| Преосв. Кирилл, при всяком удобном случае, указывал наместникам патриарха на крайние, очевидные неудобства помещений для русских поклонников и на необходимость их улучшения. Патриархия, с своей стороны, оправдывалась тем, что замеченные начальником нашей миссии неудобства обусловливались преимущественно временным скоплением большого количества русских поклонников в 1858 году. Тем не менее заявления и указания начальника русской миссии оказывали свое действие на греков. Патриархия выражала желание сделать что-либо для улучшения быта русских поклонников, но вместе с тем, видимо, не хотела выпустить их из-под своей зависимости. Прежде всего, патриархия желала приспособить здания некоторых монастырей для помещения поклонников, расширив и улучшив их. «Но этих помещений, которые теперь предоставляются поклонникам, – замечает в своем отчете преосв. Кирилл, – нам никаким образом улучшить нельзя. Уродливые здания, построенные в восточном вкусе с открытыми террасами, на которых осенью и зимою стоят лужи, сообщающие сырость в комнаты, и с разбросанными в страшном беспорядке кельями, пропитанными и снизу и сверху и с боков сыростью, крайне не поместительны и неудобны в настоящем своем виде, и неисправимы на будущее время. На старых их основаниях можно было бы пристроить весьма немногое, и то в обычном здесь уродливом виде. А сломать все до основания, чтобы построить что-либо новое, обошлось бы втрое дороже устройства нового здания, приспособленного к действительным потребностям нашим». Вообще по всему было видно, что патриархия иерусалимская не только охотно, но даже с радостью пошла бы навстречу желанию русских обстроить греческие монастыри для помещения в них русских поклонников; но только она ни в каком случае не желала уступать этих монастырей русским в их полное владение. А между тем, по убеждению преосв. Кирилла, главнейшая задача и миссии русской и всех вообще русских деятелей в Палестине должна была состоять «в освобождении миссии и поклонников наших (может быть поклонников раньше, а потом уже и миссии) из-под власти греков. «Патриарху, – замечает при этом преосв. Кирилл, – очень хочется прижать миссию, как можно крепче, к своей груди, чтобы усыпить нас в своих отеческих объятиях: отсюда – готовность не только отдать занимаемый теперь миссиею дом под наши квартиры, но и пристроить дом для помещения консула». |
| Вторая треть 20 века Вряд ли штабс-капитан Леонид Святин мог предполагать, что он будет двадцатым и последним начальником Русской духовной миссии в Китае (1933–1954). При этом он стал первым, но и последним главой миссии из среды вынужденных эмигрантов. Так произошло далеко не случайно. Леонид Святин был сыном диакона из оренбургских казаков и стремился пойти по стопам своего отца. После окончания семинарии в Оренбурге он поступил в Казанскую духовную академию. Но когда началась Первая мировая война (кстати, о которой у многих из нас, все еще находящихся в плену привитых в советские времена пропагандистских клише, довольно превратное представление), то молодой человек, движимый патриотическими чувствами, посчитал, что его место на поле брани. В действующей армии на Кавказском фронте он был после окончания курсов младших офицеров в чине прапорщика. Революцию большевиков Святин не принял и вскоре присоединился к белому движению на своей малой родине в составе так называемой Оренбургской армии. К концу Гражданской войны она потерпела ряд поражений, и в 1921 году ее остатки отступили в китайский Туркестан. В одном из армейских обозов был вывезен тяжело больной тифом Леонид Святин (уже к тому времени штабс-капитан). Оправившись после болезни, он добрался до Пекина, где его приютили в духовной миссии, а его наставником стал будущий начальник 19–й миссии архимандрит Симон (Виноградов), впоследствии архиепископ Пекинский и Китайский. В 1921 году бывший офицер в возрасте 27 лет принял монашеский постриг в миссии в Пекине, с которой он связал большую часть своей дальнейшей жизни. Владыка Симон, возглавивший после смерти митрополита Иннокентия (Фигуровского) 19–ю миссию, был достойным представителем русского духовенства в Китае. Краткое время его правления (1931–1933) пришлось, к сожалению, на очередной период нелегких испытаний и для миссии, и для сотен тысяч православных, оказавшихся волею судьбы в Китае. Сначала это были интриги и попытка раскола со стороны китайских священнослужителей. Огорчительно, что главную роль в этой некрасивой истории исполнял сын первого китайского священника-мученика за веру Митрофана. Протоиерей Сергий Чан считал, что он как старейший на тот момент китайский священник, имевший определенные заслуги перед миссией, должен стать ее начальником и распоряжаться ее имуществом. Используя связи среди влиятельных лиц Китая, он обратился за поддержкой к гоминьдановскому правительству в Нанкине и получил ее. Но владыка Симон, известный добросердечием и смирением, проявил в этой ситуации твердость. Архипастырь заявил о несвоевременности изменений в организации миссии, чего требовали сторонники отца Сергия, и остался фактическим главой миссии. |
| 2 . Инструкция начальнику Миссии Задачи и круг деятельности Иерусалимской Духовной Миссии определены утвержденной Св. Синодом 20 мая 1902 г. инструкциею ее начальнику. По этой инструкции Миссия в Иерусалиме, служа среди инославных и иноверных образцом благоустроенной православной иноческой обители, имеет своим существенным назначением удовлетворение духовных потребностей пребывающих там русских подданных и русских богомольцев. Соответственно с сим, не ограничиваясь отправлением богослужений и духовным назиданием богомольцев, Духовная Миссия прилагает особливое попечение к тому, чтобы благочестивые их желания, привлекшие их в Св. Землю, были удовлетворены с возможною полнотою. С этой целью Миссия сообщает богомольцам в устных беседах сведения и изъяснения о всех чествуемых христианами святых местах, оказывает содействие к посещению их в сопровождении опытного спутника, заботится о предоставлении богомольцам возможно частых случаев слышать на святых местах богослужение на славянском языке и отвращает от них все, что может посеять в душе их какой-либо соблазн или ослабить воодушевляющие их благоговейные чувства (п. 1). В отношении внутреннего порядка управления делами Миссии и ведения денежного и материального хозяйства и заведования ее недвижимыми имуществами инструкция устанавливает следующий порядок: а) Во главе Русской Духовной Миссии в Иерусалиме стоит начальник оной, в сане архимандрита, назначаемый Св. Синодом, в ведении и непосредственном подчинении коего находится Миссия, а все сношения с Святейшим Синодом производит через первенствующего члена Св. Синода, входя к оному с донесениями и представлениями (п. 3). б) Все члены Духовной Миссии, состоящие при ней и служащие в оной, обязаны относиться к начальнику Духовной Миссии как к своему настоятелю и духовному отцу, исполняя беспрекословно и безропотно все его приказания, поручения, распоряжения и указания (п. 6). в) Весь порядок жизни в стенах Духовной Миссии устанавливается по примеру благоустроенных русских обителей начальником оной, который есть не только ее начальник, заботящийся о духовном ее преуспеянии, но и хозяин–распорядитель, заведующий всею хозяйственною частью Миссии (п. 7). |
| Определением Св Синода от 20–26 мая 1908 г. были утверждены новые «Правила об устройстве внутренней миссии Православной Русской Церкви», составленные Особым Совещанием по делам миссии при Св Синоде. В основу правил был положен принцип повсеместной и постоянной обязательности миссии с привлечением к миссионерской деятельности не только миссионеров всех уровней (специальная миссия), но и приходских священников, всех клириков (пастырско-приходская миссия) и «сам верующий православный народ» (народно-приходская миссия). Народно-приходская и пастырско-приходская виды миссии выдвигались на первый план. Миссия должна была зиждиться на миссии делом и жизнью, путем проведения «дружеских, в духе христианской любви, частных бесед как с православными, так особенно с заблудшими». Священник должен был стать «первым и постоянным миссионером» на приходе, руководить «кружком ревностных сотрудников». Задачи специальной миссии дополнялись обязанностями «в поддержке и укреплении народно-приходской и пастырско-приходской миссии и в объединении их с прочими миссионерскими учреждениями. Повсеместно должны были быть утверждены епархиальные миссионерские советы, самостоятельно «защищающие интересы миссионерства и руководящие епархиальной миссией» и «находящиеся в непосредственном ведении епископа» с. 481–483]. Ряд пунктов Правил определял порядок работы миссионерских съездов разных уровней – см. пп. I.10), III.б).11), IV.1)-4). После утверждения Правил Св Синод своим Определением (от 30 апреля – 01 мая 1908 г.) установил созвать очередной Всероссийский миссионерский съезд в период 12–26 июля 1908 г. в г. Киеве. Предполагалось пригласить на Съезд от каждой епархии по два миссионера, по одному представителю единоверия, а также преподавателей духовных семинарий по направлениям «истории и обличения старообрядчества и сектантства» (по их желанию) с. 483]. На Съезде присутствовало 617 делегатов: «3 митрополита (Санкт-Петербургский, Московский и Киевский), 10 архиепископов, 22 епископа, 6 архимандритов, 3 синодальных миссионера, 68 епархиальных миссионера, из них 45 в священническом сане, 12 иеромонахов, 152 священника, 86 помощников епархиальных миссионеров, 60 профессоров и преподавателей духовно-учебных заведений, 69 светских лиц, занимающихся делом миссии, 88 простецов ревнителей Православия и начетчиков, и 38 единоверцев» с. 484]. |
| Получив душевную пользу и назидание от собеседования и духовного общения с отцами и братиею Русской Обители на Афоне, не могу не выразить сердечного желания, чтобы те из посетителей сей Св. Обители, которые не имеют самонадеянности считать себя совершенно здравыми в душевном отношении, не ограничивались бы одним внешним обозрением святыни Афонской, но, пользуясь более или менее кратким здесь пребыванием, спешили бы вопросить о врачах духовных, на которых им укажет общая любовь и уважение всего братства; в пользе же их душеспасительных советов и растворённых любовию врачеваний пусть каждый убедится собственным опытом. Вкусите и видите, яко благ Господь и не оскудеет благодать Его в творящих волю Его. Бывший член Иерусалимской Духовной Миссии, многогрешный иеромонах Леонид, убогий оптинец». Причиной столь быстрого оставления отцом Леонидом службы в нашей Иерусалимской Духовной Миссии было его полное расхождение во взглядах, убеждениях и образе внешней повседневной жизни, чуждого аскетического настроения своего начальника, Преосвященного Кирилла, епископа Мелитопольского. «Архимандрит Леонид, – писал 10 декабря 1865 года обер-прокурору Святейшего Синода графу Д. А. Толстому митрополит Московский Филарет, – не сторонник своего предшественника (Кирилла, епископа Мелитопольского), потому и вышел из состава членов Миссии по неудовольствию и в России не оказывался его сторонником» 37 . Основания для этого «неудовольствия» указал сам отец Леонид в своих беседах с отцом архимандритом Антонином (Капустиным) , когда последний явился в Иерусалим (в 1865 году) для расследования происшедших в Духовной Миссии в 1864 году беспорядков. «По собственному признанию о. Леонида, – писал отец архимандрит Антонин в Святейший Синод, – причиною первого удаления из Миссии было то, что Преосвященный Кирилл, тогдашний начальник Миссии, обещавший ему ещё в России духовничество при ней, по прибытии сюда взял на себя сей долг и требовал, чтобы члены Миссии были в духовно-сыновних отношениях к нему» 38 . |
| «Фамилия Честных упоминается в ведомостях Тверской духовной семинарии еще несколько раз – в списках учеников низшего 2-го отделения, за 1823/1824 учебный год значится Петр Честной, – сообщает С. А. Васильева . – Однако указаний на то, что Петр Честной является братом Дмитрия и Алексея, у нас нет» 22 . Окончив Тверскую духовную семинарию в 1824 г., Дмитрий Честной поступает в Санкт-Петербургскую Духовную академию, которую заканчивает в 1829 году, а 25 сентября того же года «академическою конференциею с утверждением комиссии духовных училищ возведен на степень старшего кандидата с правом получить степень магистра по прошествии одного года, если служба его будет одобрена епархиальным начальством» 23 . Но этим правом Дмитрий Честной не воспользовался: аттестат был подписан 21 ноября 24 (очевидно, тогда же и получен), а 9 ноября 25 он принял постриг и имя Аввакум, решив отправиться в Пекин миссионером-иеромонахом в составе 11-й русской миссии. В составе 11-й Пекинской духовной миссии (1830–1840 гг.) В 1829 году закончилось пребывание в Китае 10-й Пекинской миссии и началось формирование состава очередной, 11-й миссии. Согласно Кяхтинскому трактату от 1728 г., в состав миссии входили: 1 архимандрит, 2 иеромонаха, 1 иеродиакон, 2 церковнослужителя и 4 студента 26 . Начальником 11-й миссии был назначен архимандрит Вениамин (Морачевич), уже прослуживший 10 лет в сане иеромонаха в предшествующей миссии. В число миссионеров-иеромонахов назначен был и Димитрий Честной. Как уже было отмечено, перед отправлением в Китай, 9 ноября 1829 г. он был пострижен в монахи с именем Аввакум, а 21 ноября рукоположен во иеромонахи. Зачисление в Пекинскую миссию было важным шагом в жизни отца Аввакума. Оно предрешило его дальнейшую судьбу, определило характер и направление всей его последующей деятельности. Все его дальнейшие труды так или иначе были связаны с его десятилетним пребыванием в столице Срединной империи 27 . В состав отправляемой в Китай 11-й миссии были включены также: иеромонах Феофилакт (Киселевский), иеродиакон Поликарп (Тугаринов) (оба – из С.-Петербургской Духовной академии), лекарь Порфирий Кириллов, студенты Е. И. Сычевский и Курляндцев. Приставом миссии был назначен подполковник М. В. Ладыженский. Эту миссию сопровождал за границу до Урги (Монголия) профессор Казанского университета по кафедре монгольского языка А. В. Попов , «путешествовавший по назначению правительства» по Восточной Сибири и по кочевьям бурят и монголов в Забайкальском крае 28 . |
| 2 . Инструкция начальнику Миссии Задачи и круг деятельности Иерусалимской Духовной Миссии определены утверждённой Св. Синодом 20 мая 1902 г. инструкциею её начальнику. По этой инструкции Миссия в Иерусалиме, служа среди инославных и иноверных образцом благоустроенной православной иноческой обители, имеет своим существенным назначением удовлетворение духовных потребностей пребывающих там русских подданных и русских богомольцев. Соответственно с сим, не ограничиваясь отправлением богослужений и духовным назиданием богомольцев, Духовная Миссия прилагает особливое попечение к тому, чтобы благочестивые их желания, привлёкшие их в Св. Землю, были удовлетворены с возможною полнотою. С этой целью Миссия сообщает богомольцам в устных беседах сведения и изъяснения о всех чествуемых христианами святых местах, оказывает содействие к посещению их в сопровождении опытного спутника, заботится о предоставлении богомольцам возможно частых случаев слышать на святых местах богослужение на славянском языке и отвращает от них всё, что может посеять в душе их какой-либо соблазн или ослабить воодушевляющие их благоговейные чувства (п. 1). В отношении внутреннего порядка управления делами Миссии и ведения денежного и материального хозяйства и заведывания её недвижимыми имуществами инструкция устанавливает следующий порядок: а) Во главе Русской Духовной Миссии в Иерусалиме стоит начальник оной, в сане архимандрита, назначаемый Св. Синодом, в ведении и непосредственном подчинении коего находится Миссия, а все сношения с Святейшим Синодом производит через Первенствующего Члена Св. Синода, входя к оному с донесениями и представлениями (п. 3). б) Все члены Духовной Миссии, состоящие при ней и служащие в оной, обязаны относиться к Начальнику Духовной Миссии, как к своему настоятелю и духовному отцу, исполняя беспрекословно и безропотно все его приказания, поручения, распоряжения и указания (п. 6). в) Весь порядок жизни в стенах Духовной Миссии устанавливается по примеру благоустроенных русских обителей начальником оной, который есть не только её начальник, заботящийся о духовном её преуспеянии, но и хозяин-распорядитель, заведующий всею хозяйственною частью Миссии (п. 7). |
| 7) о способах подготовки и привлечения на служение миссии правоспособных лиц, об организации миссии при монастырях, об устройстве в приходах миссионерских собраний, о миссии в войсках; 8) об образовании литературно-миссионерскаго союза, издания миссионерскаго журнала, брошюр и листков, об издании Новаго Завета с противосектантскими цитатами и учебной миссионерской библии для духовных семинарий, указателя на святоотеческия толкования Св. Писания, о необходимости издания и широкаго обращения в народе православной литературы с христианским обличением противохристианской в отношении к православной Церкви литературной деятельности графа Л. Толстого последних лет; 9) о противосектантской и противоязыческой миссиях и 10) о желательности и необходимости сохранения за Православною Церковью, воспитательницею русскаго народа, содействующею его возвеличению и укреплению, и впредь всех принадлежащих ей прав и преимуществ Церкви господствующей, управляемой чрез Св. Синод. Журнал «Миссионерское обозрение. Журнал внутренней миссии», 1912 г., XVII, 3, март – Санкт-Петербург, Типография «Колокол», Невский, 127, 1912. с. 487] Определение Св Синода «Об иерархическом посвящении миссионеров проповедников» от 03.06–17.07.1909 г. Принимая во внимание, что миссионерское служение есть служение проповедническое, благовестническое, миссионеры именуются, по утвержденной Св. Синодом правилам об устройстве внутренней миссии Православной Русской Церкви, проповедниками, и им приходится принимать живое участие в пастырско-приходской миссии, Св. Синд определением от 3-го июня – 17-го июля 1909 г. за признал желательным, чтобы лица светскаго звания, допускаемыя к служению в звании миссионеров, посвящаемы были, по усмотрению местных Преосвященных, в стихарь, если ранее не были посвящены. Журнал «Миссионерское обозрение. Журнал внутренней миссии», 1912 г., XVII, 3, март – Санкт-Петербург, Типография «Колокол», Невский, 127, с. 487–492] [Альтернативный источник: Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по Ведомству православного исповедания за 1908–1909 годы. – СПб., 1911. С. 188–193] |
| Заметным вкладом в изучение истории Алтайской миссии явилась кандидатская диссертация Н. В. Расовой, защищенная в 2002 г. 63 В этой работе дан обзор миссионерской деятельности Русской Православной Церкви в Сибири и рассмотрены основные вехи истории Алтайской духовной миссии в соответствии с хронологическими периодами. Отмечены заслуги наиболее ярких ее деятелей. Систематическому изучению истории трех (из шести) монашеских обителей Алтайской миссии посвящена диссертация А. П. Адлыковой, защищенная в 2003 г. 64 В работе детально проанализированы статистические, экономические и другие формальные показатели существования монастырей; описаны некоторые ранее неизвестные или малоизвестные исторические факты, связанные с жизнедеятельностью обителей. Однако в задачи данной диссертации не входило исследование миссионерских и просветительских аспектов существования монастырей, что несколько отдаляет работу от решения вопроса о значении обителей в системе учреждений Алтайской миссии в целом. Всестороннему изучению личности и деятельности основателя Алтайской миссии посвящена диссертация С.В. Нестерова 65 , недавно защищенная в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. В работе собран богатый библиографический материал. Однако алтайскому периоду деятельности архимандрита Макария в работе уделено, на мой взгляд, недостаточно внимания. Таким образом, существует обширная литература как дореволюционного периода, так и последних двух десятилетий по внутренним миссиям, в том числе по Алтайской миссии. В ученых советах защищено несколько диссертаций. В последние годы стали регулярно проводиться тематические научные конференции. В частности, Свято-Макариевские чтения на базе Горно-Алтайского государственного университета. По итогам заседаний ежегодно издаются сборники материалов 66 , в которых традиционно печатается много статей о прошлом и настоящем православия на Алтае. Однако многочисленные публикации последнего времени затрагивали лишь отдельные стороны деятельности миссии, не претендуя на целостность и разносторонность исследовательской картины. В то же время без систематического описания разветвленной сети структур, их зарождения и развития, их значения невозможно создать целостное представление об истории Алтайской духовной миссии. |
| Разъяснено было, что Миссия имеет «нравственное и духовное назидание всей русской паствы и церковное представительство», консулу же было дано не только политическое и гражданское представительство, но и все хозяйственное заведование теми русскими постройками, которые тогда воздвигались на Старой Мейдамской площади (и где и поныне находятся здания Миссии и Палестинского Общества), которые, в сущности, и представляли основание и опору деятельности русской Миссии, и от которых она была совершенно противоестественно и противозаконно отделена. Епископу Кириллу не допущено было даже право участия в деле возведения их, указаний и контроля. Важнее всего то, что все все-таки подчинялось тому же Палестинскому Комитету, и Миссия становилась уже на второстепенное, подчиненное консулу-агенту Ропита положение, и подобный status quo теперь уже узаконялся волей великого князя. Было ясно, что Миссия мешает Комитету, и сановные члены его не могут примириться с самим фактом пребывания русского архиерея во главе Миссии, с фактом независимости от государственной опеки даже такого маленького церковного дела. Великий князь по приезде в Петербург представил Начальника Миссии к наградам, и владыка был награжден драгоценной панагией и орденом Анны I ст., но почти непосредственно после этого и, конечно, по наущению и под влиянием своих советников председатель Палестинского Комитета потребовал отозвания епископа из Иерусалима. Слухи о возможности его перевода из Иерусалима на одну из вакантных кафедр в России распространились еще в 1862 г. Он сам пишет архиепископу Макарию Булгакову об этом и даже называет Ставропольскую епархию, что, впрочем, не вполне и не сразу подтвердилось (письма его от 16 июня, 3 июля и 20 августа 1862 г.) 189 . Несмотря на то, что министерство не соглашается на это, врагам Миссии при помощи доносов из иерусалимского консульства удается добиться своего. Консул Кожевников прибегает к официальному донесению об «образе жизни владыки и считает «более полезным для единства наших действий и русских интересов в Палестине новым начальником духовной Миссии назначить не епископа, а архимандрита, известного не одними только умственными способностями, но и добрым, и честным поведением и строгой примерной жизнью». |
|
|
