| Мишель делала вид, что не замечает Бригитту, бедняжка Мишель, которая тоже переживала полосу угрызений совести, угрызений, общих со мной, — мы с ней еще долго не могли от них отделаться, но сейчас, на закате дней, я не нахожу даже бледного их следа. Мишель искренне горевала об отце, которого обожала, однако все ее помыслы здесь, в Ларжюзоне, накануне похорон, были полны одним — увидит ли она Жана, и после траурной церемонии дочерняя печаль ее словно бы померкла, уступив место глубокому разочарованию: в числе провожающих Мирбеля не оказалось. Так как она боялась, что ее трудно будет узнать под густой креповой вуалью, она поручила мне предупредить ее, когда появится Жан де Мирбель. Я решил исполнить просьбу Мишель и с жадным любопытством, но с холодным сердцем шарил глазами в толпе сходившихся в церковь горожан и крестьян. Среди всех этих тупых животных физиономий, этих хорьковых носов, лисьих и кроличьих мордочек, среди бычьих лбов, среди пугающе пустых женских глаз, уже давно потухших или, напротив, живых, блестящих, глупых, как глаза гусынь, я искал то лицо, тот высокий лоб под коротко остриженными вьющимися волосами, те глаза, те насмешливые губы, но искал напрасна Ясно, Жан побоялся попасться на глаза нашей мачехе, но, так как по обычаю вдова не провожает гроб на кладбище, я надеялся, что Жан решится прийти прямо туда Такое утро, как сегодняшнее, сулило прекрасный день, но вскоре бледное солнце заволоклось дымкой. До самой последней минуты — и стоя у открытой ямы, и во время церемонии, когда живые, казавшиеся уже полумертвыми в гуще навалившегося тумана, передавали из рук в руки лопаточку и скупые комья земли барабанили о крышку гроба Октава Пиана, который, может быть, вовсе и не был моим отцом, — до самой последней минуты я надеялся, что из толпы теней вынырнет Жан... Несколько раз Мишель судорожно хватала меня за руку, она тоже ждала и ошибалась. Еще много-много времени мы оба с сестрой со стыдом вспоминали эти минуты. Однако боль, какую мы испытывали при этом, свидетельствует, что мы нежно любили отца и сумели сохранить эту нежность. Ныне я уже не ополчаюсь на тот закон, которому повиновалась моя сестра на маленьком ларжюзонском погосте. Она принадлежала к числу тех чистых и тех гармонически уравновешенных натур, чей инстинкт, лишь за редкими исключениями, не совпадает с их долгом и кого сама природа побуждает совершать как раз то, чего от них ждут небеса. |
| Это похоронный звон. – Понимаю, дедушка Фошлеван. Здесь, значит, есть воспитанницы? А про себя он подумал: «Воспитание Козетты было бы обеспечено». Фошлеван воскликнул: – Еще бы! Конечно, тут есть маленькие девочки! Ну и подняли же бы они тут около вас пискотню! И задали же бы стрекача! Здесь мужчина – все равно что чума. Вы сами видите, что мне к лапе привязывают бубенчик, словно я дикий зверь. Жан Вальжан глубоко задумался. – Этот монастырь – наше спасение, – шептал он про себя. Затем сказал вслух: – Да, самое трудное – это остаться здесь. – Нет, – ответил Фошлеван, – выйти отсюда. Жан Вальжан почувствовал, что вся кровь отхлынула у него от сердца. – Выйти? – Да, господин Мадлен, для того чтобы вы могли сюда вернуться, необходимо сначала отсюда выйти. И, переждав очередной удар колокола, Фошлеван продолжал: – Никак нельзя, чтобы вас тут застали. Сейчас же спросят, откуда вы появились. Я-то могу считать, что вы упали с неба, потому что я вас знаю. А что касается монахинь, так им требуется, чтобы вы вошли в ворота. Вдруг послышался более замысловатый звон другого колокола. – Ага! – сказал Фошлеван. – Это сбор капитула. Зовут матерей-изборщиц. Так бывает всегда, когда кто-нибудь умирает. Она скончалась на рассвете. Все обыкновенно умирают на рассвете. А вы не могли бы выйти тем же путем, каким вошли? Слушайте, это не потому, что я хочу вас допрашивать, но скажите, как вы сюда вошли? Жан Вальжан побледнел. Одна мысль о том, чтобы спуститься через стену обратно на эту страшную улицу, приводила его в трепет. Вообразите себе, что вы выбрались из леса, полного тигров, и, когда вы в безопасности, вдруг вы слышите дружеский совет вновь возвратиться туда же. Жан Вальжан представил себе весь квартал, еще кишащий полицией, агентов, ведущих наблюдение, дозоры, руки, протянутые к его вороту, и, быть может, на углу перекрестка – сам Жавер. – Невозможно! – воскликнул он. – Дедушка Фошлеван, считайте, что я упал сюда с неба. – Ну, я-то верю этому, охотно верю, вам незачем говорить мне, – отвечал Фошлеван. – Господь бог, наверное, взял вас на руки, чтобы разглядеть поближе, а потом выпустил. |
| Жан-Батист Руссо, подвергавшийся изгнанию и умерший в нищете, был поэтом, коему он поклонялся. Оды Руссо любил старик Будри и, закатив глаза, покрикивая, читал славную Руссову оду «К счастью». Будри был в дружбе с матерью Кюхельбекера и опекал его. Оба не терпели Вольтера, насмешника, способствовавшего несчастью славного Жан-Батиста. Александр тайком раздобыл том запретных эпиграмм Жан-Батиста, сунутый когда-то Ариною и изъятый монахом Пилецким, и показал их Вильгельму. Поэт остолбенел: эпиграммы того самого мученика Жан-Батиста, которому он поклонялся, были самые бесшабашные. Вообще поэты, которые попадали в руки Кюхли и Александра, как бы раздваивались. Они поделили между собой, например, Буало: Александр взял у Чирикова из библиотеки первый том, Кюхле тогда же достался второй. В первом были сатиры и «Искусство поэтическое», во втором – трактат «О высоком» Лонгина. Кюхля стал учеником Лонгина: были переписаны главы о восторге; о том, что в высоком стихотворении необходимы пороки, слабости и падения, а ровное совершенство не нужно, ибо взволнованный дух познает в самом падении – высоту. Пущин говорил, что Кюхля сохранял теперь в своих стихах одни падения. Так, Вильгельм, наслушавшись насмешек над «славянороссами» деда Шишкова, сам стал «славянороссом». Он доказывал, что тот самый князенька Шихматов, которого, брызгая слюною, уничтожал Василий Львович, – гений, и также внес его в список пострадавших. Поэма Шихматова «Петр Великий» была длинна, громка и полна внезапного сопряжения идей, но ее уважал и Чириков, творение коего «Герой Севера» было в том же роде. Кюхля переписал ее – труд немалый – и охотно читал желающим. Завидев в руках друга поэму Шихматова, Дельвиг и Александр поспешно удалялись. Эпиграмму Батюшкова все переписывали: Какое хочешь имя дай Своей поэме полудикой: Петр Длинный, Петр Большой, Но только Петр Великий — Ее не называй. Чириков, которого поэма была не меньше Шихматовой, возражал; Кюхля негодовал на все эпиграммы. Услышав вчера от Горчакова, что «Пушкину несдобровать», он, несмотря на то что между ними были споры, почувствовал, что любит Пушкина больше чем когда бы то ни было, простил «Жертву Мому» – и явился вместе с Пущиным. |
| – А что это за дом? – Вот тебе и на! Вы сами хорошо знаете. – Нет, не знаю. – Но ведь это вы определили меня сюда садовником. – Отвечайте мне так, будто я ничего не знаю. – Ну, хорошо! Это монастырь Малый Пикпюс. Жан Вальжан начал понемногу вспоминать. Случай, вернее, провидение неожиданно забросило его именно в этот монастырь квартала Сент-Антуан, куда два года тому назад старик Фошлеван, изувеченный придавившей его телегой, был по его рекомендации принят садовником. – Монастырь Малый Пикпюс, – повторил он про себя. – Ну, а все-таки как же это вам, черт возьми, удалось сюда попасть, дядюшка Мадлен? – снова спросил Фошлеван. – Пусть вы святой, вы все равно мужчина, а мужчин сюда не пускают. – Но вы-то живете здесь? – Только я один и живу. – И все же мне надобно здесь остаться, – сказал Жан Вальжан. – О господи! – вскричал Фошлеван. Жан Вальжан подошел к старику и сказал ему серьезно: – Дядюшка Фошлеван, я спас вам жизнь. – Я первый вспомнил об этом, – заметил старик. – Так вот. Вы можете сегодня сделать для меня то, что я когда-то сделал для вас. Фошлеван схватил своими старыми, морщинистыми, дрожащими руками могучие руки Жана Вальжана и несколько мгновений не в силах был вымолвить ни слова. Наконец он проговорил: – О! Это было бы милостью божьей, если бы я хоть чем-нибудь мог отплатить вам! Мне спасти вам жизнь! Располагайте мною, господин мэр! Радостное изумление словно преобразило старика, его лицо засияло. – Что я должен сделать? – спросил он. – Я вам объясню. У вас есть комната? – Я живу в отдельном домишке, вон там, за развалинами старого монастыря, в закоулке, где его никто не видит. В нем три комнаты. Действительно, домишко этот был настолько хорошо скрыт за развалинами и настолько недоступен для взгляда, что Жан Вальжан даже не заметил его. – Хорошо, – сказал он. – Теперь исполните мои две просьбы. – Какие, господин мэр? – Во-первых, никому ничего обо мне не рассказывайте. Во-вторых, не старайтесь узнать обо мне больше, чем знаете. – Как вам угодно. Я знаю, что вы не можете сделать ничего нечестного и что вы всегда были божьим человеком. А к тому же вы сами меня определили сюда. Значит, это ваше дело. Я весь ваш. |
| части города, на правом берегу Соны. Средневек. здание было разрушено при строительстве неороманского храма (40-е гг. XIX в.), но есть основания считать, что в V-VI вв. там существовала базилика. В средние века ц. Сен-Пьер-де-Вез была отправным пунктом ежегодной процессии в честь Л. м. (см. ниже). По мнению Рено, в VIII в. из-за нападений провансальских сарацинов прах мучеников перенесли в ц. Сен-Низье, расположенную ближе к центру города. После этого ц. Сен-Пьер-де-Вез утратила связь с почитанием Л. м. ( Reynaud. 2012; Idem. 2014. P. 252-254). Однако в сер. IX в. Адон Вьеннский утверждал, что прах Л. м. покоился в ц. Апостолов, тогда как ц. Сен-Низье по крайней мере с нач. IX в. именовалась в честь св. Ницетия. Сохранились данные о др. храме, освященном во имя апостолов: согласно интерполированной версии письма архиеп. Лейдрада (797/8-816), расположенный к северу от города монастырь Иль-Барб был «издавна освящен в честь святого апостола Андрея и всех апостолов», но впосл. его назвали в честь св. Мартина (MGH. Epp. T. 4. P. 543; PL. 104. Col. 1026-1027; см.: Rubellin. 2003. P. 267). В мартирологе Адона Вьеннского впервые упоминается о торжественном праздновании памяти Л. м. 2 июня, которое называли «день чудес» (ex antiquorum traditione ipsam diem miraculorum appellant), впосл.- «праздник чудес» (лат. festum Miraculorum; франц. fête des Merveilles). По словам Адона, в этот день горожане устраивали процессию «вниз по реке» в ц. Апостолов, где совершалась праздничная месса. Неизвестно, когда возник этот обычай (возможно, в IX в.- Rubellin. 2003. P. 163-164). Согласно более поздним описаниям, в «праздник чудес» совершалось шествие по местам, связанным с почитанием Л. м. Каноники кафедрального собора, коллегиальных церквей св. Павла и св. Иуста, а также монахи из аббатств Иль-Барб и Эне собирались в ц. Сен-Пьер-де-Вез. Там они садились в подготовленные речные суда и с песнопениями отправлялись вниз по течению Соны в мон-рь Эне, где лобзали камень св. Потина (согласно авторам XVII в., в тюрьме епископ использовал этот камень вместо подушки; см.: Dumas. |
| Woodbridge, 1997. P. 89-91). По свидетельству историка Дудона Сен-Кантенского, герц. Ричард I построил новую церковь и жилища для монахов ( Dudo Sancti Quintini. De moribus et actis primorum Normanniae ducum/Éd. J. Lair. Caen, 1865. P. 290). Согласно текстам, составленным в XI в. в Мон-Сен-Мишеле, в 966 г. герцог заменил живших там каноников монахами-бенедиктинцами во главе с аббатом Майнардом I, прибывшими из Фонтенеля (Сен-Вандрий), Жюмьежа и мон-ря св. Таврина в Эврё (Introductio monachorum// Le Roy T. Les curieuses recherches du Mont-Sainct-Michel/Éd. E. de Robillard de Beaurepaire. Caen, 1878. P. 419-435; Recueil des actes de Lothaire et de Louis V, rois de France (954-987)/Éd. L. Halphen, F. Lot. P., 1908. P. 53-57. N 24). Однако есть основания считать, что эти данные были сфальсифицированы монахами и что бенедиктинская община в Мон-Сен-Мишеле возникла еще в IX в. ( Keats-Rohan K. S. B. L " Histoire secrète d " un sanctuaire célèbre: La réforme du Mont-Saint-Michel d " après l " analyse de son cartulaire et de ses nécrologes//Culte et pèlerinages. 2003. P. 139-159). Ко 2-й пол. X в. относится старейшее здание мон-ря - небольшая 2-нефная церковь, впоследствии перестроенная в крипту Пресв. Богородицы (Нотр-Дам-су-Тер). В XI в. благодаря щедрым дарам местных правителей и сеньоров аббатство располагало крупными земельными владениями в Нормандии, Мене и Бретани. В эпоху расцвета (XI-XIII вв.) в целом сформировался архитектурный ансамбль монастыря, хотя строительные работы продолжались и в последующее время. Аббатство пострадало от пожара во время военных действий между французами и бретонцами (1204), однако было восстановлено на пожертвования франц. кор. Филиппа Августа. В 1306 г. Мон-Сен-Мишель посетил франц. кор. Филипп IV; подаренные им 200 дукатов использовали при изготовлении золотой статуи М., к-рую установили на главном алтаре монастырской церкви. Во время Столетней войны (1337-1453) в сильно укрепленном монастыре размещался французский гарнизон, но обитель по-прежнему посещали паломники. |
| Вильгельма II). Во Фландрии епископы и аббаты вводили клюнийские «обычаи» в уже существовавших мон-рях, но передача монашеских обителей в юрисдикцию Клюни не практиковалась. Основными проводниками клюнийского влияния в этом регионе были монастыри Аншен (основан в 1079) и древнее аббатство Сен-Бертен; через них клюнийская реформа распространилась в аббатствах св. Ведаста (Сен-Ва) в Аррасе, св. Петра в Генте и св. Мартина в Турне, а также в мон-рях Сен-Корней в Компьене, Сен-Медар в Суасоне, Сен-Реми в Реймсе и др. Однако в Германии К. к. не смогла упрочить свои позиции подобным образом. В 70-х гг. XI в. был основан 1-й на нем. землях приорат - Рюэггисберг (совр. кантон Берн, Швейцария); ок. 1080 г. построен приорат Мюнхенвилер (там же). Основанный в 1083 г. монастырь Санкт-Альбан в Базеле вскоре стал клюнийским приоратом. С 70-х гг. XI в. в мон-рях Свящ. Римской империи распространялись клюнийские «обычаи», но герм. обители не включались в К. к. Наиболее значимыми мон-рями были Зигбург, Санкт-Блазиен и Хирзау, позднее движение за реформу поддержали ок. 200 герм. мон-рей, как старых, так и новых (К. Халлингер назвал это движение «младоклюнийской реформой»). Управление К. к. единолично осуществлял аббат Клюни, как правило избиравшийся монашеской общиной при жизни предыдущего настоятеля (иногда выборы сводились к одобрению монахами указанного настоятелем преемника). От кого и каким образом аббат получал инвеституру, в ранних источниках не говорится. Согласно «Хронологии клюнийских аббатов» (кон. XI в.), святые Бернон, Одон и Одилон получили посвящение от архиепископа Безансонского (вероятно, потому, что в его диоцезе находился монастырь Бом), св. Аймард - от епископа Отёнского, св. Майоль - от епископа Шалонского. В соответствии с бенедиктинским уставом (Reg. Ben. 65) аббату помогал приор (препозит); в Клюни существовала должность великого приора (prior maior) ( Udalric. Consuet. Cluniac. III 4, 6; Bernard. Ordo Cluniac. I 2, 3). Великий приор управлял мон-рем во время частых и длительных разъездов аббата. |
| Собираются для того каждый месяц в среднее воскресенье после богослужения. Участвующих в мудзин 35 человек. Каждый вносит по 50 сен; так. обр. выигрыш составляет 17 ен 50 сен. Выигравший затем каждый месяц вкладывает от себя 55 сен; эти-то 5 сен, составляющие так сказать процент за пользование взятыми на время деньгами, и суть доход Церкви от мудзин. Теперь вынувших свой жребий 22 человека; значит месячный церк. доход 1 ена 10 сен. Все вынимают мало-помалу выигрышный жребий; но вынувшие уже не участвуют в дальнейшем вынутии, между тем, как ежемесячно вкладывают 55 сен. Всего, двумя означенными способами собранных, денег теперь 20 ен. Эти деньги отдаются на проценты, по 20 сен за 10 ен в месяц (и вероятно скоро лопнут [?] где[?] – нибудь, как это сплошь и рядом бывает у слишком уж предприимчивых моих братий). Теперь ими пользуется один из сицудзи Петр Савано. Из кружки высыпают в год 3 раза, и деньги присоединяют к основному капиталу. В год высыпается всего с 1 ену; раз, впрочем, кто-то опустил 5 ен. 2 . Ежемесячные пожертвования желающих – на текущие расходы, как-то на масло, свечи в Церковь и т. п. составляют средним числом 1 ену в месяц. Кроме этих постоянных родов пожертвований с христиан, на нужды особенные, наприм., на поправку крыши, окраску комнат, татами собираются пожертвования особо, по представлении нужды. Так, в последнее время – на ремонт Церкви и дома внутри собрано и издержано 13 ен ( Церковь и дом, действительно – везде чисты и заново). Казначеи, избранные из среды сицудзи на год, имеют у себя на руках приходорасходные записи и заведуют приходом и расходом. (В нынешнем году эту должность исправляют два старца, родители служащих при Миссии в Токио – Никифора [Иеремия?] Сироива и Никанора – Исайя Такасе[?].) В окрестности Мориока: 1 . В Нагаяма, 4 ри от Мориока; домов 400 [?], 3 христианские дома, 8 чел. христиан. Там прежде некоторое время Павел Эсасика проповедывал; затем 1 христ. дом из Мориока перешел туда. 2 . В Ямагата, небольшой деревне, 1 1/2 ри, 3 христианина, родные Петра Савано; но из них только 1 приходит сюда в Церковь . |
| Мон-рь на месте подвигов и кончины И. возник в кон. VIII или в нач. IX в. Обитель, впосл. получившая название Сен-Жос, была подчинена аббатству Ферьер и процветала благодаря близости к торговому порту Квентовик. В этот период начало распространяться почитание И., память святого была внесена в Мартиролог, составленный Вандальбертом Прюмским (сер. IX в.). В 903 (?) г. из-за угрозы со стороны норманнов монахи переселились в бенедиктинский мон-рь Нью-Минстер в г. Уинчестер, благодаря чему почитание И. получило распространение в Англии; память перенесения мощей И. (9 янв.) значится в средневек. календарях Уинчестерского еп-ства. В кон. X в. бенедиктинское аббатство Сен-Жос было восстановлено, началось строительство новой монастырской церкви. При освящении церкви (1134), на к-ром присутствовали Амьенский еп. Гварин, Этьен де Блуа, гр. Булони, и Гюи, гр. Понтьё, рака с мощами И. была установлена в алтарной части храма. Второе перенесение мощей состоялось в 1195 г. в присутствии Амьенского еп. Теобальда, гр. Булони Рено де Доммартена и гр. Понтьё Гийома. После этого почитание И. получило широкое распространение, аббатство Сен-Жос стало известно как место паломничества. Др. центром почитания И. было премонстрантское аббатство Доммартен, основанное в 1-й пол. XII в. на месте первоначального поселения святого. И. особенно почитался в Сев. Франции (сохр. посвященные ему церкви на территории департаментов Па-де-Кале, Сомма и Уаза) и в Бретани (неск. церквей и капелл на территории деп. Кот-д " Армор). До Французской революции (1789-1799) в Париже существовала ц. св. Иудока, расположенная в квартале ювелиров. В XIV-XV вв. почитание И. получило широкое распространение в Европе, особенно в Эльзасе. Посвященные И. храмы были в Англии, Бельгии, Германии, Нидерландах, Швейцарии и Швеции. В Италии и Испании почитания святого не сложилось, с XVI в. оно значительно сократилось и в др. странах. В XVI в. аббатство Сен-Жос пришло в упадок, в 1772 г. было закрыто, монастырские здания полностью разрушены после Французской революции. Мощи И. перенесли в приходскую церковь в сел. Сен-Жос-сюр-Мер. Возрождению почитания святого способствовала каноническая рекогниция мощей, проведенная в 1843 г. кард. Югом де ла Тур д " Овернь, еп. Аррасским. Подлинность мощей святого была подтверждена, в реликварии обнаружена грамота о перенесении мощей в 1195 г., а также фрагмент персид. ткани, в к-рую была завернута святыня (на ткани сохр. надпись с именем Абу Мансура Бухтегина († 961), правителя Хорасана). Повторное освидетельствование, включавшее медицинский осмотр, проводилось в 1920 г. по указанию Аррасского еп. Эжена Жюльена, тогда же мощи И. были переложены в новую раку. |
| Все для совершения Богослужения имеется в церкви: утварь и облачение; мирница и дароносица также есть. Только антиминс я взял, вручен будет священнику, когда поставится для этого места. Русское Евангелие напрестольное также есть. Крест — финифт. образками очень неизящными. 12 икон литограф, на холсте двунадесятых праздн. — есть, за исключением иконы Сошествия Св. Духа, которую нужно будет доставить. Домовых икон на бумаге — Спасит. и Бож. Матери здесь порядочный запас. Пасхальный трехсвещник есть. Энгава 4i/2 комната священника паперть Церковь 18 дзё Оосецу 7i/2дзё 8 дзё Сайкайси 6 дзё Сайкайси Кухня 8 дзё Сейтоо ученики 6 дзё Денкёося Кладовая Алтарь t Вход Церковный приход двух родов: 1. Накопление основного капитала (сихонкин) и 2. пожертвования желающих на текущие расходы. 1. Основной церковный капитал почерпается из двух источников: а. Из учреждения ицимонсен. С января 1880 г. христиане положили, чтобы каждый член Церкви (желающий, конечно) вносил на Церковь 1 рин (1/10 часть сена) в субботу и 1 рин в воскресенье, всего 2 рин в неделю. Собирают казначеи эти деньги на руки или каждую субботу и воскресенье, или — с тех, которые так хотят, раз в месяц. Где в домах несколько христиан, отдается с дому за всех разом. Теперь этих скромных взносов накопилось 8-9 ен. б. С 7-го месяца 1879 г. христиане стали разыгрывать беспроигрышную лотерею. Собираются для того каждый месяц в среднее воскресенье после Богослужения. Участвующих в мудзин 35 человек. Каждый вносит по 50 сен; т. о. выигрыш составляет 17 ен 50 сен. Выигравший затем каждый месяц вкладывает от себя 5 сен; эти-то 5 сен, составляющие, так сказать, процент за пользование взятыми на время деньгами, и суть доход Церкви от мудзин. Теперь вынувших свой жребий 22 чело-века; значит, месячный церк. доход 1 ен 10 сен. Все вынимают мало-помалу выигрышный жребий; но вынувшие уже не участ-вуют в дальнейшем вынутии, между тем как ежемесячно вкладывают 55 сен. Всего двумя означенными способами собранных денег теперь 20 ен. Эти деньги отдаются на проценты, по 20 сен за 10 ен в месяц (и, вероятно, скоро лопнут где-нибудь, как это сплошь и рядом бывает у слишком уж предприимчивых моих братий). Теперь ими пользуется один из сицудзи, Петр Савано. Из кружки высыпают в год 3 раза, и деньги присоединяют к основному капиталу. В год высыпается всего с 1 ен; раз, впрочем, кто-то опустил 5 ен. |
|
|
