| Параллельно отпаду “левого”, радикального крыла, которое помимо описанных согласий выделило бесконечное количество других, менее интересных и значительных, беспоповство, в частности поморцы, дали основание другим гораздо более умеренным толкам. Так, в 1730-х годах сами поморцы ввели уже молитву за царя, в то время как в 1690-х годах их съезд провозглашал, что они свободные люди евангельской веры и за царя не молятся. В 1740-х годах стародубский поморец Иван Алексеев начал проповедовать возвращение к браку, изложив свое учение в обширном сочинении “Тайна и вскоре вокруг него образовалось целое согласие новоженов или новопоморцев, которые признавали брак, освященный наставником общины. Значительная часть этих новоженов или новопоморцев присоединилась к поповцам после того, как последние в 1840-х годах восстановили иерархию и уже свое, а не бегствующее из никонианской церкви священство. Да и из других согласий во второй половине прошлого и в начале этого веков большое число беспоповцев перешло в поповщину, радуясь восстановлению полноты церковной жизни в старообрядчестве. Из числа значительных и отличавшихся особыми чертами согласий беспоповцев следует еще упомянуть нетовцев, развитие которых прошло вне зависимости и связи с северными беспоповцами поморского и федосеевского толка. Это согласие было особенно распространено среди крестьянства и, меньше, среди мещанства Среднего Поволжья, от Вязниковских и Нижегородских пределов до Саратовщины. Уже сто лет тому назад П. Мельников определял их численность в 700 000 человек, а в дореволюционные годы их было, по всей вероятности, от полутора до двух Вначале они тоже развились из числа последователей вязниковских “лесных старцев”, учеников Капитона и его окружения, но со временем их учение значительно отошло от крайностей и непримиримого фанатизма этих проповедников умерщвления плоти. Один из ранних историков раскола Василий Фролов, сам долгое время бывший старообрядцем и хорошо знавший средневолжский, особенно вязниковский и керженецкий раскол, где он жил до 1718 года, уже в 1737 году писал о них в своем “Обличении”: “Вторая беспоповщина, под именем Козмы, называемая Кузминишна, она же Нетовщина”. Различая, с одной стороны, общее для всех старообрядцев учение и, с другой, — особенности учения Нетовского, или Спасова, согласия, он объяснял: “Собственная ересь и догма: |
| «В святой кафолической Церкви, говорит он, устроение причащающихся трегубо раздельно обретается. Первии, иже усты и сердцем в чистой совести приемлют животворящее тело и святую кровь Христову». И причащение его совершается двояким образом: «овии во святой церкви на святой литургии причащаются; овии же от священника православного вземше часть животворящих тайн, у себя держат, и егда восхотят причащаются… Другие, иже благословенных ради вин не имеющие где причаститеся… через веру и усердие духовно причащаются плоти и крови Христовы. Третии суть едиными токмо устами причащающиеся иже недостойные ко святому комканию приходят, которые не токмо не получают благодати Божией, но паче большее осуждение приимут». Это рассуждение сочинитель «Поморских ответов» привел с тою целью, чтобы сделать два следующих заключения: 1) «аще кто от древнеправославна священника приимет животворящия тайны, у себя содержит, яко от самого онаго собою причащается». 2) «аще кто сих не имеет, веру всеусердну, желание огнепально, и житие добродетельно распростирает, со слезами Господеви Богу моляся, тоя святыни не лишитися: через сия средства изрядная тояжде благодати, тояжде сладости духовные получает без всякого сомнения» 6 . Таким образом Денисов, не отвергая, по-видимому, значения святейшего таинства, а равно и признавая невозможность совершать его в среде беспоповщинского общества, нашел возможность с одной стороны использоваться оным и безпоповцу через потребление запасных даров, а с другой – через веру всеусердну, через желание огнепально получать ту же самую благодать, ту же сладость духовную без всякого сомнения. Быть может, знаменитый учитель беспоповства и не имел сам сомнения, но последователи его, как кажется, не слишком твёрдо были убеждены в том что, вера может заменить св. причастие, что одно желание может сообщить ту же самую благодать преискряннего единения со Христом, какая преподаётся в таинстве причащения. По крайней мере безпоповщинская практика XVIII ст. ясно показывает это. Беспоповцы всеми мерами старались о том, чтобы иметь возможность видимо причащаться; да и сам Денисов не без практической же цели упомянул о запасных дарах, хотя подобное упоминание может казаться весьма странным в 1720 году, когда прошло уже слишком 50 лет после образования раскола и не менее 25 лет существования беспоповщинского согласия. |
| Есть ещё а) поморцы-тропарьщики, которые молятся за царя и б) поморцы-брачники или полубрачные даниловцы, вступающие в брак без венчания церковного. II) Адамантовы Адамантов толк выделился из поморского. Соглашаясь в общих чертах с учением поморцев, адамантовы учат не брать в руки денег, паспортов и других предметов, на которых изображён государственный герб, по их мнению, печать антихриста. Во избежание разврата, адамантовым признают брак, где бы он ни был совершён. Основателем этого толка был пастух Василий Степанов, почему и самый толк называется ещё пастуховым; но сами себя они называют не иначе, как адамантовыми, то есть твёрдыми последователями старой веры. III) Федосеевцы Основателем федосеевского толка был дьячок Крестецкого Яма, Новгородской губернии, Феодосий Васильев, который первоначально принадлежал к поморскому толку, но в начале XVIII столетия удалился к польской границе и здесь основал своё особое федосеевское согласие. Учение федосеевцев от поморцев разнится в том, что а) браки, совершённые в православной церкви до перехода лиц в раскол (называемые у них старожёнами), по 72 правилу VI Вселенского Собора, признавать законными, а лишь требовать от них чистого жития; б) титлу на кресте следует писать в) иноков по перекрещивании не должно признавать иноками, а бельцами и г) пищу, покупаемую на рынке, должно освящать молитвами и поклонами. Одинаково отрицая таинство брака, они открыто оправдывают разврат, причём говорят: «Без греха нет покаяния, без покаяния нет спасения». По этому учению не возбраняется утолять похоть плоти, ибо «тайно содеянное, тайно и судится». Жизнь федосеевцев крайне развратна, детоубийство – явление обычное (см. ещё у нас отдел третий, статья 59). IV) Согласия, отделившиеся от федосеевства а) Аристово согласие получило своё начало от петербургского купца-федосеевца Василия Аристова (†1819). Аристовцы – это первобытные федосеевцы, не допускающие никаких послаблений по вопросу о браке. Они отделились от петербургских и московских федосеевцев за то, что последние за чадородие не наказывали епитимиями по переходе в раскол супругов, называемых у них новожёнами. Аристовцы за царя не молятся, клятвы не употребляют, военную службу считают грехом, так как христианину, говорят они, заповедана любовь к врагам; за умерших не молятся в уверенности, что они и так угодят в райские обители. |
| Со временем в старообрядческих общинах сложился особый хозяйственный менталитет, обусловленный православной аскезой, осуждавшей показное богатство как «проявление гордыни человеческой и греха». «Рационалистическая парадигма поведения способствовала отбору и формированию в людях стойких личных качеств, ответственности за свою судьбу. Сплав духовных и поведенческих качеств, связанный с аскетической мотивацией, давал импульс к занятию предпринимательской деятельностью, которая характеризовалась такими чертами, как: чувство меры, уравновешивающее порывы, эмоции, страсти и соизмеряющее важность различных целей; практический расчет, позволявший жертвовать потребностями сегодняшнего дня во имя возвышенной цели; трезвость характера и сила воли, поддерживающие бодрость духа, господство рассудка над порывами чувств» 63 . Появляются целые старообрядческие династии купцов и промышленников, сыгравшие огромную роль в истории и культуре Российской империи. Они не только внесли выдающийся вклад в развитие отечественной промышленности, но и были щедрыми благотворителями и меценатами, считая, что «богатство обязывает». Наиболее известной и многочисленной была династия Морозовых, к которой относилось сразу несколько купеческих родов, восходящих к общему прародителю – Саве Васильевичу Морозову (1770–1860). Основатель династии Сава Васильевич Морозов первоначально был крепостным крестьянином. Вскоре благодаря своему груду и недюжинным способностям он стал ткачом на небольшой шелковой фабрике в деревне Зуево Московской губернии, а уже в 1797 г. открыл собственное производство. В 1820-е гг. он откупился на волю вместе с семьей. К 1840 г. владел уже несколькими мануфактурами в Никольском (ныне – часть г. Орехово-Зуево), в Богородске (Ногинск) и в Москве. Был Покровским 1-й гильдии купцом, мануфактур-советником, потомственным почетным гражданином, владельцем фабрики во Владимирской губернии и лавок в гостином ряду. По всей видимости, происходил из семьи староверов-беспоповцев, однако впоследствии присоединился к поповскому согласию и был похоронен на Рогожском кладбище. Оставил после себя пятерых сыновей: Елисея, Захара, Абрама, Ивана и Тимофея. Четверо из них положили начало самостоятельным купеческим династиям, оставившим заметный след в истории русской промышленности и культуры («Захаровичи», «Абрамовичи» и «Тимофеевичи» принадлежали к поповскому согласию, а потомки Елисея Савича – «Викуловичи» – к беспоповскому поморскому). |
| Второй раздел Совещания был посвящен «раскольничьим толкам» с. 31–36]. Совещание рассмотрело многочисленные дробления староообрядчества на различные «толки», «согласия» и «упования», как правило, враждебные друг другу, но объединяющиеся в делах противостояния Православию. Наиболее влиятельные группы раскола были определены Съездом следующим образом: – поповщина – раскольники, которые привержены самовольному установлению священства (наиболее известны под наименованиями «австрийской» или «белокриницкой» лжеиерархии) и являющаяся самой многочисленной и влиятельной (по оценкам, в нее входили более 2/3 всех раскольников), – безпоповщина – состоит из большого числа толков не признающих священства как такового, – беглопоповщина – раскольники, ведомые священством «бегающим» от Православной Церкви с. 31]. Съезд дал детализированную характеристику состава «поповщины» (окружники, противоокружники, мнимоокружники и др.), «беспоповщины» (Поморский толк, Федосеевщина, Филипповщина, толк странников (иначе – бегунов), Спасово согласие (иначе – нетовщина) и др. «мелкие» толки). В обоснование степени вредности раскольничьих толков был положен тот же принцип, который был использован для аналогичного анализа вредности сект. Исходя из этого принципа, самым опасным было признано «австрийское поповщинское согласие» с. 33], анализ которого и меры, рекомендуемые к противодействию подробно изложены в с. 33–34]. Из группы безпоповщины наиболее вредными съезд признал секты Федосеевскую, Филипповскую и Странников-бегунов (особенно ее ревнителей: «красносмертов», «странноприимцев» – иначе «пристанодержателей»). Анализ этой группы и возможные (необходимые) меры к ним (включая государственное преследование за тяжкие преступления против личности) изложены в с. 34–36]. Подчеркивая значение II Всероссийского миссионерского съезда можно отметить следующее: – основной мерой препятствования распространению раскола и сектантства члены Съезда определили просвещение российского, в первую очередь – русского, народа, как главной составляющей внутренней миссии |
| Обогрей ты нас, добрых молодцев, Солдат беглых, безпашортных». II В начале восьмидесятых годов прошлого века пробирались по галицким лесам Костромской губернии трое беглых: солдат с крестьянкой и крестьянин. Идя по лесу, они толковали что-то о пришествии и царствии антихриста, о гонении на христиан, о новой ревизии 1782 года, о спасенном пути, о бегстве от антихриста. Солдат говорил, а спутники больше слушали и тяжело вздыхали да крестились. Крестьянин был беглый из пошехонского уезда. Его звали Егором Егоровым. Но откуда и зачем шел в лес этот солдат беглый, что за спутница с ним шла и чему он наставлял беглых странников? спросим старожилов-староверов, и они скажут нам. То был основатель согласия бегунов Евфимий, беглый солдат из переяславских мещан. Тогда, во всех волжско-камских и северо-поморских городах мещанам, посадским, как мы отчасти видели, житье было худое, трудное. Безземелье, рекрутчина и подать, цеховая замкнутость и стесненность труда – все это сильно, горько тяготило мещанство. Не имея мочи переносить это горе, негодуя на свое жалкое, податное и цеховое устройство, мещане, вместе с крестьянами и купцами, тоже по большей части происхожденцами из мещанства и крестьянства, мещане, говорю я, поневоле уклонялись в раскол, составляли помимо цехов свои свободные, трудовые, общинные согласия. Дети их с ранних лет воспитывались таким образом уже в духе раскола, тем более что при отсутствии правительственных училищ и учителей для простого народа старообрядческие грамотники, наставники были почти единственными учителями молодых податных поколений, ближе всех стояли к умственным потребностям и понятиям массы народной. Вот и Евфимий, сын переяславского мещанина, с ранних лет научился беспоповщинскому толку от федосеевских наставников. Раз возбужденная, затронутая грамотой, учением, душа Евфимия уж не могла успокоиться на начатках мысли, знания; жаждала больше, рвалась дальше. Евфимий чувствовал непреодолимое влечение бежать. Такова участь большой части русских крестьянских и мещанских самородков, начиная от Ломоносова до Кольцова. Недаром и старообрядческий стих выражает эту жажду удовлетворения умственных потребностей: |
| Но нередко бывали и смущения. Вооружались против попечителей крамолами в часовнях, и попы иногда должны были с большими предосторожностями, чем от полиции, спасаться бегством от духовных чад своих. Немногие ревнители старообрядства стали переходить в православие; не дремала в это время и беспоповщинская пропаганда: федосеевские и поморские учители многих старообрядцев увлекли в свои толки. Особенно сильна была такая пропаганда в Сибири. Впрочем, и в самой Москве перемазанцы нередко перекрещивались в Хапиловском пруду — этом Иордане федосеевцев Преображенского кладбища, или переходили в Покровскую моленную «Монина согласия». Гораздо более, чем в Москве и ее окрестностях, отступали от старообрядства, приемлющего священство, в другие секты — на Волге. В губерниях Саратовской, Самарской, Симбирской, Нижегородской толк «Спасова согласия» с каждым годом усиливался, приобретая значительное число новых последователей из поповщины, и, не имея руководителей, распадался на мелкие разномыслия. Там, по причине «оскудения священства», одни старообрядцы стали исповедоваться у бродивших по разным местам монахов, у скитниц и даже у канонниц, что высылаемы были Керженскими скитами к богатым старообрядцам для чтения псалтыря по умершим и для так называемого «стояния неугасимой свечи»; другие стали исповедоваться пред образом Спасителя по скитскому покаянию, оправдываясь словами «Маргарита»: «сам Спас исповедник и причастник»; третьи — у начетчиков из своих мирян, которые сделались, таким образом, чем-то вроде беспоповщинских «отцов с потребником»; наконец многие из старообрядцев стали совершать крещения и браки в церквах православных, в которые после того не заглядывали во всю свою жизнь. Последнее обстоятельство имело последствием замечательное распоряжение святейшего синода по епархиям Пермской, Оренбургской, Вятской и Донской (1840–1842). Было позволено в этих епархиях венчать старообрядцев в единоверческих и даже в православных церквах, не требуя от них перехода в единоверие или православие, не оглашая их браков и внося их в особые тетради. |
| Второй исторический район компактного проживания старообрядцев находится на западе и северо-западе О. о. Его складывание было обусловлено притоком крестьян из центрально-черноземных губерний и Зап. Сибири: в кон. XVIII - нач. 60-х гг. XIX в. здесь возникли села Борисовка, Елатомка, Козловка, Рус. Бокла, Староверовка (ныне Бугурусланского р-на), Ст. Тепловка, Колтубановка (ныне Бузулукского р-на), Лабазы (ныне Курманаевского р-на), В. Заглядино (ныне дер. Верхнезаглядино Асекеевского р-на), Н. Заглядино (ныне не существует). Оренбургские казаки-старообрядцы поддерживали связи с единоверцами Яицкого и Волжского (Волгского) казачьих войск. В 1764-1765 гг. все казачьи войска на юго-востоке европ. части России охватило движение за выход из обязательной службы и запись в число плательщиков двойного подушного оклада на условии свободного исповедания «старой веры», сакмарские казаки были среди инициаторов этого движения. На фоне усилившейся с кон. 20-х гг. XIX в. борьбы со старообрядчеством и активного насаждения единоверческих приходов увеличилось число мигрантов-старообрядцев, в их среде росли эсхатологические настроения, участились случаи отказа казаков от службы императору-«антихристу», зафиксированные в судебно-следственных делах. Обострилось противостояние между сторонниками «духовного» («не воплоти») и «чувственного» понимания природы антихриста. После насильственного перевода Иргизских мон-рей в 1837-1841 гг. в единоверие мн. казаки перешли на беспоповские позиции либо примкнули к единоверию; выделилось Часовенное согласие . Переход к беспоповской практике был санкционирован неск. соборами урало-сибирских беглопоповцев (Ирюмским в 1723 и Тюменским в 1840). При этом преследования властей и внутренние процессы в староверческих обществах подтолкнули распространение беспоповщины среди населения О. о. в целом. Серьезное влияние в регионе приобрело поморское согласие (в т. ч. среди часовенных). В 1826 г., по данным МВД, из общего числа старообрядцев Оренбургской губ. (28 198 чел.) на долю поморских общин (далеко не единых между собой по таким вопросам, как бессвященнословные браки, моление за императора) приходилось 10 410 чел. (44%). |
| - Папа, а как быть, если нет ни летописей, ни памятников? Монголы же напали на Русь, сколько всего сгорело-погорело... - Ты права, Маша, но ведь и летописи не панацея. Взять хотя бы " Повесть временных лет " , нашу главную летопись. Еще Шахматов давным-давно доказал, что как минимум дважды сочинение Нестора подвергалось обработке. Да и сам летописец, уверен, был небеспристрастен. Но это хоть что-то. Ведь мы действительно порой думаем, что жизнь Руси началась с призыва варягов. Но, согласись, до этого были века, тысячелетия жизни наших предков, в которых находилось место и войнам, и созиданию, и освоению новых земель... и поэтому ученые изучают все - и былины, и сказания народа, и географические названия. И такое подчас выясняется, что дух захватывает. - Расскажи. - У нас еще будет время. Но, согласись, интересно ведь, почему в былинах, собранных учеными в поморских северных селах, Дунай называют батюшкой, то есть отцом, а его рождение связывают с образом богатыря? Мне рассказывал один болгарский друг, что их Академия наук посылала на наш Север экспедицию и та сделала удивительное открытие: у поморов она насчитала около тысячи слов, которые есть только в болгарском языке. - Коля, ты не увлекся? Опять о своей Дунайской теории, - напомнила о себе Лена. - Мама, не мешай, интересно же. - Ты права, я действительно увлекся. Я уж не говорю о географических названиях. Отчего несколько десятков населенных пунктов в Московской области имеют своих " тезок " в Словакии? Ведь это же неспроста. Другое дело, что, занимаясь той же топонимикой, желательно знать древние, подчас уже умершие, языки. А то что получается? Находятся энтузиасты - краеведы, берут, к примеру, непонятное название местной реки и по созвучию с русским языком начинают сочинять, что бы это название значило. - Помнишь, - вступила в разговор Лена, - ты рассказывал о речке Яхроме. - Папа, расскажи, - поддержала маму Маша. - Это классический пример. Есть целых три реки с таким названием - Яхрома. Ясно же, славяне, пришедшие на наши земли, из суеверных ли соображений, еще ли почему, сохранили те названия рек, речушек, которые им дали прежде жившие народы. " Ма " и " мо " на языке балтов, племени, жившего в наших местах до славян, обозначают воду, реку. Посмотрите: Мо-сква, Мо-кша, Костро-ма, Яхро-ма, Клязь-ма... А у нас сочинили легенду о Екатерине Второй, которая переходила эту речку через мост, оступилась и сказала " Я хрома " . И люди верят: красиво звучит! А недавно мне в Любимовске рассказали о местном краеведе. Там речка протекает - Шиворонь. Вот он и " перевел " : сизая ворона. Представляете? Бедные вятичи все вдруг оказались с дефектом речи и вместо " с " дружно стали говорить " ш " . |
| После того как священников до-Никоновского постановления становилось всё меньше и меньше, и в то время, как Поморские старообрядцы решили вопрос об иерархии в смысле беспоповства, старообрядцы, жившие в Стародубе (Черниговской губернии), вскоре ушедшие за польскую границу и поселившиеся на острове Вятке, вопрос об иерархии решили иначе. Так как между ними дольше всего оставались священники старого рукоположения, то они и приучали старообрядцев к мысли, что без попов обходиться нельзя и обращали их внимание на мнение протопопа Аввакума, что можно принимать священников и нового рукоположения, если они возлюбят старину. Действительно, последний поп старого рукоположения, Феодосий, и переманил на Вятку нескольких попов нового рукоположения и благословил их священные требы по древнему совершать. Так образовалось согласие поповцев или беглопоповцев. На первых же порах стали высказываться сильные возражения против поповщины. Беспоповец Иван Алексеевич Стародубский согласие поповцев назвал церковью безглавою, неимущею света и не могущую просвещать других. Его возражения сильны и любопытны. Епископ представляет собой солнце, писал Иван Алексеев, а священник – луну; луна сама по себе не светит, а получает свет от солнца; каким же образом, спрашивал он поповцев, у вас солнца (епископа) нет, а луна светит? Далее, в Благовестник (толк. на 95 зач. от Луки) сказано, что под рабами, имже Господь Церкви поручи, разумеются епископы, пресвитеры и диаконы. Каким же образом у вас иерархия начинается не с первой степени, а со второй? Ещё в правилах апостольских епископ называется главою тела церковного, а священники – руками. У вас головы нет, а руки действуют. Против этих остроумных замечаний поповцы были безответны. С принятием новорукоположенных священников старообрядцы должны были поступиться некоторыми основными пунктами в учении раскола. И прежде всего они должны были отказаться от учения о наступлении царства антихриста, которое лежит в основе старообрядческих воззрений. Теперь поповцам, которые стали принимать священников, поставленных в Православной Церкви, было уже невозможно удерживать этот догмат, потому что нельзя допустить мысль, что от антихриста можно принять хиротонию. |
|
|
