| Закрыть itemscope itemtype="" > Стоглавый Собор 1551 года 15.05.2011 3183 Время на чтение 33 минут От редакции . В этом году исполняется 460 лет со времени проведения Стоглавого Собора, который прошел в Москве в январе-мае 1551 года. Собор прошел при участии первого Русского Царя Иоанна Васильевича Грозного. В связи с этой знаменательной датой публикуем статью одного из лучших знатоков той исторической эпохи и крупнейшего специалиста по Стоглавому Собору, профессора, магистра богословия архимандрита Макария (Веретенникова). Выявляя бесценные сокровища Церкви — ее святых подвижников, прославляя их, Митрополит Макарий не забывал и о церковных нестроениях, для искоренения которых он предпринимал энергичные меры. Мудрый архипастырский подход выразился в том, что он прежде всего ставит на подсвечник Церкви ее славу — святых угодников, прославленных на Соборах 1547–1549 гг., и с их благодатной помощью выявляет и устраняет различные недостатки в обществе. Так в полной степени исполнялся призыв апостола Павла: “Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще” (Евр 12:1). Рассмотрением различных подобных вопросов занимался Стоглавый Собор . Начало работы Собора происходило таким образом: “В лето 7059-е (1551) месяца февраля в 23 день Быша сии вопроси и ответы многи о различных церковных чинех в царствующем граде Москве в царских полатех от благоверного и благовенчанного царя и государя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца к отцу его Макарию Митрополиту всея Русии и ко всему священному Собору Руския Митрополия самобывших тут: Феодосия, архиепископа Великого Новаграда и Пскова; Никандра, архиепископа Ростовского; Трифона, епископа Суздальского и Торуского; епископа Смоленского и Брянского Гурия; Касьяна, епископа Рязанского; Акакия, епископа Тверского и Кашинского; Феодосия, епископа Коломенского и Каширского; Савы, епископа Сарского и Подонского; Киприана, епископа Пермского и Волоцкого, с честными архимандриты и игумены” . Автор-составитель соборных документов, подобно гимнографам, прославляющим участников Вселенских Соборов, называет сшедшихся в Москву иерархов “небопарными орлами”, “легка крила имуща”. Об их пришествии в Москву говорится: “И бе чудно зрение, яко весь богоспасаемый град красящеся отец пришествием” . |
| Введение I Четыреста лет тому назад, 23 февраля 1551 г., в царских палатах в Москве были открыты заседания церковного собора, составившего свои определения в ста главах и известного поэтому в истории под именем Стоглавого 1 . В первые сто с небольшим лет Стоглав пользовался незыблемым авторитетом. Постановления его считались непререкаемыми и. обязательными. Но со средины XVII в. отношение к Стоглаву изменилось. Московский собор 1666–1667 гг., санкционировавший произведенные патр. Никоном исправления богослужебных чинов и обрядов, естественно, не мог одобрить такие постановления Стоглава, как сугубая аллилуиа и двоеперстие. С этого времени отношение к Стоглаву стало различным. Противники Никоновых исправлений, старообрядцы всех толков и согласий, по-прежнему придавали Стоглаву каноническое значение и в своей полемике с православными ссылались на Стоглав наравне с книгами Священного Писания , Творениями св. Отцов и постановлениями Вселенских Соборов. Совсем иным было отношение к Стоглаву у представителей Православной Церкви. Отрицая каноническое достоинство Стоглава, некоторые из них сомневались в самой подлинности дошедшего до нас текста его. Интересно отметить, что у одних и тех же лиц отношение к Стоглаву в разные времена было неодинаковым. Митрополит Платон (Левшин) сначала готов был признавать Стоглав «законно составленным» 2 . Несколько позднее он заподозрил подлинность Стоглава в качестве действительного соборного уложения 1551 года. «Что собор был, и на нем были о предложенных от царя вопросах рассуждения и заготовлены на то положения, в том нет сомнения. Но чтобы тот собор те положения утвердил, никак нельзя увериться». Свое предположение Митрополит Платон мотивирует следующими соображениями: 1) подлинного соборного деяния, скрепленного подписями участников собора, не сохранилось; 2) о Стоглавом соборе не упоминают ни летописи, ни Степенная книга, составленная Митрополитом Макарием 3 . Это мнение было поддержано епископом Пензенским Иннокентием (Смирновым) 4 и получило подтверждение в трудах Митрополита Московского Филарета, который даже сомневался в праве Стоглава называться церковным собором. |
| 23 марта 2012 г. Выявляя бесценные сокровища Церкви – ее святых подвижников, прославляя их, Митрополит Макарий не забывал и о церковных нестроениях, для искоренения которых он предпринимал энергичные меры. Мудрый архипастырский подход выразился в том, что он прежде всего ставит на подсвечник Церкви ее славу – святых угодников, прославленных на Соборах 1547–1549 гг., и с их благодатной помощью выявляет и устраняет различные недостатки в обществе. Так в полной степени исполнялся призыв апостола Павла: “Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще” ( Евр 12:1 ). Рассмотрением различных подобных вопросов занимался Стоглавый Собор 1 . Начало работы Собора происходило таким образом: “В лето 7059-е (1551) месяца февраля в 23 день Быша сии вопроси и ответы многи о различных церковных чинех в царствующем граде Москве в царских полатех от благоверного и благовенчанного царя и государя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца к отцу его Макарию Митрополиту всея Русии и ко всему священному Собору Руския Митрополия самобывших тут: Феодосия, архиепископа Великого Новаграда и Пскова; Никандра, архиепископа Ростовского; Трифона, епископа Суздальского и Торуского; епископа Смоленского и Брянского Гурия; Касьяна, епископа Рязанского; Акакия, епископа Тверского и Кашинского; Феодосия, епископа Коломенского и Каширского; Савы, епископа Сарского и Подонского; Киприана, епископа Пермского и Волоцкого, с честными архимандриты и игумены” 2 . Автор-составитель соборных документов, подобно гимнографам, прославляющим участников Вселенских Соборов, называет сшедшихся в Москву иерархов “небопарными орлами”, “легка крила имуща”. Об их пришествии в Москву говорится: “И бе чудно зрение, яко весь богоспасаемый град красящеся отец пришествием” 3 . О Стоглавом Соборе, как и о Соборах “новых чудотворцев” 1547, 1549 гг., современники-летописцы ничего не говорят. Сообщения о Стоглаве можно встретить в более поздних летописях 4 . Л. В. Черепнин справедливо отмечает, что летописные заметки о Стоглаве XVII века “восходят в качестве источника к тексту самого памятника” 5 . |
| Из истории русской иерархии второй половины XVI века Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 32, 2002 24 ноября, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 32, 2002 Новгородский архиепископ Серапион (1551–1552) В древности Новгородские святители традиционно избирались на вече, а их хиротонии совершались затем в Москве. Однако после покорения Великого Новгорода Великим князем Иоанном III в 1478 году этот порядок изменился; в Москве стали также и избирать Новгородских владык. Первым таким архиепископом стал владыка Сергий (1483–1484; †1504), избранный из иноков Троице-Сергиева монастыря 1 . Следующий троицкий постриженник на Новгородской кафедре — это архиепископ Серапион (1506–1509; †1516; пам. 16 мар.) 2 . После Стоглавого Собора 1551 года в Новгород был поставлен из обители преподобного Сергия владыка Серапион II, который в историографии известен менее, чем его соименный предшественник. Он происходил из рода Курцовых (Курцевых). Его отец — Петр Курцов 3 ; и известно монашеское имя его матери — инокиня Марина 4 . Родился будущий иерарх, очевидно, в конце XV века. Монашеский постриг он принял в обители преподобного Сергия Радонежского. Здесь же подвизался его брат — монастырский келарь, старец Иов (Курцов) 5 . Троицкая вкладная книга содержит записи вкладов представителей рода Курцовых, которые давали вклады в обитель на Маковце и принимали в ней монашество 6 . Самый ранний документ, где упоминается “старец Серапион Курцов”, это “разъезжая грамота” Троицкого монастыря 1523, 1524 годов. По благословению игумена Порфирия (1521–1525) он в числе других участвовал в определении и уточнении границ монастырских владений 7 . Аналогичное событие имело место в 1525–1526 годах по благословению уже нового Троицкого игумена Арсения, и в документе также назван “чернец Серапивон Курцев” 8 . Несколько подобных “разъездов” было еще год спустя, причем имя старца Серапиона (Курцова) в документах называется уже на первом месте 9 . Со временем инок Серапион стал келарем в монастыре, что датируется следующими годами: “1533–1538 г. Серапион Курцов, брат келаря Иова, он упоминается старцем” 10 . Однако актовый материал позволяет говорить, что он вступил на эту должность несколько ранее. В 1531, 1532 годах он, будучи келарем, покупает для Троицкого монастыря две деревни 11 . Затем в 1534–1535 годах он участвует в разбирательстве о границах владений Троицкого монастыря и Новодевичьего 12 . Он был келарем при игумене Иоасафе (1529–1539), ставшем затем Всероссийским Митрополитом (1539–1542; пам. 27 июля). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАССИАН († 21.10.1556, Кириллов Белозерский мон-рь), еп. Рязанский и Муромский. Вероятно, К. был пострижеником Кириллова Белозерского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря (о чем косвенно свидетельствуют его вклады в эту обитель и уход туда на покой). А. А. Зимин вслед за П. М. Строевым полагал, что К. до 1550/51 г. являлся настоятелем Юрьева новгородского муж. мон-ря ( Зимин. 1958. С. 46, 92; Он же. Крупная феодальная вотчина и соц.-полит. борьба в России (кон. XV-XVI вв.). М., 1977. С. 298; Строев. Списки иерархов. Стб. 45). Прп. Зиновий Отенский в Похвальном слове свт. Ионе Новгородскому писал о неблагоговейном отношении, проявленном к мощам свт. Ионы архимандритом Юрьева мон-ря Иларионом (1551-1553), и объяснял это тем, что Иларион был преемником К. ( Калугин Ф. Зиновий, инок Отенский, и его богосл.-полемич. и церк.-учительские произведения. СПб., 1894. Прил. С. 26). Один из предшественников К. на Рязанской кафедре, еп. Иона, до поставления во епископа (1522) был игуменом Юрьева мон-ря. Хиротонию К. возглавил, очевидно, Московский митр. св. Макарий . Точная дата в источниках не отмечена, но можно с уверенностью предположить, что К. был хиротонисан в 1550/51 г. Несохранившаяся несудимая грамота царя Иоанна IV Васильевича К. на земли Рязанского архиерейского дома в Рязанском у. датировалась 1550/51 г. и была, по-видимому, выдана в связи со вступлением на кафедру. К. участвовал в Стоглавом Соборе 1551 г. О выступлениях Рязанского епископа на Соборе неизвестно; очевидно, он действовал в согласии с др. участниками Собора. В 1552 г. митр. св. Макарий послал в недавно созданный Шацкий городок (ныне г. Шацк Рязанской обл.) иерея и диакона для освящения Воскресенского, Никольского и Борисоглебского храмов. Рязанский епископ воспринял это как вторжение на свою каноническую территорию и обратился к царю с жалобой на митрополита, ссылаясь на грамоту митр. Феогноста Рязанской епископии на Червленый Яр (РИБ. Т. 6. 18). Действия митрополита объясняются нечеткостью епархиальных границ. В 1553/54 г. митр. Макарий выдал К. благословенную грамоту на присоединение Шацкого городка к Рязанской епархии. При К. в епархии прошло судебное разбирательство о принадлежности борисоглебских владычных земель, решившееся в пользу владычных крестьян. 30 янв. 1553 г. царь пожаловал К. пруд на р. Лыбедь в Рязанском у. |
| Деисусный чин Спасо-Преображенского собора Спасского монастыря Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 59, 2010 27 октября, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 59, 2010 (Об интерпретации ранних образцов) Стоглавый собор 1551 г., как известно, рекомендовал “писати живописцем иконы с древних образцов, как греческие живописцы писали и как писал Ондрей Рублев и прочии пресловущии живописцы” 1 . Это было сказано в связи с иконографией Святой Троицы, но в научной традиции данное указание расценивается в контексте целесообразного контроля церковной иерархии над соблюдением традиции 2 . Решения Стоглавого собора действительно касаются как частных и конкретных вопросов иконографии, так и самих основ и принципов иконописания 3 . К проблеме отношения русских иконописцев XVI в. к творческому наследию своих предшественников, думается, стоит привлечь комплекс исторически связанных с Ярославлем произведений, о которых пойдёт речь, с их спорной датировкой. Существование последней тоже требует объяснения, тем более, что иконы не обнаруживают признаков разновременного выполнения. По-видимому, на объёме и характере проблематики сказывается отсутствие монографического исследования. Деисусный чин Спасо-Преображенского собора Спасского монастыря в Ярославле, подвергнутый реставрации, известен в специальной литературе, датирован в пределах около 1516–1564 гг. Раннюю дату С. И. Масленицын связывал с завершением строительства храма в Спасском монастыре. Тринадцать сохранившихся икон деисусного чина, как и три иконы местного ряда, он частично связывал с творчеством московского мастера начала XVI в., а шесть икон (апостолов Петра и Павла, святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста и Леонтия Ростовского) приписывал местным мастерам 4 . Временем около 1516 г. этот деисусный чин датирует и А. В. Федорчук 5 . И. П. Болотцева предпочла отнести выполнение икон к первой трети XVI в. 6 . О том же деисусном чине И. А. Кочетков говорит как о выполненном в первой половине столетия 7 . В том же 2002 г., когда была выражена поддержка даты около 1516 г., высказано предположение о том, что “этот иконостас создавался по образцу аналогичного по составу иконостаса главного храма Ростово-Ярославской епархии — ростовского Успенского собора” (1510–1512 гг.), а упомянутые деисусные иконы датированы 1564 г. 8 . Тем самым они поставлены в связь с выполнением стенописи в 1563–1564 гг., засвидетельствованным настенной летописью 9 . В целом это логично, но в то же время в вопрос датировки вносит резонную поправку надпись, вырезанная на оборотной стороне иконы Спаса в силах: “в лето 7067 сий образ обложил архимандрит Арсений” 10 . Таким образом в 1559 г. деисусный чин уже существовал. |
| Митр. Макарий собирал два собора, – в 1547-м и 1549-м году, на которых за два раза или в два прием канонизовал, – как увидим ниже, наибольшею частью не совершенно вновь, целый сонм святых, представляющий собою число 39-ти отдельных лиц. На вопрос о побуждениях, которые заставили митр. Макария совершить такое необычное дело, как единовременно канонизовать очень многих святых, мы ответим здесь кратко, оставляя более подробный ответ для другого места. После взятия Турками Константинополя, который был вторым Римом (предполагаем известным читателю учение о переходящем с места на место христианском Риме), и после исчезновения царей Греческих, Русские начали смотреть на свою Москву как на третий Рим и на своих государей как на преемников царей Греческих. Очень нескоро великие князья Московские решились на то, чтобы венчаться царским венцом и воспринять титул царей, но наконец Иван Васильевич IV, руководимый главным образом именно митр. Макарием, решился на это (венчание Ивана Васильевича царским венцом имело место 16-го Января 1547-го года). Но когда Русское государство из великого княжества стало царством, т. е., сменив собою империю Византийскую в качестве единого на земле православного царства, вознеслось на самую высокую степень в христианском политическом мире: то и церковь Русская, возносясь вместе с государством, заняла, по представлениям предков наших, первенствующее место среди частных православных церквей. Заняв первенствующее место среди частных православных церквей, Русская церковь должна была позаботиться о том, чтобы по внутренним своим качествам привести себя в соответствие с занятым внешним высоким положением. Чтобы привести Русскую церковь по ее внутренним качествам в соответствие с занятым ею внешним высоким положением, митр. Макарий решился предпринять коренную ее реформу, ее великое обновление, что и совершил посредством собора 1551-го года или так называемого Стоглавого. Но прежде чем предпринимать дело обновления церкви Макарий счел за нужное позаботиться еще о другом. Стояние и славу всякой церкви составляют ее святые. Являя свое благоволение к Русской церкви, которой сужден был высокий жребий, Бог прославил ее многочисленным сонмом святых. Между тем весьма значительная часть этих ее светильников и этих молитвенников за нее оставалась дотоле не прославленною подобающим образом. Новое положение церкви требовало, чтобы она, доказывая свои права на него, украшалась всею духовною красотой, которая была ей дана, и чтобы она сохранялась на высоте своего стояния молитвами всего сонма своих чудотворцев. И вот, митр. Макарий, желая предпринять дело обновления церкви уже с готовою помощью себе всех Русских чудотворцев, и начал с этого общего торжественного прославления тех из них, которые оставались дотоле не прославленными или точнее, как увидим сейчас ниже, мало, недостаточно, прославленными. |
| В истории рус. лит-ры представлено много сочинений, описывающих и обличающих пережитки язычества в жизни народа, того, что подпадает под понятие Д., но без употребления самого термина. Среди таких произведений древнерусского периода - «Слово о твари» (XII в.), в к-ром неизвестный автор указывал своим современникам, что многие из них ленятся ходить в храм, «не слушают божественных словес», но «текут, радуяся», на языческие игрища или «зборище идольское» «и весь день тот предстоят, позорьствующе тамо» ( Гальковский. 1916. Т. 2. С. 436); компилятивное соч. «Слово святаго Григорья изобретено в толцех, о том, како первое погани сущи языци кланялись идолом и требы им клали; то и ныне творят», составленное на основе Слова свт. Григория Богослова на Богоявление ( Greg. Nazianz. Or. 38); «Слово святаго отца нашего Иоанна Златоустаго, архиепископа Констянтина града, о том, како первое погании веровали в идолы и требы им клали, и имена им нарекали, яже и ныне мнози тако творят и в крестьянстве суще, а не ведают, что есть крестьянство»; «Слово Исаия пророка о поставляющих трапезу роду и роженицам»; «Сказанье святаго отца Нифонта о песнях мирских и о русальях»; поучение «О казнях Божиих», вошедшее в состав «Повести временных лет». Факты проявления Д. приводятся в рус. летописях; о наличии таких фактов можно судить по церковно-правовым памятникам («Правило церковное» (кон. XI в.) митр. Киевского Иоанна II , «Вопрошание Кирика» (XII в.), правила Стоглавого Собора (1551)). В Требнике XVII в. содержатся «Вопросы поселянам» на исповеди, свидетельствующие о присутствии пережитков язычества среди сельских жителей. Очевидцем и ревностным обличителем языческого праздника в честь Ярилы в сер. XVIII в. в Воронеже был свт. Тихон Задонский (Жизнеописание св. Тихона Задонского, еп. Воронежского и всея России чудотворца//Жизнеописания достопамятных людей земли Русской: X-XX вв. М., 1992. С. 236). Существование различных языческих суеверий в России даже в XIX в. прослеживается по трудам И. М. Снегирёва (Русские простонародные праздники и суеверные обряды. М., 1990п. 2 ч.), М. Забылина (Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1990р), Н. С. Тихонравова (Памятники отреченной русской литературы. СПб., 1863. 2 т.), С. В. Максимова (Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1993р), А. П. Щапова (Исторические очерки народного миросозерцания и суеверия//ЖМНП. 1863. Ч. 117. Отд. 4. С. 1-73, 75-92; Ч. 118. С. 1-19), по материалам сб. «Отреченное чтение в России в XVII-XVIII веках» (М., 2002) и др. В XX в. в рус. научной лит-ре появились также термины «народная религия», «народное православие» как обозначение того, во что реально верит народ. Эти термины часто употребляются синонимично термину «Д.». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БОЯРЕ (митрополичьи, Патриаршии), высшие светские чиновники рус. митрополичьего, затем Патриаршего двора. Наиболее раннее упоминание о Б. митрополита содержится в «докончании» (договоре) вел. кн. Василия Димитриевича с митр. св. Киприаном (между 1392 и 1404), где упоминаются Б. и слуги, служившие митр. св. Алексию . Имена неск. митрополичьих Б., сопровождавших претендента на Русский митрополичий престол Митяя в его поездке в К-поль, названы в «Повести о Митяе». В нач. XV в. Б. могли быть и духовные лица: одним из Б. митр. Киприана был чернец Андрей Ослебятя. Б. у митрополита было сравнительно немного - Митяя в поездке сопровождали 6 Б., при оформлении меновой грамоты Василия Димитриевича с митр. Киприаном на слободу Караш присутствовали 5 Б. В XIV в., в период борьбы московских князей с тверскими и суздальскими за великое княжение Владимирское, неустойчивая светская власть нуждалась в поддержке митрополитов и потому практически не вмешивалась в процесс формирования митрополичьего двора, состав к-рого был достаточно пестрый. Начиная со времени правления Василия Димитриевича появляются первые примеры назначения вел. князем высших должностных лиц митрополичьего двора. По свидетельству родословцев, Василий Димитриевич «дал в бояре» митр. Киприану племянника свт. Алексия Степана Феофановича, а также др. своего приближенного - Димитрия Афинеевича. Это действие, с одной стороны, являлось знаком милости, с др.- ставило Киприана под контроль доверенных людей вел. князя. В Государеве родословце сообщается: «От Степана пошли Фомины, что словут митрополичьи. И Степанов род Феофановича весь служит у митрополитов» (Редкие источники. С. 123-124). Начиная с 60-х гг. XV в. на протяжении XVI в. известные историкам митрополичьи Б. принадлежали только к этой фамилии (исключение составляют упомянутые в 1526 братья Ю. Г. и В. Г. Мануиловы). Это не было случайностью, т. к. в 69-й гл. постановлений Стоглавого Собора (1551), фиксировавшей уже традиц. к этому времени практику, архиереям предписывалось после смерти Б. выбирать для них преемников «от тех же родов». Стоглавый Собор также постановил, что все пожалования боярского сана не должны делаться «без царева ведома»: «И повелит царь которым быти в боярех... и святителем у себя тех и держати». По-видимому, мн. митрополичьи слуги и Б. были убиты в период опричнины. Кн. А. М. Курбский сообщает, что «по убиении» митр. сщмч. Филиппа «не токмо многих клириков, но и нехиротонисанных мужей благородных сколько сот помучено разными муками и погублено»; о казни «советников и приближенных митрополита» свидетельствуют также опричники Таубе и Крузе. Однако, несмотря на казни, в одном из актов 1598 г. Патриаршим боярином по-прежнему значится представитель рода Фоминых - Иван. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ОПРИЧНИНА (От древнерус. «опришный» - отдельный, особый), в исторической традиции наименование особого политического режима, установленного царем Иоанном IV Васильевичем Грозным в Русском гос-ве в 1565-1572 гг. В 50-х гг. XVI в. в Русском гос-ве был проведен ряд важных реформ, итоги к-рых оказались противоречивыми. С одной стороны, были созданы эффективные органы центрального управления, увеличились финансовые ресурсы гос. власти, более строгими стали воинские обязанности формировавшегося дворянского сословия. С др. стороны, реформы сопровождались приобретением складывавшимися сословиями определенных прав. Это выразилось, в частности, в превращении в результате земской реформы органов местного самоуправления в органы власти на местах. Реформы затронули и отношения между Церковью и гос-вом, т. к. после Стоглавого Собора 1551 г. , с введением подчинения всего духовенства власти иерархов, духовному сословию была обеспечена определенная автономия по отношению к царской власти. Между тем расширение прав сословий вряд ли удовлетворяло царя, чьи взгляды формировались в условиях, когда в сфере политико-религ. идеологии утвердились представления о Русском гос-ве как о «третьем Риме» и о рус. царе как о главе всего христ. мира, на к-ром в финале мировой истории лежит историческая миссия освобождения православных от власти иноверных правителей и утверждения во всем мире истинной веры. Иоанн IV Грозный постепенно утверждался в представлении, что, будучи исполнителем подобной миссии, он вправе обладать неограниченной властью и требовать от подданных беспрекословного повиновения. Тех же, кто мешали ему в осуществлении планов, царь постепенно стал рассматривать как «отступников» не только от него, но и от веры, а потому как людей, заслуживавших самых суровых наказаний. Беспокойство Иоанна IV Грозного вызывал и рост престижа Боярской думы в результате успешного проведения реформ. Это собрание наиболее влиятельных представителей аристократии, опиравшейся на обширное родовое землевладение, в 50-х гг. XVI в. неоднократно принуждало монарха к принятию решений, с к-рыми он не был согласен. Боярская дума могла стать ядром, вокруг к-рого объединялось бы, ограничивая гос. власть, формировавшееся дворянское сословие. |
|
|
