| Этот отец 4 Смарагда был священник, „выкрещённый“ из Евреев. В старину было ещё много „таких“ священников, особенно – во времена унии в Польше, и всем выкрестам, – уверяют, – давали фамилию Крыжановские (crzy – крест). Г. Лев Мациевич свидетельствует, что и теперь есть в Киевской губернии священники из выкрестов. Таким образом, – по словам П.А. Гильтебрандта , – сказанное архиепископом Смарагдом о своём роде оказывается истинной генеалогией, а не анекдотом, для рифмы сочинённым». Хотя это известие с точностью перепечатано было в «Киевских Епархиальных Ведомостях» (1879 г., 13, стр. 90), но не убедительно уже потому, что отец Смарагдов, несомненно, был не еврейским «выкрестом», а иерейским сыном. Что до самого выражения, то его до сих пор удостоверяют отовсюду со всех мест служения Смарагда (ср. стр. 182,3. 184,12, 194,31 5 ), якобы последний даже любил повторять эту фразу. Тем не менее должно заметить, что и здесь подозрительны самые условия её происхождения. Смарагд Крыжановский и Иосиф Семашко в своё время совсем не питали взаимной симпатии. Если второй хотел несколько повеличать своим дворянством, то первому отнюдь не полезно было упоминать ο своём еврействе, что нимало не требовалось фактически. Напротив, Смарагд с полным и равным правом мог отпарировать Иосифу, что он тоже духовного, священнического рода и одинаково обладает дворянскими преимуществами, какие были утверждены за ним с братьями Киевским Дворянским Депутатским Собранием 3 мая 1821 г., ибо «предки их, жизнь шляхетскую проводя, владели грунтом ленным дедичным»; а в копии эрекции от 1 июня 1790 г. Пётр Крыжановский называется «шляхетным». Значит, (мнимое?) само-свидетельство Смарагда о своём еврейском происхождении не ясно и не бесспорно ни по возникновению 6 , ни по смыслу, почему проф. Д.И. Ростиславов († 18 февраля 1877 г.) категорически заявляет, что этот иерарх сам «таких слов не говорил» 7 . Другое подтверждение еврейского родословия Смарагда находили в самой его наружности, но с решительностью отрицает это профессор Д.И. |
| устроенные, уничтожили» 629 . П.Н. Дьяков назначает от себя полковника П.В. Макарова, которому по просьбам Смарагда вверялись и другие обстоятельства, постепенно обнаруживавшиеся в общем раскольническом деле 630 . Сначала всё шло согласно, но потом вмешался пожизненный владелец Режицкого староства, барон Николай Корф 631 , приехавший из С.-Петербурга и при народе угрожавшей жалобой Обер-Прокурору гр. Н.А. Протасову на насильственные действия (православных) при обращении 632 . Сообщение о. Лукианова, будто он – лютеранин, оказалось ложным, но несомненно, что барон Н. Корф публично не одобрял принятых мер с опечатыванием часовен, отбиранием колоколов, и пр., находя всё это насильственным. По такой именно публичности Смарагд был вправе считать «вмешательство барона Корфа в настоящее дело вовсе неуместным и сколько для раскола полезным, столько же для святой церкви православной вредным, а для Епархиального Начальства, ревнующего поистине, крайне обидным»; по его мнению, «назвать означенные меры несоответственными значит не что иное, как сказать, что закон предписывает таковые насильственные меры: ибо Епархиальное и Губернское Начальство не решилось бы, конечно, употреблять оных, не имея в виду ясных государственных на сей предмет постановлений». Осложнение было тем более не кстати, что дело и без того запутывалось до крайности, если имелось даже подозрение, что раскольники были причастны к убийству в феврале 1836 г. православного причётника, стихарного дьячка Константина Лузгина 633 . По причине «подобного неприятного впечатления» от выступление барона Н. Корфа Смарагд протестовал и пред Обер-Прокурором Св. Синода гр. Н.А. Протасовым и пред генерал-губернатором П.Н. Дьяковым, но процесс этим не улучшился и не ускорился. Напротив, 23 января 1837 г. Полоний архиепископ должен был специально писать П.Н. Дьякову о судьбе следствия о. Лукианова и полк. П.В. Макарова и о допущении духовного депутата к окончательному производству. Ответ дан только 20 апреля 1837 г., что дело передано для доследования подполк. |
| О хозяйственных предприятиях Смарагда по архиерейскому дому и фольварку Барсуки (ср. в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 3, Могилёв на Днепре 1906, стр. 51) сообщает и о. Иерофей, отмечая в своих «Воспоминаниях» (л. 16 и обор.) некоторую финансовую их рискованность. 71 См. в Архиве Могилёвской Дух. Семинарии два дела «об обревизовании» её Смарагдом 1837 г. 80 по внутренней части и 1839 г. 71 по внутр. части, где имеются и самые отчёты вместе с «журналами занятий» во время этих ревизий. 73 В Архиве Могилёвской Дух. Семинарии в представлении к награде прот. Рубановского, где Смарагд ссылается на то, что он «ныне лично обозрел по всем частям Могилёвскую Семинарию». 74 См у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., 19, стр. 718, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 171. 75 Были спорадические факты и обращение евреев при Смарагде, который касательно Могилёвского мещанина Вульфа Израилевича Роттштейна положил 17 октября 1838 г. такую резолюцию: «Еврей сей молитвам Господним обучен довольно и показывает постоянство в принятии веры христианской. Учинить об окрещении его немедленное распоряжение». 76 См. у † о. М.Я. Морошкина на стр. 148. О. Иерофей говорит (в «Воспоминаниях» на л. 63): «множество официальных актов имеется в Могилёвской Консистории и по делам раскольническим, выражающих энергическую Его Преосвященства (Смарагда) заботливость об обращении заблудших». 78 См. подробности у А.И. Малевича в «Могилёвских Епарх. Ведомостях» 1909 г., 19, стр. 711–717, и в книге «Могилёвская епархия», т. 1, вып. 2, ч. 2, стр. 162–169. 79 Выражение Смарагда в письме Могилёвскому вице-губернатору Ив. Ив. Хорошкевичу от 13 января 1839 г. (в Архив Могилёвской Дух. Консистории). 80 В письме тому же лицу от 11 января 1839 г. о членах Белицкого земского суда и земской полиции. 81 Резолюция от 20 апреля 1838 г.: «Белицкому Духовному Правлению и вместе протоиерею Перепечину предписать, чтоб о делах раскольнических донесения впредь были определительные, с поименованием лиц, мест, случаев, обстоятельств и свидетелей, относящихся до оных дел; а репорты, подобные настоящему, в общих выражениях и без всяких доказательств предприемлемые, никуда не годятся, и никаких по ним производств чинить невозможно. Например, сказано здесь, что земская полиция следственные о передержателях раскольнических попов дела затмевает. Это точно справедливо: но нужно бы доносителю подумать, как, и чем, и кому именно таковое затмение доказать можно». |
| Ведь преоскорбительно в самом деле, когда неприличное поведение в церкви открыто назовут безобразием, неуважение к святыне – кощунством, скандал – скандалом и т. я. Могут ли извинять подобные вещи люди, набитые только барством и всякими благами мира сего, но зато лишенные всякого духовного истинно–человечного содержания, вроде большого барина Д–ва, который митрополиту Иосифу Семашке в Западном крае осмелился оказать: «не знаю, чем православие лучше католичества; но то верно, что кухня католическая лучше православной»?.. Тут, в этих жалких словах весь человек с его человеческим достоинством... На наших глазах этот архиерей – преосвященный Смарагд послал полицейского чиновника снять шапку губернатору, который надел ее в пример другим во время крещенского крестного хода на Иордань. Ну, мог ли губернатор простить подобную непростительную смелость! Да и как странно вышло? Неся на голове крест, выглядывая из под священного покрова – воздуха, которым лицо его почти совсем было закрыто, архиерей видит вблизи – впереди себя какого–то человека, который, надвинув на лоб бобровую фуражку, кутается в косматый воротник медвежьей шубы; архиерей, не долго думая, да и не имея возможности разобрать кто это, говорит полицейскому чиновнику: «ступай, сними шапку этому д–ку». А д–к то оказался важный барин. Анекдоты о подобных столкновениях, равно как и грязные продукты бурсацкой фантазии, стали собирать писаки вроде Помяловского, которым нужна была грязь и грязь, много грязи, чтобы запачкать и закидать ею, по возможности, все вековые авторитеты. И вот печатные повести о разных авторитетах, начиная с самых высоких, пошли появляться сперва за границею, с легкой руки А. И. Герцена. Он, известно, грозил, только грозил, но не успел и, по незнанию специальности, не смог поднять монашеские рясы. Однако же голос его вопиял не в пустыне. Покровительствуемый даже авторитетами, Бакунин открыл путь за границу и этой закрытой специальности, сделав, Богом проклятую, первую попытку приподнять на показ Европе свою рясу. |
| ещё выше «Христианское Чтение» 1912 г., 3, стр. 307; 4, стр. 435–436; 7–8, стр. 817,84, где Смарагд напоминает «Евангельский 3акон, повелевающий христианам не обращать внимания на обиды». 11 Ibid., л. 84 обор., прим. Выражение взято из письма от 19 апреля 1859 г. из Рязани о. Иерофею самого Смарагда (отдельно на стр. 98 и в «Христианском Чтении» 1911 г., 10, стр. 1253), который говорит: «Не жалейте и вы, избранные друзья мои, о мне, если я изведён из глубины зол [Орловских], или, может быть, предназначен здесь ещё переносить ещё другие какие-либо искушения в новых формах, в новых переплётах». 14 Напр., сам † архиеп. Никанор очень строг, но едва ли беспристрастен в суровых и уничижительных отзывах, о Григории (Постников , † 17 июня 1860 г.), митрополите С.-Петербургском (см. Биографические материалы I, стр. 289, 292, 295–296, 298–299, 306), которого наоборот весьма хвалит Иосиф Самчевский (в «Киевской Старине» 1893 г., 11, стр. 204–207). 15 Так, даже нам сообщали, будто у Смарагда в приёмной архиерейского дома (в Орле?) на столике стоял его клобук, в который всякий проситель обязательно должен был опускать соответствующую мзду. Предполагается какая-то смешная игра в тёмную, совсем невыгодная для лихоимца, ибо он всегда подвергался риску даже совершенного обмана или вынуждался поверять каждую взяточническую лепту на глазах дававшего... Это напоминает нам другую басню, будто в Воронежской Духовной Консистории был поставлен «медведь» с кружкой и тарелкой для опускания просительских подаяний; но когда мы приехали в Воронеж на службу в 1890 г. и справились на месте, то оказалось, что этот «медведь» находится только в дремучем лесу человеческого сплетничества, особенно пристрастного по этой части к Консисториям и к духовенству вообще. 16 Из записок преосвященного Леонида, архиепископа Ярославского, в «Душеполезном Чтении» 1906 г., 7, стр. 356, где сообщается, будто митр. Филарет сказал Леониду после перевода в Рязань Смарагда: «он обобрал одну епархию, оберёт и другую», а касательно Орловского периода см. |
| Для него это были «единоплеменные и даже единоверные братья, согрешающие в невежественном упорстве», и он молился, чтобы «Господь наш Иисус Христос Сам отверз им дверь спасения». Для сего рекомендовалось «настоятельнейше внушать и предлагать сим заблудшим людям, не согласятся ли они без дальнейших хлопот принять правильно рукоположенных священников, коих можно будет избрать из их же собратьев; и тогда часовни, подлежащие ныне к уничтожению, будут для них же обращены в благословенные церкви, в коих они могли бы соблюдать своё мнимое старообрядчество без всякого по возможности изменения» 608 . Духовные лица должны были «кратко и благоразумно соглашать заблуждающих на посвящение, через кого следует, часовен в благословенные церкви» 609 и «употреблять пристойные поучительные меры к принятию раскольниками если не православия, то по крайней мере единоверства» 610 . Искусственные средства не поощрялись. Напр., слишком пылкие миссионеры проектировали наперёд воздвигать православные храмы в раскольнических местностях, дабы этим привлекать в православие. Одному из таких ревнителей Смарагд писал: «Устроять церкви, когда нет ещё в виду прихожан, я почитаю неуместным, ибо сперва нужно приобрести себе раскольников, а церкви сами по себе устроятся, иждивением ли то прихожан, или помещиков, или даже казной, которая, конечно, отпущена будет, – только бы раскольники обращались к правоверию» 611 . Но архиепископ понимал значение подобных средств и употреблял их в подходящих случаях, когда православные церкви, питая местные нужды, действительно могли служить к привлечению раскольнического населения 612 . Наряду с этим Смарагду желалось принимать меры к «конечному уничтожению раскола» – в надежде, что если «поучительно действовать на раскольников», то «необходимо потрясётся пагубный раскол не только в Режицком, но и в соседственном Динабургском и Люцинском уездах, а чрез сие сделается начало к обращению и прочих раскольников, по всей Витебской губернии во множестве рассеянных» 613 . Это были слишком оптимистические надежды, однако употреблялись все усилия к их осуществлению путём обращения раскольников если не в «благочестие», то, по крайней мере, в единоверчество 614 . |
| При этом ставились вполне точные условия о необходимых качествах в том смысле, что «для Полоцка и Витебска нужны священники учёные, способные к епархиальным должностям и к училищным занятиям» 295 ; вообще же «в здешней епархии весьма полезно и нужно было бы как для проповедования слова Божьего, так и для исполнения от Начальства разных поручений, касающихся присоединения униат, иметь по разным местам, особенно в обширных кругах униат, учёных действователей, могущих обнаруживать неправость католицизма и униатства» 296 . Всё это было согласно и с высшими предначертаниями, чтобы в иноверческих местностях назначались по приходам лучшие священники 297 . Самим иереям от Смарагда внушалось «в особенности заслуживать любовь, приверженность и одобрение своих прихожан трезвостью, бескорыстием, проповеданием евангельских истин, кротким обхождением, безотлагательным исполнением треб и благоразумной приспособительностью к обычаям, безвредным предрассудкам и обрядности новоприсоединённых прихожан» 298 для которых «необходимо нужно исправлять все требы безвозмездно» для снискания «к себе большей благосклонности» 299 , почему всегда принималось в благоволительный расчёт одобрение кандидатов со стороны прихожан 300 . Сам Смарагд собирал в Полоцк 301 и приобретал полезные книги, напр. «Историю об Унии», которую он рассылал по важнейшим церквям, дабы и сами благочинные её читали и другим сообщали 302 , а равно рекомендовал выписывать «Христианское Чтение» 303 , заботился о сохранении библиотек, архивов и документов 304 . Так предполагалось создать духовенство ревностное и просвещённое, – без всяких насильственных мер, ибо «никого к священническому званию принуждать нельзя» 305 . В виду сего предписывалось «без испытания способностей к духовному званию никого из разночинцев в Полоцкую епархию не принимать» 306 и не допускать туда «людей безграмотных» 307 , – «с сомнительным поведением и малоспособных» 308 . Хотя в этом направлении некоторые усердствовали чрезмерно 309 , однако результаты получались не всегда и не вполне удовлетворительные. |
| Естественно, что бывали отпадения в католичество не только униатов 552 , но даже православных 553 , а покушения в этом смысле встречались часто 554 и всякими наступательными способами 555 . Дворянство самовольно устраивало каплички, чинило насилия над священниками 556 , стесняло их материально 557 , всячески агитировало против российского православия 558 и вообще играло тут столь видную роль 559 , что была нужда отсылать к указу 22 апреля 1794 г. об уголовной преступности подобных действий 560 . Эти влиятельные лица часто поддерживали, развивали и организовали энергичную агитацию против православия 561 , пользуясь своей материально-экономической силой 562 и непосредственно и через арендаторов католиков 563 . Католическое духовенство не всегда внушало веру к своей политической благонадёжности 564 . Его религиозная пропаганда проявлялась в самых разнообразных формах: крестили в католическую веру детей от смешанных браков 565 , которые однако приходилось допускать 566 ; влияли на служащих при костёлах униатов 567 ; служили молебны о покорении папе всех церквей 568 ; завлекали женщин в католичество путём плотских связей 569 ; совершали самовольные служения в каплицах с целями совращения 570 поощряли простолюдинов порицать православие 571 ; выставляли на вид икону Богоматери с пробитым сердцем 572 , или затевали специальные импонирующие процессии с разной статуей Христа в рост и с прицепленными волосами на голове, возбуждая католиков и униатов и увлекая даже православных 573 . Эти мелкие факты были обнаружением упорного настроения и служили осуществлению систематического похода. Посему Смарагд старался привлекать их в свою компетенцию и ставил себе в «непременный долг входить в посредство» по гражданскому производству подобных частных дел 574 . Ближайшими виновниками всех этих осложнений являлись, конечно, католические ксёндзы, униатские же были до того неудобны, что одна епархия старалась сбыть их в другую 575 . На первых порах обращалось немного из членов униатского духовенства, хотя рекомендовалось внушать им, что «прежние их выгоды останутся при них ненарушимы и по присоединении, а в нуждах найдут они особую помощь и покровительство и в Православном Начальстве Духовном, и в благо-попечительном Правительстве» 576 . |
| После этого, значит, думать надобно, что первые два ректора были нечестны и корыстны относительно казенных денег? – Но о втором ректоре Смарагде Крыжановском, к изумлению, читаем: «когда Крыжановский ректорствовал в Петербургской духовной Академии, его не только обвинить, но и заподозрить в корыстолюбии не было возможности». Что за диво? Вы ли это, Р. С., говорите? – «Конечно», – продолжает Р. С., «он пользовался даровою казенною прислугою, не прочь был и экзаменский обед сделать не на свой счет» (в чем тут сила, это объясняется ниже); «но за этими исключениями распоряжался казенными деньгами честным и бескорыстным образом. Тотчас после своего приезда он очень хорошо улучшил студенческую пищу, не побоялся в этом случае даже действовать против академического устава, приказавши за обедом готовить, вместо двух, три блюда». Повторяю, – слова самого Р. С, – «что он казенными деньгами распоряжался честно и бескорыстно». Таким образом, оказались из четырех уже три ректора, которые бесспорно были «честные и бескорыстные люди». И это утверждает, доказывая и фактами свои слова, тот же Р. С., который в начале статьи сказал: «несмотря на то, что четыре ректора различались между собою по характеру и взгляду на свою должность, у них (у этих четырех ректоров) была одна слабость, впрочем, общая всем тогдашним ректорам не только Академий, но и семинарий. Никто из них, при отличном обеспечении, при данном ими обете нищеты, «кроме разве ничтожных исключений, не умел победить в себе слабость – усиливать свои финансовые средства: даже ректоры Петербургской Академии были ей наравне с прочими подвержены» 14 Но если из четырех описываемых ректоров три оказались людьми честными и бескорыстными, значит, нужно ждать, что один только первый – Иоанн Доброзраков, он–то и был человек нечестный, корыстно распоряжавшийся казенными деньгами, как холерою или чумою зараженный слабостью – усиливать свои финансовые средства?! Но сказать это именно о преосвященном Иоанне – ведь это смеха достойно! Ведь это воочию Крыловская басня: Мор зверей, в которой среди всех зверских хищников виноватых только и оказалось, что один вол, который тоже однажды подвергся искушению – клок сенца стянул. Вся Донская земля, весь этот христианский люд честного казачества, чутьем чующий истинную христианскую добродетель, чтит в недавно почившем своем иерархе, «бессребренника нищелюбца»; а тут как раз в момент его отшествия на праведный суд Божий какая–то отважная совесть позволила себе сделать попытку потянуть его на суд людской, на суд всего света, и уже прежде общественного приговора дерзнула украсить себя противною ролью и ненавистным делом палача – прибить его к позорному столбу. Это, наконец, уже не смеха достойно, а это странно, странное совпадение обстоятельств, очевидное предначертание перста Божия; неправда солга себе... Тяжко сказать, а верно и сказать должно. |
| 1 О. Иерофей утверждает в «Воспоминаниях» на л. 103, что «Преосвященный не получил денежного пособия на подъём при переводе его из Харькова в Астрахань», между тем – по указу Св. Синода 12 января 1842 г. 110 – преемнику Смарагда Иннокентию (Борисову) на проезд из Вологды до Харькова выдано было прогонов на 10 лошадей (см. у o. С.В. Петровского, Одесский Преображенский, ныне кафедральный собор, Одесса 1908, стр. 35 в приложениях). Подобное несоответствие по одному и тому же случаю было бы уж очень странно. Посему являлось вполне вероятным известие прот. Т.И. Буткевича ( Иннокентий Борисов , стр. 138–139), что Смарагду – сверх прогонов – велено было выдать ещё на подъём тысячу рублей, но он не дождался получения денег и взял через Консисторию заимообразно 1.239 р. 64 к. из сумм епархиального попечительства о бедных духовного звания. Не смотря ни на какие условия, нам не удалось теперь отыскать разумеемого дела в Харьковской Духовной Консистории, зато нашлись документальные подтверждения в Синодальном Архиве – в делах Канцелярии Обер-Прокурора 28.672 и Св. Синода 1842 г. 3; в котором читается, что, взяв 3 февраля ссуду, Смарагд выдал доверенность на получение её в возврат из ассигнованной ему суммы члену и казначею попечительства свящ. Иакову Голиховскому, а в первом имеется рапорт Консистории от 13 февраля 1842 г. 702, что всё от него получено в целости и исправности. Значит, отсюда вытекает только то, что Смарагда совсем неделикатно и насильственно торопили с отъездом из Харькова. 3 По нерасположению к Смарагду его преемника – Иннокентия, из Харькова возбуждалось немало разных придирчиво-меркантильных дел. Так, в 1842 г. взыскивали с эконома о. Иерофея 20 р. 99 4 / 7 к., якобы истраченных им при управлении экономией Харьковского Архиерейского Дома (см. в Архиве Астраханской Дух. Консистории, по реестру 37.984, 28 мая 1842 г. – 13 января 1843 г.) , а в 1843 г. сам Иннокентий специальным отношением запрашивал, из какой суммы выданы 50 руб. протодиакону Василию Никиц(т)скому (см. стр. 797, 21 ) при перемещении его из Калужской в Могилёвскую епархию (Архив Астраханской Дух. Консистории 39.327, 30 ноября 1844 г.). |
|
|
