| под счастливым созвездием на мельнице в Стефановском имении близ Фрейзинга, воспитывался у мельника под именем его сына, рос в обществе буйных товарищей без всякого образования и присмотра, проводил время в том, что дрался, охотился, скакал верхом. Впрочем, это предание не лишено и некоторого исторического значения; Карл, действительно, был плодом связи его отца Пипина Короткого с Бертрадой или Бертой, дочерью Хариберта, графа Лионского, – плодом, явившимся на свет ранее, чем Пипин и Берта вступили между собой в законный брак. Точно также и его воспитание не многим должно было отличаться от того, какое нарисовано преданием. Оно состояло в военных, гимнастических упражнениях, в верховой езде, охоте и плавании; по словам современного Карлу биографа в этом последнем искусстве Карл достиг такого совершенства, что, по справедливости, никто не мог превзойти его. Несомненно, что с детства же Карл получил и хорошее религиозное воспитание; при дворе его отца было не мало духовных, с которыми Пипин стоял в дружественных, близких связях, да и сам Пипин отличался замечательной привязанностью к церкви. Религиозность осталась выдающейся характеристической чертой и его сына, Карла Великого. – Начинаясь с колыбели, легенда сопровождает Карла во всей последующей его истории, обвивает своими вымыслами его домашнюю и общественную жизнь, искажает даже внешний вид Карла, представляя его человеком необычайно высокого роста и необычайных физических сил. По счастью мы имеем здесь исторический портрет Карла, написанный лицом, хорошо его знавшим, его непременным спутником и сотрудником Эгингартом, оставившим нам первую жизнь Карла Великого. Прекрасно образованный по тому времени, даже ученый, отлично освоившийся с римской классической литературой и с творениями греческих отцов церкви, Эгингард занимал место министра публичных работ при Карле и был в тоже время его личным секретарем, исполнявшим поручения интимного, семейного свойства. В скором же времени после смерти Карла он принялся за его жизнеописание и окончил свой труд не позже 821-го года; в своей био- |
| Что мир католический, или, вернее, папа, очень бы обрадовался такому обороту дел – не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению. Все правительства Запада от него отказываются, ему, стало быть, было бы очень кстати завербовать в свои слуги такую силу, как Россия! В искренности этого желания сомневаться нечего; думаю только, что папе было бы приятнее видеть в русском царе заместителя Пипина Короткого или Карла Великого, а не Константина, не подарившего ему никакой территории, не давшего ему никакой мирской власти, как уверяют некоторые латинские ученые. Везде забота о власти, о силе. Правда, право точно и не существуют! Даже и самая истинность догматического учения латинской Церкви доказывается ее силой! Автор рассуждает, как истый католик – сила! власть! успех! Но какая польза в этой силе, если она не служит правому делу? добру? Ведь она не есть цель сама для себя, а лишь средство для достижения добра и истины! Далее автор переходит к рассмотрению наших порядков и критикует их. He подлежит сомнению, что многое в наших порядках – неудовлетворительно; этого не будут отрицать и самые «преданные» и официозные голоса. Ведь в Церкви действуют два элемента: божеский и человеческий: неужели можно утверждать, что у нас и человеческий элемент свят и непогрешим, как и божеский? что все, что им совершается, непременно и всегда хорошо, что у нас все хорошо и ничего не требует исправления? Мне случалось встречаться с такими апологетами; и думается мне, что их апологии никуда не годятся, что они и безнравственны – ибо не соответствуют истине, и неудачны – ибо, защищая явную неправду, вселяют вполне законное недоверие и ко всему тому, что в них говорится bona fide и справедливо. Я читал много полемик, и должен сказать, что наши полемисты часто терпят поражение именно благодаря такому способу защиты. Они не только защищают действительно непогрешимый (божеский) элемент нашей Церкви, наше догматическое учение, не только то, что у нас действительно хорошо и в сфере элемента человеческого, но твердят и уверяют, что у нас все хорошо, и нет ничего подлежащего исправлению! А можно ли уверять, напр., что отношения нашей государственной или общественной жизни к Церкви вполне удовлетворительны, правильны, согласны с канонами, что каноны соблюдаются вполне точно? Не говорю о тех канонах, которые вследствие новых условий жизни стали или бесцельны или неприменимы, или о тех, которые имели лишь временное значение как протесты против еще не совсем упраздненного язычества и т.п. |
| Они тем более нуждались в таком союзе, что обстоятельства уже близились к эпохе великой борьбы духовной и светской власти. Эти обстоятельства имеют глубокую аналогию с событиями половины VIII в. – с перенесением королевского достоинства с Меровингов на Каролингов, когда в 752 г. папа Стефан III, теснимый с двух сторон лангобардами и греческим экзархатом, действовавшим под влиянием греческих императоров-иконоборцев, так охотно утвердил выбор Пипина Короткого, надеясь иметь себе защитника в новом государе франков. Предыдущее изложение достаточно выясняет тот факт, что на западной границе империи при преемниках царя Василия II складывается такой порядок вещей, при котором руководящая роль в дальнейших событиях отходила от двух соперничавших империй и от мусульман в пользу нового, пришлого в Италию немногочисленного отряда норманнов, получавшего подкрепления от своих северных сородичей. Дальнейший ход событий зависел здесь от заключенного при папе Николае II союза с норманнами, благодаря которому будущий папа Григорий VII мог вступить в борьбу с императорами и провести вопрос об инвеституре в пользу Западной Церкви, а норманнский дука и граф – основать в Италии независимое королевство. Почти таков же в существе смысл событий, подготовлявшихся в изучаемое время на восточной границе. И здесь так же, как на Западе, первая роль и притязания на мировое значение отходят от Византийской империи и арабов в пользу нового народа турецкого происхождения, которому в последующее время суждено играть первостепенную роль на малоазийском Востоке. Ввиду чрезвычайной скудости известий и недостаточной оценки значения их для историка представляется обязательной потребность разобраться в известиях, отделив между ними важные от второстепенных и выставив на первое место те факты, которым следует придавать первостепенное значение в истории Византии. Центр тяжести из Сирии и Палестины постепенно передвигается на восток, к областям, лежавшим к северо-востоку от Черного моря. Сильный отпор, данный императорами Македонской династии Фатимидскому и Аббасидскому калифату, сопровождался восстановлением до известной степени равновесия между мусульманами и христианской империей. |
| Во мн. случаях гос. должности занимали прелаты, к-рые не получали бенефиции, т. к. их служба обеспечивалась доходами с церковного имущества. Предпочтение клирикам оказывал Карл Лысый; он полагал, что прелаты в отличие от графов имели меньше возможностей для злоупотреблений и более эффективно выполняли гос. обязанности. За небрежение и злоупотребления правитель мог сместить должностное лицо, отправить в ссылку, конфисковать владения. Чаще всего таким наказаниям подвергались участники мятежей. Смертная казнь применялась редко, как правило, с одобрения прелатов и знати. Экономической базой власти правителя оставался королевский земельный фонд (фиск), сложившийся при Меровингах и перешедший под контроль династии К. без существенных потерь. Королевские резиденции, ранее принадлежавшие Меровингам (напр., Компендий (ныне Компьень)), до X в. использовали и К. Земли фиска, сосредоточенные вокруг королевских резиденций, располагались в разных регионах государства, но основу земельного фонда составляли неотчуждаемые владения в Нейстрии и Австразии. Состав фиска постоянно обновлялся: земли приобретались путем обмена и конфискаций (на покоренных территориях, напр. в лангобардской Италии и Баварии), отчуждались при передаче в качестве бенефиция и при пожаловании представителям знати (в основном в окраинных регионах империи). Доходы от фиска направляли преимущественно на содержание войска и королевского двора. Неприкосновенность королевского земельного фонда была предметом постоянной заботы франкских правителей. Ввиду трудностей сообщения и невозможности для короля лично контролировать положение в разных регионах необходимо было принимать меры для упорядочения управления земельными владениями. В кон. IX в. переход фиска Нейстрии и Австразии в руки крупнейших магнатов стал признаком упадка правящей династии и в целом верховной гос. власти. Наряду с фиском экономической основой власти короля были церковные земли, к-рые К. широко использовали для гос. нужд. Со времен правления Пипина Короткого практика назначения королем епископов и аббатов получила широкое распространение. |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Инаугурационное миропомазание на Востоке и Западе (критика когнитивной метафоры в политических реалиях Средневековья) Проблема появления инаугурационного миропомазания остается одной из наиболее трудноразрешимых в современной медиевистике. По мнению ряда ученых официальное (т. е. богослужебное) миропомазание впервые появилось в инвеституре европейских монархов, а Византия познакомилась с ним лишь после завоевания Константинополя в 1204 г.; другая же группа медиевистов предполагает, что обряд миропомазания (библейский по происхождению) существовал в Византии ранее — со времен императора Маркиана (450–457). В статье приводится вся совокупность исторических фактов, подтверждающих решающее политическое значение чина инаугурационного миропомазания для легитимации института монархии и доказывающих антиисторичность когнитивной метафоры. Статья В последнее время в современной медиевистике проблема появления инаугурационного миропомазания признана одной из наиболее трудноразрешимых . Инаугурационное миропомазание, благодаря которому особа правителя «производилась» (от греч. προχερησις — «избрание») из сферы мирского в область сакрального, уже в раннее Средневековье считалось необходимым условием легитимности интронизации монарха. Между тем, по мнению ряда ученых (Г.А. Острогорский, Д. Николь, Г. Подскальский, Г. Дагрон и др.), инвеститура византийских императоров до начала XIII в., как и интронизация великих князей на Руси, не сопровождалась официальным (т. е. богослужебным) миропомазанием; другая же группа византинистов (начиная с Ф.И. Успенского) предполагает, что обряд миропомазания (библейский по происхождению) существовал значительно ранее — со времен императора Маркиана (450–457). Как считает М. Блок, инаугурационное миропомазание впервые возникло в варварских королевствах в VII–VIII вв., а Византия унаследовала помазание монархов у государств, образовавшихся после распада франкской империи; что же касается королей вестготов и Пипина Короткого, то они заимствовали помазание не у Византии, но сам исследователь оставляет вопрос открытым . Существующий эмпиризм взглядов на данную проблему порождает утверждение, что церковное коронование императора патриархом вообще не имело в Византии никакого конституционального значения (В. Зикель, Е. Христофилопулу, О. Трейтингер, М.В. Анастос) . |
| Каролинги Политическая власть перешла к зажиточным местным землевладельцам. В самой Галлии одна семья, которая контролировала северные и западные районы (известные под названием Нейстрии), враждовала с другой семьей, которая держала под контролем северо-восточную Галлию и Рейнские земли (Австразию). Этой враждой воспользовались майордомы (первоначально это были старшие управляющие королевским двором, заведовавшие дворцовым хозяйством и руководившие служащими), которые осуществляли контроль над недееспособными меровингскими королями. Власть переходила из рук в руки, наконец, в 687 нейстрийский род потерпел поражение в битве с Пипином II, главой австразийского рода (последний был затем переименован в каролингский, поскольку из него вышел Карл Великий ). Карл Мартелл, сменивший своего отца в 714 , упрочил позиции династии Каролингов, одержав победу над мусульманами в битве у Тура в 732 и оттеснив их к югу от Пиренеев. Поскольку Карл воспринимался теперь как защитник и вождь западного христианства, папа обратился к нему с просьбой прогнать лангобардов, наступавших на Рим. Однако Карл еще не был готов для выполнения этой миссии и передал ее своему сыну Пипину III, сменившему его на престоле в 741 . В 751 папа, обеспокоенный наступлением лангобардов обратился за помощью к франкам. Пипин III попросил папу сначала решить вопрос о том, кто должен быть королем франков. Папа ответил, что это должен быть человек, который правит страной. Тогда последний марионеточный меровингский король был низложен, а Пипин III провозглашен королем. Через три года он ответил на папскую просьбу, совершив поход в Италию и заставив лангобардов отступить к северу. В Риме Пипин пожаловал папе земли в Центральной Италии, т.н. Папскую область, и обещал отстаивать права папы на них («Дар Пипина»). Пипин III умер в 768 , оставив королевство двум сыновьям – Карломану и Карлу, впоследствии прозванному Великим. После кончины Карломана в 771 Карл стал единственным наследником престола. Во время его правления Франкское государство достигло наибольших размеров и окрепло. На протяжении почти 75 лет территория современной Франции была лишь частью обширного государства, простиравшегося от Пиренеев до Ла-Манша и от Адриатического моря до Балтийского. За короткое время Карл Великий подчинил себе лангобардов, саксов и баваров и продвинул восточную границу в глубь германских земель. |
| о литургическом творчестве на территории Галлии относятся к сер. V в. По словам Геннадия Марсельского († кон. V в.), пресв. Музей Марсельский († 458, 459 или 461) по поручению еп. Венерия († 452) и сменившего его еп. Евстафия отобрал чтения из Свящ. Писания на весь год (лат. lectiones totius anni) и респонсории и capitula из псалмов, а также составил Сакраментарий (sacramentorum egregium non parvum volumen) ( Gennad. Massil. De script. eccl. 79). Сидоний Аполлинарий († до 490), еп. г. Арверн (совр. Клермон-Ферран), в послании к еп. Магецию сообщал, что он составил евхаристические молитвы (contestatiuncula букв.- небольшая торжественная речь или моление; в последующей традиции утвердилось название «contestatio», аналог рим. префации) ( Sidon. Apol. Ep. 7. 3. 1). Позже они были собраны Григорием Турским в отдельную книгу (libellus missarum) ( Greg. Turon. Hist. Franc. 2. 22). Кроме того, тот же Сидоний передал, что Клавдиан Мамерт († ок. 474), будучи пресвитером Вьенны, отобрал чтения из Свящ. Писания для всего литургического года ( Sidon. Apol. Ep. 4. 11. 6). В 21-м прав. Турского Собора (567) говорится о неких «канонических книгах» (canonicis libris), содержащих, в частности, молитвы благословения вдов. О существовании в Галлии местных традиций совершения таинства Крещения, отличающихся от рим. обряда, говорится в «Изъяснении молитвы Господней» и «Изъяснении Символа веры» Венанция Фортуната , еп. Пиктавийского (совр. Пуатье) († ок. 600) (MGH. AA. 4. 1. 221-229, 253-258). Детальное сравнение нек-рых литургических книг галликанского и рим. обрядов было произведено Амаларом Мецким ( ок. 850). Романизация Начиная с обращения Хлодвига (498) Рим стали посещать многочисленные паломники из франк. земель, к-рые помимо реликвий стали привозить домой рукописи, в т. ч. литургические (свидетельства см.: MGH. Scr. Mer. 2. S. 457; 15. S. 73; ActaSS. Iul. 22. P. 276; Febr. I. 6. P. 860). Однако ни папы, ни местные правители до сер. VIII в. не были заинтересованы ни в унификации богослужения, ни в распространении рим. обряда. 1-я волна «романизации сверху» приходится на правление Пипина III Короткого (751-768) и связывается с приездом в Галлию папы Стефана II (MGH. Capit. 1. S. 61, 80; Conc. 2. Suppl. 21; Capit. 2. S. 508). |
| Отношения папы Римского с лангобардами оставались напряженными. После поражения от франков лангобарды были вынуждены признать верховную власть франк. короля. Дезидерий, вступивший на престол благодаря поддержке Стефана II и П., сразу же стал укреплять свое положение в ущерб интересам Папского престола. Уже в 758 г. П. жаловался Пипину Короткому на короля лангобардов, к-рый не выполнил свои обещания (MGH. Epp. T. 3. P. 512). В том же году Дезидерий покорил лангобардские герц-ства Сполето и Беневенто, нарушив при этом границу папских владений, и встретился в Неаполе с визант. послом Георгием. В результате переговоров византийцы согласились выдать королю бежавшего к ним герцога Беневенто, а король - помочь византийцам захватить Равеннский экзархат и Пентаполь (Ibid. P. 512, 515). После этого Дезидерий прибыл в Рим и попросил П. вернуть лангобардских заложников, находившихся в королевстве франков, пообещав отдать ему Имолу. Папа Римский направил Пипину Короткому 2 послания: в первом он попросил выполнить желание Дезидерия, во втором, тайном, известил Пипина Короткого об угрожающем поведении лангобардского короля и его сговоре с византийцами. По мнению П., заложников можно было отпустить лишь в том случае, если бы Дезидерий согласился отдать не только Имолу, но и Болонью, Анкону и Озимо (Ibid. P. 513-517). В апр. 760 г. франк. послы, еп. Ремигий Руанский и дукс Авхарий, добились от Дезидерия повторного обязательства отдать П. обещанные города (Ibid. P. 519-520), но переговоры между папой Римским и королем лангобардов затянулись. Стороны не могли достигнуть соглашения о юридическом статусе и имущественных правах лангобардских поселенцев на землях, к-рые следовало передать понтифику ( Noble. 1984. P. 109-111). Время от времени происходили локальные столкновения. Так, Дезидерий захватил г. Сенигаллия и крепость Валента (MGH. Epp. T. 3. P. 523-524). Впосл. представители папы и короля заключили договор, положивший конец пограничным спорам. В знак признательности Дезидерий заставил правителей Неаполя и Гаэты вернуть отобранные ими папские владения в Кампании и признать церковную юрисдикцию папы Римского (Ibid. P. 549-550). Хотя П. постоянно жаловался Пипину Короткому на коварство Дезидерия и франки оказывали давление на лангобардского короля, тот, однако, так и не отдал папе Римскому обещанные города. Тем не менее оба монарха стремились избежать войны, т. к. Пипин Короткий был занят борьбой с дуксами Аквитании и Баварии, а Дезидерий не располагал силами, достаточными для столкновения с франками. Поэтому П. также воздерживался от конфликта с лангобардами. |
| Карл Мартелл провел еще одну важную внутреннюю реформу, на этот раз в земельной политике. Он практиковал широкую раздачу земель из государственного фонда, который пополнялся благодаря конфискации земель на завоеванных территориях или земель знати. Из этого фонда Карл Мартелл раздавал поместья своей коннице — рыцарям. Эти поместья получили название бенефиций . Земельная политика Карла Мартелла заложила основы для развития будущего мелкопоместного и среднего рыцарства, которое представляло собой низшую и среднюю, наиболее многочисленную прослойку оформляющегося класса феодалов. Раздавая бенефиции, Карл Мартелл не ограничивался изъятием только тех земель, которые принадлежали светским феодалам. Чтобы вести успешные войны, ему нужно было заботиться об увеличении конницы и укреплении положения рыцарства, поэтому он посягнул и на церковные земли. При Карле Мартелле происходит, впервые в истории, секуляризация церковных земель . Впоследствии, сын Карла Мартелла Пипин Короткий был вынужден возвратить Церкви земли, конфискованные его отцом, но с условием, что эти земли будут находиться во владении рыцарей, а за это рыцари обязаны платить своеобразную церковную десятину монастырю или Церкви. Пипин III Короткий (741-768 гг.) тоже носил титул майордома, а номинально королевством все еще правили Меровинги. Пипин III решил положить конец этой двусмысленной ситуации. Он устроил государственный переворот, низложив бессильную и абсолютно никому не нужную династию Меровингов. В этом перевороте его горячо поддерживал римский папа, с которым Пипин III с самого начала своего правления устанавил дружеские отношения. Он не только провел своеобразную десекуляризацию церковных земель, но и оказывал всяческую поддержку папским миссионерам, направляющимся в зарейнские области. Выгода этого союза была обоюдной: папство приобретало за Рейном новых христиан, а франкскому королю было легче ими управлять. Сближению Пипина Короткого и папы римского в немалой степени содействовала ситуация в Лангобардском королевстве. В 751 г. во французском г. Суассоне Пипин Короткий официально был провозглашен французским королем. Вскоре после этого по приказанию папы архиепископ Майнцский Бонифаций, возглавлявший деятельность папских миссионеров в западно-германских землях, совершает над Пипином Коротким особый обряд миропомазания на царство. Таким образом при Пипине Коротком новая династия Каролингов получает необходимую духовную церковную санкцию. Последний из «ленивых королей» династии Меровингов, Хильдерик III, был пострижен в монахи и умер в монастыре. |
| О молодости Карла почти ничего прочного не известно в истории; ученые до сих пор не смогли точно определить, где именно он родился. Легенда и поэзия имели здесь полный простор пополнять своими вымыслами пробелы исторических известий. Баснословное предание называет Карла сыном тайной любви, рассказывая, что он родился под счастливым созвездием на мельнице в Стефановском имении близ Фрейзинга, воспитывался у мельника под именем его сына, рос в обществе буйных товарищей без всякого образования и присмотра, проводил время в том, что дрался, охотился, скакал верхом. Впрочем, это предание не лишено и некоторого исторического значения: Карл, действительно, был плодом связи его отца Пипина Короткого с Бертрадой или Бертой, дочерью Хариберта, графа Лионского, — плодом, явившимся на свет ранее, чем Пипин и Берта вступили между собой в законный брак. Точно так же и его воспитание не многим должно было отличаться от того, какое нарисовано преданием. Оно состояло из военных, гимнастических упражнений, в верховой езде, охоте и плавании; по словам современного Карлу биографа, в этом последнем искусстве Карл достиг такого совершенства, что, по справедливости, никто не мог превзойти его. Несомненно, что с детства же Карл получил и хорошее религиозное воспитание; при дворе его отца было немало духовных лиц, с которыми Пипин стоял в дружественных, близких связях, да и сам Пипин отличался замечательной привязанностью к Церкви. Религиозность стала выдающейся характерной чертой и его сына, Карла Великого. Начинаясь с колыбели, легенда сопровождает Карла во всей последующей его истории, обвивает своими вымыслами его домашнюю и общественную жизнь, искажает даже внешний вид Карла, представляя его человеком необычайно высокого роста и необычайных физических сил. По счастью, мы имеем здесь исторический портрет Карла, написанный лицом, хорошо его знавшим, его непременным спутником и сотрудником Эгингартом, оставившим нам первую «Жизнь Карла Великого». Прекрасно образованный по тому времени, даже ученый, отлично освоившийся с римской классической литературой и с творениями греческих Отцов Церкви, Эгингарт занимал место министра публичных работ при Карле и был в то же время его личным секретарем, исполнявшим поручения интимного, семейного свойства. |
|
|
