| Мы видели, как Иоанн III распоряжался Рязанью во время малолетства великого князя ее Ивана Ивановича; Василий продолжал распоряжаться таким же образом. Когда великий князь рязанский вырос, то увидал себя не больше как наместником великого князя московского; ему оставалось на выбор: или добровольно снизойти на степень служебного князя, или отчаянными средствами попытаться возвратить прежнее значение; он решился на последнее. Василию московскому дали знать, что великий князь рязанский вошел в частые сношения с крымским ханом Магмет-Гиреем и даже хочет жениться на его дочери. Василий послал звать рязанского князя в Москву; тот сначала не хотел ехать, предвидя участь, его ожидавшую; но что случилось с князьями нижегородским и тверским, то же самое случилось теперь и с рязанским: приближенный боярин его Семен Крубин (Коробьин?) предался на сторону Василия и уговорил своего князя отправиться в Москву, где его схватили и посадили под стражу, а мать его заключили в монастырь. Это было в 1517 году; в 1521 году, пользуясь нашествием Магмет-Гирея, рязанский князь успел убежать из Москвы и скрыться в Литву. Магмет-Гирей отправил к Сигизмунду послов с требованием, чтоб король отпустил с ними рязанского князя в Крым. Сигизмунд отвечал: " Великий князь рязанский приехал к нам по опасной нашей грамоте, по обещанию нашему, что он может свободно к нам приехать, свободно и уехать. Мы ему говорили и советовали, чтоб он ехал к тебе, и от своего имени обещали ему, что ты посадишь его на Великом княжестве Рязанском, но он никак не хотел к тебе ехать. Потом мы призывали его к себе в другой раз и говорили, что ты добудешь ему отчину по своему письменному обещанию, которое дал нам, а иначе без тебя он никаким образом не будет в состоянии возвратить себе стола. Мы советовали ему это в той мысли, что если ты посадишь его на Рязани, то один приобретешь добрую славу; если он будет в твоих руках и узнают о том его подданные - рязанцы, то они и без твоей сабли сами со всею землею тебе поддадутся; ты сделаешь его своим слугою, а чрез его землю можешь и того общего нашего неприятеля, московского, привести к себе в такую же повинность, в какой предки его находились к твоим предкам. |
| Одолела сторона Сигизмунда. Ее сторону принял кн. К.К. Острожский. Таким образом, Сигизмунд обязан был своим избранием православной партии. Сигизмунд был воспитанником иезуитов, ибо мать его на протестантском троне была польской королевной. Сигизмунд, конечно, подписал конституционные обязательства, выработанные под давлением протестантов вместе с православными. За это поднесение короны голосами православных Сигизмунд осыпал милостями и кн. К.К. Острожского и стоящих за ним православных. Сигизмунд был еще молод — всего 22-х лет, не воинственен, набожен, мягок. Православные использовали момент его благоволения и испросили у Сигизмунда ряд льгот. Например, в 1589 г. митрополит Онисифор испросил у короля право сохранения имущества митрополичьей кафедры по смерти митрополитов и передачи его во временное владение крылоса (капитула) соборной церкви до нового митрополита, как это делалось у латинской иерархии. А у православных в этот момент имущество кафедры захватывали гражданские власти и часто расхищали, были даже случаи уничтожения владельческих документов. Но все эти милости Сигизмунда III ничуть не доказывали его положительного отношения к православию. Наоборот, как только появились в его царствование первые признаки оживления униатской интриги, так в Сигизмунде III они нашли горячего сочувственника и помощника. Именно он стал королем унии. Зачатки унии Уния выросла на почве морального падения русской иерархии, пониженной в своих качествах патронатской системой обратного, т. е. дурного подбора. Мы уже говорили о безобразных нравах, воцарившихся в среде православной иерархии. Материальные интересы в ее быту не только преобладали, но они приняли форму дикой борьбы со включением борьбы вооруженной. Вернемся теперь к поведению уже частично знакомых нам иерархов — боевиков за материальные интересы. Полоцкий епископ Феофан (Богдан Рыпинский) сдавал все церковные имущества в разорительные аренды и привел этим церкви и монастыри в такое истощение, что миряне жаловались королю и выпрашивали у него отдачу церквей в их бескорыстные патронатские руки. |
| Оказавшись перед лицом полного краха, Шуйский должен был искать себе союзников. Сначала он заключил договор с Сигизмундом III, в соответствии с которым Шуйский отпустил на свободу плененных еще при свержении Лжедмитрия I поляков. Но естественно, никто из тушинских поляков внимания на этот договор не обратил, и проку от него было мало. Затем последовала новая политическая ошибка: царь Василий обратился к шведскому королю Карлу IX, надеясь извлечь выгоду из вражды между Швецией и Польшей (Сигизмунд III претендовал на Шведский престол). Шведы под водительством графа Делагарди охотно отозвались помочь Василию Шуйскому в обмен на передачу им некоторых северо-западных городов и крепости Корела, а также большой суммы денег. Знаменитый военачальник князь Михаил Скопин-Шуйский, молодой, но необыкновенно одаренный родственник царя, посланный в Новгород встал во главе русско-шведского войска. Оно выступило из Новгорода в Москву и успешно начало очищать Россию от тушинцев и наводить в стране порядок. Увидев такой оборот дела, польский король Сигизмунд III наконец открыто вступил в войну с Московским государством под тем предлогом, что шведы являются его врагами. Сигизмунд был шведским принцем из династии Ваза, но воспитанный в фанатичном католическом духе своей матерью, принцессой из польской Ягеллонской династии, он не мог занять королевский престол в лютеранской Швеции. Швеция и Польша отчаянно враждовали. Сигизмунд решил, что Россия уже достаточно измотана смутой, и теперь можно приступать к ее открытому завоеванию и введению унии. Самозванцы себя исчерпали и свое дело уже сделали – разложили государство до нужного Сигизмунду состояния. Большего ждать от Тушинского вора не приходилось – это был, по сути, политический труп. Королю Польши уже грезилась гигантская славянская империя, разумеется, католическая, под его, Сигизмунда, властью. Ватикан, в свою очередь, надеялся на создание на базе этой восточной католической империи мощного противовеса протестантскому сообществу государств Центральной и Северной Европы, а также Османской империи. |
| 826 ...побол Зоровавелски душею... – Зоровавель – предводитель евреев, возвратившихся из вавилонского плена на родину. Имя этого библейского персонажа употреблялось применительно к лицам, выступавшим в роли заступников, защитников интересов народа. 827 ...князя Дмитрея Михайловича Пожарсково... – Д. М. Пожарский отличился еще в 1608 г., активно участвуя в обороне Москвы против войск Лжедмитрия II, затем боролся с интервентами в Рязанской земле. В марте 1611г. стал одним из руководителей Первого ополчения, был тяжело ранен. Князь Пожарский возглавил и войско Второго ополчения, созданного по инициативе К. 3. Минина, сыграв решающую роль в освобождении Москвы осенью 1612 г. 828 ...аки древний Гедеонъ... – легендарный библейский герой, имя которого традиционно использовалось в средневековой русской литературе для характеристики удачливого полководца. 829 ...под Москву приде... – Ополчение подошло к Москве в июле 1612 г. В августе оно отбило атаку войск гетмана Ходкевича, шедшего на выручку засевшему в Кремле польскому гарнизону. Осада продолжалась до конца октября. Ополчение торжественно вступило в Москву 1 ноября 1612 г. 830 ...Фетку Андронова... –Федор Андронов – ярый сторонник Сигизмунда III; его предательское поведение вызвало резкое осуждение у современников-патриотов. Человек незнатного происхождения, «мужик», Андронов начал свою служебную карьеру в Тушине у Лжедмитрия II. В январе 1610 г. был направлен Филаретом в составе посольства М. Г. Салтыкова под Смоленск, где, перейдя на сторону Сигизмунда III, получил от него в награду чин думного дворянина. 19 августа 1610 г. прибыл под Москву в стан С. Жолкевского с приказом Сигизмунда III приводить москвичей к присяге самому королю. В ноябре 1610 г., по требованию короля, получил от правительства «Семибоярщины» в полное распоряжение государственную казну (став главным казначеем Казенного двора) и ведение челобитных дел, т. е. фактически обрел неограниченную власть, позволявшую ему вместе с М. Г. Салтыковым и думным дьяком Иваном Грамотиным вершить государственные дела в интересах Сигизмунда III. Регулярно через гетмана Льва Сапегу Ф. Андронов доносил королю о московских событиях. В 1613 г., после завершения следствия о его преступлениях, был повешен «по многом истязании». |
| XXXVI. Лихолетье Ещё в октябре 1609 года, когда Скопин занял Александровскую слободу, пришло известие о том, что король польский Сигизмунд прибыл под Смоленск и осадил его. Предстояла неизбежная война с Польшей. Сигизмунд рассчитал, что это время всеобщего шатания и раздоров в Московском государстве было самым подходящим для исполнения заветных желаний Польши и Рима, ополячения и окатоличения Москвы, и он объявил ей войну. Что именно эти причины заставили его поднять оружие, это он сам подтвердил в своём письме к папе Павлу V от 30 октября 1610 года. „Хотя я не сомневаюсь, – писал он, – что вашему святейшеству известны причины, побудившие меня объявить войну Московскому государству, но здесь будет уместно повторить их вкратце для того, чтобы окончательно выяснить их. Причины эти следующие: распространение истинной христианской веры и польза моего государства, неприкосновенность моих владений и сохранение пограничных городов, которые неприятель собирался, по-видимому, разорить, пуская для этого в ход тайные козни, захват исконных владений королей польских, совершенный изменническим образом тираном Василием Ивановичем, наконец, тиранство стольких самозванцев, которые, будучи увлечены страстным желанием царствовать, выдавали себя за потомков великих князей московских, разоряли Россию, как завзятые разбойники, и усеяли её могилами своих жертв, угнетая в то же время подданных моего королевства и нарушая вместе с тем мои права на наследие великих князей московских». Папа одобрил побуждения Сигизмунда, благословил войну и послал ему нарамник и меч, как защитнику „истинной» веры. Сигизмунд решился отвоевать как можно больше областей у Московского государства и объединить под одной короной Польшу, Литву и Москву, и потом общими их силами добыть себе и Швецию. 16-го сентября 1610 года король Сигизмунд III с главными силами своими прибыл под Смоленск, и началась знаменитая осада сего города. Королевское войско окружило его несколькими отрядами. Во главе его были: сам Король, гетман Жолкевский, канцлер Сапега, Стадницкий, Потоцкий, Дорогостайский, Гонсевский и др. |
| В 1563 году на Виленском сейме обидные для православных пункты Городельского сейма были отменены, хотя, правда, только на бумаге. В XV и XVI столетиях в районах, которые теперь входят в Люблинское, Белостокское и Жешовское воеводства (тогда принадлежали Польско-Литовскому государству), большая часть населения исповедовала православную веру, или, как называли ее в официальных документах, «русскую веру», «греческий закон». 2. Положение православных после Люблинской унии до конца XVIII в.: правление Сигизмунда III; поборники Православия; роль православных братств; Четырехлетний сейм; монастыри как очаги Православия Свое завершение политическая программа Городельского сейма получила в Люблинской унии 1569 года. Если до сих пор Польша и Литва находились лишь в конфедеративном союзе и имели свои отличные границы управления, то теперь Люблинская уния уничтожила самостоятельность Литовского княжества. Оказавшееся в составе Польши православное население Белоруссии и Западной Украины начало испытывать систематический гнет католицизма. Особенно тяжелым временем для Православной Церкви было правление польского короля Сигизмунда III. Воспитанник иезуитов, проникнутый крайними католическими воззрениями, он выше всего ставил интересы Римского престола. Важнейшей своей целью король считал приведение всех своих подданных к подножию папы. Для достижения этой цели применял всевозможные средства — и принудительные, и поощрительные. Отсюда все правление Сигизмунда III — это целая эпопея преследований и страданий православных. Изменившие Православию получали различные льготы, допускались к государственным должностям. Оставшиеся же верными отцовской вере подвергались разным унижениям. «Тогда-то, — замечает один хронист, — показалося отщепенство и великое гонение к Святой вере на церквы Христовы, а наболей на веру кафолическую, на веру християнскую» . В поданном королю в 1609 году «Ляменте албо мове» православными львовскими мещанами положение православных русских людей под его королевской «наияснейшей милостью» сравнивалось с «ярмом над Египъскою неволю». «Нас, — писали православные мещане, — без меча, але горей неж мечем с потомствы выгубляют, заборонивши нам пожитков и ремесл обходов вшеляких, ним бы толко человек жив быти могл, того неволен русин на прирожоной земли своей Русской уживати в том-то русском Львове» . Как справедливо отмечал бывший ректор Варшавской Духовной Семинарии протоиерей Серафим Железнякович, XVI-XVII века были «временем гонений на православных и религиозной борьбы» . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАРЛ IX Ваза [швед. Karl IX] (4.10.1550, Стокгольм - 30.10.1611, Нючёпинг), регент Швеции с 1595 г., кор. Швеции (1604-1611), церковный реформатор и автор религ. сочинений. По завещанию отца, кор. Густава I Вазы (1523-1560), К. стал герцогом Сёдерманландским. Его влияние при дворе возросло после участия в свержении брата Эрика XIV (1560-1569), однако вскоре начался конфликт у К. с др. его братом, Иоанном (Юханом) III (1569-1592). После смерти Юхана его сын Сигизмунд, король Речи Посполитой, на время объединил под своей властью оба государства. Сигизмунд был католиком, и это создавало угрозу для укрепившихся в Швеции позиций лютеран. церкви. К. придерживался протестант. вероучения. В 1595 г. швед. риксдаг избрал герцога Сёдерманландского регентом Швеции, поручив К. наблюдать за выполнением Сигизмундом королевской клятвы, данной им при вступлении на престол. Кор. Карл IX. XVII в. Неизвестный художник (Национальный музей, Стокгольм) Кор. Карл IX. XVII в. Неизвестный художник (Национальный музей, Стокгольм) В 1597 г. на риксдаге в Арбуге К. как регенту предоставили неограниченные полномочия. Вскоре герцог начал военные действия против ленников короля. Противостоявшая К. швед. знать покинула королевство, примкнув ко двору кор. Сигизмунда в Польше. В 1598 г. Сигизмунд с армией высадился у берегов Швеции, чтобы восстановить свою власть над королевством. 25 сент. в битве у Стонгебру он потерпел поражение и вынужден был выдать К. тех членов риксрода (гос. совета), которые бежали в Польшу. В 1599 г. риксдаг официально низложил Сигизмунда, а в 1600 г. на риксдаге в Линчёпинге прошел суд над взятыми в плен членами риксрода. Во главе суда, нарушив договор с королем, были верные герцогу члены совета; К. выступил в роли обвинителя. Четверых обвиняемых, сознавшихся в измене, помиловали, но еще четверых казнили 29 марта 1600 г. (т. н. Линчёпингская кровавая баня). Младший сын Юхана III герцог Эстергётландский в 1604 г. отказался от притязаний на корону Швеции, что позволило К. официально именовать себя королем. В 1607 г. К. был коронован в Уппсале с именем Карл IX. От 2-го брака с Кристиной Гольштейн-Готторпской (1573-1625) у него родились сыновья Густав II Адольф (1611-1632), активно воевавший в Европе, и Карл Филипп (1601-1622), претендовавший на рус. престол во время Смуты. |
| 284 Село Межиречка – под именем села Межирички – упоминается в акте от 1691 года 28 марта в объявлении возного о том, что он вручил по принадлежности королевские мандаты, требующие в асессорский задворный суд дворян Мошковских, Дидковских, Болеуновских, Васьковских, Костюшковских, Белоцких, а также живущих в селе Межиричке, вследствие жалобы на них Овручского старосты Франциска Потоцкого о присвоении ими незаконно шляхетских прав и земель Овручского староства (Архив, ч. 4, т. 1, стр. 299). Ещё оно – как имение Луцкого и Острожского епископа Дионисия на Жабокриках Жабокрицкого – упоминается в акте от 1704 года 4 февраля в жалобе от имени этого Жабокрицкого на принадлежащих к кармелитскому Дорогостайскому монастырю крестьян-рудников из местечка Искорости о том, что рудники эти, вместе с казаками полковника Палия напали на имение Жабокрицкого – село Межиричку и ограбили крестьянина этого села Ивана, взяв у него лошадей, скот и другое имущество и препроводили всё это до Рудни Искоростьской (Архив, ч. 3, т. 2, стр. 611). 285 Село Игнатполь – как имение бывшей Овручской иезуитской коллегии, завещанное ей основателем её – генерал-иезуитом Игнатием-Александром Ельцом – упоминается в акте от 1694 года 2 августа в жадобе от имени этой коллегии на казацкого полковника Ярему Гладкого о том, что казаки его полка, под начальством сотника Лободы, собрали от крестьян в иезуитских имениях – сёлах Базаре, Калиновке и Игнатполе, контрибуцию и причиняли в них крестьянам побои, я их жёнам – насилие (Архив, ч. 3, т. 2, стр. 295–301). Заметим кстати, что фамилия Ельцов – издревле русская православная: Дмитрий, Филипп и Иван Ельцы около 1603 года погребены в православной Киево-Печерской Лавре. И только уже около 1620–1630 гг. Игнатий-Александр Елец изменил православной вере своих предков, принял католичество и основал иезуитскую коллегию (Архив, ч. 4, т. 1, предисл., стр. XXII). 286 Село Выгов – под именем земли Скочковской – упоминается в акте от 1631 года 7 мая в заявлении Иваном Выговским привилегии, данной его предкам – Овручским боярам Гришке, Ивану, Семёну, Степану, Кирику Лучичам Сигизмундом I в 1541 году «на землю пустовскую, в повете Киевском, узавши на йме Скочковскую, у Выгове, которую перед тым служебник пана Воеводы Киевского, Станислав Подолянин держал»; эта привилегия была потом подтверждена Сигизмундом II Августом в 1546 году и Сигизмундом III в 1611 году. |
| Кого же мы должны разуметь под польским правительством? Короля Сигизмунда III? Но характер последнего дает ли нам право приписать ему подобный план для заведения смут в Московском государстве? И осторожное, робкое поведение Сигизмунда в начале деятельности самозванца дает ли основание предполагать в короле главного виновника дела? План придуман кем-нибудь из вельмож польских? Указывают на Льва Сапегу, канцлера литовского. Сапега два раза был в Москве послом: один раз – при царе Феодоре, другой – при Борисе, и в последний раз приехал из Москвы с сильным ожесточением против царя; когда самозванец объявился у князя Вишневецкого, то Петровский, беглый москвич, слуга Сапеги, первый явился к Вишневецкому, признал Отрепьева царевичем и указал приметы: бородавки на лице и одну руку короче другой. Потом Сапега является сильным поборником планов Сигизмунда против Москвы, ожесточенным врагом нового царя Михаила, восшествие которого расстраивало его планы; в царствование Михаила, до самой смерти своей, держит под рукою, наготове, самозванца, несчастного Лубу, как орудие смут для Москвы. Любопытно, что и наш летописец злобу поляков и разорение, претерпенное от них Московским государством, приписывает раздражению Льва Сапеги и товарищей его за то, что они видели в Москве много иностранного войска. Наконец, некоторые рассказывают, что после сражения при Добрыничах самозванец издал манифест, в котором, между прочим, говорил, что был в Москве при посольстве Льва Сапеги; такого манифеста, впрочем, не сохранилось, и в дошедшем до нас ни слова не упоминается об этом обстоятельстве. Как бы то ни было, если заподозрить кого-нибудь из вельмож польских в подстановке самозванца, то, конечно, подозрение прежде всего должно пасть на Льва Сапегу; но можно ли заподозрить одного частного человека в начинании такого дела? Гораздо более основания заподозрить могущественных тогда в Польше иезуитов, которым появление самозванца, как орудия для введения католицизма в Московское государство, было очень нужно; на Сапегу же можно смотреть как на поверенного иезуитов. |
| В трогательной речи Жолкевский вверял несчастного русского царя милосердию Сигизмунда. Со своей стороны, король выразил радость по тому поводу, что его пленники попали в руки христианина, а не какого-нибудь варвара. Конечно, это было слабым утешением для Василия Шуйского. Ведь этот человек видел, как рушилось все его дело. Сам он служил трофеем для победителя. В лице своего бывшего царя Россия униженно склонялась перед торжествующей Польшей. Все это происходило 19 октября 1611 года на глазах сейма, который заседал в Варшаве уже с 27 сентября. Высокому собранию предстояло высказаться о русских делах. От него же зависел вопрос и о новых налогах. Понятно, что Сигизмунд уже давно и усердно старался подготовить для себя с этой стороны благоприятную почву. Обращаясь к сеймикам, он стремился представить свои планы в самом заманчивом свете. Подчеркивая свои успехи, он внушал депутатам мысль, что достигнутые им результаты являются залогом окончательного и полного покорения России. Тут же Сигизмунд оговаривался, что завоеванное им государство отнюдь не должно явиться личной собственностью его самого или королевича Владислава. Все, что будет приобретено, сделается достоянием Речи Посполитой. Конечно, от Польши потребуются известные жертвы, зато выгоды ее будут неисчислимы г., 12 нюня, Сигизмунд III к Вольскому; 1611 г., 2 августа, Вольский к Павлу V]. Слова короля произвели свое действие. Общественное мнение склонилось в его пользу. Этот поворот сказался и в вотуме сената. В 1605 году в ушах у сенаторов еще звучала громовая речь Замойского. Вот почему большинство сановников высказалось тогда против войны с Москвой. 8 октября 1611 года все 23 сенатора, с Мнишеком в том числе, единодушно выразили свое одобрение действиями Сигизмунда. После всяческих восхвалений своего государя сановники решили, что impesa di Moscovia (выражение нунция) необходимо продолжать во что бы то ни стало. Разумеется, об этой кампании нужно сообщить другим христианским государствам, и особенно Его Святейшеству. |
|
|
