| В 1380 году хан Мамай двинул на Русь свои войска. В его планы входило не только обложить Русь еще более тяжелой данью (цели очередного набега на Русь не были исключительно экономическими), но и уничтожить христианскую веру как духовную опору народа. Московский князь Дмитрий Иванович, узнав о намерениях ордынцев и литовцев воевать с Русью, обратился с призывом о сборе русских военных сил в столице и Коломне, и вскоре собрал рать, немногим меньшую войска Мамая. На зов князя откликнулись дружины и народные ополчения из Владимирского, Ярославского, Ростовского, Костромского, Муромского и других княжеств. Но князь Дмитрий понимал, что ему и его соратникам необходима также и духовная поддержка и, отправляясь на битву, он в сопровождении князей, бояр и воевод поехал к преподобному Сергию, чтобы помолиться с ним и получить от него благословение. Благословляя князя, троицкий игумен предрек ему победу и послал вместе с ним на бой двух иноков, Пересвета и Ослябю, бывших в миру воинами, утверждая этим поступком мысль о том, что защита Отечества — святое дело, имеющее всенародную значимость. Если попытаться охарактеризовать наследие преподобного Сергия одним словом, то наиболее подходящими будут синонимы «единение», «собирание»: он объединяет вокруг себя учеников, а затем соединяет всю разрозненную Русь. По словам историка Л.Н. Гумилева, «суздальцы, владимирцы, ростовцы, псковичи пошли сражаться на Куликово поле как представители своих княжеств, но вернулись оттуда русскими, хотя и живущими в разных городах». Защитив на Куликовом поле свое Отечество и Православную веру, наши предки осознали себя единым народом, но путь к этой победе был долгим и мучительно трудным: не одно десятилетие потребовалось для того, чтобы люди, сломленные бесконечными неурядицами, смогли поверить в себя, в свои скрытые силы и подняться на защиту Отечества; нужно было воспитать в воинах мужество, собрать их в одно ополчение, пробудить в народе чувство национального самоопределения, национального подъема. Этому великому делу духовного становления русской нации и посвятил себя преподобный Сергий Радонежский. |
| В полной мере ощутил народ русский свое унижение и несчастье; в разных местах России стали создаваться ополчения для защиты веры и Отечества. Выступила в поход на защиту Отечества и казанская дружина. Воины взяли с собой чудотворный Казанский образ. С верой и упованием на милосердное заступничество Богоматери приняли ратники святую икону, и наутро после ее торжественной встречи под стенами Москвы, ополченцы сокрушили поляков, отбили у них хорошо укрепленный Новодевичий монастырь. Но время окончательного спасения Руси от господства в ней разбойников и интервентов еще не пришло: в русских войсках начались раздоры между начальниками отдельных отрядов; злодейски был убит воевода, первым поднявшийся на борьбу по призыву Патриарха – храбрый Прокопий Ляпунов. 11 декабря 1611 года бесславно погиб второй самозванец. Воевода Гонсевский, стоявший во главе польских оккупационных войск в Москве, а также предатели-бояре вновь прочили в русские цари королевича Владислава. Патриарх Ермоген, когда изменники предложили подписать грамоты ему о избрании Владислава, с негодованием отверг предложение; предатель Салтыков в злобе замахнулся на святителя ножом, но Патриарх спокойно перекрестился и ответил: " Это крестное знамение – против твоего окаянного ножа. Да будешь ты проклят в сем веке и в будущем " . Святитель продолжал рассылать свои воззвания к тем, кто оставался верным Отечеству; в них он рисовал картины польского разгула в столице и призывал русских людей встать на защиту Родины. Одна из таких патриарших грамот попала в Нижний Новгород и оказала сильное воздействие на его граждан. Козьма Минин, " от христианского народа муж, рода не славного, но человек мудрый " , решил собрать народное ополчение. На этот раз центром сбора сил Русской земли стал Нижний Новгород. Три раза в видении являлся преподобный Сергий Радонежский Минину и звал к спасению Родины. Как истинный сын России, вышел Минин на городскую площадь Нижнего и прочел грамоту, зовущую к спасению Отечества. Минин пожертвовал на общее дело все свое имущество и сам вступил в ряды земского ополчения. Его пример воодушевил многих. Собранное Мининым ополчение принял под свое начало князь Димитрий Пожарский. Ополчение двинулось к Москве; по дороге к нему присоединились казанцы, которые несли с собой список чудотворной Казанской иконы Божией Матери. К полкам присоединились ополченцы из Ярославля, Владимира, Костромы. К Москве подошла рать, численностью более ста тысяч ополченцев. |
| […] В таком же положении находятся и заграничные расколы, напр. Карловацкий» Кого митрополит Сергий зачислял в подобные обновленцам и григорьевцам безблагодатные «современные иерархии», можно понять из определения его Синода, приятого в июле 1929 года. В этом определении в числе «раскольников» упоминались «последователи бывшего Ленинградского митрополита Иосифа [Петровых], бывшего Гдовского епископа Димитрия [Любимова], бывшего Уразовского епископа Алексия [Буя]» то есть те, кого обобщенно называли тогда «иосифлянами». Наложение на них запрещения в священнослужении, согласно митрополиту Сергию, автоматически делало их священнодействия недействительными (кроме крещения), то есть отторгало их не только от административного, но и от благодатного церковного единства. Проблема, однако, заключалась в том, что в реалиях того времени высшая церковная власть в лице митрополита Сергия в наложении канонических прещений была далеко не свободна. Так, в декабре 1927 года начальник 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ (отвечавшего за борьбу с «церковной контрреволюцией») Е.А. Тучков просил сообщить своим ленинградским «товарищам» (в совершенно секретном порядке, разумеется): «Мы повлияем на Сергия, чтобы он запретил в служении некоторых оппозиц[ионных] епископов» И действительно, вскоре после этого заявления Тучкова митрополитом Сергием и его Синодом было наложено запрещение в священнослужении на двух оппозиционных ленинградских епископов — Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), последователей митрополита Иосифа (Петровых), после чего их, по учению митрополита Сергия, следовало считать безблагодатными. Получалось, таким образом, что действие благодати находилось в прямой зависимости от административных актов Московской Патриархии, которая сама пребывала под сильнейшим влиянием ОГПУ. То есть, упрощенно говоря, чекист Тучков оказывался в итоге своего рода «распределителем благодати». Если же вспомнить, что в задачу ОГПУ входило всемерное разложение Церкви изнутри, дробление ее на максимальное число частей, нетрудно понять, чем оборачивалась «дисциплинарная экклесиология» митрополита Сергия и его апологетов для церковного единства. |
| Голубинский при имени Н.Я. Ляпидевского пометил: «Очень хорошо. Мысли дельные, свои. Изложение свободное и довольно живое. Языком владеет. Знание латинского языка очень хорошо. Может быть поставлен в 1 разряд» 27 . Таким образом Ляпидевский уже по силе приёмных испытаний принят был в академию в первом разряде по всем предметам и притом выше всех своих земляков тульских, принятых также в первом разряде (причём Поспелов принят был немного ниже Назаревского). И в самой Академии Н.Я. Ляпидевский учился и вёл себя всё время очень хорошо, ровно. Как обладавший красивым почерком, он в бытность свою студентом Академии, по воспоминаниям Н.С. Дружинина, «был письмоводителем при экономе, жил один в маленькой комнате рядом с квартирою эконома. По номерам студенческим не шатался, и к нему товарищи заходили только изредка. Он любил гулять по лесам и собирать грибы. Я нередко бывал его сопутником. Я сам был письмоводителем в редакции 28 и жил недалеко от него в том же корпусе. На последнем году его студенчества помогал ему в письмоводстве, когда он был занят курсовым сочинением, перебелял ему это сочинение и поэтому был к нему ближе других. Лекции посещал он исправно, сочинения подавал в срок; вёл себя безукоризненно; с товарищами был хорош, деликатен; друзей не имел, из товарищей ближе других к нему был А.О. Ключарев, ныне высокопреосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский 29 . Между прочим, на первом курсе по философии дано было на первом же году учения (в 1840 г.) Н.Я. Ляпидевского Ф.А. Голубинским студентам сочинение «О самопознании» (De cognitione sui ipsius), на латинском языке 30 . К числу написавших это сочинение лучше всех остальных 31 отнесён и Н. Ляпидевский, притом под 4 из таковых 10-ти лучших 32 . Равным образом по переходе на старший (двухлетний) курс в 1843 году Н.Я. Ляпидевский за похвальные успехи и поведение в числе немногих лучших был награждён от академической конференции Библиею большого формата и экземпляром Толкования на послание к Римлянам (св. Иоанна Златоуста ), причём записан был в числе лучших, под 6. Наконец, и курсовое сочинение его «О поминовении усопших» был так основательно и обработано так хорошо, что при тогдашней очень строгой цензуре Филаретовского времени в числе весьма немногих других сочинений того же курса удостоилось напечатания отдельною брошюрою на казённый счёт (Москва, 1844 г.), дав сочинителю одно из высших мест в ряду магистров XIV курса выпуска 1844 года. Так кончилось время воспитания и обучения Н.Я. Ляпидевского, после чего предстояла ему жизнь деятельная, общественная. II. Служение в должности бакалавра и инспектора Московской Духовной Академии |
| Жизнь социальная и личная должна строится на заповеди любви: «Всегда в любви пребывающи, мирно поживемъ» . Так какова же тогда причина нашествия и что делать людям?: «Вот уж к сорока годам приближаются страдания и мучения, и дани тяжкие на нас непрестанны, голод, мор на скот наш, и всласть хлеба своего наесться не можем… Кто же нас до этого довел? Наше безверие и наши грехи, наше непослушание, нераскаянность наша!» . Русь должна покаяться. Примечательно, что Серпион ставит социальные грехи, общественную несправедливость на первое место: «…греховные и безжалостные суды, неправедное лихоимство и всякого рода грабежи, воровство, разбой и грязное прелюбодейство… сквернословие, ложь, клевета, божба и доносы и прочие сатанинские деяния» . Главный призыв Серапиона таков: «Любовь к Богу проявим, слезы прольем, милость к нищим по силе сотворим, если сможете бедным помочь — от бед избавляйте» . Одна из главных тем Поучений — борьба с народными суеверями, в частности с обычаем испытания ведьм через воду. При всяком разговоре о Средних Веках надо помнить, кто верил в ведьм и кто с этой верой боролся: суеверный народ против Церкви. Житие Улиании Осорьиной Первая биография русской женщины. Написал ее сын святой Дружина Юрьевич — случай очень редкий. Шедевр древнерусской словесности, повесть о Улиании, прежде всего важна прекрасным описанием святости — и святости мирянской, женской. Творения Епифания Премудрого Три великих текста о трех великих людях (с каждым из которых Епифаний был знаком лично): Сергий Радонежский, Стефан Пермский, Феофан Грек. Творения Епифания Премудрого — вершина древнерусской житийной литературы. Для последующих житий они стали образцом «плетения словес» (выражение самого Епифания). Значимость их еще и в том, что они — свидетельства очевидца. Епифаний был учеником обоих своих «героев» — и Стефана, и Сергия, был близко знаком с Феофаном Греком. «Житие преподобного Сергия». Будучи учеником преподобного, Епифаний Премудрый начал собирать материалы через год после его смерти, и закончил свою работу около 1417—1418 гг., через 26 лет по смерти святого. |
| И небесная помощь не замедлила явиться — Богоматерь простерла Свой милостивый покров над Русской землей. Греческому архиепископу Арсению Елассонскому, которого поляки удерживали в плену в Кремле, явился преподобный Сергий Радонежский и предрек: «Предстательством Богоматери суд об Отечестве нашем преложен на милость — завтра же Москва будет в руках осаждающих, а Россия спасена». Эта невероятно-радостная весть проникла в ряды ополченцев. Их сердца преисполнились таким мужеством и отвагой, что на следующий день, 22 октября (4 ноября по новому стилю), с упованием на помощь Заступницы Небесной, русские устремились на поляков — Китай-город был взят! А еще через три дня поляки, потерявшие всякую надежду удержать Кремль, сами сдали его русским. Благодарность русских людей к Заступнице Небесной не знала границ… Была зафиксирована она и в летописи: «Иконою Казанскою Пресвятой Богородицы 22 октября была первовзята круглая башня Китай-города». А через три дня, в воскресенье, 25 октября, русские дружины торжественно, крестным ходом направились в Кремль, неся Казанскую икону Божией Матери. На Лобном месте крестный ход был встречен вышедшим навстречу из Кремля архиепископом Арсением, который нес Владимирскую икону Богородицы, «бывшую в плену» у поляков. Так встретились две русские святыни! В Успенском соборе Кремля было совершено богослужение, и все русские люди в сердечной радости воссылали благодарение Богу и Его Пречистой Матери за избавление от бедствий. В торжественные дни венчания на царство нового русского государя Михаила Федоровича Романова (22 февраля 1613 г.) оба великих мужа — Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин — были вознаграждены за свой подвиг во славу Отчизны: первый был пожалован в боярство, второй — в думные дворяне (отчество — Минин — теперь стало фамилией). В память столь чудесного заступничества Царицы Небесной было установлено ежегодное празднование Казанской иконы Божией Матери: в день ее обретения — 8 июля (21 июля по н. ст.) и в день избавления Москвы от поляков — 22 октября (4 ноября по н. ст.). |
| из 107 перенесений памятей январских 67 падает на тот же январь, из 130 перенесений памятей февральских 92 падают на тот же февраль; в марте из 153 – на самый март 120; в апреле из 149 перенесений – 114 на апрель же, подобное и в другие месяцы; затем большее число перенесений памятей падает на ближайшие месяцы, наприм. в феврале из января 14; самое меньшее перенесение памятей – из июня, июля и августа, т. е. из конца года, начинающегося с сентября; замечается, что второе полугодие мартовское и самыми памятями беднее сентябрьского, вероятно потому, что первые месяцы естественно более обращали на себя внимание составителей месяцесловов, чем последние, притом во втором полугодии на март и апрель падают великий пост и пасха, поэтому между мартом и маем видится большое передвижение памятей; поскольку святым в пост не праздновалось; то их более переносили на май, ибо в апреле приходится или тот же пост или пасха, а после, когда вошло в обычай писать святых в служебных календарях на все дни года; то с мая и других месяцев стали переносить на март; в феврале большая часть перенесений падает на вторую половину, которая граничит с постом и сырною неделею; в январе большее число перенесений падает на первую половину ради праздника Богоявления, после пасхи светлее всех других праздновавшегося. 2 . Замечаются перенесения целых групп или многих памятей с одного месяца в другой в памятниках одного происхождения; наприм. в первой редакции месяцеслова Василия 240 синод. библ. и другие прологи) с 31 января перенесены на 5 и 10 апреля муч. Виктор и дружина его и муч. Трифена; в сирлетовом синаксаре перенесены на 6 мая муч. Коинт и Троадий с 2 нарта, Феодор киринейский с 2 же марта, Феодорит антиохийский с 8 марта; отсюда правило: неопределенно означенные святые в каком-либо месяцеслове могут быть узнаны: к какому именно месяцу и дню относятся, если вблизи их есть другие святые, перенесенные из того же месяца; наприм. и в охридском месяцеслове 9 мая значится: муч. Трифены и св. Ипполита; священномуч. |
| Иными словами, Пересвет и Ослябя ко времени визита великого князя к Сергию, возможно, еще не приняли иноческих обетов, а значит, могли на время скинуть подрясники, чтобы надеть кольчуги. Предполагают и другое. В условиях «священной войны», от которой зависела судьба Руси и русского Православия, Пересвет мог душу свою положить ради братьев своих, пойдя на явное нарушение обетов. Люди на многое способны в экстремальных условиях… Что же касается «христолюбивого войска», окропленного Сергием, то и тут не видно никакой нелепости или нестыковки. В «Сказании...» вовсе не говорится, что великий князь привел с собой к Сергию всю московскую дружину, и тем более все полки русские. Но его и князя Владимира Андреевича сопровождала вооруженная свита. Ее-то и назвал автор «Сказания…» христолюбивым войском. Главные силы в то время не трогались из столицы, ожидая Дмитрия Ивановича. «Сказание…» в целом — поздний источник? Да, скорее всего, именно так. Но не настолько поздний, чтобы в нем не могли отразиться воспоминания участников битвы, бережно хранимые их потомками. К тому же автор его мог использовать гораздо более ранние летописи, не дошедшие до наших дней. Остается сделать вывод: действительно, «Сказание о Мамаевом побоище» вызывает много вопросов. В том числе и сюжет, связанный с благословением Сергия. На некоторые из них невозможно ответить со строгой определенностью: не располагают историки машиной времени, они могут лишь судить о древних временах по текстам, дошедшим до наших дней… А тексты не всегда кристально прозрачны. Ответы, прозвучавшие из стана «критиков», сами по себе — всего лишь размышление о более или менее вероятном ходе событий 1380 года. Стоящая за ними гипотеза по многим позициям выглядит слабее традиционной точки зрения. Словом, нет оснований раз навсегда сбрасывать со счетов «Сказание о Мамаевом побоище». Взгляд с другой стороны Известный специалист по истории русского средневековья Николай Борисов несколько раз брался за изучение истории с благословением преподобного Сергия. В статьях и книге, посвященной основателю Троице-Сергиевой Лавры, историк показал, сколь глубоко он знает доводы и контрдоводы обоих «лагерей». Окончательный «приговор» ученого звучит так: «Все действия, связанные с историей о благословении Сергия, очень четко укладываются в исторический контекст. Поэтому я убежден, что эта история — не выдумка троицких монахов XVI века, а то, что действительно происходило летом 1380 года». |
| истории. А. могли по-прежнему гордиться царившей в них атмосферой свободы выражения мнений: ап. Павел, несмотря на необычность его проповеди, не подвергся никаким преследованиям. Первые афиняне, уверовавшие во Христа («Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними» - Деян 17. 34), объединились в общину, для к-рой ап. Павел, как и проч. Церквам, поставил епископа, пресвитера и диакона и учредил богослужение. Первым епископом А. в визант. традиции считается сщмч. Иерофей ( Сергий. Месяцеслов. Т. 2. С. 307). Однако Евсевий Кесарийский (Hist. eccl. IV 23. 3; ср.: III 4. 10-11) называет первым афинским предстоятелем сщмч. Дионисия Ареопагита , ссылаясь на свидетельство еп. Коринфского сщмч. Дионисия (кон. II в.). В первые века христианства община пополнялась в основном из числа уроженцев др. областей Римской империи, прибывших в А. Свт. Наркисс , преемник Дионисия, происходил из Палестины, а сменивший его еп. Публий - с о-ва Мальта. В кон. II в. епископом А. был св. Кодрат , принявший мученическую смерть от язычников. Массовое гонение на афинских христиан произошло при имп. Деции в сер. III в., когда пострадали святые мученики Ираклий , Венедим , Венедим и свт. Леонид с дружиной. В святоотеческой лит-ре и позднейшей визант. словесности А.- символ культуры и образованности, свт. Иоанн Златоуст говорит о величии афинских мудрецов и полководцев, но при этом подчеркивает ничтожность их деяний в сравнении с апостольскими. В зависимости от контекста древние афиняне то удостаиваются похвалы за свои добродетели (свободолюбие, любовь к учености), то служат отрицательным примером идолопоклонства, жестокосердия и непостоянства. Уже в нач. V в. А. начинают испытывать влияние общего для империи упадка городской жизни, утрачивают свое экономическое значение. В 395 г. городу угрожали опустошением вестготы под предводительством Алариха, однако жителям удалось от них откупиться. Птолемаидский архиеп. Синесий Киренский, посетивший А. вскоре после этого события, отмечал, что «в городе нет ничего замечательного, кроме славных имен». |
| М. Шабульдо, задержался в Киеве и выехал из него в Константинополь не 18 октября 1378 г., а значительно позднее. Свидетельство об этом находим у самого Киприана (в «Житии» митрополита Петра), сообщающего, что «и третьему лету (по поставлении в митрополиты. – Авт.) наставшу, пакы к Царюграду устремихся» 831 . Следовательно, речь идет о том, что Киприан отправился в дорогу не ранее 2 декабря 1378 г., когда исполнилось три года его пребывания на митрополичьей кафедре. Даже если предположить, что Киприан двинулся в путь не «в середине зимы» (как полагает Г. М. Прохоров), а «зимой» 1378/79 г. (на взгляд Н. С. Борисова), все равно оказывается, что он лишь «весной 1379 г. прибыл на Босфор» 832 . Простейшие арифметические подсчеты показывают, что если к этой дате приплюсовать 13 месяцев, проведенных Киприаном в столице Византии, и добавить время, необходимое для дороги на Русь, он никак не мог появиться в Москве к 3 мая 1380 г. Тем самым, по мнению большинства историков, речь должна идти о событиях следующего 1381 г. В этом году начало Великого поста и церковный праздник Вознесения Господня пришлись на 25 февраля и 23 мая соответственно. Таким образом, Г. М. Прохоров приходит к выводу, что племянник Сергия Радонежского выехал в Киев 25 февраля 1381 г., а Киприан появился в Москве 23 мая того же года 833 . Все эти подсчеты, казалось бы, подтверждают широко известное мнение, что ранние летописные своды являются более точными, нежели позднейшая Никоновская летопись. Но так ли это было на самом деле? Сомнения появляются при выяснении хронологии последующих событий. «Повесть о Митяе» после рассказа о приходе митрополита Киприана в Москву продолжает: «И минувшу же седмому месяцю и прииде весть: се Пиминъ грядетъ изъ Царяграда на Русь на митрополию, князь же великыи не въсхоте его приати. Бывшу Пимину на Коломне, тогда сняша с него клобукъ белый съ главы его и розведоша около его дружину его и думци его и клиросници его, отьяша отъ него и ризницю его и приставиша приставника къ нему некоего боярина именемъ Ивана сына Григориева Чюр[ил]овича, нарицаемого Драницю, и послаша Пимина въ изгнание и въ заточение и ведоша его съ Коломны на [В]охну, не заимаа Москвы, а отъ [В]охны въ Переяславль, а отьтуду въ Ростовъ, а отьтоле на Кострому, а съ Костромы въ Галичь, ис Галича на Чюхлому. |
|
|
