| В 1600 г. король Сигизмунд III прислал к царю Борису канцлера Льва Сапегу, родом русского, из семейства недавно окатоличенного. Предлагался «вечный мир» на принципе свободы национального самоопределения по языку и вере. Поляки и литовцы могли свободно селиться в московских пределах, приниматься на государственную службу и строить свои латинские церкви. Теми же льготами пользовались бы и москвичи в Литве-Польше. Боярская Дума в этой свободе для латинства начисто отказала. Москва оставалась глуха к идее федеративного слияния. Свой государственный организм она понимала как монолитно единоверный, с душой единственно православной. Иезуиты, владевшие тогда сердцем Польши, не могли не соблазниться вдруг открывшейся возможностью овладеть сердцевиной русской государственности через подлог и обман, через призрак родного для Москвы православного царя, но Самозванца. Осуществилась почти невероятная, фантастическая интрига. Подложный царевич Димитрий включен был в высокую политику Польши и Рима. Все это бесспорно вскрыто по документам и самого Ватиканского архива и изложено в трехтомном исследовании о. Пирлинга, члена-корреспондента Российской Академии Наук. Некоторые аристократические польские фамилии связали кровно свою судьбу с авантюрой самозванчества. Из переписки папского нунция в Польше, Ксаверия Ронгони, вскрывается, что князь Адам Вишневецкий, будучи тестем воеводы Сандомирского Юрия Мнишека, сговорились с Ронгони, что дочка Юрия, Марина, будет сделана через брак с Лжедимитрием царицей московской. А сам Лжедимитрий даст клятвенное обязательство за себя и за Россию присоединить русский народ унионально к римской церкви. В 1604 г. в специальном собрании польских магнатов Лжедимитрий вместе с Юрием Мнишеком вновь объявили публично этот сговор. После чего Ронгони тайно представил Лжедимитрия Сигизмунду III, а тот дипломатически признал его подлинным царевичем Димитрием. Назначил ему королевское жалованье в 40 000 злотых в год и разрешил набирать волонтеров в свои войска. Затем Лжедимитрий уже снова тайно принят был в латинство самим Кс. |
| Канцлер убедительно призвал подойти к отношениям с восточным соседом со всей возможной осторожностью, не спешить даже с действиями против Самозванца (наследниками московского престола он считал Шуйских). В пользу мира высказались также канцлер литовский Ян Сапега и воевода брест–куявский Андрей Лещинский, категорически Самозванца отвергавшие. Сейм предложил «всеми силами и со всем усердием… принимать меры, чтобы утишить волнение, произведенное появлением Московского государика (Самозванца. — А. Б.), и чтобы ни королевство, ни Великое княжество Литовское не понесли какого–либо вреда от Московского государя. А с теми, которые бы осмелились нарушать какие бы то ни было наши договоры с другими государствами, поступать как с изменниками!» Король Сигизмунд III наложил вето на этот пункт сеймового постановления , но позиция основной массы польско–литовской шляхты была выражена в нем более чем ясно. Чтобы поднять Речь Посполитую на войну с Россией, требовались экстраординарные события. Понимая это, Дмитрий Иванович после своего воцарения не замедлил показать, что отнюдь не намерен считаться с разнообразными обещаниями, которые вынужден был раздавать, будучи беспомощным просителем в Польше. В мае 1604 г. Дмитрий поклялся в Самборе жениться на дочери тамошнего воеводы Марине Мнишек, обещая будущему тестю превеликие дары, а жене — земли Великого Новгорода и Пскова в качестве удельного княжества, в котором позволено будет вводить католичество. Впрочем, сам претендент на престол собирался «о том крепко промышляти, чтоб все государство Московское в одну веру римскую всех привести и костелы б римские устроити». Этого полякам показалось мало: в июне 1604 г. они взяли с Дмитрия клятву навечно передать всю Северскую и половину Смоленской земли Юрию Мнишеку и его наследникам, а другую половину Смоленщины — королю Сигизмунду III и его преемникам . В письменных «кондициях» (условиях) король требовал также военной помощи против Швеции, вплоть до того, чтобы Дмитрий сам повел войска на Стокгольм. Идея была горячо поддержана Ватиканом, ненавидевшим протестантского короля Швеции Карла IX . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАЗИМИР IV ЯГЕЛЛОНЧИК (29/30.11.1427, Краков - 7.06.1492, Гродно), Литовский вел. князь (с 1440), король Польши (с 1447). Младший, 3-й сын польск. короля и Литовского вел. кн. Владислава (Ягайло) и Софьи Гольшанской. После смерти отца (1434) опекуном К. Я. стал Краковский еп. Збигнев Олесницкий, недоброжелательно к нему относившийся. В 1438 г. утраквисты выдвинули кандидатуру К. Я. на чеш. трон в противовес австр. герц. и герм. кор. Альбрехту II Габсбургу, однако год спустя после 2 неудачных военных походов К. Я. отказался от борьбы. В 1440 г., после убийства вел. кн. Литовского Сигизмунда Кейстутовича, в Великом княжестве Литовском начались междоусобицы, связанные с желанием части литов. знати разорвать унию с Польшей. Брат К. Я., кор. Владислав III Варненчик, направил его наместником в Великое княжество Литовское, однако без согласия польск. короля и сейма и в отсутствие Владислава в стране 29 июня 1440 г. литов. бояре провозгласили К. Я. вел. князем, что фактически означало разрыв унии между Польшей и Литвой. Юному вел. князю, действовавшему в согласии с боярами, удалось добиться стабилизации положения в стране (подавление бунта «черных людей» в Смоленске в 1440-1441, преодоление сепаратистских настроений в Жмуди) и мирным путем урегулировать территориальные споры с соседними гос-вами. Правление К. Я. в Литве стало временем усиления магнатских родов и формирования крупных магнатских латифундий. Кор. Казимир IV. Портрет. XIX в. (Литовский художественный музей, Вильнюс) Кор. Казимир IV. Портрет. XIX в. (Литовский художественный музей, Вильнюс) После гибели кор. Владислава III (1444) К. Я. был избран на польск. трон 23 апр. 1445 г. на съезде в Серадзе, однако, согласился стать королем только после отказа польск. стороны от условий Гродненской унии 1432 г. и признания привилея от 17 сент. 1446 г., устанавливавшего равноправие Польши и Великого княжества Литовского в объединенном гос-ве, а также равенство шляхты, проживавшей на обеих территориях. |
| Ипатий, митрополит Киевский и Галицкий, управляющий Владимире-Волынской епархией (Потей или Поцей Адам Львович) Родился в 1541 году в селе Рожанке Седлецкой губернии в семье литовского подскарбия. Учился в кальвинистской школе, затем в Краковской духовной академии. Поступил на службу к князю литовскому Николаю Радзивиллу Черному – главному насадителю и распространителю учения Кальвина в Литве, сам сделался кальвинистом и оставался им до 33-летнего возраста. Около 1574 года возвратился в Православие и перешел на государственную службу. С 1580 года – земский судья в Бресте. С 1589 года – сенатор и брестский каштелян. Не будучи тверд в Православии, под влиянием иезуитов, обещавших ему богатое епископство Владимиро-Волынское, стал склоняться в сторону унии. 20 марта 1593 года (по другим источникам. в 1591 году) королем Сигизмундом III назначен епископом Владимиро-Волынским и Берестейским. Овдовел, принял монашество от униатского епископа Луцкого и Острожского Кирилла (Терлецкого) и в том же году хиротонисан во епископа. 2 декабря 1594 года вместе с Кириллом (Терлецким, † 1607) подписал акт о намерении их соединиться с Римской Церковью и соединить с нею все духовенство и весь западнорусский народ, а также дал согласие на унию. 12 июня 1595 года вместе с Кириллом (Терлецким) написал прошение к королю и послание к папе, где изъявлял согласие на принятие унии, причем не только от своего лица, но и от «всего духовенства и вверенных им овец». С этой целью король Сигизмунд III отправил его вместе с Кириллом (Терлецким) в Рим. По прибытии в Рим 23 декабря 1595 года епископ Ипатий облобызал ногу папы Климента, вручил ему соборное послание и прочитал исповедание веры, в котором признал исхождение Святого Духа и от Сына, верховную власть папы, чистилище, индульгенции, причащение мирян под одним видом, – словом, все, что определено Тридентским Собором (1545–1563, с перерывами) сверх содержащегося в Никео-Цареградском Символе веры . Они приняли много такого, чего никто из сообщников и не думал принимать, но. приняв, дали в этом присягу за себя и за других. |
| Все городские ворота были заперты, на стенах и валах встали с пищалями в руках мастеровые и купцы. Навстречу Кунцевичу из ворот Могилёва вышли все городские власти во главе огромной толпы народа. Впереди шел бургомистр Могилёва Богдан Соболь с хоругвью в руках. Люди громко проклинали Кунцевича, называли его вероотступником и угрожали убить, если он не уедет. Пришлось Кунцевичу разворачивать оглобли, но не восвояси, как подумали победившие могилёвчане, а прямиком в Варшаву, на поклон к королю Сигизмунду III. Король возмутился протестом жителей Могилева и приказал задавить сопротивление в зародыше. По его приказу 22 марта 1619 года двадцать могилёвчан - зачинщиков сопротивления были обезглавлены, на сам Могилёв наложен крупный штраф, а самое главное - все православные храмы и обители города передавались унии. Кроме того, 20 ноября 1619 года король также запретил возводить в Могилёве новые храмы без личной санкции Кунцевича, ставшего к тому времени полноправным архиепископом Полоцкой епархии. И Кунцевич принялся насаждать унию на подчиненных землях не просто яростно, а фанатично. Выхлопотав у короля грамоту на подчинение себе всех православных монастырей и церквей, находившихся в пределах полоцкой епархии, Кунцевич в ультимативной форме потребовал от священников, чтобы они со своими прихожанами присоединились к унии. В противном случае он угрожал лишить священников приходов и передать их, вместе с церквями, униатам. В июне 1618 года, во время пребывания Кунцевича в местечке Городец, с ним чуть не расправились взбунтовавшиеся, из-за нежелания переходить в унию, крестьяне. Сопротивлению православных униатский архиепископ противопоставил непримиримую, не терпящую компромиссов жестокость. Храмы, в которых священники отказались переходить в унию, были закрыты. Служба в них не проводилась. Однако король Сигизмунд III оставлял без внимания многочисленные жалобы православных на епископа, в которых он обвинялся в различного рода зверствах. Деятельность Кунцевича по насильственному обращению священничества и населения в унию была настолько возмутительной, что в 1623 году вопрос о ней был поднят на сейме в Варшаве, на котором выступил Лаврентий Древинский. Потребовав прекратить преследования православных, он сказал: |
| Известия источников о характере поведения Отрепьева в это время расходятся. По свидетельству «Извета», он не пытался выдавать себя за царевича, по др. сведениям, отразившимся в записях разрядных книг, уже в Печерском мон-ре беглый монах говорил о себе как о скрывающемся царском сыне. Учитывая, что кн. Константин Острожский с самого начала отнесся отрицательно к появлению Л. и его действиям, запись о его дарении говорит в пользу свидетельства Варлаама. Известно также, что позднее Отрепьев просил кн. Константина Острожского о помощи, но тот велел выгнать его из замка. С этого момента жизнь Отрепьева резко изменилась. Он сбросил иноческое платье, «учинился» мирянином и направился в Гощу - центр социнианства (арианства), радикального направления Реформации, где присоединился к социнианам , участвовал в их обрядах, учился «по-латынски и по-польски» в арианской школе. По свидетельству Варлаама, после Пасхи 1603 г. Отрепьев бежал из Гощи и, по-видимому, провел какое-то время среди запорожских казаков. Из Сечи летом 1603 г. беглый монах направился к правосл. магнату Адаму Вишневецкому в его белорус. имение Брагин. Этот выбор был неслучайным. Вишневецкий находился в остром конфликте с русскими властями из-за пограничных городков Прилуки и Снетино. В Брагине Отрепьев объявил, что он царевич, и Вишневецкий оказал ему почетный прием. 7 окт. 1603 г. Вишневецкий известил коронного канцлера Яна Замойского о появлении царевича, вскоре об этом сообщили и кор. Сигизмунду III , предложившему привезти Л. в Краков. По-видимому, еще до отъезда самозванец обратился к донским казакам, они признали его законным государем и выслали к нему послов, к-рых при въезде в Речь Посполиту приказал задержать сын Константина Острожского Януш. Король повелел освободить послов и доставить к Л. в Краков. В окружении Сигизмунда III с Л. стали связывать важные планы. Появился замысел помочь Л. свергнуть Бориса Годунова и захватить власть в России. Русское гос-во подчинилось бы политическому влиянию Речи Посполитой, уступило бы ей спорные области, открылись бы возможности (при неограниченной власти московских государей) для обращения населения страны в католичество. |
| Вообще смута способствовала появлению самых разнородных самозванцев. Так, например, появился даже некий " царевич Петр " . Это вообще уже просто фантастическая фигура. На самом деле этого вора звали Илейка Муромец. Был он из терских казаков. Этот главарь разбойной шайки придумал себе весьма оригинальную родословную: он выдавал себя за сына царя Федора – царевича Петра, которого никогда в действительности не существовало. Илейка-Петр был одним из вожаков болотниковских банд. Эпизод с " царевичем Петром " , копией с никогда не существовавшего оригинала, показывает, во-первых, что многие, даже среди простого народа, вполне отдавали себе отчет в том, что вся история с якобы спасшимся царевичем Димитрием не более, чем афера. Во-вторых, видно сколь глубоко русский народ погряз в самой атмосфере всеобщей анархии, смуты и дикого стремления " погулять и поворовать " . Король Сигизмунд III, гравюра конца XVI в. Лжедмитрий II отличался от своего предшественника тем, что отнюдь не был самостоятельной политической фигурой, но лишь орудием и марионеткой в руках тех, кто сделал нового самозванца знаменем смуты. В его самозванстве уже мало кто сомневался, но все играли в эту игру ради своих корыстных целей. Лжедмитрия II еще более активно поддерживали поляки. Среди них вновь было много представителей мелкой шляхты, которые из-за участия в мятежах должны были бежать из Речи Посполитой, а также просто различные искатели легкой наживы. Огромное число этой разбойной мелкоты навербовал печально знаменитый Лисовский. Но были среди подручных Лжедмитрия II и такие аристократы, как Ян-Петр Сапега, представитель одной из самых влиятельных в Речи Посполитой магнатских фамилий, с которым пришло около 7 тыс. войска. Прибыли к вору и князья Ружиньский, Вишневецкий и Зборовский, а также два представителя магнатского рода Тышкевичей. Интересно отметить, что все они, строго говоря, даже не поляки, а потомки ополяченных и окатоличенных знатных западно-русских фамилий. Формально Сапега и ряд других важных поляков направились с войсками на помощь самозванцу по своей собственной инициативе, но едва ли они сделали это без согласия Сигизмунда III. Однако осторожный король Польши пока еще не выступал против России открыто. |
| Предпринимались ли какие-либо усилия в самой Польше, чтобы организовать диспут патриарха с католиками? Митрополит Макарий был уверен, что польские власти решили использовать представившийся шанс и именно поэтому король с несколькими сенаторами прибыл в Вильно и находился там в то же время, что и Иеремия 1171 . Однако Б.Н. Флоря объяснил, что молодой Сигизмунд III прибыл в Вильно для организации встречи с отцом, шведским королем Юханом III. Более того, король не внял призыву синода польского духовенства ограничить юрисдикцию патриарха на период его визита и, наоборот, не желая портить отношений с православной шляхтой, специальным рескриптом подтвердил право патриарха свободно заниматься обустройством церковных дел в Украине и Белоруссии 1172 . Такой же в целом оставалась и королевская политика конца 80-х – начала 90-х гг. XVI в.: нет никаких следов участия правительственных кругов в подготовке унии, и даже, напротив, известны факты подтверждения государственных гарантий прав и свобод православной церкви. Как объяснить такую политику и столь равнодушное отношение Рима и польской королевской власти (точнее, политической элиты) к инициативе Мацеевского-Потея и предложениям о перенесении патриаршей резиденции в Речь Посполитую? Главная причина этого достаточно очевидна: Рим и польское духовенство и, отчасти, правящие светские круги, как мы видели, ревностно относились к планам распространения римского влияния в православных землях, но ставка при этом делалась на прямое обращение православных в католицизм. Иные проекты были много более рискованными и не так прямо вели к цели. Миссионерская же деятельность разворачивалась в эти годы с большим успехом. Она составляет не менее важный контекст генезиса Брестской унии, чем инициативы, которые принято характеризовать как унионные. Действия католического духовенства и Рима в отношении православных Украины и Белоруссии в эти годы, отнюдь не ограничились выдвижением новых унионных проектов. Наряду с этим создавались католические школы, куда привлекалась, в частности, и православная молодежь 1173 , велась печатная и, видимо, устная пропаганда католицизма среди православного населения 1174 , предпринимались усилия по обращению в католицизм представителей крупнейших магнатских и дворянских семей 1175 и, наконец, была сделана попытка заставить православных следовать григорианскому календарю, т.е. разворачивалась миссионерская деятельность среди православных. Эти сюжеты достаточно полно освещены в научной литературе 1176 . |
| 45 Говоря о церковно-общественной деятельности патриархии, для доказательства влияния церкви на правительственные мусульманские сферы можно бы было рассказать один очень оригинальный факт, будто бы случившийся в патриаршествование Максима III (Hist. Patr. р. 117–124), но этот факт обходят молчанием более благоразумные историки, как напр. Мелетий (III, 333–4) и Гедеон (485–486). Осторожность лучших греческих историков побуждает и нас обойти молчанием факт, рассказанный в вышеуказанном источнике. 46 Актовая речь по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур, произнесенная в сокращенном виде на торжественном собрании 1-го октября. 48 Из драматических сочинений, которых Сервантес написал числом свыше двадцати, сохранилось до нашего времени только два: «Жизнь в Алжире» и «Нуманция». Но из них открывается, что он вовсе не обладал драматическим талантом и потому вскоре был совершенно подавлен на этом поприще младшим современником своим, знаменитым драматургом Лопе де Вегой. В повествовательном роде, кроме «Дон-Кихота», Сервантесу принадлежат следующие произведения: роман «Галатея», написанный в духе тогдашних пасторалей; «Наставительные повести», числом двенадцать, изданные в одном томе; «Путешествие на Парнас», представляющее стихотворную сатиру на современных бездарных поэтов и роман «Персилес и Сигизмунда», в котором Сервантес захотел представить образец серьезного романа, в противоположность «Дон-Кихоту». 50 Дон-Кихот. Перевод Карелина, исправленный и дополненный Зотовым: издание 4-е иллюстрированное. СПБ. 1893 г. I т. 78 стр. срав. 2 т., 5 стр. 51 Амадис Гальский, признаваемый лучшим из всех рыцарских романов, написан был Васко де Лобейрой около 1390 года; испанская обработка его была сделана между 1492 и 1504 г. Горсием Ордоньезом де Монтальво. Следует заметить, что и сам Сервантес, так жестоко осмеявший рыцарскую романтику, не совсем был равнодушен к достоинствам этого романа. Когда священник и цирюльник приступили у него к очищению библиотеки Дон-Кихота, то первая книга, поданная цирюльником оказалась, именно, «Амадис Гальский». «Говорят», заметил при этом священник, «что Амадис Гальский был первой рыцарской историей, напечатанной в Испании, послужив образцом для всех других. Сжечь ее я нахожу не лишним, как основательницу вредной секты». – «Пощадите ее, сказал цирюльник, многие уверяют, будто он лучшая из рыцарских книг». – «Да: как образец, она заслуживает прощения, отвечал священник». См. Дон-Кихот, I т. 35 стр. |
| Правда, в самом протестантстве не было единства. С приверженцами Лютера враждовали кальвинисты; появились ариане и социниане. Новые учения захватывали целые приходы, даже часть католического духовенства. В особенности, поддавались пропаганде знатные семьи в числе их и православные. Между католическими епископами не было единства. Враждовали главные епископы, Яков Уханский, архиеп. Гнезненский, и Филипп Падневский, еп. Краковский, при чем первый проявлял явную склонность к протестантизму, надеясь стать независимым главой польского духовенства. Обезпокоенный папа Пий V отправил к королю своего посла Коммендоне, который сумел мягкими внушениями доказать Сигизмунду опасность, которая может проистечь для государства от религиозных войн. В 1565 г. умер Черный Радзивил. Ставший после него главой протестантов Николай Рыжий Радзивил по своему значению у последних не мог сравниться с покойным двоюродным братом. В то же время епископ Виленский, Валериан Проташевич, помышляя о борьбе с протестантами, обратился за советом к кардиналу Гозиушу, епископу Варминскому в Пруссии. Председательствовав на Тридентском соборе, он считался столпом католицизма. Тот посоветовал ему прибегнуть к помощи иезуитов. Иезуитский монашеский орден был учрежден в 1534 г. Игнатием Лойолой, называвшим его обществом Иисуса (Иезуса), поставив ему задачей бороться против: «адских чудовищ и порождений сатаны». К обычным монашеским обетам присоединен был в этом ордене обет безпрекословного повиновения папе. В 1540 г. папа Павел III утвердил орден, папа Юлий III расширил его привиллегии. Генерал ордена, зависимый только от папы, пользовался неограниченными полномочиями. В ордене установлена была железная дисциплина. Иезуиты для достижения понимаемой ими благой цели могли применять все средства. Источниками их могущества были исповедь, миссионерство, воспитание юношества. Во исполнение совета кардинала Гозиуша епископ Проташевич основал в Вильне иезуитский коллегиум под управлением Станислава Варшевицкого. В 1571 г. |
|
|
