| Каково же было тогда просвещение? Вот еще вопрос, решением которого мы займемся в настоящее время. Христианство , в самом начале утвердившееся внешним образом в Русском народе, вызвало некоторые личности на научное исследование веры и жизни. Если не весь народ, то по крайней мере, многие из князей и особенно иерархи, до монгольского ига, отличались относительно обширным образованием. В монастырях усердно переводились и списывались произведения греческой духовной литературы. Паломники приносили с востока много греческих книг и переводов 15 ; между князьями были ревнители просвещения, которые с большим усердием собирали книги, напр. Ярослав (1054 г.) 16 , Константин Ростовский (1219 г.) и др. Образовываясь сами, князья и иноки начали было заводить училища и для народа. Но благое начинание было остановлено и уничтожено в самом основании. Умственное развитие Русского народа совершенно остановилось на той самой степени, на которой застигли его татары. Мало того, оно пошло назад. Многие древние книгохранилища погибли, князья и иерархи не могли заниматься народным образованием; потому что с прекращением благоденствия народа пресеклись и средства к его образованию. Наконец, замена русскими греческих митрополитов, которые, получая на востоке образование, могли в этом отношении благодетельно действовать на упадшее просвещение в России – отнял последнее средство к умственному развитию Русских. Правда, народ явился теперь самодеятельным; но, строго судя, еще рано сняли с него греческую опеку. Образование теперь совершилось двояким образом: в монастырях и чрез грамотеев-ремесленников. Но это образование было весьма незначительно – оно ограничивалось только умением читать и писать. Вот что постановили напр. отцы Стоглавого собора (1551 г.), только для предполагаемых училищ: «и учили бы есте вы (учители) учеников своих страху Божию и всякому благочинию, псалмопению, чтению и пению и канонархоханию, по цервовному чину и вообще грамоте довольно» 17 . К тому же, получающие образование в монастырях, в монастырях и оставались (что, впрочем, давало возможность иметь по крайней мере нескольких образованных пастырей церкви). |
| Различие понятий «пение» и «музыка» в русской православной традиции, мировоззренческие концепции о взаимодействии пения и музыки В. Мартынова, В. Медушевского, возникновение церковной музыки в результате взаимодействия богослужебного пения и музыки, церковная и духовная музыка. Данная тема также является сегодня особо актуальной для изучения истории теории и богослужебного пения и практического его воплощения на клиросе. Вся ее сложность сводится к тому, что определить четкие границы богослужебного пения, церковной и духовной музыки. порой весьма затруднительно. Возможно поэтому нередко данные понятия подменяют друг друга, выступают как синонимы или разные оттенки одного явления. В качестве необходимого подхода к рассматриваемой теме зададимся вопросом о соотношении богослужебного пения и музыкального искусства. Следует ли считать богослужебное пение одним из разделов (пусть фундаментальных или особо значимых!) музыки, или же его необходимо рассматривать как явление совершенно иной природы? Сегодня, как известно словом «музыка» обозначается как светское (внехрамовое) музицирование, так и пение в церкви. Поэтому в учебных пособиях, исследованиях, касающихся самых разных исторических периодов церковного пения, можно встретить такие выражения, как «музыкальный элемент» или «музыкальное оформление» богослужения, «музыкальная сторона песнопения» и т.д. Однако в какой степени данное прилагательное может быть применимо к происходящему на богослужении? Так, например, в русской православной традиции вплоть до середины XVII века понятие «музыка» к богослужебному пению не применялось. Термином «мусикия» в обличительном характере обозначалась игра на различных музыкальных инструментах, а также песни нецерковного содержания. Приведем к примеру, цитату из древнерусского источника второй половины XVI века – «Азбуковника»: «Мусикия – в ней пишутся бесовские песни и кощунства, и их латиняне поют при игре оркестра музыкальных инструментов» (101, 153). 92 глава Стоглавого собора (1551) законодательно осуждает игру на музыкальных инструментах, приравнивая ее к пагубным страстям типа пьянства и азартным играм. «Праздность, пьянство и игрища всякому злу начало есть и погибель наивысшая. Того ради божественные писания и священные правила запрещают всякое играние и в кости, и в шахматы, и в камни, и на гуслях, и на смычках и на сопелях и всякую игру на музыкальных инструментах и насмешничество и зрелища и пляски» (101, 54). |
| Это был Епикур, один из прославленных у них за мудрость. Итак, следует сказать, что пред очима Божиими суть путие мужа, вся же течения его назирает ( Притч.5:21 ; Иов.31:4 ) и удостаивает наград делателей добродетели, а грешника делает ненавистным и воздает каждому по делам его, по написанному ( Мф.26:27 ). Поэтому нам следует ходить путями правыми и держаться стези, угодной Владыке всех Богу, и таким образом живя сообразно с законом и проводя поистине превосходный образ жизни приобретать милость и благоволение у Владыки всяческих, и отвращаясь от зла не допускать Его гнева —346— против нас, а грехи, совершенные вследствие лености и нерадения исправлять покаянием. Ст. 13. И будет сила их в расхищение, и домы их в разорение: и созиждут жилища, и не имут пожити в них, и насадят винограды: и не имут пити вина их. Кажется и теперь мы можем благовременно сказать: не пользуют сокровища беззаконных ( Притч.10:2 ); ибо богатство всегда скоротечно и не имеет в себе постоянства; но скорее приводит в опьянение, склоняет к боготступничеству и имеет слабые ноги. Много же думать о нем совсем не разумно; ибо оно отнюдь не избавит подпавших гневу божественному, никого не освободит от вины, когда Бог определяет наказание и согрешающих подвергает подобающему возмездию. Итак, что же такое богатство? Оно угождает только плоти, оно – слуга нечестивого и скверного удовольствия, оно порождает гордость и есть корень и источник глупости, оно доставляет преходящую и пустую славу, которая подобно тени исчезает у имеющих его. Истинно, что всяка плоть сено, и всяка слава человеча яко цвет травный ( Ис.40:6 ). А что совершенно бесполезна нечестивым забота о богатстве, это изъясняет, говоря: и будет Халдеям в расхищение сила их; ибо они действительно таковы, что к ним совершенно справедливо может быть отнесено сказанное в псалме: се человек иже не положи Бога помощника себе, но упова на множество богатства своего, и возможе суетою своею ( Пс.51:9 ). Хотя у них и были роскошно устроенные дома, – но это уже не их дома, ибо подвергнутся сожжению. |
| Таким образом, впервые за 25 лет священники Московского и Киевского Патриархатов сослужили с благословения своих иерархов. Как я уже упоминал, до сегодняшнего дня никаких опровержений со стороны РПЦ по данному факту сослужения не было. Переходя к вопросу эксклюзивного права Константинополя принимать Апелляции других церквей, я решил, что не стоит приводить многочисленные примеры из истории мирового православия, тем самым пересказывая упомянутую вначале статью Карташёва об этой практике, но ограничиться лишь конкретным примером из русской канонической традиции. Думаю, что знания и авторитет Антона Владимировича не вызывают ни у кого сомнений, ведь его труды должны быть знакомы всем русскоязычным студентам богословских школ, если не сказать, что в определённых случаях они даже могли быть основными учебниками по некоторым предметам. Так вот, я хотел бы обратить внимание, что Эксклюзивное судебное право Константинопольской кафедры официально признаётся Русской Церковью уже около 500 лет. Несуществующие канонические привилегии Константинопольского Патриарха принимать апелляции архиереев и клириков Эта фраза из Заявления Священного Синода Русской Православной Церкви вызвала особо сильное возмущение у юристов и историков. Ведь в русской канонической традиции существует официальное мнение относительно эксклюзивного права Вселенского Патриарха на суд в православном мире, которое было выражено в 55-й главе Стоглавого собора 1551 г., последняя, в свою очередь, толкует 9-е правило Халкидонского Собора. Стоглавый Собор , несмотря свою древность, остаётся невероятно важным и для истории, и для русского канонического права вообще. К его решениям достаточно часто обращаются особенно консервативные круги, старообрядцы и сторонники идеи Русского мира, и тем более курьезным является тот факт, что в качестве источника для этой 55-й главы было избрано мнение не Иоанна Зонары или Феодора Вальсамона (которые также говорят о правах Константинополя, но несколько расплывчато), а именно толкование Алексея Аристена , не оставляющее никаких сомнений в эксклюзивном судебном праве Вселенского Престола. |
| А вот то, что Максим Грек имел в Москве знакомство с книгами Скорины, установлено точно. Несмотря на их полную неканоничность для того времени (перевод на белорусский, тексты «от издателя» и пр.), никто их публично не жег. Более того, постановления церковного Стоглавого собора 1551 года ничего не говорят о необходимости уничтожения даже явно антихристианских книг, которых на Руси в те годы ходило немало. Тут мы подошли к основному мифу. О том, что Церковь осуждала не просто книгопечатание, но само чтение книг христианами, опасаясь распространения знаний. Иными словами, держала народ во мраке невежества. «Библия руска» Франциска Скорины Миф 4. Народу читать запретили До нас дошли отголоски острой полемики в русском образованном обществе середины XVI столетия. Какая-то часть духовенства и мирян решительно утверждала, что от изучения книг приключается духовный вред для человека. «Нельзя читать много книг, от этого впадают в ересь и безумие!» — говорили они и показывали на тех, кого поразил этот гибельный недуг. Другие возражали: вред не от умственных упражнений и избытка знаний, а, напротив, от духовного невежества, неразумения «божественных писаний». Такие «неуки» легко верят разным «басням» и ложным идеям, вроде протестантизма (его называли «люторовой ересью»), лишаются истины и чистоты ума.Мнение первых, якобы отражающее всю полноту точки зрения Церкви, и было века спустя использовано в качестве свидетельства против нее. При этом как-то упускалось из виду, что огромное число книг того времени не имело никакого отношения к просвещению, а тем более к христианству — «Звездочетьи», «Шестокрыл», «Воронограй» и тому подобная литература. В этих книгах черпали свои познания приверженцы «тайных наук» — магии, астрологии и прочих, сторонники разнообразных учений, уводивших в язычество, отвергавших истины христианства. Любой христианин, что средневековый, что современный, настороженно отнесется к подобным учениям, которыми увлеклась Европа эпохи Возрождения. Тем более что смута, посеянная таким чтением в душе верующего, вынуждает его искаженно толковать Священное Писание. Примеров подобного рода ложных умствований над Библией b XV–XVI веках предостаточно. Это и соблазнило некоторую часть русского общества на призывы не читать книг вообще. Но здравый смысл многих церковных иерархов говорил обратное: читать надо, учить грамоте и образовывать людей надо, преумножать неложные книги необходимо. Книгопечатание и мыслилось средством противостояния темени антихристианских мудрований, «козням бесовским». Печатный станок Гутенберга, на котором печатал Франциск Скорина |
| А вот то, что Максим Грек имел в Москве знакомство с книгами Скорины, установлено точно. Несмотря на их полную неканоничность для того времени (перевод на белорусский, тексты «от издателя» и пр.), никто их публично не жег. Более того, постановления церковного Стоглавого собора 1551 года ничего не говорят о необходимости уничтожения даже явно антихристианских книг, которых на Руси в те годы ходило немало. Тут мы подошли к основному мифу. О том, что Церковь осуждала не просто книгопечатание, но само чтение книг христианами, опасаясь распространения знаний. Иными словами, держала народ во мраке невежества. Миф 4. Народу читать запретили «Библия руска» Франциска Скорины До нас дошли отголоски острой полемики в русском образованном обществе середины XVI столетия. Какая-то часть духовенства и мирян решительно утверждала, что от изучения книг приключается духовный вред для человека. «Нельзя читать много книг, от этого впадают в ересь и безумие!» — говорили они и показывали на тех, кого поразил этот гибельный недуг. Другие возражали: вред не от умственных упражнений и избытка знаний, а, напротив, от духовного невежества, неразумения «божественных писаний». Такие «неуки» легко верят разным «басням» и ложным идеям, вроде протестантизма (его называли «люторовой ересью»), лишаются истины и чистоты ума.Мнение первых, якобы отражающее всю полноту точки зрения Церкви, и было века спустя использовано в качестве свидетельства против нее. При этом как-то упускалось из виду, что огромное число книг того времени не имело никакого отношения к просвещению, а тем более к христианству — «Звездочетьи», «Шестокрыл», «Воронограй» и тому подобная литература. В этих книгах черпали свои познания приверженцы «тайных наук» — магии, астрологии и прочих, сторонники разнообразных учений, уводивших в язычество, отвергавших истины христианства. Любой христианин, что средневековый, что современный, настороженно отнесется к подобным учениям, которыми увлеклась Европа эпохи Возрождения. Тем более что смута, посеянная таким чтением в душе верующего, вынуждает его искаженно толковать Священное Писание. Примеров подобного рода ложных умствований над Библией в XV–XVI веках предостаточно. Это и соблазнило некоторую часть русского общества на призывы не читать книг вообще. Но здравый смысл многих церковных иерархов говорил обратное: читать надо, учить грамоте и образовывать людей надо, преумножать неложные книги необходимо. Книгопечатание и мыслилось средством противостояния темени антихристианских мудрований, «козням бесовским». |
| В. Бочкарев. г. Южнов Смоленской губерни. Ноября 8-го дня 1906 года. Глава I. Сведения о Стоглавом соборе в современных ему памятниках О законодательной деятельности Московского собора 1551 года в современных ему летописях не находится никаких сведений; 1 нет даже указаний на действительное существование этого собора, хотя о других соборах, бывших незадолго до собора 1551 года и лишь несколько лет спустя после него, летописные известия сохранились. 2 Даже в степенной книге, составленной по повелению Митрополита Макария, бывшего председателем на соборе 1551 года, и доведенной от Рюрика до 1559 года, 3 не упоминается ни слова о соборе 1551 года. Это обстоятельство некогда служило поводом к отрицанию самого бытия собора 1551 года. Однако сомнение скоро должно было исчезнуть ввиду явных следов, которые оставил за собой этот собор. Сведения о нем с достаточной полнотой помещены в особом памятнике древнего русского церковного права, известном под именем Стоглава или Стоглавника, потому что он разделен на сто глав, вследствие чего и самый собор 1551 г. обыкновенно называется Стоглавым или Стоглавным. Помятник этот содержит в себе не только деяния собора 1551 г., но и постановления его. Стоглав сохранился в рукописях XIX, XVIII, XVII и XVI веков. 4 Кроме Стоглава, сведения о соборе 1551 г. находятся в многочисленных отдельных официальных актах, государственных и церковных, изданных после собора, отчасти в том же 1551 году, отчасти в последующее время, от имени царя и митрополита. Эти акты, в виде грамот, указов, наказов и соборных приговоров, или прямо дополняют о соборном уложении 1551 года, или, хотя не означают времени собора, однако не восходят далее этого года. Они повторяют соборные определения, иногда совершенно буквально, упоминают их и вообще свидетельствуют о большем или меньшем влиянии на них Стоглава. Таких актов насчитывают около 32-х. 5 Подробный разбор их в отношении к Стоглаву будет представлен в своем месте, теперь же достаточно ограничиться только установлением факта существования собора 1551 года и его определений. |
| Рубеж 40-50-х гг. XVI в. ознаменовался кратковременным возвышением А. и его близостью к Иоанну Грозному, увлеченному идеями гос. преобразований. Собираясь вынести на обсуждение Стоглавого Собора (1551) вопрос о секуляризации монастырских вотчин, царь и его окружение стремились опереться на нестяжателей. В 1550/51 г. епископом Рязанским был назначен архим. Юрьева новгородского мон-ря Кассиан, открытый противник иосифлян (см. Иосиф Волоцкий ). По царскому указу весной 1551 г. А. был рукоположен во иеромонаха и поставлен игуменом Троице-Сергиева мон-ря; старец долго отказывался от игуменства и согласился с крайней неохотой. Перед назначением с А. по приказу царя беседовал в Чудовом мон-ре протопоп Сильвестр , проверяя его благонадежность, тогда А. не был замечен ни в чем предосудительном. А. изложил взгляды нестяжателей в несохранившемся послании Иоанну IV «на Собор» 1551 г. А. был против землевладения мон-рей, но считал, что земли не следует отнимать силой, монахи сами должны отказаться от них. 2 мая на Соборе было принято постановление о вотчинах, ограничившее рост церковного землевладения. По «молебному словеси» А. Иоанн IV приказал перевести из тверской ссылки в Троицкий мон-рь прп. Максима Грека (2-я пол. 1551 или 1547-1548). Во время игуменства А. просил царя за своего товарища по Порфириевой пуст. прп. Феодорита. К этому времени игум. Феодорит был изгнан из основанного им Троицкого мон-ря монахами, не выдержавшими сурового устава, введенного преподобным. Феодорита вызвали в Москву и в нач. 1551 г. поставили архимандритом Спасо-Евфимиева мон-ря в Суздале. Как и на Коле, архим. Феодорит стал вводить нестяжательный устав, по словам Курбского, заставляя жить суздальских монахов по «Книге о постничестве» свт. Василия Великого. Приблизительно в то же время А. писал Иоанну IV, что «святии отци уставляют жити» по «Книге о постничестве» Василия Великого, и советовал царю читать ее «со прилежанием всяким» (РИБ. Т. 4. Ч. 1. Стб. 1388, 1440). Нестяжатели видели в этом сочинении наилучшее руководство к совершенной иноческой жизни. Очевидно, не без влияния А. еретик Феодосий Косой , отвергавший всю святоотеческую лит-ру, признавал «Книгу о постничестве». В кон. 1551 г. А. самовольно оставил Троицкий мон-рь и возвратился в Порфириеву пуст. Причина ухода заключалась в противоречии между взглядами А. и жизнью одного из крупнейших мон-рей России. Близкие А. старцы объясняли его поступок именно так: «Его силно царь и государь на игуменьство взял… а он-де… видит, что душе его не в пользу игуменьство, и того ради игуменьство оставил, хочет себе внимати… и от своею руку питатись, пищею и одежею доволитися» (ААЭ. Т. 1. С. 249). Курбский сообщает, что А. пришлось оставить игуменство «многаго ради мятежу и любостяжательных… мнихов» (РИБ. Т. 31. Ч. 1. Стб. 335). |
| Порядок управления приходским духовенством при помощи светских чиновников часто вызывал недовольство, отразившееся, в частности, в сочинении ростовского свящ. Георгия Скрипицы , обращенном к участникам Собора 1503 г. В вопросах царя Иоанна IV Васильевича к участникам Стоглавого Собора 1551 г. было отмечено, что Д., как и светские кормленщики, использовали свою судебную деятельность для незаконного обогащения, возбуждая искусственно против приходских священников судебные дела при помощи «ябедников». Из-за подобных злоупотреблений многие приходские храмы лишились священников. Стоглавый Собор провел ряд серьезных преобразований, направленных на реформирование системы церковного управления, а также института Д. Функции Д. были серьезно ограничены. Так, сбор дани и др. церковных пошлин в пользу архиерея был передан старостам поповским - выборным представителям приходского духовенства. Свою роль судей 1-й инстанции над «церковными людьми» по гражданским делам Д. сохранили, но теперь в суде вместе с ними должны были участвовать поповские старосты и др. представители приходского духовенства, а также земские старосты, «кому прикажет» царь. В случае к.-л. правонарушений со стороны Д. они имели право жаловаться на него архиерею и даже царю. Если жалоба была справедливой, Д. угрожала опала и потеря десятины. Неясно, в какой мере решения Собора 1551 г. были проведены в жизнь. Документы кон. XVI - 1-й пол. XVII в. содержат неоднократные упоминания о насилиях и злоупотреблениях Д. по отношению к приходскому духовенству. Источники 1-й пол. XVII в. различают «сиделых» Д., к-рые осуществляли постоянное управление определенным «десятинным» округом, и Д., посылавшихся для единовременного сбора церковных податей. На Русском Севере, о к-ром сохранилось наибольшее количество данных, посылка «сиделых» Д. стала к этому времени явлением редким. В роли судей 1-й инстанции и сборщиков церковной дани в этот период начинают постоянно выступать поповские старосты, а в ряде случаев - настоятели крупных мон-рей. Сохранившиеся немногочисленные свидетельства о деятельности «сиделых» Д. этого времени показывают, что от них требовали вершить суд в присутствии поповских старост, а последние должны были предоставлять сообщения о деятельности Д. Назначение на «десятину» (обычно на годовой срок) в этот период являлось по преимуществу вознаграждением за службу для приказных людей архиерейского дома. Институт Д. как представителей низшего звена церковного управления постепенно исчезал, но, отказываясь от его использования, епископы пытались одновременно получить средства для содержания детей боярских архиерейских дворов. В частности, на Русском Севере, бывшем частью Новгородской епархии, в сер. XVII в. появился новый налог - «откуп за сиделого десятильника». Сохранявшаяся практика посылки детей боярских для сбора церковных пошлин противоречила постановлениям Стоглавого Собора. |
| Сергиев монастырь традиционно был близок к великокняжеской семье, поэтому в 1533 году мы видим троицкого келаря у одра умирающего Василия III. Перед его кончиной Митрополит Даниил (1522–1539; †1547) совершил пострижение Великого князя в монахи, “а мантии не бысть, зане же бо спешачи несучи выронили; и взем с собя келарь троецкии Серапивон Курцов манатию, и положиша на него и скиму ангельскую и Евангелие на груди положиша” 13 . В 1549 году старец Серапион (Курцов) становится игуменом прославленной Радонежской обители. В 1530 году, еще будучи простым иноком, он, несомненно, был в монастыре при крещении царского младенца — Иоанна Грозного. В августе 1549 года в Новодевичьем монастыре крестили царскую дочь Анну “старец Андриан Ондросовы пустыни да старец Генадий Сарарйскые пустыни, а действовал священническаа игумен Троицкий Сергиева монастыря Серапион Курцов” 14 . 2 сентября 1550 года царь Иоанн Грозный дал общую жалованную грамоту Троице-Сергиеву монастырю при игумене Серапионе 15 . В 1590 году в Троице-Сергиевом монастыре была составлена Кормовая книга “по старым книгам, по уложенью игумена Серапиона Курцова с братьею” 16 . Очевидно, им были систематизированы сведения о “кормах” по монастырским вкладчикам. От игумена Серапиона в Лавре до наших дней сохранилась шиферная икона “в серебряной золоченой сканной оправе”, на которой “высоким рельефом изображен в рост архангел Михаил с поднятым мечом на правом плече и с ножнами в левой руке” 17 . В 1551 году Троицкий настоятель принимал участие в работе Стоглавого Собора. По окончании соборных заседаний материалы были направлены на отзыв в Троицкий монастырь “соборным старцам” на отзыв. Привозили их в монастырь Троицкий игумен Серапион, волоколамский старец Герасим (Ленков) и клирик придворного Благовещенского собора в Кремле священник Сильвестр. Сообщение об этом занимает 99 главу Стоглава 18 . В перечне Троицких игуменов говорится о времени его правления: “Сарапион Курцов — 2 года и полмесяца” 19 . Вскоре после Стоглавого Собора он был возведен на Новгородскую кафедру, сменив владыку Феодосия (1542–1551). |
|
|
