| Я с Автономом Чупиным на одном паровозе пять лет работал, я его знаю как себя. Это не ты у него, часом, документы спёр в 36-м году в мае?» Вот ещё какой подводный якорь может пропороть живот беглецу! Какому романисту поверили бы, придумай он такую встречу! К этому времени Чеботарёв опять хотел жить и крепко пожал руку доброму человеку, когда тот сказал: «Не бось, к куму я не пойду, не сука!» И так отбыл Чеботарёв второй срок как Чупин. Но на беду последний лагерь его был — особо засекреченный, из той группы строек атомных — Москва-10, Тура-38, Свердловск-39, Челябинск-40. Они работали на разделении ураново-радиевых руд, стройка шла по планам Курчатова, начальник стройки генерал-лейтенант Ткаченко подчинялся только Сталину и Берии. От каждого зэка обновляли ежеквартально подпись «о неразглашении». Но это всё б ещё не беда, а беда то, что освободившихся не отпускали домой. «Освобождённых», отправили их большую группу в сентябре 1950 года — на Колыму! Только там освободили от конвоя и объявили особо-опасным спецконтингентом! — за то опасным, что они помогли атомную бомбу сделать! (Ну, как угнаться это всё описать? ведь это главы и главы нужны.) Таких разбросали по Колыме десятки тысяч!! (Листайте конституцию, листайте кодексы, — что там написано про спецконтингент ??) Зато хоть жену он теперь мог вызвать. Она приехала к нему на прииск Мальдьяк. И отсюда опять они запрашивали о сыновьях — и ответы были: «нет», «не числятся». Свалился Сталин с копыт — и уехали старики с Колымы на Кавказ — греть кости. Теплело в воздухе, хоть и медленно. И в 1959 году сын их Виктор, киевский слесарь, решился скинуть с себя ненавистную фамилию и объявиться сыном врага народа Чеботарёва! И через год нашли его родители! Теперь забота встала у отца — вернуться самому в Чеботарёвых ( трижды реабилитированный, он уже за побег не отвечал). Объявился и он, оттиски пальцев послали в Москву для сличения. Лишь тогда успокоился старик, когда всем троим выписали паспорта на Чеботарёвых, и невестка стала Чеботарёва. |
| Я с Автономом Чупиным на одном паровозе пять лет работал, я его знаю как себя. Это не ты у него, часом, документы спёр в 36-м году в мае?» Вот ещё какой подводный якорь может пропороть живот беглецу! Какому романисту поверили бы, придумай он такую встречу! К этому времени Чеботарёв опять хотел жить и крепко пожал руку доброму человеку, когда тот сказал: «Не бось, к куму я не пойду, не сука!» И так отбыл Чеботарёв второй срок как Чупин. Но на беду последний лагерь его был — особо засекреченный, из той группы строек атомных — Москва-10, Тура-38, Свердловск-39, Челябинск-40. Они работали на разделении ураново-радиевых руд, стройка шла по планам Курчатова, начальник стройки генерал-лейтенант Ткаченко подчинялся только Сталину и Берии. От каждого зэка обновляли ежеквартально подпись «о неразглашении». Но это всё б ещё не беда, а беда то, что освободившихся не отпускали домой. «Освобождённых», отправили их большую группу в сентябре 1950 года — на Колыму! Только там освободили от конвоя и объявили особо-опасным спецконтингентом! — за то опасным, что они помогли атомную бомбу сделать! (Ну, как угнаться это всё описать? ведь это главы и главы нужны.) Таких разбросали по Колыме десятки тысяч!! (Листайте конституцию, листайте кодексы, — что там написано про спецконтингент ??) Зато хоть жену он теперь мог вызвать. Она приехала к нему на прииск Мальдьяк. И отсюда опять они запрашивали о сыновьях — и ответы были: «нет», «не числятся». Свалился Сталин с копыт — и уехали старики с Колымы на Кавказ — греть кости. Теплело в воздухе, хоть и медленно. И в 1959 году сын их Виктор, киевский слесарь, решился скинуть с себя ненавистную фамилию и объявиться сыном врага народа Чеботарёва! И через год нашли его родители! Теперь забота встала у отца — вернуться самому в Чеботарёвых ( трижды реабилитированный, он уже за побег не отвечал). Объявился и он, оттиски пальцев послали в Москву для сличения. Лишь тогда успокоился старик, когда всем троим выписали паспорта на Чеботарёвых, и невестка стала Чеботарёва. |
| – Еле жив тогда остался, говорит… Потому что ожесточившись и притом пьяные… Бросился к просвирне, схватил котомку, да в лес… С тех пор, говорит, и пошел странствовать… Ну, другой раз, действительно… иначе рассказывает… Он подошел ко мне и, приподнявшись на цыпочки, хотел сказать что-то особенно конфиденциальное… Но вдруг около нас, прямо из темноты, вынырнула фигура Андрея Ивановича. Он подошел быстро с нарочито зловещим видом. – Подите-ка сюда. Он отвел меня в сторону и сказал тихо: – Попали мы с вами в дело! – Что такое? – Автономов-то этот… Монах… На воровство, кажется, пошел… Будет нам в чужом пиру похмелье… – Полноте, Андрей Иванович. – Вот вам и полно. Слыхали вы, как он в селе допрашивал? У солдатки-то? Про дьячка-то? Дескать, дьячок дома ли, или уехал? – Ну, помню. – А где этот дьячок-то живет, помните? – На погосте, кажется. – Самый погост! – сказал Андрей Иванович злорадно, махнув рукой вперед, в темноту. – Ну, так что же? – А то, что… Старуха, слыхали вы, одна осталась… А он уж тут, как тут… Ходит кругом двора, высматривает. Сами увидите… Вот вы на кого товарища давнего променять согласны… Кабы на мостике да не доска под ним скрипнула – мы бы тогда и пошли дальше дорогой… А уж это я своротил… Пойдем, пойдем тихонько… Сзади кто-то жалобно кашлянул. Андрей Иванович оглянулся и сказал: – Ну, иди и ты с нами, настоятельский послушник… Что с тобой делать. Полюбуйся на товарища… Пройдя через мостик, мы поднялись круто по дорожке и подошли к погосту. На пригорке из-за листвы ровно светил огонек… Я разглядел чуть белевшие стены небольшого домика, выдвинувшегося на край обрыва, и из-за его крыши грузно вырезались темные очертания колокольни. Вправо, внизу, скорее можно было угадать, чем увидеть речку. – Вот он, – сказал Андрей Иванович. – Видите? Невдалеке от нас, между палисадником и обрывом, около беседки, обвитой зеленью, мелькнула фигура. Человек точно прилипал и жался к забору, заглядывая через кусты. На фоне светлого окна, в глубине садика, я увидел острую мурмолку, вытянутую шею и характерный профиль Автономова. Свет рассыпался по листьям кустов и по цветам сирени. Подойдя несколько ближе, я разглядел в окне голову старухи, в чепце и роговых очках. Голова покачивалась, как у человека, работающего от бессонницы, и спицы проворно бегали в руках. Старуха, вероятно, ждала возвращения хозяина. |
| – Вы бы до утра сидели, – угрюмо сказал Андрей Иванович. – А я тут дожидайся! – Напрасно, – ответил я холодно. – Это как понимать? В каком смысле? – Да просто: шли бы, если вам неприятно… – Нет уж. Спасибо на добром слове, – я товарища покидать не согласен. Лучше сам пострадаю, а товарища не оставлю… Этак же в третьем годе Иван Анисимович. Ничего да ничего, выпивал да выпивал в хорошей канпании… – Ну и что же? – Жилетку сняли, вот что!.. Денег три рубля двадцать… портмонет новый… – Ежели вы это насчет нас с Геннадием намек имеете, – заговорил Иван Иванович, торопясь и взволнованным голосом, – то это довольно подло. Это что же-с?.. Ежели у вас сомнение, – мы можем вперед или отстанем… – Пожалуйста, не обращайте внимания, – сказал я, желая успокоить беднягу. – Что такое? – спросил вдруг Автономов, остановившийся на дороге. – Из-за чего разговор? – Да вот они все… сомневаются. Господи помилуй! Неужто мы какие-нибудь, прости Господи, разбойники. Геннадий вгляделся в темноте в лицо Андрея Ивановича. – А! долговязый господин!.. Ну что ж! – сказал он сухо. – «Блажен, кто никому не верит и всех своим аршином мерит…» Дорога широкая… И он опять быстро пошел вперед, а за ним побежал трусцой маленький товарищ. Андрей Иванович несколько секунд стоял на месте, ошеломленный тем, что странник ответил ему в рифму. Он было двинулся вдогонку, но я остановил его за руку. – Что это вам неймется, право! – сказал я с досадой. – А вам хороших товарищей жалко? – сказал он язвительно… – Не беспокойтесь, пожалуйста. Сами далеко не уйдут… И действительно, за последними избами на дороге зачернела фигура. Это был Иван Иванович, но один… Он стоял посередине дороги, тяжело дышал и кашлял, держась за грудь. – Что с вами? – спросил я с участием. – Ох-хо! Смерть моя… Ушел … Геннадий-то… Не велит вместе идти… Велит с вами. Не поспеваю за ним. – Сделайте одолжение. А дорогу вы знаете? – Дорога пока большая. Да он где-нибудь догонит… Мы пошли в темноту… Назади тявкнула собака; оглянувшись, я увидел в темноте два-три огня деревни, которая скоро скрылась из виду. |
| Чтобы убедиться в воздействии бессарабских сектантов на образование учения штундистов, укажем черты сходства в учении тех и других. В фразе Балабана – «обряды – театры», произнесенной им в таращанской тюрьме при споре с Лясоцким о том, нужна ли обрядовая сторона религии; в выражениях игнатовцев: «религия должна быть в сердце, а до внешних видов религии нам дела нет», сказанных ими в 1867 году, при увещании их о. Кириаковым, – выражается ясно мысль об отрицании известной установившейся богослужебной формы, проповедуемой бессарабскими сектантами. Мысль бессарабских сектантов об отрицании института лиц, поставленных для удовлетворения религиозных потребностей определенно высказана теми же игнатовцами в 1867 г. в следующих выражениях: «мой Спаситель есть пастырь души моей, и более никто не может быть пастырем души моей» 399 . То же самое повторяли впоследствии и киевские сектанты при увещании их протоиереем Пахаловичем. Идею братства пропагандировал на первых порах своей сектантской деятельности Иван Рябошапка. О. Автономов с горечью замечает о тех плачевных результатах к каким привела эта идея увлеченных новым учением любомирских крестьян: «все население Любомирки деморализовалось: дети вышли из повиновения у родителей, называя их братьями и сестрами, потому что по Евангелию де нет отцов; родители поступились своими правами и властью, пожимали и трясли руки детей, как равных себе» 400 . О своем непосредственном соединении с божеством, о мнимом получении от него внушений, сообщал нам крестьянин Онищенко, посеявший штундизм в дер. Основе. «Я был прежде как свинья, рассказывал нам Онищенко; я был скот, хуже даже скота, потому что скот делает то, что ему следует; я скверный был». Сознавши свою порочную жизнь, Онищенко начал просить Бога о своем нравственном исправлении. «Я однажды молился, продолжал он, молился на поле, я плакал, я кричал»: «Господи, вразуми меня, исправь меня! Не знаю – кто, я этого не видал, точно снял с меня одежду, и сделалось мне легко, и стал я свободный и узнал Бога. |
| При нормальной постановке, школа во многом облегчает задачи пастырства. В дореформенный период школа, вследствие своей незначительной распространенности, не могла содействовать успешному выполнению задач пастырства. На родине штундизма – в Херсонской губернии в конце 60 г.г. приходился один учащийся на 158 человек. В Киевской губернии, где штундизм обнаружил себя особенно резко, в означенное время на 34 тысячи населения приходилась одна школа; один учащийся на 1050 человек 32 . Не в лучшем, чем в Херсонской губернии, состоянии народное образование было в тех губерниях, где в настоящее время существует штундизм 33 . Вследствие малораспространенности народной школы религиозное образование всею своею тяжестью ложилось на духовенство: ему нужно было делать огромные усилия, чтоб добиться в данном случае более или менее благоприятных результатов. Насколько широко в дореформенное время было развито церковное учительство во всех тех местах, где в настоящее время существует штундизм, за неимением данных, сказать невозможно. Есть несколько указаний, свидетельствующих о том, что церковное учительство в рассматриваемое нами время почти отсутствовало. По сообщению одного лица, знакомого с религиозным образованием народа в Херсонской губернии, «сельское духовенство (во время крепостничества), вынужденное необеспеченностью своего положения погружаться в бездну забот о содержании себя и своих семейств, мало имело возможности к исполнению своих высоких пастырских обязанностей». «Пастыри м. Любомирки, говорит о. Автономов, находясь в полной зависимости от управляющих, не имели тогда (во время крепостного права) ни возможности, ни силы быть религиозно-нравственными просветителями народа» 34 . Проф. Воронов сообщает, что «духовенству тогда приходилось думать не о более или менее широком просвещении народа, а о более или менее сносном положении его, о смягчении тягостей барщины, о защите его от произвола и самодурства со стороны пана и различных «пидпанков» 35 . Слабость церковного учительства ощущается до последнего времени. |
| Нравственное учение штундизма также не состоятельно. В основе этого учения лежит грубый практицизм, лежит мысль – сделать земное существование его последователей более удобным, чем оно было прежде. Заповеди о труде, трезвости 736 , об уклонении от тех форм общественности, которые не удобны для скопления благ мира сего 737 , особенно уважаются штундистами. О полном же устройстве жизни своей по евангельским заповедям штундисты мало размышляют; широкие евангельские идеалы остаются для них одной мертвой буквой. Из предыдущего очерка нравственного состояния сектантов и – их отношений к православным, видно, что стремление их устроить жизнь свою по учению Евангелия, осталось только одной мечтой. Не говоря уже о применении к жизни таких высоких нравственных, христианских истин, каковы, например, истины о любви ко врагам, о самоотвержении, сектанты оказались бессильными осуществить в жизни – заповеди о целомудрии, о неприсвоении себе чужой собственности. Правила сектантов, запрещающие употреблять водку, курить табак, ездить в воскресные дни на базары и проч. не представляют еще из себя альфы и омеги христианской нравственности. Широта и глубина нравственных истин оказалась, таким образом, недоступной пониманию штундистов, вследствие чего их нравственная доктрина отличается предписаниями узкой морали. Указатель более замечательных лиц и мест, встречающихся в исследовании. Цифры возле слов означают страницы. «пр.» – около цифр – примечание. А Абрамов – 13, 14, 57, 80, 88. Автономов, свящ. гор. Херсона – 21, 134, 155, 170, 187, 277. Александровка, поселок, Херсон. губ. и уез. 148 пр. Александровка, село, Ананьев. уез., Херсон. губ. – 149 пр. Александровка, село, Елизаветград. уез., Херсон. губ. – 148 пр. Александровка, село, Одес. уез., Херсон. губ. – 147 пр. Андреев Иван , вожак сектантов, сведения о нем и об его пропаганде – 136 – 137, упом. 163; о высылке его в Орловскую губ. – 165, упом. – 204 пр., 263, 264. Аннинское, село, Елизаветгр. уез., Херсон. губ. – 148 пр. Ананьев, город, Херсон. губ. – 149 пр. |
| Историю в большинстве деталей знал в значительной степени не со слов Константина, но и из уст моего Друга — другого участника того злополучного похода — ныне Иеромонаха Вениамина (Ковтуна) в прошлом командира АПЛ. После ряда «автономок» в 1985 году Константин поступил в адъюнктуру по специальности «военная история». Тема его диссертации была — «Военно-морские силы капиталистических государств в локальных войнах и вооружённых конфликтах после Второй Mipoboй войны». И всё складывалось бы в дальнейшей военной карьере успешного военного моряка благополучно и перспективно. Во вполне обозримом будущем он мог бы стать командиром АПЛ, затем командиром дивизии атомных субмарин, да и командующий флота, каким был его дед, был отнюдь не призрачный рубеж. Или же через один-другой десяток лет мог бы занять и ответственную командную должность в военно-морской разведке Штаба ВМФ страны (с учетом его военно-исторической специальности). О количестве и размере звезд или единственной звезды на погонах Константина к нынешним шестидесяти годам можно было бы предполагать уже по волевому взгляду юного курсанта ещё в 1981 году. Научный, международный политический и общекультурный кругозор, развитость мышления и обиходной речи, склонность к масштабному обобщающему анализу, журналистский и писательский талант в той или иной степени у него проявлялись уже тогда. И по всем названным качествам было видно, что перед тобой молодой человек, от которого в будущем могут зависеть судьбы флота, а может быть, и всего нашего Отечества. Однако флотский старлей К.Ю.Душенов в 1987 году доверительно откликнулся на призыв генерал-предателя КПСС Горбачева критиковать положение дел на всех направлениях советской действительности. Молодой военный адъюнкт составил на имя генсека аналитическую записку о положении дел на Военно-морском флоте СССР с ясным указанием путей преодоления существующих недостатков. Об этом я уже писал к 55-летию Душенова . Так что повторяться не буду. Отмечу только, что его дальнейшую судьбу определили не родовые военно-морские предпосылки, а трудный и во многом безкомпромиссный характер. Однако нереализованный талант флотоводца и командующего, на мой взгляд, не менее масштабно реализовался у К.Ю.Душенова на ниве державной идеологии и православной историософии. Подлинная оценка К.Ю.Душенова как выдающегося государственного мыслителя — удел наших потомков, но мои политологические знания и опыт изучения истории Русской Идеологии позволяют судить, что в данной сфере он фигура первого ряда не только среди соотечественников-современников, но и в исторической ретроспективе. |
| Л. 117 вместе с другими, да смотрите — непременно», сказал мне Ив[ан] Гр[игорьеви]ч. Так началось знакомство с этим редким по своим душевным качествам человеком. Нередко ходили всей компанией к доктору Михаилу Автономовичу бывали у местного купца, вознесенского «графа» Михея Яковлевича . Об этой личности считаю необходимым сказать несколько слов. Михей Як[овлеви]ч обладал несомненно крепким практическим умом. Он начинал учиться в гимназии, но, кажется, не далее II или III кл[асса]. Любил он читать и литературные новости, любил иногда пофилософствовать, но все его суждения и философствования были до крайности странны, оригинальны и своеобразны. С лицами духовного звания он любил беседовать по вопросам религиозным. Особенно он интересовался вопросами загробной жизни. Он, напр[имер], настойчиво возражал против мучения грешников веществ[енным] огнем, ссылаясь в своих суждениях по этому вопросу на некоторых отцов церкви, не мирился с вечностью мучений и т. д. Когда я уезжал в Вологду на службу, то Казаков Доктор М. А. Перов пользовался громадной популярностью и известен был далеко за пределами Никол[ьского] у[езда]. Здравствует и живет в Никольске. Умер в 1935 г. М. Я. Казаков, между прочим, в течение 11 лет состоял блюстителем по хозяйств[енной] части в Никол[ьском] Дух[овном] училище. Л. 117 об. сделал мне наказ, чтобы я обстоятельно изучил вопрос о загробной жизни и при следующем свидании непременно доказал ему правильность или ошибочность его суждений о загробном мздовоздаянии. И, благодаря Казакову, мне пришлось немало почитать по этим вопросам. Споры у нас бывали самые оживленные и продолжались без конца. Был он крайне самолюбив и не чужд некоторого самодурства. Все чиновники, являвшиеся в наше село на службу или приезжавшие по каким-либо делам, прежде всего являлись с визитом к нему. Если кто-л[ибо] из них не делал этого, то Михей Як[овлеви]ч закрывал для такого лица двери своего дома и старался его совершенно игнорировать. Некоторое время он был председателем Никольской земской Управы и долгое время — почетным мировым судьей. По внешности он был представителен, высокого роста и очень тучный. Любил выпить и, выпивши, развертывал свою широкую |
| Трагедия в том, что, не зная иного опыта, кроме примитивного гедонизма, человек заведомо отбрасывает все, что в той или иной мере сопряжено с трудом и внутренним напряжением. Отметается подлинное личностное общение с людьми, поскольку в нем есть риск, быть отвергнутым в своей открытости. Отметается также и сама возможность взаимоотношения с Личностью Бога, поскольку уже один только факт возможности таких отношений ставит человека перед реальностью того, что он не принадлежит себе – он во власти Бога! Откуда знать гедонисту, что доверься он Богу, и его жизнь наполнится радостью, бесконечно превышающей удовольствие единоличного владения собой! Поэтому задача тех, кто знает эту радость, сделать так, чтобы гедонисты всегда имели доступ хотя бы к рассудочному знанию об ином опыте. Это надо для того, чтобы всеваемые в их души Богом семена иного опыта сразу могли обрести для себя надежную почву. Поэтому так необходимо сегодня, чтобы христианское просвещение распространялось главным образом в форме описания опыта личностного знания Бога. А такое описание – главный предмет святоотеческой аскетики, одного из самых богатых по числу шедевров жанров христианской литературы. 1 Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. Вступительная статья. – М.: Прогресс, 1991, с. 179–180. 2 Фрейд Зигмунд. Введение в психоанализ. Лекции. М.: «Наука», 1991, с. 199. 3 Мамардашвили Мераб Константинович. Как я понимаю философию. Изд. 2-е, изм. и дополненное. «Прогресс», «Культура», М., 1992, с. 401. 4 См. Хр. Янарас. Вера Церкви. Введение в Православное богословие. Пер. с новогреч. М. 1992, С.116–118. 5 См. Хр. Янарас. Там же. 6 Viderman S. La Machine dé-formatrice. 1980, p.37. Цитировано по изд.: Шерток Л. Возрожденное внушение. В книге: Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. Пер. с франц. – М.: Прогресс, 1991., с. 229: 7 Шерток Л. Возрожденное внушение. Там же, с. 229. 8 Там же, м. 230. 9 Автономова Е.С. В кн.: Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда. Вступительная статья. – М.: Прогресс, 1991, с. 16. |
|
|
