| П. Гаспарри каноны были снабжены сносками, в которых указывались источники сформулированных правовых норм. 15 сент. 1917 г. motu proprio «Cum iuris canonici codicem» папа Бенедикт XV создал папскую комиссию по аутентичному толкованию Кодекса канонического права. Ответы комиссии, публиковавшиеся в «Acta Apostolicae Sedis», затем выходили отдельными сборниками. В 1923-1939 гг. под редакцией кардиналов П. Гаспарри и Дьёрдя Юстиниана Шереди были изданы источники, использовавшиеся при составлении Кодекса канонического права (за исключением «Corpus iuris canonici», декретов Тридентского Собора и литургических книг) (Codicis iuris canonici fontes. R., 1923-1939. 9 vol.). Издание Кодекса канонического права 1917 г., который признавался единым источником католич. К. п., не остановило развития церковного законодательства, особенно при папе Римском Пии XII (изменение правил вступления в брак и принципов смешанных браков, структур Римской курии, порядка назначения епископов, установление новых форм посвященной Богу жизни (секулярные институты; см. в ст. Институты посвященной жизни ) и исчезновение отдельных правовых институтов (напр., инкорпорации ) и др.). Поскольку Кодекс канонического права 1917 г. являлся нормативным документом для Римско-католической Церкви и в нем не содержалось особых норм для униатов, 23 нояб. 1929 г. папа Пий XI распорядился создать комиссию по кодификации вост. К. п. и составлению отдельного Кодекса канонов для Восточных католических Церквей. Некоторые канонисты предлагали упростить структуру Кодекса канонического права 1917 г., высказывали критические замечания относительно отдельных дефиниций и систематического порядка канонов, а также чрезмерной централизации церковного управления, изложенной в Кодексе. Учитывая это, 25 янв. 1959 г. папа Римский Иоанн XXIII , объявляя о созыве II Ватиканского Собора, определил одной из его целей упорядочивание церковной дисциплины и модернизацию Кодекса канонического права 1917 г. в соответствии с потребностями совр. |
| Теперь наука с бóльшей определённостью и уверенностью может ответить на вопрос: когда и как получили начало греческое унциальное и греческое минускульное письмо на пергаментных манускриптах в форме книги 39 . Выяснилось, что форма кодекса гораздо раньше, чем предполагалось до сих пор, вошла в употребление среди христиан для частных копий св. Писания и вообще стала употребляться среди христиан в более раннее время, чем среди населения римской империи вообще 40 . Есть основание полагать, что христиане сознательно приспособили – в видах более удобного перенесения и сокрытия во время преследований – для списков св. Писания форму кодекса, которая ранее признавалась низшей по сравнению с формой свитка, – поскольку кодекс представлял собой применение для литературных целей такой формы, которая до сих пор употреблялась только для записной, памятной книжки 41 . Форма кодекса представлялась и более доступной по цене христианам, которые в раннюю пору существования церкви редко бывали богаты 42 . И мы видим действительно, что многие из вновь открытых папирусных экземпляров, имеющих форму кодекса, содержат собственно христианские писания, и большинство папирусов III столетия, содержащих христианские писания, имеют именно форму кодекса 43 . Между тем для нехристианских современных документов форма свитка ещё преобладает. 44 Примеры можно видеть в самых древних существующих теперь рукописях, содержащих те или иные части Нового Завета – в оксиринских фрагментах кн. Бытия и евв. Матфея и Иоанна 45 . Таким предпочтением формы кодекса даже в папирусном материале христианская церковь была приготовлена к употреблению её, когда пергамент сделался исключительным материалом книжного производства 46 . Папирусы помогают уяснению и некоторых частных особенностей внешнего вида и характера написания новозаветных священных памятников. Так, слова Ап. Павла ( 2Сол. 3:17 ) о значении своей собственноручной приписки, возбуждающее недоразумение даже перетолковаемые в смысле неподлинности всего послания 47 – не только вполне согласуются с обычаем древности 48 , имевшим и юридическую силу 49 , но получают живую иллюстрацию в некоторых письмах на папирусе 50 . |
| А так как судить лонгобардов, не зная лонгобардских законов, было невозможно, латинский же язык, на котором были изданы лонгобардские законы, был доступен не всякому греческому судье, то неизвестный греческий юрисконсульт для удобства судей в IX или в X в. не только перевел лонгобардские законы на греческий язык, но и счел нужным соединить их в одно целое с законодательством греко-римским, причем из компендиумов греко-римского права избрал для этой цели преимущественно эклогу 330 . Описывая рукописный сборник париж. национ. библ. под 1384, знаменитый византолог констатировал следующее: а. в кодексе за прохироном следует эклога, а к эклоге присоединяется appendix, содержащий в себе извлечения из институций, новелл Юстиниана, дигестов и кодекса, законы военные, морской родосский закон, эклогу из ветхозаветного закона, законы земледельческие; б. затем следует другой appendix, в котором, наряду с извлечениями из кодекса и из других источников, содержатся 35 фрагментов из законов лонгобардского короля Ротаря на греческом языке; в. далее идет еще appendix, писанный несколько позднее, но тою же рукой: в нем, сверх извлечений из греко-римских источников, имеются еще 58 фрагментов нз законов Ротаря на греческом языке, и еще раз опять византийская эклога в особой редакции. По предположению Цахарие, содержание описанного им парижского рукоп. кодекса 1384 почерпнуто писцом из двух различных кодексов, из которых первый содержал в себе прохирон, эклогу и appendix α, а второй заключал в себе эклога с гораздо более обильным аппендиксом, содержавшем в себе уголовные законы ( ποινλιον): между тем как из первого кодекса содержание переписано сполна, из второго заимствовано только то, что переписчик находил нужным, именно аппендиксы б и в. 331 . Последние предполагают знакомство составителя с прохироном и новеллами Льва Мудрого 332 , но Цахарие сам склоняется к предположению, что лонгобардские законы взяты из более раннего кодекса, греческого же 333 . Таким образом возможно предполагать, что связь лонгобардских законов с эклогою, как одной из составных частей аппендикса к этой эклоге, началась еще до издания прохирона (это действительно утверждает и сам Цахарие, как разъяснится ниже), и что обильный аппендикс того второго сборника, из которого составились аппендиксы б и в в париж. рук. 1384, содержал в себе и некоторые из составных частей аппендикса, но писец, бравший из второго сборника только то, что ему было нужно, не мог считать необходимым повторение того, что уже раньше было написано. Во всяком случае, нельзя не обратить внимание на следующее обстоятельство: в законах лонгобардского короля Ротаря можно найти статьи, более соответствующие 20–23 и 25 ответам папы Николая, чем даже в кодексе императора Юстиниана, так как из последнего папа не мог почерпнуть никакого ответа на некоторые из вопросов болгар. |
| 3) Комплексные (сложные) катены. Вторичные К., к-рые используют в качестве источника как минимум 2 другие К., называются комплексными. Они делятся на 2 типа: стабильные и изменчивые. К. со стабильной структурой, как правило, имеют одинаковую конфигурацию (состав и порядок следования) источников в разных частях Псалтири. В К. изменчивого типа от псалма к псалму меняется как состав источников, так и порядок их следования; определенные источники то исчезают, то вновь появляются. A) Комплексные К. стабильного типа. a) Катена кодексов ГИМ. Син. греч. 194 (Влад. 48), XI в.; Vat. Ottob. gr. 398, X-XI вв.; зависящих от последних 2 др. рукописей: Sinait. gr. 27. Fol. 187r - 475v, XV в. (Пс 51. 4 - 150), и Vat. gr. 1685, XVI в. (Пс 51-150) (CPG. C. 17; тип IV (ранее тип XIII), по Каро-Лицману), использует в качестве источника 2 другие К.: т. н. Катену Афанасия кодекса Vat. gr. 754, X в. (CPG. C. 32; тип XIX (ранее тип XIII) по Каро-Лицману; Grundtypus E, по Мюленбергу); т. н. краткую выборку «Третьей палестинской катены» Ath. Vatop. 660 (см. ниже). b) Катена кодекса ГИМ. Син. греч. 358, XI в. (CPG. C. 31; тип XVIII), комбинирует «Катену Афанасия» (Vat. gr. 754) и «Катену Златоуста-Феодорита» (CPG. С. 30). c) Катена на Пс 17. 48-150 кодекса Bodl. Roe. 4. Fol. 110r - 426v, X-XI вв. (CPG. C. 33; тип XX), использует 3 основных источника: первичную катену смешанного типа Ambros. B 106 sup., X в. (CPG. С. 27; тип XIV); «Первую катену Феодорита» рукопись Vat. gr. 619, XI в.; для Пс 31, 41 и 91 - т. н. длинную выборку «Второй...» и «Третьей палестинской катены» кодекса Paris. gr. 139 (см. ниже). d) Катена, засвидетельствованная 2 группами рукописей: Paris. gr. 146, X-XI вв.; Paris. Suppl. gr. 1157, X-XI вв.; Vat. gr. 1422, X-XI вв.,- длинная выборка; Laurent. Plut. VI 3, XI в.; Ambros. C 98 sup., XII в.,- краткая выборка. Оригинальный текст этой катены не сохранился, его можно лишь реконструировать из указанных рукописей. Источниками для его составления послужили 3 коллекции схолий (свт. Афанасия, прп. Исихия (CPG, N 6552 и 6553)), 4 К. («Катена Златоуста-Феодорита» в редакции, близкой Ath. Cutl. 36 и Vat. gr. 744; длинная выборка «Второй...» и «Третьей палестинской катены» кодекса Paris. gr. 139 и близкая к ней компиляция Marc. gr. 17; первичная катена смешанного типа кодексов Ambros. B 106 sup. и Vat. gr. 1747 (CPG. С. 27); «Первая катена Феодорита» (Vat. gr. 619), а также дополнительные фрагменты неопределенного происхождения. |
| Законы, вошедшие в сборники Григория IX, Бонифация VIII и Климента V, относительно друг друга рассматриваются как «leges priores» и «posteriores» (законы предыдущие и последующие). Что же касается актов, вошедших в один сборник, то, независимо от хронологии их издания, они рассматриваются как одновременные, т.е. позднейшие акты не имеют большей силы, чем предыдущие, если те и другие касаются одних и тех же юридических казусов. «Кодекс» Католической Церкви. В конце XIX века в Римско-католической Церкви была осознана необходимость издания кодекса канонического права. Вопрос об осуществлении кодификации права был поднят папой Пием X, и уже при нем началась работа над составлением «Кодекса». В этой работе участвовали епископы и кафедры канонического права богословских юридических школ. В 1914 г. работа над новым сборником под названием «Кодекс канонического права» была завершена. В 1917 г. папа Бенедикт XV обнародовал его, а с 1918 г, он вступил в силу как кодекс действующего права Римско-католической Церкви. «Кодекс» состоит из кратких статей, без всяких отсылок к авторитетным инстанциям (папскому престолу или Соборам), впервые сформулировавшим правовые нормы, воспроизводимые в этих статьях. Статьи систематизированы по главам и разделам. В употреблении этот «Кодекс» чрезвычайно удобен. Папа Иоанн XXIII в 1959 г. поставил вопрос о пересмотре «Кодекса.» В 1963 г. во время деяний II Ватиканского Собора работа по пересмотру «Кодекса» началась, завершена она была уже после Собора, в 1983 г., при папе Иоанне-Павле II. Что касается публикации новых постановлений папского престола и курии, то в Ватикане каждые 20 дней выходят информационные бюллетени «Acta Apostolicae Sedis» (Акты Апостолического Престола), где регулярно помещаются эти постановления. Правовые источники протестантских церквей. В протестантском мире с самого начала всячески подчеркивалось, что главным и в некотором смысле единственным источником церковного права является Священное Писание. Средневековый «Корпус канонического права» родоначальниками Реформации отвергался полностью, впоследствии потребности церковной жизни вынудили протестантских канонистов признать относительный авторитет за теми положениями «Корпуса,» которые не противоречили протестантским доктринам. |
| Вопрос о кодификации канонического права был вновь поднят папой Пием X: был обнародован проект кодификации канонического права и обозначены его основные направления; своим motu proprio Arduum sane munus от 19 марта 1904 г. папа образовал специальную Конгрегацию кардиналов по кодификации канонического права, в работе которой принимали участие двое будущих пап: Джакомо Паоло Джованни Баттиста кардинал делла Кьеза, впоследствии папа Бенедикт XV (1914–1922), и Эудженио Мария Джузеппе Джованни кардинал Пачелли, будущий Пий XII (1939–1958). Началась работа над составлением нового «Кодекса» под руководством Пьетро кардинала Гаспарри (1852–1934), который был назначен секретарем упомянутой Конгрегации (кодификация Пия–Бенедикта). Работа была закончена в 1914 г. созданием сборника под названием «Кодекс канонического права» (Codex iuris canonici). В 1917 г. в день Св. Троицы Бенедикт XV объявил о принятии «Кодекса», а с 1918 г. он вступил в силу. Формально Кодекс 1917 г. отменил все предыдущие собрания канонов; он включает значительную часть предшествовавшего канонического права (854 канона из 2 414), но никаких ссылок на источники более раннего времени не дается. Объем работы, проделанной под руководством кардинала Гаспарри, можно оценить исходя из следующего факта: для того, чтобы только пересмотреть материалы, подготовленные в течение 13 лет, комиссия квалифицированных канонистов потратила впоследствии 24 года. Законодательная деятельность в Католической церкви на этом не прекратилась. После 1917г. были изданы многочисленные новые документы, накопились определенные методологические проблемы. В связи с этим поднят был вопрос о новой кодификации. Папа Иоанн XXIII, объявив в 1959 г. о созыве Вселенского собора, поставил вопрос и о пересмотре Кодекса 1917 г. В 1963 г. эта работа началась в Папской комиссии по пересмотру кодекса канонического права, первоначально состоявшей только из кардиналов; позднее ее возглавил генеральный секретарь 2 Ватиканского собора Перикле кардинал Феличе. Основными источниками для новой кодификации послужили Кодекс 1917 г., документы 2 Ватиканского собора и послесоборные канонические нормы. |
| Но интересны истоки и предпосылки этого документа. Активным лоббистом прохоровского кодекса выступает депутат ГД Илья Пономарев, совершивший идеологический скачок от КПРФ, через СР до Гражданской платформы. Он, в частности, заявил: " Растет пропасть между либеральной общественностью и воцерковленными людьми и существует необходимость, что-то менять в правовой сфере " . Заявление, по меньшей мере, спорное. Во-первых, " Кодекс " не снял, а лишь усилил конфронтацию в обществе. Во-вторых, неверно определены стороны конфликта. Вообще сравнивать либеральность и воцерковлённость – все равно, что сопоставлять синее с теплым или мокрое с квадратным. Строго говоря, либеральность – это политическая категория, а воцерковленость – отношение к религии. Но Пономарев не случайно произносит то, что произносит. Сводя и противопоставляя эти понятия, он невольно признает, что религиозность в России уже давно воспринимается как общественная позиция. Поэтому и критикуется она не из " светских " , как утверждают авторы " Кодекса " , а из политических соображений. В пользу политической подоплеки " Кодекса " говорит и тот факт, что с основным докладом по нему выступил политолог, профессор Высшей школы экономики Святослав Каспэ. Это даёт понять, с какими тенденциями в российской политике и экономике сцеплена прохоровская инициатива. Не случайно и выделение в словах Пономарева из числа разных верующих именно " воцерковлёных " . Это значит, что острие " Кодекса " направлено в основном против православных как наиболее многочисленной религиозной и социальной группы в России. Что вполне объяснимо. Вопреки неолиберальному курсу, активно поддерживаемому ВШЭ, Православная Церковь выступает против общества тотальной конкуренции. Вот к этому идейному конфликту и следует сводить предмет полемики, а вовсе не к борьбе " клерикального " и " светского " , как хотелось бы утверждать авторам проекта. Как ни крути, Русская Православная Церковь – единственная влиятельная общественная сила, которая выступает от имени моральных ценностей и социальных приоритетов в обществе. В её активе " Социальная концепция " , эту позицию подробно раскрывающая. Остальные организации и движения в России на сегодняшний день либо менее влиятельны, либо придерживаются иных взглядов. Не случайно социологи насчитывают в стране от 60 до 80% процентов людей православной идентификации. |
| — Можно ли это резюмировать таким образом, что непреходящесть канонов есть своего рода залог возвращения церковной практики к заложенным в них экклезиологическим принципам, коль скоро практика порой отклоняется от этих принципов? — Я бы сказал так: в отдельных случаях мы можем предполагать, что церковная ситуация изменится, и те или иные правила, которые мы сейчас буквально применять не можем, можно будет применять в их буквальном смысле. Но важнее другое. Важнее то, что христианское учение о Церкви и о человеке остается одним и тем же, и каноны так или иначе это учение Церкви выражают. А в собственном смысле экклезиологические каноны почти все применяются буквально. — С обсуждаемой темой связан вопрос о кодификации нашего канонического права. В отличие от католиков Православная Церковь правового кодекса не имеет. Известно, что этот вопрос поднимался на Соборе 1917–1918 гг., и тогда эксперты отклонили саму возможность составления такого кодекса. Чем это объяснить? — Это легко объяснимо. В католической Церкви постоянно присутствует высшая власть в лице папы, и любой его акт имеет для католика абсолютное значение. Папа может упразднить все бывшее и представить такой кодекс, какой считает полезным для Церкви. Практически он, разумеется, не отрывается от предания, по крайней мере от предания своей Церкви, но тем не менее он всевластен в Церкви; в католичестве он мыслится как минимум не менее важной инстанцией, чем для нас, православных, Вселенский собор. Православная Церковь не имеет постоянно действующего высшего органа власти. Поэтому в рамках Вселенской Церкви мы не видим реальной перспективы создания такого кодекса, который заменил бы все существующее ныне церковное право. Даже если будет созван Вселенский собор, ибо Вселенские соборы, издавая новые правила, часто повторявшие более ранние, тем не менее включали в свой состав и прежние. Но есть просто возможность другого подхода к этой теме. Помимо идеи кодекса, который бы заменил все остальное, сделал бы практически ненужным употребление иных канонических и церковно-законодательных сборников, мы можем смотреть на эту задачу иначе, более скромно. |
| 2, с. 346). В своем дневнике он в ту пору пишет: «Горю желанием видеть Назарет, Фавор, Кану, озеро Тивериадское и др. и др. Вера и наука влекут меня на эти места, освященные стопами Спасителя. Господи Иисусе! Молю Тя: даждь ми по сердцу моему!» т. I, с. 465]. В течение двух с половиной лет своего первого пребывания на Востоке архимандрит Порфирий много ездил по Палестине, Сирии, Египту, Ливии, был в пустыне Синайской, а также на Афоне. Посещая священные места библейской истории, близкие и дорогие сердцу каждого христианина, он осматривал храмы, знакомился с жизнью обителей, присматривался к быту и нравам местных жителей, собирал древние рукописи, книги и монеты, изучал памятники истории. Посещение знаменитого Синайского монастыря в апреле-мае 1845 г. было особенно удачным с научной точки зрения. Изнурительное путешествие по пустыне на верблюдах, отнявшее у Преосвященного много физических сил и потребовавшее напряжения всех его волевых качеств, было вознаграждено открытием сокровища, имевшего мировое научное значение. Речь идет о знаменитом рукописном Синайском кодексе Священного Писания , относящемся к IV веку и содержащем неполный список Ветхого Завета, весь Новый Завет, Послание апостола Варнавы , часть «Пастыря» Ермы. В западной богословской литературе честь открытия Синайского кодекса несправедливо приписывается немецкому библеисту Тишендорфу, хотя ему и принадлежит первенство и издания кодекса, и последующих текстологических работ в связи с ним. Изданная в 1856 г. в Петербурге книга «Первое путешествие в Синайский монастырь в 1845 году архимандрита Порфирия Успенского », принадлежащая перу последнего, содержит неопровержимые доказательства того, что заслуга первооткрывателя Синайского кодекса принадлежит нашему русскому богослову. Древнейший манускрипт Священного Писания Codex Sinaiticus был осмотрен отцом Порфирием в настоятельской келье монастыря, где он хранился еще с тремя другими древними рукописями. Помимо установления состава кодекса, отец Порфирий сделал его общее палеографическое описание и установил, что эта рукопись относится к V веку с. |
| В «Собрание, посвященное Ансельму» было включено ок. 240 текстов, содержащих положения римского права. В григорианских итальянских сводах активно использовались выдержки из Кодекса Феодосия, подтверждавшие права и привилегии Церкви (они приводились Гинкмаром Реймсским и затем были включены в «Собрание 74 титулов»), заимствования из Кодекса и Институций Юстиниана, «Эпитом Юлиана». В X в. тексты из Кодекса Феодосия вошли в «Две книги...» Регинона Прюмского, в сборник Аббона из Флёри. В Декрете Бурхарда Вормсского представлено много выдержек не только из Кодекса Феодосия, но и из юстиниановских текстов, заимствованных из «Собрания, посвященного Ансельму» (Бурхард Вормсский атрибутировал принадлежность большинства ссылок на нормы рим. права Соборам и Римским папам). В XI-XII вв., после обнаружения текста «Дигест», канонисты использовали его или выдержки из него (напр., «Exceptiones (Petri) legum romanorum», «Collectio Tubingensis») в добавление к Кодексу и Институциям Юстиниана (напр., в «Британском своде» и сборнике «Поликарп»). В Декрете Иво Шартрского кн. 16 (De officiis laicorum) почти целиком состоит из норм рим. права, а в его сводах приводится ок. 250 фрагментов юстиниановских текстов. Благодаря григорианской реформе с кон. XI в. в католической Церкви возродилась практика проведения универсальных и поместных Соборов (иногда с участием папских легатов). Соборы оставались важнейшим источником действующего (позитивного) К. п., а также судебных решений. В XII в. проходило становление института вселенских Соборов католич. Церкви (Concilia generalia, или Concilia universalia). Они берут начало от т. н. папских Римских Соборов (синодов) периода григорианской реформы, к-рые, как правило, были Соборами Римской провинции или поместными Соборами Италии (иногда с участием франц., испан., англ. или герм. прелатов). Несмотря на локальный статус, на этих Соборах принимались решения, касавшиеся всей католич. Церкви. На протяжении XII-XIII вв. роль таких Соборов, проходивших под председательством папы в Риме или в других местах, где находилась папская курия (напр., Турский Собор 1163 г.), постепенно росла благодаря тому, что на них принимались важнейшие общецерковные решения. |
|
|
