| В Духовном регламенте, в третьей его части при описании круга занятий Духовной Коллегии в п. 3 изображено: «аще кто о чем богословское письмо сочинит, и тое б не печатал, но первее презентовал в Коллегиум; а Коллегиуму разсмотреть должно, нет ли какого в том письме погрешения, учению православному противнаго» 41 . В том же регламенте к кругу дел, подлежащих рассмотрению Духовной Коллегии, отнесено: 1) разыскивать вновь сложенные и слагаемые акафисты и иные службы и молебны, которые наипаче в наши времена в Малой России сложены, суть не малое число, суть ли оные сложения Писанию Священному согласны, и не имеют ли нечто в себе слову Божию противное, или хотя нечто непристойное и празднословное; 2) смотреть истории святых, не суть ли некие от них ложно вымышленные, сказующие чего не было, или и христианскому православному учению противные, или безцельные и смеху достойные, и таковые повести обличать и запрещению предать, с объявлением лжи в оных обретаемой, ибо суть таковые явственно лживые и здравому учению противные. «Неподобает вымыслов таковых терпеть, и вместо здравой духовной пищи отраву людям предоставлять, наипаче, когда простой народ не может между десным и шуим рассуждать, но что-либо видит в книге написанное, того крепко и упрямо держится» 42 . Приведенными постановлениями Духовного регламента прямо установлялась духовная цензура, долженствовавшая входить в круг непосредственных обязанностей и занятий Святейшего Синода. Первыми действиями Св. Синода в этом отношении были распоряжения о принятии в свое заведывание существовавших в России типографий и о наблюдении за печатанием в них книг. На основании Духовного регламента и особливого именного указа, повелевавшего; «печатному двору и школам славяно- и греко-латинскаго языков, что в Москве, и друкарни, которая в С.-Петербурге, и служителям, при том обретающимся быть, кроме помянутых школ, в ведение Духовной Коллегии», Св. Синод распорядился: «московскую типографию и славяно-латинския школы и всякое в оных правление ведать в правительствующем Духовном Синоде», и для сего приказал: «о всяком оных школ и московской типографии правлении, и коликое число в доме пахриарше и в типографской московской библиотеке разнаго звания книг, и у того, кто имянно служители, такоже при школах какое число учителей, и кто имянно и из каких чинов ученики и в каком кто учении и трактаменте и откуда оныя ученики и учители получают, учиня реестр прислать в правительствующий Духовный Синод» 43 . |
| ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ 28.03.2013 08:42:00 Профессор МДА Алексей Ильич Осипов А.И. ОСИПОВ, профессор Московской Духовной Академии «Богословский вестник», 1993, стр.4-18 ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ Актовая речь на торжественном собрании в Московской Духовной Академии 29 декабря 1985г. по случаю ее 300-летнего юбилея. Сегодня - празднование большого события в истории Русской Православной Церкви, в истории культуры нашего народа - 300-летия старейшего высшего учебного заведения России - Московской Духовной Академии, явившейся родоначальницей необычайно роскошного и плодоносного древа образования и воспитания многих и многих поколений русских людей в различных школах, академиях, университетах. Достаточно указать на два колосса в системе учреждений высшего научного знания в нашей стране, чтобы оценить по достоинству значимость настоящего торжества: Академия наук СССР и Московский Государственный университет им. Ломоносова являются прямыми детищами Славяно-греко-латинской Академии (так она именовалась вначале). Но значение ее в истории отечественной культуры, конечно, шире и глубже и не исчерпывается чисто ученой и учебной деятельностью. Сами планы создания Академии и те функции, которые ей изначально предначертывались, свидетельствуют об этом. Здесь уместно указать на так называемую " Привилегию " , своего рода жалованную царскую грамоту1, которой определялся статус Академии при ее создании. Обширность замысла и специфика нового училища раскрываются, прежде всего, в постановлении, которым открывается указанная грамота. Круг наук, указанный в нем, соответствовал уровню лучших западных университетов и превосходил существовавший в Киевской коллегии, которая возникла на 70 лет раньше Славяно-греко-латинской Академии. Важным при этом являлось дозволение учиться в Академии, как говорилось в " Привилегии " , " людем всякаго чина, сана и возраста, точию православныя христианския Восточныя веры " .2 В то же время, по " Привилегии " , Академия являлась не только высшим училищем, она должна быть и главным стражем чистоты веры, нравственности, благочестия в Русском государстве. По меткому выражению С. Соловьева, она замышлялась как цитадель Православия.3 Нужда в подобной " цитадели " в то время, время интенсивного распространения католических и протестантских идей, была достаточно ощутимой, и не только для русского Православия, но и для всего Православного Востока, который с надеждой смотрел на Москву, где имелись все предпосылки для создания всеправославного богословского центра и возрождения когда-то блистательного византийского богословия. |
| Что именно говорили сторонники латинского учения в свою пользу, неизвестно, так как от них не дошло до нас таких же сочинений в защиту латинского языка, какие дошли до нас в защиту греческого. Вероятно, они указывали на то, что латинский язык есть общепризнанный язык школы, науки, международных сношений, язык, признанный всеми образованными народами, без которого невозможно истинно научное образование. Последнее как нельзя более убедительно доказывают и сами греки, которые для получения образования идут на Запад и учатся там в латинских школах, так что все ученые греки позднейших времен суть воспитанники западных школ, вся их ученость заимствована ими у Запада, без которого они уже не могут более обходиться, если хотят поддержать у себя образование. Ввиду этого и русским следует искать образования не у греков, а прямо на Западе, откуда и греки получают научное свое образование – в Москве следует завести не греческую, а латинскую школу, так как и в самой Греции никакой специально греческой школы, которую бы можно было противопоставить школе латинской, нет 42 . В то время как происходили споры о том, какой язык должен преобладать в будущей московкой школе – греческий или латинский, в Москве была неожиданно открыта так называемая Типографская греческая школа, важная в том собственно отношении, что это была первая греческая правительственная школа у нас и что ее основание послужило, так сказать, толчком к написанию знаменитой привилегии на академию. На вопрос, когда и кем открыта в Москве греческая Типографская школа, все историки и ученые обыкновенно говорят, что она была открыта в 1679 году иеромонахом Тимофеем, который долго путешествовал по Востоку, где и изучил греческий язык. В этом случае ученые ссылаются на «Историческое известие о Московской Академии» Федора Поликарпова, который рассказывает, что в 1679 году в Москву прибыл из Иерусалима русский иеромонах Тимофей, долго живший в Палестине и изучивший там греческий язык. Тимофей был представлен государю и поведал ему о бедственном положении греческой земли и об оскудении в Греции свободных наук. |
| Иоаким был свидетелем первых признаков грядущих перемен, когда царь Федор по совету жены-польки приказал ввести брадобритие при дворе и носить европейское платье, а в старой простонародной одежде отныне не пускать в Кремль. Патриарх, отстаивая русские обычаи, особенно восстал против брадобрития, но видимых успехов не добился. Зато в деле русского просвещения им была одержана колоссальная победа. Главной «державной» заслугой патриарха Иоакима стало учреждение Славяно-греко-латинской академии – первой русской высшей школы, созданной в православной традиции во многом благодаря патриарху. Отличаясь стойкой ненавистью к «латинствующим», он возглавил лагерь грекофилов, отстаивавших необходимость строить русское просвещение не на западных образцах с упором на рациональное знание, а на греко-православных традициях, дабы соединить в научном преподавании «церковную мудрость со светскими знаниями». За это патриарх получил ядовитое, но незаслуженное прозвище «мудроборца». В 1682 году Федор Алексеевич подписал указ об открытии академии, и уже были посланы письма к восточным патриархам с просьбой прислать искусных учителей, но царь скоропостижно умер, а приближенные царевны Софьи проявили большую лояльность к западным образцам. Патриарх искусно медлил с открытием академии, а царевна Софья не хотела ссориться с патриархом. Лишь в 1685 году, когда прибыли ученые греки братья Лихуды, академия была открыта при Богоявленском, а потом при Заиконоспасском монастырях. Парадоксально, но антилатинским настроем патриарха Иоакима во многом объясняется и его помощь Петру I. Патриарх решил поддержать Нарышкиных против латинской партии Софьи Милославской, но несомненно, что он отдал предпочтение для царства крепкому здоровому мальчику Петру, а не его больному старшему брату Ивану. Патриарх Иоаким дважды помог Петру придти к власти, сначала проведя присягу ему сразу после смерти царя Федора в обход старшего брата (что дало повод обвинить патриарха в дворцовом перевороте) и поддержав его во время стрелецкого бунта 1682 года. |
| Кто еси ты и хощеши грамматику учити – учися гречески; Яко да право, а не противно пишет, – учися гречески; Аще гречески не ведает, вредит именам вещем, Аще гречески не ведает, не право глаголет имена вещем. Язык греческий возбраняет неправыя стихи писати; Чтение, еже Плиния услаждает, – учися гречески; Аще книги святыя учити хощеши, – учися гречески; Иеронима, яко да разумеешь, бодрствуй и ты, – учися гречески; Яко да не пишешь погрешительных стихов, – учися гречески; Аще что доводити хощешь, – учися гречески; Ведати кто хощет матемаку, – учися гречески; Художество дохтурское знати аще желает, – учися гречески: Всем бо немощам имена названи гречески, Греческое имя всем изображениам приличествует, Свободныя мудрости все глаголют словами греческими И тем отнюдь не даст имена язык латинский. Последнее – вся долженствует ученым грекам. Сице Хегии. Того ради подобает наипаче учитися гречески, понеже тем языком не токмо не вредится православная вера, яко латинским, но и зело исправляется, и учити купно с славенским, яко да временем и славенский язык (который пребогат есть) очистился и мед и иных ученых языков сочетался. А по греческом учении, хотящему невредительно учитися, и латинскому, а в первых латинскому языку учитися велие опасение, яко да не латинским языком подкралася тайна, и вера, и обычей латинской, как видим в разных народех, наипаче в французском, зане ничего не пременяет человека и нравы сице, яко странное учение. И греческое учение болшую славу причиняет, нежели латинское, понеже латинский язык общий и умножен и не так в чести, яко греческий. И хотя было возможно пространнее о том доводить, однако же вручаем то дело в разсуждение мудрому учителю». 1 Л.Н. Майков в своем исследовании о Симеоне Полоцком говорит, что Полоцким основана была школа в Спасском монастыре за Иконным рядом, в которой «первыми (?) учениками были молодые подьячие Тайного приказа. Трудно сказать, была ли у царя Алексея Михайловича определенная цель при учреждении этого училища; но несомненно, что возникновение его, как и патриаршей школы в Чудовом монастыре (в 1630-х годах) и Ртищевской – в Андреевском (в 1649 году), отвечало назревшей в московском обществе потребности расширить свое образование, которое дотоле имело исключительно элементарный характер и приобреталось преимущественно путем чтения. |
| Прошу кланяться Александру Васильевичу 595 и Петру Симоновичу 596 , и спросить у первого: где почерпнул Карамзин сведения о Стрелецком бунте при царе Алексие, ибо они весьма кратко описаны в летописи о мятежах? и нет ли у вас в духовной академии особой книжки Московской греко-латинской академии 597 и вообще о первоначальных школах при Филарете и Никоне»? Получив это письмо 21-го числа, я на другой же день отвечал А.Н. Муравьеву: «Честь имею уведомить вас, что письмо ваше от 16-го текущего февраля, и при нем рукопись, содержащая 2-ю ч. Свящ. Истории, вами составленной, мною получены 21-го ч. Последнюю немедленно передал я в цензурный комитет. Секретарь комитета, И.С. Казанский, которому я передал по принадлежности ваш поклон, обещал переслать вашу рукопись на рассмотрение тому же цензору, который рассматривал 1-ю ч. вашего произведения, т.е. о. архим. Игнатию: так как он, хотя и переселился уже в Москву, но от должности цензурной еще не уволен. Что касается до вашего вопроса о Стрелецком бунте при царе Алексие Михайловиче: я предлагал его Ал. Васильевичу на разрешение, но он отозвался неведением. С подобного рода вопросами не лучше ли вам обращаться к находящемуся до сих пор в Петербурге проф. Соловьеву 598 , которому, как специалисту, без сомнения, известны все частности, относящиеся до эпохи царствования Алексия Михайловича и патриарха Никона . Препровождаемый при сем экземпляр Истории славяно-греко-латинской академии приносится вам в дар от автора. 599 О школах при патр. Филарете и Никоне не найдете ли каких-ниб. сведений в статье: «Духовные училища в Москве в XVII стол.», помещенной в 3-й части Прибавлений к Твор. св. Отцов , 1845 г.». 21-го ч. писал мне ректор Смоленской семинарии, архим. Моисей, в ответ на мое письмо от 14-го числа: «От души приветствую вас ректором академии Московской. Жаль, не знал я, что вы будете ректором нашей академии, постарался бы заранее быть к вам любезнее, внимательнее в продолжении двух лет моей студенческой с вами любезной и незабвенной жизни. Но кажется, что я, живя с вами, составлял не последнего собеседника около печки келии нашей, прилегающей к стене ректорских покоев, – особенно это бывало, часто после ужина – ах! весело мы жили и к тому же дружелюбно, да иначе и быть не могло при моем характере. Ну, о. ректор, я питомец вашей академии – хочется мне получить степень магистра, да не знаю, как это устроить; дайте совет, а хочется получить эту степень, во дни ректуры вашей, хотя я и незаслуженно жетаю ее получить. Нельзя ли как-нибудь это устроить? |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДМИТРЕВСКИЙ [Дмитриевский] Иван Иванович (1754, г. Михайлов Переяславль-Рязанской пров.- 5.04.1823, Рязань), переводчик, литургист. Сын прот. И. Т. Дмитриевского. В 1764-1766 гг. обучался в Рязанской ДС, затем в Славяно-греко-латинской академии, где одновременно состоял певчим в архиерейском хоре, сочинял духовную музыку. В 1777 г. назначен одним из 2 главных инспекторов в Рязанскую ДС. С 1778 г. преподавал в семинарии древнеевр. и греч. языки, позднее риторику и философию. Внимание начальства привлекли ораторские способности Д., и ему одновременно было поручено обучать искусству проповеди духовных лиц, назначавшихся проповедниками при архиерейском служении. Кроме того, Д. стал первым в семинарии учителем музыки, исполнял обязанности регента архиерейского хора. В 1779 г. поступил на службу в Рязанскую духовную консисторию канцеляристом. 22 дек. 1783 г. в чине губ. секретаря получил штатную секретарскую должность. 18 окт. 1788 г. назначен переводчиком в Святейший Синод. С 8 мая 1790 г. секретарь Тамбовской духовной консистории. В июне 1795 г. Д. просил о переводе в Московскую синодальную контору секретарем, однако его ходатайство не было удовлетворено. 15 июня 1799 г. уволен из ведомства Святейшего Синода из-за подозрения во взяточничестве. Служил экспедитором при Тамбовском почтамте. 28 марта 1800 г. поступил преподавателем российского этимологического класса в Московский благородный пансион и Университетскую гимназию, с 25 авг. того же года стал также преподавателем лат. синтаксиса, затем греч. этимологического класса. Его ученик И. М. Снегирёв характеризовал Д. как богослова, литургиста, археолога и знатока греч. языка, переводившего с учениками Корнелия Непота и басни Федра. Др. ученик, Е. Ф. Тимковский , отмечал, что по лит. симпатиям Д. был «заржавленный греко-славянин», т. е. сторонник А. С. Шишкова . 19 марта 1804 г. Д. уволился из ун-та, вернулся в Рязань. Нек-рое время преподавал в Рязанской ДС, затем вышел в отставку в чине коллежского асессора. |
| Итак, не Полоцкий, а Медведев, по прямому свидетельству Лихудов, молил царя Феодора Алексеевича об открытии в Москве академии; Медведев же, только пользуясь Негребецким, которому он написал челобитную к государю по поводу Белободского, рекомендовал царю Феодору Алексеевичу и малороссийских ученых в качестве учителей для будущей Московской академии. Из них, как видно, с Монастырским Медведев, при посредстве Негребецкого, уже вошел в предварительные сношения и получил от него согласие приехать в Москву, как скоро получено будет на это разрешение государя. В последнем Медведев, вероятно, не сомневался, так как государь, ученик Симеона Полоцкого , симпатизировал малороссийским ученым и вообще сторонникам латино-польского образования. Таким образом, в то самое время, когда патриарх Иоаким и сторонники греческого учения, воспользовавшись прибытием в Москву иеромонаха Тимофея, поспешили открыть в Москве греческое училище, сторонники латинского учения с Медведевым во главе употребляли все усилия побудить царя открыть в Москве Академию и пригласить для нее учителей из южноруссов, т.е. стремились водворить в Москве с помощью ученых южноруссов так называемое латинское учение. Но Медведев ошибся в своих расчетах. Проект академии необходимо перешел на предварительное рассмотрение патриарха, а следовательно, и окружавших его сторонников греческого учения. Последние со своей стороны постарались внести в проект такой пункт, который подрывал все надежды Медведева и его сторонников на призвание в Москву для учительства в академии южнорусских ученых. В привилегии на академию читаем такое постановление относительно южнорусских ученых: «А иже имут в наше царствие из Литовския страны, и из Малыя России, и из иных стран ученые люди, хотящий зде в наших училищах блюстителем и учительми быти, приезжати, и о себе поведати, яко они благочестивые, и от благочестивых родителей рождены и воспитаны в православной восточной вере: и оным без подлинного об них известия, и достоверных благочестивых людей свидетельства словесем их не верити, и в блюстители и во учители их не устрояти, аще бы кто из них и писанием правду веры нашея восточные удостоверял, а неправду на ону нашу православную веру от римлян, и от лютеров, и от калвинов, и от иных ересей наносимый обличал и укорял: того ради, что обычай есть таковыми способы прелестникам в верах замешание творити; прежде таковии являются якобы совершенно благочестивые, и по благочестии ревнители крепкие, а потом, егда уверятся быти благочестивыми, тогда по малу развратная словеса вере нашей всевати, и оные непорочную целость терзати начинают». |
| И паки ниже 64 : варвары все от греков владяхуся учениям и нравами, того ради многия ползы ея нас призывают, понеже нудит Грецыя, которая держит наследие во всех учениех, как везде в латинском языке речении греческие являют. И подобает припоминати, яко не токмо язычнии, но и отцы наши крайний богослови глаголание, ибо что Цыцеро 65 учился, что Поливии был ритор, ведаем, яко от Димостена 66 учился; как Квинтилиан пишет, яко латинский язык не может прияти подлинную лепоту афинейскую. Геллия же пишет, что претемно латинским языком глаголется, еже греческим единым словом явственно речется; а Орации пишет: остроумие и краснословие греком дано; и Цыцеро рече: яко боги их глаголют, яко Платон описал; и Героним, ученик Григориа Богослова , рече: свойство греческое не может приимати латинское слово, и та наипаче причина была, яко и Цыцеро для ползы латинов греческий и с латинским языком сопряжи; и Квинтилиан 67 учит, что учение начинати от греков учителей; инии же рекоша, яко без греческаго учения философию вкусити мочно, а пити невозможно; и Лукрецыи являет, что много гречески глаголет для скудости латинскаго языка. И не токмо сами греки, но и инии народы по-гречески писали, яко Фаворин философ француженин, Филон и Иосиф евреяне 68 , Мусонии римлянин; не токмо те для ползы своей, но и сириане, египтеня и фракиане, и инии народы, яко Порфирии из Финики и Амвлих из Сирии, Амонии и Филопон из Египта, Симблицыи из Фригии, Птоломей – мусикию и астрологию, Никомах и Амвлих сириане – арифметику и геометрию, Эрмис тривеличайший и Архиста – диалектику. И оставляю которые во учение законов, и в дохторстве, и иных учениях написаны, иже нужно надобно ко учению языка греческаго. И хотя б иное не было, но по истине Божественныа Премудрости совет, иже божественную Библию на греческой язык перевесть триста лет прежде Воплощения благоизволил, так же и толикия писании отцев святых издати греческим языком, и с которими сравнены проводы их являются на инех языках как не полны и несовершенны. Притом и академии древний греческие во многих странах и греческий язык является в немецком и францужском языке, и бяше прежде во Италии и окрестных государствах варвария. |
| Греческая же писмена и славенская яко овча с материю (славенская бо из греческих приложишася) обоя между собою подобствуют и согласуются. И сия далечности и разности славяном от латин первая, аще мнится и малая вина, обаче не есть малая». «Вторая и большая вина, разделяющая славян от латин», заключается, по мнению автора, в том, что «греческий язык и учение славяном велми свойственно по частем грамматики». Подробно раскрыв это положение, автор замечает: «Зри, како согласен славенский язык со греческим, и учася тому, не погрешит истины о богословии. Латинский же, от него же и польский растлевся, колико далече отсутствует истины. Опаство имеети подобает, да не и славенский диалект что от того латинскаяго учения постраждет, яко уже и начинаются латинския и польския пословицы славенскаго языка в писаниях появлятися, (древле же отнюдь таковых глаголаний славяне удаляхуся), зане речениям обыкоша и нравы последовати. Тако бо латинское учение прелестно, яко нож медом намазанный: изначала лижущим сладок и безбеден мнится, и елико долши облизуется, толико ближше гортаню ближится и удобно лижущаго заколет и смерти предаст. А яко латинский язык скуден и убог по себе самому и за скудость свою овоща употребляет еллинская речения и имена, овоща же иными речении изменяет». Далее автор доказывает, что «свойство славенскаго и греческаго и от самых имен соединися, яже издревле употребишася и вообычаишася славяном греческая и яко свое естественное вкоренишися, яко Евангелие, Апостол, Апокалипсис, Паралипоменон, Псалтир, Триодь, Минеа (указывает множество и других греческих слов, употребляющихся в славянском)... Латинцы же имена овая греческая за скудность свою употребляют (яже не ведущим быти мнятся латинская) и не могуще на свою беседу добре претолковати, растленно глаголют: метрополит, арцибискуп, бискуп, клер, клерик, преор, псалтер, кроника, паче же самаго Сына Божия спасительное имя Иисус глаголют Иезус... всех же стыднейшее: святого многострадательнаго праведного Иова имя зовут срамно Иоб... |
|
|
