| Сколько любовников вот так пригревает на своей груди чужанинку, искусного и изворотливого врага! В душе ничего не подозревавшего простофили возникло даже на миг ощущение близкой и необъяснимой опасности. Просторная зала, загроможденная стоящей в беспорядке мебелью, которую недавно снесли сюда из чердака, где она трухлявела долгие годы, показалась ему вдруг бесконечно огромной и пустой. Он расширил глаза, чтобы яснее видеть тонкий стан девушки, недвижно и безмолвно стоявшей за кругом света, – единственной живой души рядом с ним… Но тут же маркиз рассмеялся: – А как же честное слово папы Малорти? Шутка? – Какое честное слово? – Да нет, ничего. Это я так, про себя… Если тебе нетрудно, повернись и притвори дверь. В самом деле, дверь позади нее внезапно и бесшумно растворилась. От легкого соленого ветерка, принесшегося с моря, но пропахшего на своем пути затхлостью стоячих вод, взлетели под потолок разбросанные по столу бумаги, а из стеклянного колпака лампы далеко высунулся багряный язык коптящего пламени. Ветер задул сильнее, и смутным гулом отозвались во всех концах парка пробудившиеся ели. Она затворила дверь и вновь повернулась к нему, храня на лице надутое выражение. – Подойди же наконец, – позвал Кадиньян. Однако она отступила на два шага, проворно скользнула за стол, отгородивший ее от возлюбленного, и с видом обиженной девочки присела на краешке стула. – Что же, так и будем торчать здесь всю ночь, Мушетта? Фу, злючка! сказал он, принужденно смеясь. Он легко отступил перед упрямством, с которым, как он сам отлично понимал, ему было не совладать, и если сердце его билось сильно, то не столько от предвкушения ласк, уже пресытивших его, сколько от сознания опасности. " До завтра совсем недолго ждать " , – думал он с какой-то странной радостью. Отдохновение сладко, но еще слаще краткая передышка. К тому же он находился в том возрасте, когда общество женщины скоро становится невыносимо мужчине. – Может быть, ты уделишь мне минуту твоего времени? – холодно промолвила Мушетта, не поднимая глаз. |
| «Сентября в 1 день 1580 года (писал Грозный Строгановым), собрався . Пелынский князь с сибирскими людьми и с Вогуличами, проходил войною на наши пермские места, и к городу Чердыни и к острогу приступал, и наших людей побили, и многие убытки нашим людям починили, и то сделалось вашею изменою: вы Вогулич и Вотяков и Пелынцов от нашего жалованья отвели, и их задирали, и войною на них приходили, да тем задором с сибирским салтаном ссорили нас, а волжских атаманов к себе призвав, воров, наняли в свои остроги без нашего указу, а те атаманы и казаки прежде того ссорили нас с ногайскою ордою», и проч. Одним словом, в конце XVI и в начала XVII века между юго-восточными инородцами, по словам актов, была шатость великая. Таким образом, связь старых и новых великорусских областей с московским государством долго оставалась ненадежною, чисто-внешнею. При первом удобном случае, она могла порваться, и области разрозниться. Повод этот и представился, когда в московском государстве прекратились Рюрикова династия «собирателей русской земли» – в Москве не стало царя. И вот в смутное время произошла рознь всех областей. Не вдаваясь в описание всех событий смутного времени, мы в следующей статье изобразим только эту рознь великорусских областных общин. Глава II Было страшное время для России в 1603 году. Казалось, сама природа наперед пророчила что-то печальное, бедственное для народа. За год перед смутным временем, в одной Москве погребено было более 500,000 человек, погибших от страшного голода и мора. Люди, терзаемые голодом, валяясь на улицах, подобно скотине, летом щипали траву а зимой ели сено. Отцы и матери душили, резали и варили своих детей, дети – своих родителей, хозяева – гостей; мясо человеческое продавалось на рынках за говяжье; путешественники страшились останавливаться в гостиницах. Они видели в Москве бедных, истомленных голодом женщин, которые, проходя по улице, схватывали зубами собственных детей, бывших у них на ругах, и пожирали. Народ едва силою мог отнять младенцев и спасти 7 . Еще не успели убрать с улиц всех трупов человеческих, как начались страшные знамения, явления. |
| Перевод гр.-слав. согласен с текстом еврейским в том отношении, что по тому и другому ассирийский царь указывает на свои, уже совершившиеся, завоевания для того, чтобы показать возможность осуществления своих завоевательных замыслов относительно Иерусалима. Древний Вавилон был расположен на обоих берегах Евфрата, между 32° и 33° сев. широты и между 42° и 43° вост. долготы, считая от парижского меридиана. Халани, евр. Кално, может быть, тожественно с упоминаемым в одном, найденном между памятниками клинообразного письма, списке вавилонских городов Кул-уну (см. Friedrich Delitzsch в прибавлении к Chald. Genesis и Wo lag das Paradies? стр. 225). Халдейский Таргум вместо Кално ставит здесь имя: Ктезифон (Κτησιφν), принадлежавшее городу, лежавшему на восточном берегу реки Тигра к югу от Багдада, на 38º сев. широты и почти на одном меридиане с Вавилоном. Древнейший Кално отожествляют с позднейшим Ктезифоном и Евсевий, и блаж. Иероним. Слово Кул-уну, по Фридр. Дэличу, не семитское (по-семитски оно значит: субат-зири=жилище племени или народа), а относится к остаткам языка того народа, который населял в древнейшие времена южную часть Месопотамии и с которым родствен был Элам, живший на восток от нижнего течения Тигра. Из истории Ассирии, насколько она разъяснена в последнее время путём изучения памятников клинообразного письма, известно, что Саргон, взявший Самарию и выселивший израильтян в далёкие страны ( 4Цар.17 гл.), во второй же год своего царствования (721 г.) отразил нападение эламского царя Гумбанигаса и покорил некоторые из племён, живших к югу от Ассирии и находившихся до тех пор в союзе с халдейским царём. Халдейским царём в то время только что утвердился Меродах – Валадан, воспользовавшийся смутным временем, наступившим в Ассирии после смерти Салманассара, и овладевший Вавилонией, несколько лет пред тем находившейся под властью Ассирии. Не успевши теперь окончательно сломить силу Вавилона и Элама, заключивших между собою союз, отвлечённый со своими силами на север и восток, Саргон уже только в двенадцатом году своего царствования (710 г.) направился на юг и овладел восточным берегом Тигра, дотоле находившимся во владении, вероятно, аланского царя (Сатур [Сутрак] – нангунди), и теперь заключившего союз с Меродахом-Валаданом. |
| « Отсутствие Бога означает, что больше ни один бог не собирает вокруг себя зримо и бесспорно людей и вещи и не выстраивает из этого собрания мировую историю и человеческое в ней пребывание. Но в отсутствии Бога дает о себе знать еще и нечто худшее. Не просто и не только боги сбежали, но в мировой истории угасло само божественное сияние. Время ночи мира — это скудное, жалкое, убогое время, ибо и становится оно все более скудным и смутным. Стало оно уже настолько оскудевшим, что не может, не в состоянии замечать отсутствия Бога в качестве отсутствия». «Долго тянется скудно-бедственное время мировой ночи. Достаточно долго ему добираться даже до ее середины. В полночь этой ночи скудость времени наибольшая. Тогда бедствующее время не в состоянии познавать даже свою убогость и скудость. Эта неспособность, когда даже скудость скудного оказывается во мраке, и есть абсолютная этого времени убогость». О сложных отношениях Хайдеггер/христианство смотрите здесь . Атеистический экзистенциализм Отметим все же два текста экзистенциалистов-атеистов. «За закрытыми дверями» (текст и аудиоверсия) — знаменитая пьеса Сартра, именно отсюда знаменитое «ад — это другие». Сартр — атеистический экзистециалист, но эта пьеса просто напрашивается на христианское толкование. Действительно, если забыть убеждения Сартра и просто прочитать пьесу, то она предстанет как прекрасная христианская притча о аде и грехе. Три грешника в аду: и Сартр блестяще показывает диалектику греха, как грех запирает грешника в аду. «Чума» Камю (текст и аудиоверсия) — один из главных романов XX в., подходящее чтение для времени пандемии, хотя надо иметь в виду, что чума здесь не только болезнь, но и символ вообще мирового зла (конкретнее — символ нацизма). Камю — один из основоположников атеистического экзистенциализма, то есть очевидно не христианин, но в качестве задающего «проклятые вопросы» — таки находящийся в области христианской мысли. Это хорошо видно по «Чуме», по факту повторяющей проблематику «Братьев Карамазовых»: дело не в бытии Бога, а в том, что мир полон зла, страданий, в частности — невинного страдания, страдания детей. Зная это, нельзя принять ни Бога, ни какого-либо вообще «оправдания» зла: абсурд. Главный герой, честно принимая этот абсурд, противопоставляет ему активное противоборство злу. Такова позиция атеистического экзистенциализма. |
| Время, в которое мы жили и живем, определяли по-разному. Его называли смутным, называли аморальным, криминальным, называли переходным периодом, временем накопления капитала и временем решительных перемен. Но как бы ни называли его, надо признать, что это было время, когда грех часто становился нормой жизни, а порок возводился в добродетель. Захлебнувшись свободой слова, общество презрело общественную мораль, которую во все времена составляли вероуставные заповеди. Была отвергнута и забыта та истина, что только через претворение в практике жизни нравственных норм можно достичь того желанного благополучия, о котором так долго и болезненно стенает до сих пор наше общество. Позже Владыка Питирим отмечал, что даже в парадоксальные времена советской действительности, «несмотря на все тяжкие испытания... сохранялись и даже культивировались какие-то глубинные основы нашего национального духа: общинность, отзывчивость, бескорыстие. В последнее время удару подверглись именно эти стороны и стали насаждаться противоположные качества: индивидуализм, эгоизм, расчетливость». 47 О масштабах нравственной деградации общества с душевной болью, но и с надеждой на возрождение говорил митрополит Питирим: «Масштабы угрожающие, но не катастрофические. .. Положение с духовностью сегодня действительно тяжелое, но Россия велика, и не стоит всё мерить одним аршином. Есть много хорошего и в наши дни». 48 Вера в Россию у Владыки была непоколебима. Поднять достоинство русского человека – вот первостепенная задача на пути к нравственному преображению общества, – неоднократно подчеркивал архиерей. Настала пора серьезно задуматься о наших корнях, потому что народ, который бережет собственные корни, всегда способен к возрождению. Митрополит говорил, что общество должно осознать необходимость обратиться к Церкви, к ее неисчерпаемому духовному и культурному наследию, к ее помощи и участию в разрешении многих назревших проблем. Однако долгие годы безбожия, массовой религиозной невежественности, сатирическое изображение священников в некоторых произведениях искусства как вечно пьяных, недалекого ума корыстолюбивых чревоугодников сформировали у народа недоверчивое и негативное отношение к священнослужителям. |
| - Но ведь сейчас у нас руководители государства избираются всеобщим голосованием, а тогда страной правили лжецари. - Каждая ситуация исторически уникальна. Не может быть полной аналогии. Но есть закономерности, которые проявляются для нас как типичный исторический вызов. Эти проблемы должны решать власть и общество. - Если продолжить аналогию со Смутным временем и последовавшей за ним разрухой, то в ближайшие годы Россию ничего хорошего не ожидает. - Подъем приходится не на начало цикла, а на 15-40-е годы. Именно в этот период закладываются новые производства, совершаются научные открытия и т. д. Мы понимаем, что если нет хорошего учителя, то не будет и хороших учеников. Если у какого-то художника был хороший учитель, то и сам он будет хорошим художником, и у него самого будут хорошие ученики, и лишь в четвертом-пятом поколениях появятся Верещагин, Иванов и т.д. Это нужно понимать. 80-летний цикл - это три поколения. Чтобы в стране кардинально что-то изменилось, должны смениться руководители во всех областях жизнедеятельности. Еще 10-15 лет мы обречены находиться в очень сложном переходном периоде, потому что должно смениться поколение в политике, бизнесе, науке, образовании, в сфере СМИ и т.д. Когда все это поменяется, иным станет положение страны. Те, кому сейчас 20-30 лет, - они будут делать погоду. - Сейчас в стране 4 миллиона сирот, многие из которых, не получив должного воспитания, через 10-15 лет станут преступниками и тоже будут делать свою политику. - Такая угроза есть. Добавлю, что сейчас у нас 143 миллиона жителей, из них поражены наркоманией более 10 миллионов, алкоголизмом в стадии заболевания страдают тоже больше 10 миллионов. Добавьте цифры преступности, инвалидности, аварийности, и вы вновь убедитесь в правоте Достоевского, призывавшего к милосердию и любви. И вспомните бунты, разбойников и инвалидов того времени. Но общее у нас с тем временем очевидно. Почему цикл в России равен 80 годам, а в Китае, например, 60? Здоровый цикл жизнедеятельности общества - это 60 лет. Это естественно определенный ход жизни крупных стран, подобных Китаю, США, Германии. У нас цикл затяжной. Это говорит о том, что мы платим отставанием за неумение вовремя понять гармонию жизни, гармонию отношения к природе, женщине, детям, друг к другу. Это и плата за издержки в освоении наших пространств. |
| Согласие Библии и научного естествознания в основополагающих сведениях о происхождении и устройстве мира свидетельствует о преемственности между двумя состояниями бытия – нетленным и тленным. По нашему мнению, Священное Писание содержит и такие знания, которые науке только предстоит «открыть». Вероятно, одним из таких открытий будет установление факторов (и, возможно, закона), ограничивающих эволюционную пластичность растений и животных в пределах «рода», что мы обсуждали ранее. Многократное упоминание в Книге Бытия о творении растений и животных «по роду их» свидетельствует об особой важности этого принципа организации живой природы. Мы считаем, что смена парадигмы станет возможной на основании детального понимания устройства живых систем и распознания «нередуцируемой сложности» механизмов, обеспечивающих функционирование каждого «рода». Исследования в этом направлении позволят применить к нашей модели критерий фальсифицируемости. Поскольку модель предполагает эволюционную изменчивость в границах «рода», то доказательство ограниченности (или, напротив, неограниченности) эволюции послужит косвенным подтверждением (или опровержением) модели. В заключение отметим сходство между нашей моделью и результатами богословского анализа, проведённого геологом Н.С. Серебряковым в статье «Проблема соотнесения библейского повествования о творении мира и человека с научным естествознанием» Принципиальные выводы, сделанные автором, совпадают с нашими: качественные различия между временем нетленного мира и временем тленного мира, а также размещение «милиардов лет падшего времени» после грехопадения и до изгнания из рая. Так, Н.С. Серебряков пишет: «...творческие Дни, безусловно, нельзя сопоставлять ни с нашими тленными днями, состоящими из наших 24 тленных часов (тленные дни являются лишь неким смутным подобием дней нетленных), ни с теми огромными временн ыми интервалами существования космоса, которые установлены наукой при исследовании объектов нашего тленного мира. Они просто несопоставимы, т.к. относятся к разному времени. И в связи с этим можно понять, когда же протекли эти миллиарды лет падшего времени. Принадлежа полностью, по нашему мнению, к истории облечения мира в «кожаные ризы», они, с точки зрения библейского повествователя, прошли в тот краткий момент первозданного времени, когда после проклятия земли первые люди сами были облечены в кожаные ризы и были изгнаны из рая (Быт. 3:17-24)» Однако в рамках единого вектора времени, включающего «первозданное время» и «падшее время», невозможно представить расположение этих «милиардов лет падшего времени». Рассмотрение времени как «оси» причинно-следственных связей и предложенная в нашей работе модель двух векторов времени позволяют понять, где в контексте библейского повествования находятся миллиарды лет тленной Вселенной и геологическая история Земли. |
| Эту же мысль можно пояснить иначе: в то время как в других науках вы пользуетесь инструментами, так сказать, из внешнего мира (микроскопами или телескопами), то инструмент, с помощью которого вы можете воспринять Бога, — все ваше существо. И если человек не содержит себя в чистоте, то образ Бога будет смутным и расплывчатым — как Луна, рассматриваемая через грязный телескоп. Вот почему варварские народы исповедуют варварские религии: они смотрят на Бога через нечистые линзы. Бог может открыть Себя таким, какой Он действительно есть, только настоящим людям — не просто людям, которые хороши сами по себе, а таким, которые объединились в одну семью, любят и поддерживают друг друга и помогают друг другу познать Его, Бога. Именно для таких отношений предназначал Он человечество: быть музыкантами в одном оркестре или органами в одном теле. Таким образом, единственный подходящий инструмент для изучения Бога — христианское братство, совокупность всех христиан, вместе ожидающих встречи с Ним. Вот почему все люди, которые появляются время от времени на нашем горизонте, предлагая изобретенные ими или упрощенные религии в подмену христианских традиций, только зря теряют время. Они подобны человеку, который, вооружившись старым полевым биноклем, пытается учить настоящих астрономов. Он может быть умным человеком, возможно, он умнее, чем некоторые профессионалы, но его полевой бинокль — слишком неадекватный инструмент, чтобы он мог научить их чему бы то ни было. Через год-два о нем забудут, а настоящая наука будет идти, как шла. Если бы христианство относилось к числу наших изобретений, мы, безусловно, сумели бы сделать его проще. Но это не так. Не нам, христианам, соперничать в облегчении и упрощении с людьми, изобретающими религии. Да и как нам тягаться с ними? Мы ведь имеем дело с фактом. Позволить себе быть попроще может лишь тот, кто не знает фактов и не заботится о них. ВРЕМЯ И ЗА ПРЕДЕЛАМИ ВРЕМЕНИ Существует неверное представление, что, читая книгу, мы не должны ничего пропускать. Мне думается, напротив, те разделы или главы, которые, по нашему мнению, не могут принести нам никакой пользы, читать не следует. На протяжении этой книги я уже обращался к моим потенциальным читателям с подобным советом, и так как в этой главе я собираюсь говорить о вещах, которые одним могут быть полезны, а другими воспримутся как нарочитое и ненужное усложнение, то я повторяю свой совет: пропустите эту главу, если она не покажется вам интересной, и переходите к следующей. |
| 21.10.2020 #вечная память new WOW().init(); window.onload=function () document.getElementById( " close " ).onclick=function () this.parentNode.parentNode.remove(); return false; Подпишитесь на наш Телеграм × Отец Димитрий Смирнов ушел ко Господу и теперь держит ответ за свои дела и свои слова перед Тем, Кому верно и усердно служил большую часть жизни. Он был резок в суждениях и добр в делах. Его публичная активность была такова, что многих людей от Церкви могла скорее оттолкнуть, нежели привлечь. От всего, что он делал и говорил, веяло чем-то древним и подлинным: может, он и казался кому-то недобрым, но никто не посчитал бы его тусклым и скучным. Ближние вспоминают его заботливого и чуткого человека, кладущего душу за дорогое ему дело и людей, дальние — резкого и провокативного, как сейчас говорят, спикера, которого упрекали в троллинге, юродстве, жестокости к людям. Он был гениальным церковным менеджером, великим благотворителем и проповедником, духовным руководителем множества семей и даже общин. И, может быть, именно тут кроется причина его неоднозначности. Перед ним проходила огромная череда людей, и людей большей частью несчастных. Женщины, мужчины, дети с разрушенными судьбами, со сбитыми смутным временем ориентирами, влекомые страстями и измученные бытом и бедностью. Человек огромного масштаба личности, отец Димитрий лучше других видел очень простую вещь: насколько всё в нашем Отечестве, а может быть и во всем мире — плохо и гнило. Опытный духовник, отец Димитрий жил среди чужого отчаяния и вынужден был поддерживать и утешать такое количество людей, которое никому из нас не придется. Каждый день на протяжении всех долгих лет пастырского служения. Он был светильник, горящий и светящий, и многие приходили греться в его лучах. Он истово верил в Христа Распятого и знал, что Тот не пошлет легионы ангелов исправить этот мир. А соработников, равных самому отцу Димитрию, не находилось. И отсюда упования то на государство, то на силовиков, то вообще на ислам — лишь бы хоть что-то помогло исправить этот испорченный мир. Отсюда мечта о золотом веке — то ли девятнадцатом, то ли шестнадцатом, и идеальном обществе — крестьянской ли общине, купеческой ли гильдии. Природный поэтический и художественный талант придал этой тоске по избавлению подлинную высоту. Искренняя вера отучила идти на компромиссы и придала мужества. |
| Позволительно ли убивать человека? Может ли человек разрешить себе по совести убиение другого человека? Вот вопрос, из которого, по-видимому, вырастает основное нравственное противоречие войны. Правда, этот вопрос ставится перед нравственным сознанием не только войною, но и каждою смертною казнью, каждым уголовным и политическим убийством. Однако к обязательному участию в организованном массовом убиении люди привлекаются только в эпоху войны, будь то гражданская война в ее единичных или повсеместных вспышках или война международная. Нет в жизни более тяжелого во всех отношениях времени, как время войны. Ко всем обычным бременам жизни, лежащим на душе человека, ко всем затруднениям личного пути, семейной жизни, экономического неустройства и общественно-политического разлада война прибавляет новое и горшее бремя, которое своими размерами и своею остротою может отодвинуть на второй план все остальное. Это бремя войны подавляет душу не столько количеством и объемом практических задач и нужд, загромождающих собою весь жизненный горизонт, всю видимую перспективу творчества: здоровая душа, полная энергии, только вырастет и окрепнет, справляясь с заданиями, даже с виду непомерными: Геракл будет ей прообразом, и тяжкий молот труда выкует из нее поистине непобедимый булат. Война подавляет душу человека качеством и содержанием тех заданий, которые она обрушивает на нас, независимо от того, подготовились ли мы духовно к их разрешению или нет. Нравственно противоречивый характер этих заданий составляет их главную тяготу. С того момента, как начинается война, мы все живем под гнетом этого противоречия; ощущение его не покидает нас даже в те минуты, когда мы, по-видимому, забываем о нем. Каждое известие, доходящее до нас с тех мест, где «наши» и «враги» истребляют друг друга, обновляет в нас чувство этого противоречия, заставляет душу вновь и вновь произнести сразу одному и тому же явлению «да» и «нет». Мы непрерывно живем в атмосфере, заставляющей нас сочувствовать тому, что обычно вызывает в нас самое глубокое и решительное неприятие; однако это обычное и оправданное неприятие не покидает нас и во время войны, но странным образом уживается с определенным чувством удовлетворения и смутным, неопределенным полуоправданием неприемлемого. Война как будто переворачивает наши добрые побуждения и наши нравственные принципы в некоторых основных отношениях. Сознание беспомощно стоит перед непонятным и этически невозможным явлением: по-видимому, совесть дает сразу на один вопрос два противоречивых, два взаимно исключающихся ответа. И перед нелепостью и противоразумностью этого явления душа теряется и не видит исхода: или совесть не есть последний и несомненный источник нравственной очевидности? или есть положения, перед которыми она бессильна или inter arma умолкают не только законы, но и единый божественный закон добра? или же древняя уверенность Канта в том, что голос совести есть в то же время голос разума, покоилась на недоразумении? |
|
|
