| В самую ночь смены командования флотом, зная и дразня? – из Босфора появился быстроходный «Бреслау», – и в те же первые часы Колчак кинулся загнать его назад. Затем, сам наблюдая, установил перед Босфором минные поля, непроходимые и надводно и подводно, и держал там миноносцы на дежурстве, не давая туркам снимать мины. (Впрочем, несколько немецких подводных лодок прежде того уже были в болгарской Варне). И так – держался хозяином Чёрного моря. Но тем неотвратимее и доступнее выдвигался к своей исторической задаче: взять Босфор и Дарданеллы! А ещё при попутном на юг проезде Ставки Колчак получил одобрение этого десанта и от Государя («по вашим свойствам вы лучше всего для этого пригодны»), да как будто и от генерала Алексеева, – и принял себе в жаркую цель. Эта задача осветилась ему в таком несомненном свете, что даже странно было встречать в русских умах возражения и несогласие. После вступления Турции в войну как же было не схватиться за неё? Война сама сложилась так, чтобы нам выполнить вековую задачу. Зачем иначе мы вообще эту войну вели? – других целей нам в ней и не виделось. Целое столетие говорили и думали о проливах – и отчего же не брали теперь? Только без надобности пугали Европу, декларируя крест на святой Софии, – а проливы ждали подарком от союзников, и простая, прямая, единственная задача ведомой войны расплывалась в дипломатическом переминаньи и в ненужных сухопутных напряжениях Ставки на тысячу вёрст фронта. А совершенно ясно, что союзники никак не заинтересованы дарить нам проливы: и Англия всегда была главным препятствием, – и мы должны брать их собственными силами. Как раз сегодня Англия не может помешать, и к заключению мира мы можем владеть проливами реально. Это и Скобелев говорил: Константинополь взять до заключения мира, а иначе потом не дадут. Овладеть сейчас проливами – это значит и приблизить конец войны. И какой иной смысл могло для нас иметь вступление Румынии, если и через неё не наступать активно на Болгарию и на проливы? (Подсобный вариант, но он быстро отпал по румынским неудачам.) |
| И будет награждение преизбыточно за все потери сими обретениями, дарованиями, благословениями, делами в Боге содеянными, плодами духовными, совершенствами и блаженствами отчасти и во временном житии на земле, а полною мерою в вечности. Успокойтесь, утихните в присутствии Господа, смиряйтесь под крепкую руку Божию, чтобы Он вознес Вас в свое время ( 1Пет.5:6 ). Предаю вас, как и себя самого, милосердию Божию. 21 января 1844 г. Улала. 234 666 Достопочтеннейшая сестра о Господе. Письмо Ваше, писанное 3-го февраля, получено мною 8-го марта. Вы писали его, не получив ответа моего на вопрос свой о стремлении желания Вашего к Алтайской миссии. А между тем, собрались уже писать к брату о спутнице, и говорите мне: вы желаете, чтобы я осталась на всю жизнь в святой Алексеевской Общине, но и не запрещаете служить при Алтайской миссии. А я твердо помню, что в том письме, на которое Вы будто бы отвечаете, ни слова не было сказано о намерении Вашем, озирающемся к Алтайской миссии, ибо тому, что тогда Вы ко мне не писали ничего об этом намерении, а вообще заявляли неудовольствия свои. Для того-то я и вызывал Вас на откровенное объяснение, и просил, чтобы Вы отвечали на мое письмо с первою почтою. He погневайтесь же, достопочтеннейшая сестра о Господе, в этих словах Ваших: «но и не запрещаете служить в Алтайской миссии», я не усматриваю искренности. Теперь Вы без сомнения получили длинное мое письмо, при котором и денег 75 рублей было послано к Вам. He нужно повторять сказанного. Но как Вы прибегаете к ходатайству Прасковьи Петровны, то хотя кратко, однако, весьма ясно предложу Вам и настоящую мысль мою. Весьма важные причины, не позволяют мне дать Вам совет и согласие на возвращение к Алтайской миссии. Если же нить Вашего терпения рвется, и Вы решились оставить Арзамасскую обитель, на что не смею, и не смел я предварительно изъявлять Вам согласие, то не лучше ли Вам вступить в Институт бедных девиц духовного звания, учрежденный г. Горихвостовым 667 в Москве, или в подобное, новое заведение при Царском Селе, находящееся под покровительством Великой княгини Ольги Николаевны? Там и сами Вы были бы ограждены строгим надзором, и поддерживаемым постоянною ответственностью и службою в примерных правилах благонравия, и в образцовом поведении, достойном руководительницы девиц, предназначенных быть женами и матерями священников и проповедников Слова Божия, а между тем служили бы Церкви Христовой всеми своими способностями и сведениями. |
| Первый военный опыт царь получил в Азовских походах 1695-1696 гг., предпринятых им в ходе русско-тур. войны 1686-1699 гг. в продолжение политики царевны Софии Алексеевны. Во время 1-го Азовского похода под Азов было направлено войско (31 тыс. чел.) под командованием А. М. Головина, Лефорта и Гордона (сам П. А. участвовал в походе в звании бомбардира). Др. войско (120 тыс. чел.) под командованием Б. П. Шереметева должно было двинуться в низовья Днепра, чтобы отвлечь силы Крымского ханства (летом 1695 взяты 2 тур. крепости). Часть войска ген. Гордона (9 тыс. чел.) выступила из Москвы в нач. марта 1695 г. через Коломну и Тамбов, к ней присоединилось ок. 5 тыс. донских казаков атамана Ф. М. Минаева. Основные силы (20 тыс. чел.) двинулись в кон. апр. на судах по рекам Ока и Дон. 5 июля началась осада крепости Азов с суши. Штурмы 5 авг. и 25 сент. прошли неудачно из-за недостатка опыта осадных действий, нападений крымских татар и беспрепятственного снабжения тур. гарнизона с моря. 22 нояб. российские войска отступили, понеся тяжелые потери, в т. ч. от голода и обморожения. Подготовка 2-го Азовского похода началась уже в дек. 1695 г., главнокомандующим назначен А. С. Шеин. В этом походе П. А. участвовал в звании капитана. Учитывая опыт 1-го похода, армия имела осадную артиллерию, также был построен Азовский флот, с помощью к-рого Шеин смог сосредоточить под Азовом большую часть армии. В походе принимали участие 15 тыс. украинских и 5 тыс. донских казаков во главе с атаманами Я. К. Лизогубом и Минаевым. Армия Шереметева (70 тыс. чел.) осуществляла отвлекающие маневры на Днепре. Главный интендант армии А. И. Лызлов обеспечил к 4 мая 1696 г. бесперебойное снабжение войск. 23-26 апр. 1696 г. основные силы армии на судах и по суше двинулись к Азову. 20 мая казаки Минаева взяли на абордаж 3 тур. корабля и 10 судов с запасами для крепости. 27 мая Азовский флот под командованием адмирала Лефорта вошел в Таганрогский зал. и блокировал Азов с моря, 13 июня началась бомбардировка крепости. Многочисленные нападения крупных сил крымских татар в тыл рус. войск отражала кавалерия. 17 июля в ходе одновременной атаки с суши и с моря украинские и донские казаки захватили часть наружных укреплений. 18 июля тур. командование капитулировало, 19 июля Шеин принял ключи от Азова. Взятие Азова стало 1-й крупной победой рус. армии с участием П. А. |
| Работы Василия Алексеевича Ватагина, скульптора–анималиста, были мне дороги с раннего детства (иллюстрации к «Маугли» и др.). Я видел, что он понимает саму душу животного. В его скульптурах и рисунках была та зоологическая мистика, которая была мне родственна всегда. И еще я чувствовал (как потом и подтвердилось), что он раскрывал образ животного «изнутри» с помощью средств древневосточного искусства, которым я увлекался. Впервые мы с ним встретились в 1950 году (привела меня к нему сестра академика Баландина). Меня поразила сначала его скромная внешность: сухонький старичок с редкой бородкой, с дребезжащим голоском, в тюбетейке (было в нем что–то от Рериха). Это казалось контрастом с той первобытной мощью, которая жила в его творениях. Я стал еженедельно ходить к нему на уроки. Он писал картины в Зоологическом музее на [улице] Герцена. С жадностью следил я за самим процессом его работы. Это дало мне больше, чем любые слова и книги. Он был простой, добрый, задушевный, какой–то детский. Было сталинское время. Все друг друга боялись. Но он был со мной, пятнадцатилетним мальчишкой, откровенен. Помню, с какой иронией он отзывался о заказе написать орла в подарок Сталину от музея (помню и орла этого). Рассказывал он много о своей жизни и понимании зверей. Они его любили. Один раз даже на улице воробей сел к нему на руку. Помню, он говорил, как похожи оказались новооткрытые мозаики [Киевской] Софии на врубелевские картины. Его мастерская была чудом. Все эти животные были не только живы, но и казались одухотворенными. Он учил меня видеть в фигуре животного основную конструкцию, скелет, лепку мускулатуры. Я по четвергам рисовал скелеты вымерших тварей в Палеонтологическом музее, а в пятницу шел к нему. Он сам показывал мне, как делается реконструкция. Во всем, что он делал и говорил, меня удивляла простота. Позднее я узнал, что он увлекается теософией, и, уже будучи священником, я с ним говорил о вере. Он не был фанатиком, просто очень любил Индию и охотно принимал все, что от нее исходит. Как–то он в недоумении спросил меня: а что с этим будет в Царстве Божием? Он имел в виду свои произведения. Я высказал мнение, что все прекрасное, созданное человеком, причастно духу и в каком–то смысле приобщено бессмертию (эту мысль я нашел и у Д. Андреева). О Царстве Бо–жием мы говорили в связи с различием взгляда на мир и его динамику в Индии и в Библии. Он слушал внимательно и не возражал. Догматиком в теософии он не был. И не создавал своих концепций, как Рерих. |
| Беглецы были пойманы, и понятно, что не могли остаться в прежнем значении: их сослали из академии в типографию, где они стали учить италиянскому языку. От 1694 года дошла до нас роспись боярских и иных чинов детям, которым по именному указу учиться италиянскому языку у учителей-греков – Иоанникия и Софрония Лихудиевых. Боярские дети: князя Петра Ив. Хованского два сына, Федора Петр. Салтыкова два, Алексея Петр. Салтыкова два, Ив. Фед. Волынского два. Дети стольников: князя Фед. Андр. Хилкова два сына, князя Ив. Мих. Черкаского шесть сыновей, Сем. Алексеев. Языкова один. Дьячьи дети: Волкова один сын, Кондратова один, Степанова один, Иванова два, Верещагина два, Полянского один, генерального писаря Инехова один. Из дворян: Палицына один; уставщика один. Гостей и гостиной сотни 23 человека. Новости, начавшие вводиться в описываемое время, корабли, фейерверки, возбуждая умственное движение в одних, распаляли воображение в других и повели к следующему явлению. В апреле 1694 года закричал мужик «караул» и сказал за собою государево слово, приведен в Стрелецкий приказ и в расспросе сказал: сделал он крылья, станет летать, как журавль. По указу в. государей сделал он себе крылья слюдяные, стали 18 рублей из государевой казны. В назначенный день боярин князь Ив. Бор. Троекуров вышел смотреть, как полетит журавль; мужик надел крылья, перекрестился и начал подымать мехи, но никак не мог подняться. «Тяжелы сделал крылья», – говорил он, бил челом, чтоб ему сделать другие крылья, станут всего в пять рублей. Но боярин раскручинился, и вместо крыльев учинено мужику наказание: бить батоги, сняв рубашку, и деньги 18 рублей велено доправить на нем, продать все имение. Внешняя деятельность правительства в описанные четыре года по свержении Софьи представляла не много замечательного. Заведование иностранными делами после В. В. Голицына принял на себя Лев Кириллович Нарышкин. Он отличался важным в его положении качеством – спокойным беспристрастием; но вовсе не отличался предприимчивостию; притом же неудачные походы в Крым и холодность, даже враждебное расположение союзников-поляков не могли дать больше охоты к деятельному продолжению войны. А между тем в Малороссии и в русских областях, находившихся под польским владычеством, происходили любопытные явления. |
| Положение Софьи было похоже на положение тех людей в легендах, которые заключили договор со злым духом – пользоваться до известного времени всевозможными наслаждениями жизни, но по прошествии срока сделаться добычею ада. Понятно, что Софья должна была думать о средствах, как бы упрочить свою власть; понятно, что об этом хлопотали люди, взысканные ею и которые лишались всего с ее падением. Софья – правительница благодаря неспособности одного брата и молодости другого; возмужает последний – и правительство Софьи должно окончиться; надобно сделать, чтоб оно не кончилось. Первый шаг уже сделан, учреждено двоевластие, оба брата венчаны на царство: отчего не быть троевластию? отчего Софье не венчаться на царство? Тогда помазанницу божию никто не свергнет. Софья в государственных бумагах присоединила свое имя к именам обоих братьев, вместе с ними называлась самодержицею всея Руси. Дьяк Волков, отправленный посланником в Венецию, объявил там, что с великими государями соцарствует сестра их, великая государыня Софья Алексеевна. Один из сенаторов заметил: «Дож и весь сенат удивляются, как служат их царскому величеству подданные их, таким превысоким и славным трем персонам государским?» Волков отвечал, что подданные всех трех персон вместе повеление исполняют. Но все эти провозглашения не крепки, все это не помазание. А между тем страшный срок приближался: Петр вырастал, и вместе с ним росли надежды мачехи, и смелее, резче становились ее слова; когда Софья присоединила свое имя к именам братним, царица прямо сказала царевнам Михайловнам и Алексеевнам: «Для чего она стала писаться с великими государями вместе? У нас люди есть и того дела не покинут». Две постельницы царицы Натальи передавали Софье все, что говорилось про нее нехорошего, враждебного у мачехи, передавали, что сильнее всех бранят ее брат царицы Лев Кириллович Нарышкин и князь Борис Алексеевич Голицын. Лев Нарышкин и князь Борис Голицын были самые приближенные люди к царице Наталье: князь Василий Голицын и Шакловитый были самые приближенные люди к царевне Софье. |
| Но неужели молодой Петр был совершенно предоставлен самому себе? Неужели при нем не было ни одного человека, могшего силою своего характера и значения удержать его от крайностей, к которым влекла страстная, огненная природа? Самым влиятельным человеком в этом отношении мог быть кравчий князь Борис Алексеевич Голицын, двоюродный брат знаменитого князя Василья. Князь Борис, человек умный, энергический, распорядительный, образованный не менее князя Василья, знавший латинский язык и любивший говорить на нем, честно исполнил свои обязанности к Петру в том отношении, что оставался непоколебимо ему верен, берег его интересы, оказал важные услуги в борьбе с Софьею и после со стрельцами, с достоинством относился к своему воспитаннику, когда тот уже начал свою славную деятельность; вот, например, как он отвечал ему на письмо, извещавшее о победе: «Милостивое письмо твое истинное и победительное принял с великим благодарением, за что не помалу воздам хвалу богу. Ласкать и манить не буду, только прошу у Бога всегда такое одолжение и славу чтоб всегда одержать». Но этого самого князя Бориса иностранцы и русские не иначе называют, как пьяницею. Один из иностранцев рассказывает, что князь Борис и молодой Андрей Артамонович Матвеев набились к нему на обед и привели с собою своих друзей, датского комиссара и несколько иностранных купцов; они остались так довольны кушаньями, что несколько блюд отослали к своим женам и без церемонии унесли с собою конфекты. Эти известия очень важны для нас, потому что лучше всего изображают тогдашнее общество: вот передовые люди, одни из первых повернувшие на новую дорогу, сознавшие необходимость образования и преобразования; но как они еще недалеко ушли! Двуверы, двуглавые Янусы: одна голова обращена вперед, другая назад, говорят по-латыни и пьянствуют, уносят с собою конфекты с чужого обеда! Вот еще любопытный рассказ о том же князе Борисе. Знаток латинского языка позвал к себе иностранцев и изумил их своим грубым обращением с музыкантами-поляками, привел в ужас выходкою против несчастного учителя детей своих, также поляка. Князь Борис не любил, как видно, сдерживаться; он был также очень откровенен и в письмах своих к Петру: он начинает их обыкновенно латинскими фразами, но одно оканчивает так: «Бориско, хотя быть пьян». |
| Знаю, что если бы запорожцы соблюдали великим государям истинную верность, то ничего не говорили бы о делах, до них не касающихся. По наущению кошевого своего Гришки, надутого ляцким духом, они беспрестанно отправляют посольства в Польшу. Кошевой атаман со своими единомышленниками называет великих государей вотчимами, а короля польского отцом. Если запорожцы про регимент мой по неприятельскому польскому наговору зло говорят, то годны ли они веры? Да и киевские жители, именно мещане, лгать на меня не имели причины, потому что они не несут никаких тяжестей, кроме обычных в Малороссии. Разве то им стало нелюбо, что я обличил их и выговаривал им насчет ратушных немалых прибылей, из которых они, отдавая в казну монаршескую только три тысячи золотых, себе с лишком по десяти тысяч в год собирают; а в правах их старых постановлено, что они, кроме отдаваемого киевским воеводам, должны содержать воинских людей на оборону замка и города, кроме того, иметь пушки, пороховые и свинцовые запасы, чего теперь у них совершенно нет; лукавые мужики между собою доходы делят, а о том не радеют, что необходимо на будущее время для их безопасности. Мещане киевские желали бы того, чтоб в Киеве ни одного козака не было, а я, гетман, хочу, чтоб их было и много, потому что надобны. Киевские мещане и на царских воевод негодуют и на ратных людей жалуются, а делают это, как я выразумел, больше ложно, потому что хотят, чтоб их мужицкая прихоть исполнялась и никому не были бы обязаны почестию и повинностию. Что касается аренды, то она обновилась таким образом: мы при царе Феодоре Алексеевиче пресветлому престолу монаршескому доносили, что войска охотничьи, конные и пешие полки при городовых полках надобны, а платить им нечем, и великий государь хотя изволил уделить своей казны, однако впредь велел здесь промыслить денег. По тому монаршескому повелению старшина и полковники и всякого чина люди во время съезда своего в Батурине сидели и много думали, как бы промыслить денег и удовольствовать войско, и все чины постановили быть аренде, ибо от вина ни козаки, ни посполитые люди никакой прибыли не имели, одни шинкари чрезмерно богатели. |
| Хр.) и в древнейшей части Дамасской мечети. Близко к ним по времени (на 100–50 лет позже) стоят гробница деревни Шафат, гробницы Царей, Судей, Иосафата и Анании. Этот род образцов доводит нас до эпохи Ирода и половины первого столетия христианской эры». Но, спрашивается, если стиль исчисленных здесь иерусалимских памятников, в том числе и золотых ворот, есть тот стиль, к которому относится и памятник Арак ел-Емир, построенный за 176 лет до Р. Хр., если, с другой стороны, золотые ворота суть нечто другое, чем храм Св. Софии в Константинополе, то зачем историю развития этого стиля вести чрез Константинополь?» «Нужно надеяться, что с дальнейшим разъяснением сохранившихся палестинских памятников будет положено точное различие действительного византийского стиля и того мнимо византийского стиля, который Соси и Вильсон называют еврейским. Тогда только можно будет сделать правильную оценку приведенных мнений о происхождении золотых ворот. Во всяком случае это ворота ветхозаветного храма: хотя они возобновлены впоследствии, но на древнем месте и по древнему образцу. В частности против того мнения, по которому золотые ворота в целом виде построены Юстинианом (Сепп), мы можем указать на то, что эти ворота не упоминаются в числе построек Юстиниана у его историка Прокопия, что Антонин из Пиаченцы (570) упоминает о существовании целой башни золотых ворот, принадлежавших храму разрушенному Титом; но нельзя думать, чтобы Антонин, бывший в Иерусалиме скоро после построек Юстиниана, мог так грубо ошибиться, приняв постройку Юстиниана за остаток древнееврейского храма. Еще раньше, около 394 года, поэт Пруденций 275 (Aurelius Prudentius Clemens, «Dittochæon», XLVI) посвящает золотым воротам следующее четверостишие: В расстоянии 100 футов на север от золотых ворот, при самой стене харама, стоит небольшое мусульманское вели, носящее название Тахт Сулейман, ложе Соломона или иначе Ляхт (Ляхет) Сулейман, гроб Соломонов. Внутри вели, недоступного не только для христиан, но и для мусульман, за исключением одного дня в праздник Байрама, стоит покрытый коврами саркофаг, называемый гробом Соломона. |
| Действительно, это скрыто от его умственного взора; потому что это тот перст, существование которого он отрицает на том только основании, что его нельзя увидеть в телескоп. И напрасно он успокаивает себя предположением, что «естественно-научное исследование не закончило ещё своего дела, и не невозможно, что оно прольет свет и на момент первоначального возникновения отдельных мировых тел» 13 . Наука никогда и не закончит своего дела, пока мир стоит, а между тем она нашла, что теории Лапласа противоречат некоторые явления, имеющие место в солнечной системе, и поэтому она должна быть отнесена если не к области вымыслов, то к бесплодным попыткам человеческого ума прочитать книгу творения, не изучивши азбуки того языка, на котором она написана. Следовательно, горделивое заявление его, что при изображении мироустроения он не нуждался в предположении Божественной деятельности, по меньшей мере, легкомысленно. Нечего говорить о том, что будет или может быть: может быть, придёт время, когда материализм в глазах всех просвещённых людей явится таким же суеверием, каким представляется теперь идолопоклонство. Что касается науки собственно (а не употребления научных данных отдельными лицами под влиянием той или иной душевной настроенности), то вопроса о миротворении она не касается. Научные гипотезы говорят не о происхождении мира, а только о том, чем был или мог быть мир, какой он имел вид в некоторое очень отдалённое прошедшее время. Естественная наука может попытаться начертать историю мироустроения; но эта история была бы похожа на труд того археолога, который дал бы подробное описание, например, храма св. Софии в Константинополе, – указал бы его размеры и план, определил бы количество и качество употреблённых материалов, отметил позднейшие пристройки и переделки, показал первоначальный вид здания, сказал бы о мастерах и рабочих, которые трудились, о препятствиях, какие встречались при постройке, и проч., – но умолчал бы о том лице, в голове которого зародилась мысль построить храм, воля которого собрала и двинула рабочие силы на выполнение его замысла, власть и богатство которого дали необходимые материалы для сооружения, словом, умолчал бы об императоре Юстиниане. |
|
|
