослужебную деятельность, проведение массовых религиозных церемоний. О них даже стали сообщать в средствах массовой информации. Так, по указанию городского руководства фотографы В.Г. Куликов и А.А. Шабанов снимали во время богослужения внутренний и внешний вид соборов и церквей Ленинграда на Пасху 1942 г. и Рождество 1943 г. . Однако отношения Церкви и государства в первый год войны подлинным диалогом еще не стали. В это время нередки были рецидивы прежней политики, грубых административных, насильственных акций, прежде всего по отношению к приходам. Так, например, 29 января 1942 г. председатель двадцатки Серафимовской церкви К.И. Андреев писал в административный отдел Ленсовета, что здание храма с 22 января оказалось самовольно «взято райсоветом Приморского района под склад-распределитель для приема покойников, доставляемых из города и постепенного их захоронения. По распоряжению председателя тов. Белоусова без меня и члена двадцатки церковь была вскрыта, причем все имущество, утварь и проч. свалено к алтарю. Доступа в здание для меня нет». Деньги и продукты, хранившиеся в церкви, оказались расхищены, часовня внутри разломана, запас дров сожжен. Церковь вернули верующим только в апреле 1942 г. . |
| В конце 1943 г. планировалось издать еще 9 апологетических брошюр: 1. «Вера в Бога» (переиздание); 2. «Был ли Христос?» (переиздание); 3. «Бог ли Христос?»; 4. «Церковь как жизнь Божественная: По митрополиту Антонию, епископу Гавриилу, А. С. Хомякову и проч.» (переиздание); 5. «Церковь столп и утверждение истины» (протоиерея Кирилла Зайца); 6. «Что такое православный христианин»; 7. «Море благодати»; 8. «Небо на земле»; 9 «Почему существует зло на . Из-за недостатка средств и других проблем полностью эти планы не осуществились; всего же за годы войны в Ладомировой вышли 10 выпусков апологетических брошюр. Автором некоторых изданий являлись насельники обители, в частности в 1941 – начале 1942 г. были выпущены написанные архимандритом Нафанаилом учебники для начальных школ по Ветхому и Новому Завету, апологетическая брошюра «Беседы о Боге и духовном мире», а также составленное архимандритом Серафимом «Практическое руководство для священнослужителей при совершении богослужений» (1942, 140 с.). В 1944 г. в качестве седьмого выпуска серии «За Веру» под псевдонимом «А. Нельский» вышла еще одна апологетическая брошюра архимандрита Нафанаила «Семь святых таинств». Об объемах типографской деятельности можно судить по тому, что в январе 1943 г. настоятель ходатайствовал в Братиславе о получении очередного разрешения на вывоз из Словакии 4,5 т литературы. В июле 1943 г. монастырь отправил через Берлин свыше 15 тыс. богослужебных и апологетических книг для населения оккупированных российских областей и . Всего же за годы войны монахами было издано свыше 30 книг и брошюр, в том числе 17 богослужебных. Причем нередко книги печатались в нескольких вариантах, отличавшихся качеством бумаги, художественным оформлением и . Для осуществления этой работы насельники обители собирали пожертвования местных жителей. 6 октября 1941 г. правление Галлиполийского союза в Словакии постановило передавать собранные средства братству на издание богослужебных книг, и до весны 1942 г. пожертвовало 8,5 тыс. крон. Иеромонах Иов с 15 марта по 1 июля 1942 г. собрал в 12 населенных пунктов Западной Словакии 17 518 крон; еще несколько тысяч собранных в Братиславе, Св. Мартине и Зволине пожертвований внесли архимандрит Серафим и иеромонах Виталий. 21 апреля 1942 г. православное общество в Варне пожертвовало братству прп. Иова на печатание богослужебных книг 9 тыс. левов. Кроме того, 1 тыс. швейцарских франков в декабре 1941 г. переслал настоятель русского храма в Женеве протопресвитер Сергий Орлов (общий финансовый баланс братства за 1941 г. составил 154 559 . |
| Сторонники сохранения единства с Московским Патриархатом в противовес автокефалистам создали Ковельский церковный совет во главе с вернувшимся в Ковель к осени 1941 г. Черновицким и Хотинским еп. Дамаскином (Малютой) , который был изгнан из Буковины румын. духовенством. Ковельский церковный совет состоял в юрисдикции автономной Украинской Православной Церкви (УПЦ) во главе с митр. Алексием (Громадским). Дамаскин (Малюта) получил титул «епископ Ковельский и Любомльский» не позднее сент. 1941 г. (1-е документальное упоминание), 8 дек. 1941 г. был переведен на Каменец-Подольскую кафедру. Еп. Дамаскин, архим. Иоанн (Лавриненко), ковельский благочинный прот. Ипатий Червинский и др. духовные лица остановили распространение автокефалистского раскола в Ковельском окр. 9 дек. 1941 г. на очередном Соборе автономной УПЦ в Почаевской лавре архим. Иоанн (Лавриненко) был хиротонисан во епископа Ковельского, викария Волынско-Житомирской епархии. Хиротонию совершили митр. Алексий (Громадский), архиепископы Антоний (Марценко) и Симон (Ивановский) , еп. Вениамин (Новицкий) . Прот. Ипатий Червинский был избран главой Ковельского церковного совета. Местные украинские националистические деятели, в частности прот. Иоанн Губа, в янв.-февр. 1942 г. организовали травлю еп. Иоанна в прессе. В марте 1942 г. по рекомендации бывш. Брестского еп. Венедикта (Бобковского) , переведенного в Гродно, на соборе духовенства Брестской епархии еп. Иоанн (Лавриненко) был избран на Брестскую кафедру. Избрание было утверждено на очередном Соборе автономной УПЦ в Почаевской лавре 30 апр. 1942 г. При этом за еп. Иоанном была оставлена также Ковельская кафедра, он имел титул «епископ Ковельский и Брестский», оставаясь викарием Волынско-Житомирской епархии. В авг. 1942 г. Иоанн стал правящим архиереем и получил титул «епископ Брестский и Кобринский» в связи с передачей приходов Ковельского окр. под управление Иова (Кресовича) , хиротонисанного 24 июля 1942 г. во епископа Луцкого, викария Волынской епархии. 8 окт. |
| К. Мальковым подготовил к открытию вторую – Петропавловскую церковь , о. Лин руководил внутренней отделкой храма (который первоначально использовался немцами в качестве конюшни) и освятил его в праздник свт. Николая 19 декабря 1941 г. Через два дня иеромонаха по повестке вызвал к себе немецкий комендант и предложил провести сбор одежды для бедствующих беженцев, заявив: «К нам много обращается людей за помощью в одежде, но ее у нас нет. Вы сами знаете, что нам сбором одежды заниматься некогда» для нас главное – война, и мы хотим, чтобы вы как священник приняли в этом участие и среди прихожан занялись сбором теплой одежды и разных носильных вещей». За короткий срок с помощью церковного актива было собрано более 100 предметов. 10 января 1942 г. о. Лин уехал из Вырицы служить в с. Каменные Поляны Оредежского района, сдав собранные вещи старосте Н. К. Малькову. В феврале 1942 г. Мальков и Преображенский были арестованы немцами по ложному обвинению в присвоении частных вещей и продуктов (собранных верующими на ремонт храма), а также за антигерманскую агитацию. Церковный староста скончался в тюрьме, а И.Преображенского освободили по ходатайству Управления Псковской Миссии, и позднее он был рукоположен во диакона 28 . Аресту в это время подвергался и Л. Воронов , служивший позднее псаломщиком в Оредежском районе и в апреле 1943 г. рукоположенный в Пскове во иерея. В 1942 г. оба приходских храма Вырицы обслуживал о. В. Богданов, а после перевода его в Ушаки – бывший советский военнопленный о. Михаил Ноздрин. В августе 1943 г. о. Михаила отстранили от служения, и вместо него настоятелем Казанской церкви был назначен священник Иоанн Молчанов. До войны он трудился на железной дороге, проживал в Любани и после начала оккупации работал старшим уполномоченным улицы, парикмахером, с апреля 1942 г. – секретарем, а затем ревизором финансового отдела Любанской городской управы. В июле 1942 г. И. Молчанов подал благочинному прошение о зачислении его вместе с сыном Василием на Виленские Богословско-пастырские курсы, но этого не произошло, а 11 июля 1943 г. |
| У нас в Белоруссии все прошло мирно, согласно, любовно, и Церковь функционирует нормально (если так можно выразиться, принимая военные условия жизни и обстановку). Да поможет Господь и у Вас создать мирное разрешение церковных вопросов. Жировицкий монастырь мы объявили Ставропигией Митрополита Белоруссии. Сообщаю Вам, как бывшему настоятелю. Прошу св. молитв и остаюсь любящий Вас Собрат во Христе Венедикт, Архиепископ Бслостоцкий и Гродненский АГЕ, д. Указы Архиерейского Синода РПЦЗ. Распоряжения Патриархии. 1923–1951 гг., л. 20–21. Заверенная копия. Б. Безуспешная борьба германских ведомств с прорусской ориентацией Белорусской Православной Церкви. 5 июня 1942 –/июня 1944 г. Несмотря на то, что Прибалтика и Белоруссия входили в один рейхскомиссариат Остланд, и экзарх. Сергий (Воскресенский) пытался объединить их церковную жизнь, германские власти жестко пресекли все подобные попытки, настойчиво проводя политику дробления единой Русской Церкви на несколько национальных. Восточное министерство в своих директивах неоднократно подчеркивало необходимость полностью отделить в церковном плане белорусов от русских. Несмотря на давление немцев, мартовский 1942 г. Собор епископов хотя и принял внутренний статут Белорусской Церкви, так и не провозгласил ее автокефальной. На богослужениях продолжали возносить имя Патриаршего Местоблюстителя. Воссозданное духовенство на 90% состояло из белорусов, и все же германским властям к лету 1942 г. пришлось признать провал своей политики сепаратизма в церковной области. В публикуемом сообщении полиции безопасности и СД от 5 июня 1942 г. об этом говорилось совершенно открыто. Срочно пытаясь исправить положение, нацисты заключили в мае 1942 г. митр. Пантелеймона под домашний арест в Жировицкий монастырь, где он находился более полутора лет. Но эти и другие подобные акции не помогли. 1 июня 1944 г. начальник руководящей группы по вопросам культуры РМО Милве-Шрёден опять писал о необходимости борьбы с прорусской позицией белорусского духовенства. Но времени для проведения более активного нацистского вмешательства в церковные дела уже не оставалось, приближались советские войска. Белорусские архиереи были эвакуированы в Германию, куда прибыли 15 июля 1944 г. Здесь они все присоединились к РПЦЗ, что подчеркнуло А общерусскую ориентацию. Из меморандума ведомства рейхслентера А. Розенберга о германской политике в рейхскомиссариате Остланд |
| В янв. 1942 г. было получено предписание городского комиссара Николаева совершать богослужение исключительно на укр. языке, 28 марта 1942 г. требование об украинизации службы на территории всего генерал-бецирка получили все старосты сел на территории Кировоградско-Николаевской епархии. При этом старостам вменялось в обязанность следить за священниками, на каком языке, украинском или церковнославянском, они служат, и сообщать властям. «Языковой вопрос» усилил противостояние между сторонниками Автономной УПЦ и УАПЦ. Среди духовенства появились те, кто открыто сказал о своей принадлежности Автономной УПЦ. Так, в Новогеоргиевском храме священник заявил, что «епископа Кировоградского Михаила не признает, а службу будет осуществлять на старославянском языке» (цит. по: Петренко. 2012. С. 218). В результате нижняя часть храма отошла сторонникам УАПЦ, верхняя - автономистам. Для руководства приходами Автономной УПЦ на территории Николаевской и Кировоградской областей (за исключением Чигиринского и др. сев. районов Кировоградской обл., входивших в состав Киевской епархии) 21 июля 1942 г. в Успенской Почаевской лавре в викарного Николаевского епископа был хиротонисан архим. Серафим (Кушнерук). Уже в дек. того же года он был переведен на Мелитопольско-Таврическую кафедру, управление правосл. приходами региона продолжал осуществлять Херсонско-Одесский архиеп. Антоний (Марценко). В нояб. 1942 г. архиеп. Антоний и еп. Михаил (Хороший) были вызваны в Николаевский генерал-комиссариат, где им был вручен приказ о запрещении митрополитам Поликарпу (Сикорскому) и Алексию (Громадскому) вмешиваться в церковную жизнь регионов за пределами своих епархий, епископы др. епархий не должны выполнять их приказы они ответственны только перед генерал-комиссаром. Не позднее 12 дек. 1942 г. Антоний и Михаил должны были переехать для постоянного пребывания в Николаев. Вслед. связей УАПЦ с укр. националистическим движением поддержка автокефалистов со стороны оккупационных властей прекратилась, больше внимания власти стали уделять Автономной УПЦ. |
| Осенью 1941 г. Владыка вынужденно переехал из Гргетека в русский женский монастырь Хопово, где проживал до мая 1942 г. Почти год в Хорватии проводилась политика геноцида православных сербов, но 3 апреля 1942 г. поглавник (вождь) этого государства А. Павелич под давлением германских властей принял закон о создании автокефальной (неканоничной) Хорватской Православной Церкви, которую возглавил Владыка Гермоген. Архивные документы свидетельствуют, что архиепископ уступил давлению немцев и хорватских властей, шантажируемый угрозой дальнейших преследований сербов. 5 июня Павелич назначил Владыку Гермогена главой Хорватской Православной Церкви в сане митрополита Загребского, 7 июня состоялась его интронизация. Уже 6 июня 1942 г. Архиерейский Синод постановил исключить Владыку из своего состава и духовенства Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ), запретить в священнослужении и при первой возможности (наличии полагающегося состава епископов) предать церковному суду. 11 августа 1942 г. Сербский Синод постановил рассматривать определение Синода РПЦЗ относительно Владыки Гермогена как свое собственное. С июня 1942 по 1944 г. митрополит открыл и освятил несколько десятков храмов, сумел добиться смягчения гонений на сербов в Хорватии и выплаты пособий вдовам и сиротам православных священников. В сент. 1943 г. он высказался против состоявшегося в Москве избрания Патриархом Московским и всея Руси Владыки Сергия (Страгородского) . 11 апр. 1945 г. в Спасо-Преображенской церкви Загреба состоялось последнее архиерейское богослужение митрополита. По некоторым сведениям, перед отъездом из Загреба Павелич предлагал Владыке Гермогену уехать с ним, но тот отказался. 8 мая, в день взятия Загреба югославской армией, митрополит был арестован, по воспоминаниям свидетелей, над ним издевались, водя голым по улицам. По указанию правительства Й.-Б. Тито 29 июня 1945 г. Состоялся суд Военного трибунала при коменданте Загреба, решением которого митрополит Гермоген был приговорен к расстрелу; 3 июля 1945 г. |
| Запрет Гиммлера, вероятно, был сделан летом 1942 г. и касался также и униатов. Это видно из межведомственной переписки по поводу самовольно проведенного 21 июля священником М. Москиликом богослужения для украинских восточных рабочих в католической церкви Людингхаузена. 16 сентября генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы написал об этом случае в РКМ, попросил разъяснений и приложил к письму инструкцию, согласно которой душепопечение восточных рабочих, в том числе украинцев, иностранными или немецкими священниками запрещалось. В разбирательство был вовлечен даже МИД. Из указанной переписки также следует, что существовал план назначить 23 священника для душепопечения украинцев-униатов в Германии, от которого потом отказались 596 . 28 июня 1943 г. шеф полиции безопасности и СД прямо писал в МИД, что украинским священникам-униатам нельзя доверять, так как они находятся под сильным польским влиянием, и об окормлении ими рабочих в рейхе не может быть и речи 597 . Указанный запрет на душепопечение восточных рабочих, естественно, относился и к священникам православной Германской епархии. Уже в мае 1942 г. число людей, вывезенных на принудительные работы в Германию из СССР, достигло 1,2 млн, а к 31 декабря 1942 г. только в Берлине было зарегистрировано 582,2 тыс. советских граждан и, кроме того, 13,2 тыс. сербов и хорватов 598 . Часть восточных рабочих проживала вне лагерей или имела возможность покидать их. Испытывая сильную потребность в духовном окормлении, эти люди начали посещать богослужения в русских храмах. Впервые их массовый наплыв стал заметен во время пасхальных служб в начале апреля 1942 г., что вызвало резко негативную реакцию властей. В 1946 г. митрополит Серафим рассказывал: «После Пасхальной заутрени в 1942 г., отслуженной при большом стечении верующих, от этого же учреждения (по словам митр. Серафима, – центрального руководства нацистской партии) пришло приказание, чтобы впредь священники у входа в храм проверяли документы лиц им неизвестных. Я категорически отказался исполнить это требование, заявив, что священники – не полицейские» 599 . |
| 14 мая митр. Иоанникий в подгорицком храме св. Георгия отпевал погибших в борьбе с коммунистами черногорских националистов. В окружном послании от 18 мая митрополит указал архиерейским наместникам срочно представить сведения о последствиях коммунистического террора. Через неделю, 27 мая, последовало новое окружное послание «О преступлениях коммунистов-партизан, причиняющих вред церквам и монастырям и моральный вред душам», в котором подчеркивалось: «Коммунисты начали борьбу и беспощадно ведут ее против духовных и моральных основ нашего народа. Они объявили войну Богу и Святой Церкви». Архиерейским наместникам предписывалось строго следить за приходскими священниками, чтобы они вели антикоммунистическую работу и удовлетворяли духовные потребности национальных черногорских частей. Еще в одном окружном послании от 15 июля 1942 г. Владыка предписывал архиерейским наместникам сообщать о заслугах священников, участвовавших в акциях националистов или четников против коммунистов и т.д. [xxi] Митрополит Иоанникий старался поддерживать в качестве борцов с коммунистическими партизанами и черногорских националистов (не разделяя их идеи о независимости Черногории), и сербских четников (одновременно сражавшихся с оккупантами). Так, например, штаб Лимского четнического отряда 4 августа 1942 г. выразил Владыке благодарность за благословение и заявил о своей преданности Православной Церкви. С другой стороны, командующий народным войском Черногории и Герцеговины националист полковник Байа Станишич в благодарности настоятелю Острожского монастыря за теплый прием писал, что митр. Иоанникий 12 августа 1942 г. дал благословение ему и его воинам. 18 октября 1942 г., во время беседы с губернатором Черногории в Острожском монастыре, Владыка призвал к милости в отношении его многострадального народа и сказал, что молится за погибших в борьбе с партизанами-коммунистами итальянцев и наших борцов (черногорских националистов). Содержание этой беседы было опубликовано в прессе. [xxii] 28 октября 1942 г. |
| Рождаемость по 15 районам Ленинграда 1941 г. 1942 г. 1943 г. Родилось всего Родилось на 1000 населения Родилось живыми Родилось живыми на 1000 населения % мертворожденных среди родившихся На 100 девочек родилось мальчиков Показатель рождаемости в 1943 г. на 1000 населения вырос, по сравнению с 1942 г., в 1,5 раза, достигнув 13,6 на 1000 населения против 9,6 в 1942 г. По сравнению с 1939–1941 гг. показатель рождаемости снизился почти в 2 раза. Половой состав новорожденных в 1943 г., по сравнению с 1942 г., изменился в сторону преобладания мальчиков, приблизившись к половому составу довоенных лет. Рождаемость Ленинграда достигла минимума в октябре 1942 г., когда в среднем за сутки рождалось меньше двух детей. За весь 1942 г. в среднем за сутки рождалось только 34 ребенка против 182 в 1941 г. (см. приложение) 1 . Начиная с ноября 1942 г., среднесуточное число рождений начинает медленно нарастать до мая 1943 г. (18,7) и потом, после небольшого снижения в июне до 15,5 в среднем за сутки (начало массовой эвакуации по летнему пути с первоочередностью для беременных женщин), уже без колебания нарастает до декабря 1943 г., давшего 43,1 рождений за сутки в среднем. С сентября 1941 г. по ноябрь 1943 г. количество родившихся ниже числа умерших, среднесуточное число рождения за весь 1943 год составляет две трети числа родившихся в 1942 г. и в 9 раз меньше, чем в 1941 г. Это объясняется также уменьшением населения Ленинграда за счет эвакуации и вымирания населения, только механическая убыль населения составила 952 439 чел. Общая смертность 1941 г. 1942 г. 1943 г. Умерло всего 114 872 513 529 В т. ч. мужчин 252 087 В т. ч. женщин 261 442 Умерло на 1000 населения На 100 женщин умерло мужчин В 1942 г. общая смертность в период блокады достигла исключительной высоты – 389,8 на 1000 населения. Даже самый тяжелый в истории нашего города 1919 г. дал смертность 77,1 на 1000 населения. Смертность начала расти с первых месяцев войны (среднесуточное число умерших в октябре 1941 г. в два раза превысило таковое в довоенные месяцы), достигнув в феврале 1942 г. максимальных размеров – 4336 умерших в среднем за сутки против 115 в феврале 1941 г. |
|
|
